10. Мафия и Корлеоне и Кампореале

10. Мафия и Корлеоне и Кампореале

Чем успешнее расправлялись аграрии с крестьянами, поднявшимися на борьбу против феодов, тем все глубже проникала мафия в феоды. За два года почти все главари коек и консортерий стали крупными арендаторами (габеллотто) огромных феодов. Кало Виццини удалось расколоть единство крестьян в обширной пограничной зоне между провинциями Кальтаниссетта, Агридженто и Палермо. В провинции же Корлеоне продолжали полыхать очаги крестьянского движения, что сказывалось и на провинции Трапани. В этой зоне были мобилизованы поголовно все главари мафии: Кармело Ло Буе, глава коски Корлеоне, обосновался в феоде Донна Беатриче, Франческо и Бьяджо Лиджо, оба главари «семейств» мафии из зоны Рокка-Бузамбра — стали габеллотто феодов Сант-Ипполито и Патриа; меж тем как Лучано Лиджо, самый молодой и жестокий пиччотто, самочинно выделил себе феод Страсатто.

После смерти Ло Буе, из США прибыл Винсент Коллура, «шафер» Фрэнка Коппола и «кум» Джо Профачи, которому был отдан в аренду феод Галардо и предоставлено участие, в размере 25%, в делах животноводческого предприятия в Пьяно-делла-Скала. Габеллотто были и Барбачча, Лорелло и Ди Маджо из Годрано; единственный, кто не стал габеллотто, это доктор Микеле Наварра из Корлеоне, главарь консортерии мафии среди служащих и лиц свободных профессий. Он имел большой вес среди врачей и адвокатов своей зоны, был влиятельным лицом в агентствах крупнейшего финансового института Сицилийской области, прочные дружеские узы связывали его с духовенством многочисленных приходов епархии Монреале. Доктор Наварра был также видным политическим деятелем правящей партии, председателем Ассоциации крестьян-землеробов, инспектором кассы взаимопомощи на случай заболеваний, охватывавшей своей деятельностью коммуны Корлеоне, Медзоюзо, Кампофеличе, Роккамена, Мизильмери, Болоньетта, Леркара, Годрано и Маринео, инспектором организаций христианско-демократической партии в вышеперечисленных коммунах, главным выборщиком, обеспечивавшим избрание кандидатов, считавшихся «друзьями друзей» (то есть друзьями мафии). Наварра, не будучи сам габеллотто, был все же связан с крупными арендаторами узами солидарности; это выявилось, когда речь зашла об обществе мелиорации земель Верхнего и Среднего Беличе, бывших до сей поры самой прибыльной зоной деятельности мафии Корлеоне, именно здесь мафисты угоняли скот, тайком убивали его, а затем продавали мясо на рынках Палермо. Угон скота облегчался близостью леса Фикуцца, где можно было спрятать украденных животных. Этот лес был и по-сей день остается своего рода перевалочным пунктом при доставке украденного скота в Палермо.

Разумеется, почти весь украденный скот шел на тайную бойню, что практиковалось преимущественно в Палермо, где рынок мог поглотить огромное количество мяса. Поэтому мафия Корлеоне и Годрано была заинтересована в контроле не только над пастбищами, но и над целым рядом учреждений, имеющих прямое отношение к зоотехнике (скотобойни, органы по учету и клеймению скота, коммунальный и провинциальный ветеринарный надзор, а также управление по торговле мясом в городе Палермо). Этот контроль был мафии крайне необходим, ибо при угоне скота главный источник прибыли состоял в продаже большого количества мяса при предъявлении учетных квитанций на значительно меньшее количество, что давало возможность открыто и легально продавать на рынке ворованное мясо. Корлеоне был центром скотокрадства и поэтому стал ареной ожесточенной борьбы за обладание пастбищами и феодами. В своем стремлений изгнать крестьян и землевладельцев крупные арендаторы (габеллотто) совершали десятки и десятки преступлений, которые приобрели благодаря статьям журналистов печальную славу, поэтому сегодня Корлеоне является синонимом мафии и преступности. С 1944 по 1948 год в деревнях Корлеоне было зарегистрировано 153 убийства, в среднем одно убийство в 12 дней. Среди убитых было несколько землевладельцев, в том числе барон Манджамели, был убит и Плачидо Риццотто, социалист, секретарь палаты труда Корлеоне, чьи останки нашли спустя два года в расщелине горы Бузамбра, возвышающейся над Корлеоне. Обвинение в убийстве Риццотто было предъявлено Лучано Лиджо, терроризировавшему своими мафистскими подвигами население всего края.

В 1944 году Лиджо едва исполнилось 19 лет, но это уже был молодой преступник, который вместе с несколькими дружками угонял целые стада скота. Лиджо был одним из самых ловких похитителей, доставлявших скот в лес, но он быстро смекнул, что самый жирный куш достается другим, более сильным, которые ведают перевозкой скота из леса в город. Он был самым дерзкими, пожалуй, самым удачливым из похитителей скота. Попав однажды в очень тяжелое положение, он сумел вывести из окружения своих сообщников (как утверждают, не без помощи баронессы, бывшей несколько лет его любовницей). Не раз он нападал и на карабинеров с тыла, чтобы дать своим дружкам возможность перегнать украденный скот в другое место. Имя его внушало страх даже главарям коек, обеспокоенным его напористостью и неудержимым стремлением сделать карьеру. Однажды он собственной персоной явился к крупному землевладельцу синьору Ч. и повел с ним разговор так, как это мог бы сделать только старый и опытный главарь мафии. В итоге он получил в аренду землю на им самим выдвинутых условиях, убедив землевладельца согнать своих испольщиков.

Лиджо был самым молодым габеллотто Сицилии и тем не менее одним из самых энергичных и жестоких в кровавой расправе над крестьянами, не желавшими покидать своих земель. Сотни зарезанных мулов и ослов, множество подожженных стогов сена и сеновалов приписывали ему, но никто не осмеливался разоблачить его. Власти обо всем знали, но молчали, ожидая официального обвинения на гербовой бумаге.

Плачидо Риццотто, секретарь палаты труда Корлеоне, руководил борьбой крестьян Корлеоне и Годрано за продление действия арендных договоров и за справедливое разделение урожая. В своих выступлениях на митингах и собраниях он указывал на угрожающее положение на землях Корлеоне, в котором повинны Лиджо и другие габеллотто, и каждый раз призывал крестьян разоблачить Лиджо и его покровителей.

Однажды мартовским вечером 1948 года, когда Риццотто возвращался домой из палаты труда, его похитили. В этот же вечер молодой пастух Джузеппе Летициа рассказал, что он видел, как на одной из тропинок феода Бузамбра убили какого-то человека. Молодой парень был в совершенно невменяемом состоянии, и так как из его сбивчивого рассказа ничего нельзя было понять, ибо его все еще продолжала сотрясать нервная дрожь, пришлось отвезти его в больницу, где доктор Микеле Наварра сделал ему укол, после которого бедняга вскоре умер.

Два года спустя двое заключенных, находившихся в палермской тюрьме, желая, возможно, отомстить мафии, бросившей их на произвол судьбы, заявили, что они были невольными свидетелями смерти Риццотто. Паскуа Джованни и Коллура, по прозванию Сорняк, — так звали этих заключенных — сообщили, что, собирая в районе Бузамбры спаржу и овощи, видели, как три человека пронесли труп Риццотто и бросили его в глубокую расщелину горы. Желая доказать правду своих слов, они предложили проводить представителей судебных органов к этому месту, где действительно была обнаружена пещера, глубиной до 70 метров, о которой до этого никто не знал. Пожарники Палермо извлекли оттуда останки Риццотто и скелеты мулов, ослов и лошадей, зарезанных «в отместку» крестьянам зоны. Процесс против Лиджо и Коллура слушался в суде города Палермо и закончился оправданием обвиняемых «за отсутствием улик».

С исчезновением Риццотто прекратились волнения крестьян Корлеоне, Кампореале и Годрано; состояние подавленности и страха, охватившее эти деревни, было столь велико, что крестьяне, члены корлеонского кооператива «Бернардино Верро», отказались от выделенных им участков земли, а мелкие пастухи, невзирая на нехватку пастбищ, не решились арендовать земли, оставленные крестьянами необработанными.

Вновь выйдя на свободу, Лиджо организовал вместе с группой мафистов в Пьяно-делла-Скала животноводческое предприятие, причем здание его было воздвигнуто вблизи фермы некоего Витталоро, большого друга доктора Наварра, которого весьма беспокоило соседство Лиджо. Витталоро, как и Лиджо, занимался угоном скота, и именно на этой почве между ними началась борьба, в которой в начале потерпел поражение Лиджо, решивший тогда перебраться в Палермо.

С этого момента началась новая карьера этого молодого мафиста, который совместно с группой матерых уголовников пустился в авантюру, чтобы приобрести влияние в мафии Палермо. Лиджо приобрел два грузовика и организовал транспортное общество, в котором заинтересовал виднейших мафистов Корлеоне, одновременно он связался с косками молодой мафии Палермо, которой оказывал важные услуги в качестве киллера (убийцы).

С помощью этого транспортного общества он намеревался обеспечить себе монопольное положение в деле перевозки украденного скота, а также добиться концессии на доставку строительных материалов для общества мелиорации земель Верхнего и Среднего Величе, на работы которого было ассигновано 40 миллиардов лир.

Как раз в эти дни начались работы по строительству плотины у Сканцано, на которую было предварительно ассигновано 6800 миллионов лир, однако обошлась она в 19 миллиардов. Этот новый вид деятельности Лиджо несколько нарушил установившееся равновесие между старой и новой мафией Корлеоне. Вокруг Лиджо не толпились более грубые, неотесанные дружки, грабители и бандиты с большой дороги, теперь это была кровавая банда гангстеров, обосновавшаяся в самом сердце экономической жизни, в сфере водных путей и разведения плодоовощных культур. Против Лиджо ополчилась старая мафия Палермо и мафия Корлеоне и Годрано, возглавляемая доктором Микеле Наварра, человеком, который пользовался безраздельной властью в феодах, ставших как раз районом работ по мелиорации земель Верхнего и Среднего Величе. Они простирались от Годрано и Корлеоне вплоть до границ города Палермо и дальше до Кастроново в провинции Агридженто и Кампореале и Кастельветрано в провинции Трапани.

Общество мелиорации земель Верхнего и Среднего Величе контролировало обширный район работ, охватывавший примерно 103 тысячи гектаров. Число землевладельцев — членов этого общества достигло 35 тысяч, они располагали 871 тысячью голосов, поскольку при выборах руководящих органов голосование происходило на основе имущественного ценза.

Административный совет состоял из 25 членов. Последние выборы, на которых президентом консорциума был избран адвокат Дженсарди, зять главаря мафии Кампореале Ванни Сакко, родственника Наварра, состоялись 21 января 1958 года и могут служить типичным примером того, как ничтожное меньшинство, ловко маневрируя, может захватить ключевые позиции в государственном предприятии.

На этом выборном собрании при тайном голосовании было подано примерно 300 тысяч голосов, то есть меньше половины всех голосов. Следует прибавить, что на этом собрании 171 член консорциума располагал 180 тысячами голосов по мандатам. Отсутствие больше половины избирателей (люди предпочли не явиться на выборы, чтобы не выступать против шайки Сакко) облегчило проведение операции, которая должна была позволить меньшинству практически обеспечить себе руководство консорциумом и, следовательно, контроль за работами по мелиорации, на которые было ассигновано 40 миллиардов лир.

Мафия была против строительства плотины, ибо это могло лишить ее монополии на воду. Поэтому следовало любыми средствами помешать проведению мелиоративных работ и, в частности, строительству плотины. Мафия от Корлеоне до Кампореале, от Монреале до Партиннко и от Леркары до Кастроново всегда оказывала решающее влияние на ход дел этого консорциума. Не случайно именно в районе этих работ банда Джулиано стала орудием мафии в борьбе против крестьян, как и не случайно то обстоятельство, что лица, оказавшиеся в центре жестокой борьбы за подряды на ведение работ по мелиорации, были связаны родственными пли деловыми узами с теми, чьи имена фигурировали в суде присяжных в Витербо, когда там слушалось дело о кровавой расправе в Портелла-делле-Джинестре. Именно в районе этих работ находилась Портелла-делле-Джинестре, где была пролита кровь, именно там были убиты профсоюзные деятели, социалисты Калоджеро Канджелози и Плачидо Риццотто, был убит христианский демократ, мэр Кампореале, учитель Паскуале Альмерпко. Деятельность консорциума не шла дальше строительства дорог: мафисты-габеллотто наживались на поставках камня для строительных работ, взваливая работу по его добыче на испольщиков[54].

Консорциум все время находился в руках крупных собственников и мафистов; до 1944 года он был совершенно бездеятелен, что характерно для малярийных зон Сицилии. Применение ЦДТ, привезенного американцами из военных соображений, покончило с бичом малярии, облегчив возникновение широкого крестьянского движения за преобразование и мелиорацию земель; эта проблема, поставленная безработными массами, носила драматический характер. Ирригация приобрела решающее значение для изменений агротехники и возделывания новых культур. Обилие вод Сканцано и Пьяно-делла-Скала представляло потенциальное богатство, к которому устремляли свои взоры более 100 тысяч безработных жителей 14 селений.

Мощные промышленные организации вроде «Сочета дженерале элеттрика» зашевелились, заверяя, что они проведут воду вплоть до новой зоны и тогда вся она преобразится, на ней зацветут цитрусовые из Конка-д’Оро.

Водами Сканцано и Пьяно-делла-Скала можно было бы оросить 6 тысяч гектаров земли между Корлеоне, Маринео и Мизильмери. В Мизильмери кончались выжженные земли феодов и начинались фруктовые и цитрусовые сады Ризалаими, преддверие цитрусовых рощ Конка-дОро.

Плодородные земли Мизильмери простираются до границ Багерии, оплота мафии садоводства. Багерия насчитывает 35 тысяч жителей и 3 тысячи гектаров цитрусовых (лимоны и мандарины). Вода, идущая на орошение земель Багерии, является собственностью САСИ («Сочета анонима сервицио ирригуо»), дочернего предприятия «Сочета дженерале элеттрика». САСИ отпускает воду гидроаграрному консорциуму Багерии, который распределяет ее согласно воле мафии.

Путь воды САСИ усеян трупами убитых или бесследно исчезнувших людей, смерть которых окутана глубокой тайной.

Вот лишь одно звено этой длинной цепи. Летом 1957 года был убит арендатор Сальваторе Соллима, сам обрабатывавший клочок земли, засаженный цитрусовыми и принадлежавший некоему Левантипо, надзиравшему за распределением воды. Это был самый ответственный период цветения лимонов, он длится всего лишь 12 дней, и если в это время не хватает воды, то бутоны увядают и плод гибнет. Соллима был предупрежден обычной запиской, переданной ему парнишкой Питрину, в которой гидроаграрный консорциум извещал его о количестве выделенной ему воды и точный час ее поступления на его участок. В указанный час Соллима отправился на участок и стал ждать воду, которая все не появлялась. Взбешенный, он поспешил к развилке канала, чтобы узнать, куда же делась «его вода». Два выстрела из лупары уложили его на месте, и теперь он мог спокойно глядеть на выжженную землю и увядшие цветы лимонного дерева. Вода же и кровь Соллима оросили другой участок цитрусовых. Это преступление также осталось безнаказанным, и, когда в Багерии произносят имя Соллима, жители удаляются.

Плотины Корлеоне могли бы полностью разрешить проблему снабжения водой всей территории между Корлеоне, Маринео и Болоньеттой, вплоть до равнин Ризалаими и Мизильмери. Организации по осуществлению в Сицилии реформы и «Фонд Южной Италии» («Касса дель Медзоджорно») приложили немало усилий для разработки проектов сооружения двух крупных водохранилищ; осуществление этих проектов обеспечило бы массы трудящихся работой и подняло бы их благосостояние. Но сооружение плотины в Пьяно-делла-Скала лишило бы мафию садоводства монополии на воду, а улучшение положения крестьян после сооружения плотины освободило бы их от необходимости прибегать к ростовщикам и от всевластия мафии при распределении работы. Мафия решила поэтому саботировать строительство плотины. Габеллотто, похитители скота, и мафия Конка-д’Оро были против плотины, а Лучано Лиджо и группа молодой мафии были за плотину, ибо работы по ее сооружению способствовали бы усилению их позиций в ущерб старой мафии. Помимо этого, Лиджо рассчитывал хорошо заработать на перевозке строительных материалов.

Против Лиджо ополчились также мафисты Палермо, занимавшиеся тайным убоем скота, которых он лишил монополии на продажу мяса украденного скота. Политическая борьба еще более обострила отношения между двумя косками. Президентом консорциума по мелиорации был князь Джардинелли, либерал, представитель крупных землевладельцев, благосклонно относившийся к мелиорации и, следовательно, к сооружению плотины и водохранилища; б осуществлении этого плана он был непосредственно заинтересован, ибо от этого выиграли бы принадлежавшие ему земли и, кроме того, он мог бы хорошо заработать на эксплуатации своей каменоломни. В 1958 году Джардинелли был выдвинут кандидатом на выборах в сенат по избирательному округу Корлеоне; Лиджо и его люди вели избирательную кампанию в пользу князя, меж тем как доктор Наварра действовал в пользу кандидата христианско-демократической партии. Князь потерпел поражение, а кандидат христианско-демократической партии одержал полную победу.

В Корлеоне до сих пор еще вспоминают о «слепцах» Наварра: в день выборов сотни мужчин и женщин внезапно ослепли. Они симулировали потерю зрения, что давало возможность мафистам Наварра проводить их в избирательную кабину и проконтролировать, за кого они голосуют. Одна женщина из Корлеоне явилась в четвертый избирательный участок в сопровождении известного мафиста, имея на руках медицинскую справку. Представитель компартии, хорошо знавший эту женщину, остановил ее на пороге кабины. «Ты же не слепая, — сказал коммунист, — ведь мы только вчера вместе были в деревне и собирали горох». И, обратившись к председателю избирательной комиссии, сказал: «Я возражаю, чтобы эта женщина голосовала в присутствии своего провожатого».

Женщина бросила взгляд на представителя списка христианско-демократической партии, и тот шепнул на ухо коммунисту: «Справка подписана доктором Наварра». Коммунист настаивал на своем, и председатель, желая закончить эту сцену, направил женщину в кабину без ее ангела-хранителя.

Несколько часов спустя в тот же избирательный участок явился доктор Наварра с женой. Наварра демонстративно предъявил медицинскую справку, удостоверявшую, что его жена слепая. Проходя мимо представителя списка коммунистов, он попросил у него карандаш: «Какой у тебя хороший карандаш, куда лучше моего, хочу голосовать твоим карандашом, который, конечно, не поставил креста на щите с крестом»[55], после чего он вместе с женой проследовал в кабину для голосования. Таким образом доктор Наварра решил ответить на слова коммуниста публичным вызовом, чтобы показать всем жителям и властям, что он не потерпит никакой критики или оппозиции своим избирательным методам.

«Депутат, который и сегодня еще заседает в Монтечиторио[56], также получил здесь голоса; эти голоса — акт настоящего произвола, совершенного против подлинного представителя одной партии и против законно установленных властей, которые в тот момент представляли демократическую республиканскую конституцию», — писал в газете «Ора» от 18—19 октября 1958 года журналист Киланти. Это было дело рук мафии; все значение этой акции смогли постигнуть лишь несколько месяцев спустя, когда дороги Корлеоне были залиты кровью десятков людей, убитых выстрелами из лупары.

Итак, Лиджо было нанесено политическое поражение, и все его планы оказались расстроенными. Но он не принадлежал к числу тех людей, которые легко отказываются от своих честолюбивых устремлений. Его ранчо в Пьяно-делла-Скала граничило с владениями Витталоро, главарей одной из коек, друзей доктора Микеле Наварра, из коих один Витталоро был приятелем доктора. К тому же во время избирательной кампании все Витталоро агитировали за кандидата, противника князя Джардинелли.

В случае сооружения плотины в Пьяно-делла-Скала земли Витталоро были бы залиты водой, и поэтому они всячески противились ее строительству. А так как князь был сторонником сооружения плотины, то необходимо было приложить все усилия, чтобы сместить его с поста президента консорциума и заменить верными людьми, готовыми похоронить все намерения и проекты, касающиеся плотины.

Срок полномочий Джардинелли истекал летом 1958 года, и Наварра и все Витталоро пустили в ход все, чтобы поставить во главе консорциума своего человека. Лучано Лиджо, напротив, тем временем пытался согнать всех Витталоро с их земель, чтобы наказать за обиду, нанесенную ему на выборах, а также иметь возможность свободно действовать на своем ранчо.

Лиджо на свой лад повел «переговоры» с Витталоро, которые старались держаться подальше. Однажды майской ночью все бочки в подвалах Витталоро были продырявлены автоматной очередью, и целый месяц после этого вся усадьба благоухала вином. Спустя несколько дней, как-то вечером стадо семьи Витталоро было обстреляно из автоматов, а еще через несколько дней были брошены две большие тротиловые бомбы, взорвавшие колодец, принадлежавший Витталоро. Хозяева воздерживались от посещения своих земель: в июне хлеба созрели, но ни один крестьянин не отважился появиться на полях Витталоро, ибо знали, что Лиджо и его люди бродят вокруг. Хлеб жали по ночам, но снопы лежали на полях целыми днями и неделями, и никто не осмеливался приступить к молотьбе; затем снопы исчезли и прошел слух, что Лиджо увез их на своих грузовиках.

Лиджо продолжал терроризировать жителей Пьяно-делла-Скала, пока однажды в один из последних августовских дней над ним не засвистели пули, когда он отдыхал у источника Ла-Скала. Нападение было совершено группой людей, расположившихся на возвышенности метрах в сорока от дороги, по которой, как они узнали, должен был пройти Лиджо. Мафисты Наварра не отважились устроиться поближе, ибо знали, что Лиджо пользуется славой отличного стрелка. Поэтому они промахнулись и тут же удрали.

Тем временем доктору Наварра удалось сменить президента и остальных руководителей консорциума по мелиорации. Располагая мандатами многих тысяч мелких и средних крестьян, он лишил большинства князя Цжардинелли, который хотел построить плотину и водохранилище на полях Витталоро и провести воду в направлении Палермо и тем самым, следовательно, подорвать власть мафии садоводства.

Победа, одержанная доктором Наварра на выборах президента консорциума, была той каплей, которая переполнила чашу: президентом был избран адвокат Дженсарди, зять Ванни Сакко, главаря мафии Кампореале.

Кампореале — местечко, насчитывающее семь тысяч жителей, расположенное между провинциями Трапани и Палермо. На протяжении полувека обе провинции оспаривали друг у друга плодородные земли Кампореале: одна утверждала, что Кампореале является составной частью провинции Трапани, а другая — что включение Кампореале в состав провинции Палермо само собой разумеется, ибо провинция обрела бы наконец тот островок, который, находясь на территории провинции Палермо, почему-то принадлежит другой провинции.

Эти споры длились 80 лет и не известно, насколько бы еще затянулись, если бы не авторитетное вмешательство Ванни Сакко, человека, весьма почитаемого, главаря консортерии, зона действий которой простиралась от Трапани до Палермо. Он был, конечно, более заинтересован в тесных контактах с Палермо, столицей области, нежели со скромным городком Трапани. Итак, в 1953 году Кампореале был присоединен к провинции Палермо, в которую входит и ныне.

Подобно дону Кало, Ванни Сакко к концу войны занялся феодами: он был габеллотто феода Паррино, огромного поместья в 1500 сальм (3200 гектаров), на границах которого протекает река Величе. Ванни Сакко был уже признанным главой «почтенного общества» Кампореале, он очень разбогател и мог считаться уже одним из самых видных и состоятельных буржуа этой зоны.

В отличие от дона Кало, не имевшего детей, а только племянников, на которых он не мог положиться, да и друзья его не питали к ним никакого уважения, Ванни Сакко был счастливым отцом многочисленных сыновей, получивших высшее образование и пользовавшихся недурной репутацией и уважением даже в Палермо. Благодаря им перед ним открылись двери буржуазных домов среднего достатка, а отсюда не так уж трудно было подняться и к высшим сферам власти. В политике он ориентировался на либеральную партию и был верным сторонником Витторио Эммануэле Орландо, с которым был связан узами дружбы с давних времен, еще до правления фашистского префекта Мори. В период активных действий бандита Джулиано Ваннн Сакко, продолжая свято чтить и уважать Орландо, выразил свои симпатии сепаратистскому движению, стараясь, однако, ничем не связывать себя и не компрометировать.

Его имя, как и имя дона Кало, никогда не связывалось с делами банды Джулиано. Лишь один только раз оно было упомянуто в связи с очень серьезными обстоятельствами. Имя Ванни Сакко всплыло во время допроса бандита Гаспаре Пишотта на судебном заседании 14 мая в Витербо. На вопрос председательствовавшего о его отношениях с Джулиано и мафией после 18 апреля 1948 года Пишотта ответил: «Я снова увиделся с Джулиано после выборов 1948 года, когда он послал за мной по поводу встречи с вдохновителями кровопролития». «Встреча состоялась в феоде Паррино, где Джулиано потребовал от вдохновителей выполнить данные ими обещания». Арендатором этого феода был Ванни Сакко, который вел хозяйство с помощью наемных рабочих (in economia). Поскольку он был либералом, а банда, как известно, действовала в интересах сепаратистского движения и христианских демократов и поскольку Джулиано был явлением политическим, никому и в голову не пришло вдаваться в выяснение отношений между Ванни и Джулиано.

Но как либерал Сакко подвергся ожесточенным нападкам приходского священника Кампореале. Считая себя вправе применять директивы римской курии против всех, и каждого, он с церковной кафедры метал громы и молнии против всех, кто не принадлежал к христианским демократам, упоминая в числе нечестивцев и Ванни Сакко. Но наивному священнику показалось этого, видно, мало, в пылу проповеди он неосторожно намекнул на «некоторые политические и избирательные методы заправил мафии, коим, противопоставляющим себя церкви, рано или поздно придется предстать за это перед земным и божьим судом».

Однажды ненастной ночью, когда все селение погрузилось во мрак, ибо внезапно погас свет, прогремела автоматная очередь. На следующее утро молодой дон Аббондио отправился рейсовым автобусом в Монреале, чтобы переговорить с главой епархии монсиньором Филиппи.

Монсиньор Филиппи, архиепископ Монреале, был человеком очень влиятельным и пользовался большим уважением. В прошлом он был на дипломатической службе, выполняя обязанности папского нунция в Мексике, как раз во время национализации шахт и рудников страны. В Мексике церковь владела несколькими серебряными рудниками и имела вложения во многих других рудных предприятиях. И монсиньор Филиппи, вознамерившись спасти имущество святой церкви от национализации, передал серебряные рудники своим родичам, которые, как говорят, сочтя себя полновластными хозяевами, не стали более отчитываться в своих делах. В Палермо поговаривали, что перемещение с дипломатического поста в монреальскую епархию было как раз и вызвано поведением родственников бывшего нунция.

В Монреале монсиньор Филиппи приобрел большое поместье с огромным господским домом в местечке Пиоппо, в нескольких километрах от феода Сагана. Оба эти местечка приобрели печальную известность в связи с вербовкой в войска ЭВИС, которую проводил здесь бандит Джулиано. Между Пиопио и Сагана существовала постоянная связь, и поговаривали даже, что банда Джулиано не раз находила приют в просторной и гостеприимной вилле епископа, где проживали два монаха.

На процессе в Витербо Гаспаре Пинотта показал, что в одно прекрасное утро, в конце 1949 года, Джулиано разбудил его и сказал: «Завтра похитим монреальского епископа вместе с двумя его монахами, ты их знаешь, а потом всю троицу повесим». На вопрос председательствующего: «За что Джулиано хотел повесить архиепископа?» — Пишотта ответил: «Вероятно, у него были свои причины. Может, хотел за что-то отомстить».

Монсиньор Филиппи был в дружеских отношениях со всеми уважаемыми людьми и числил среди своих друзей Наварра, Челесте, Мичели, Коррао, Альбано, Ди Пери, то есть всех тузов мафии в Монреале, Партинико и Монтелепре; многим из них пришлось через два года предстать перед судом в Витербо. Он был также другом Ванни Сакко. Епископ успокоил дрожавшего от страха приходского священника и послал за Ванни Сакко епископскую машину.

Монсиньор Филиппи оставил влиятельного гостя завтракать и за столом повел с ним разговор, в завершение которого попросил Сакко отвезти домой приходского священника. Дон Ванни с радостью согласился исполнить просьбу епископа, но взамен попросил епископа разрешить его дочери Джованне быть крестной нового большого колокола приходской церкви. Таким образом, восемь дней спустя в присутствии представителя епархии состоялось крещение нового колокола соборной церкви, который в честь крестной матери был назван Джованной. Это был первый шаг мафиста Ванни Сакко в сторону правящей партии. В дальнейшем он примкнул к христианско-демократической партии.

Против этого возражал секретарь местной организации христианско-демократической партии учитель Паскуале Альмерико. Приверженец идей левого крыла этой партии, он неосмотрительно повел борьбу против принятия Сакко в партию, меж тем как духовенство и партийное руководство приветствовали этот шаг, и, как обычно бывает в подобных случаях, Альмерико оказался в изоляции, ибо никто не хотел идти против Сакко. Мало-помалу вокруг Альмерико образовалась пустота: друзья, партийные товарищи и даже коллеги по школе старались его избегать. Мафия запретила здороваться с ним, и его друзья, не желая компрометировать себя, избегали посещать те места, где он обычно бывал. Трудно поверить, но областное партийное руководство христианских демократов в Палермо распустило местный комитет и назначило партийного уполномоченного, угодного мафии. Жители Кампореале знали, что мафисты Сакко, не задумываясь, пускают в ход лупару, и никто не сомневался, что Альмерико грозит смерть; об этом говорили, как о чем-то неизбежном; вспоминали многочисленные убийства, совершенные мафией, в том числе профсоюзного деятеля социалиста Калоджеро Канджелози и ряд других.

Сам Альмерико тоже был убежден, что его убьют, и за несколько дней до смерти написал политический доклад и отправил его в провинциальный секретариат своей партии, возглавлявшийся в те дни доктором Нен? Джоя, тем самым, который, пройдя в парламент, стал в дальнейшем начальником секретариата Фанфани. Утверждают, что копию этого доклада он отослал марешалло карабинеров Кампореале. Журналист Киланти писал 20 октября 1958 года в газете «Ора»:

«В этом докладе Паскуале Альмерико изложил долгую историю своей борьбы с мафией и вновь привел все аргументы, в силу которых следует защищать христианско-демократическую партию от проникновения в ее ряды мафистов. В этом документе молодой католический деятель утверждал, что над ним нависла угроза, что жизнь ого в опасности, и называл лиц, предупреждавших его о мести мафии».

Вечером 25 апреля 1957 года Альмерико отправился в Итальянский клуб посмотреть телевизионную передачу о подписании договора Европейского экономического сообщества и Европейского сообщества по атомной энергии. После окончания передачи, оскорбленный образовавшейся вокруг его стола пустотой, он позвал своего брата Ливорно и попросил проводить его домой. Едва они вышли из клуба, как перед ними выросли пять субъектов в масках, закутанных в плащи; раздалась автоматная очередь, загремели револьверные выстрелы, и сразу же весь район неожиданно погрузился во тьму, свет погас.

На следующий день на кладбище, в комнате для вскрытия, из тела Альмерико посыпались пули, точно горох из решета: 104 автоматных и 7 револьверных пуль. Бедняга Либорио, тяжело раненный, несколько недель находился между жизнью и смертью. Даже сегодня на теле этого полуискалеченного человека все еще ясно видны следы пуль. Ванни Сакко был арестован и доставлен в... больницу Фелличуцца, где и пребывал, пока его не оправдали «за недостатком улик».

Выборы 1958 года принесли победу христианским демократам. Шесть месяцев спустя, а именно в декабре 1958 года, в результате широкой кампании против мафии, поднятой палермской газетой «Ора», римским журналом «Эспрессо» и римской газетой «Паэзе сера», Ванни Сакко был арестован и выслан под надзор полиции. Во время этой кампании в помещение палермской газеты «Ора» была брошена бомба, повредившая несколько типографских машин. Вот каков был Ванни Сакко, союзник доктора Наварра в борьбе против Лиджо.

Лучано Лиджо понял, что песенка его спета, и решил закончить так, как и жил. 10 августа 1958 года доктор Наварра возвращался на машине в Корлеоне после инспекционной поездки по своим профессиональным и политическим делам в обществе молодого врача из Кассы взаимопомощи. На одном из поворотов вблизи Портелла-Имьбриака машина наскочила на грузовик, поставленный поперек дороги. С грузовика спрыгнули четыре человека, вооруженные автоматами, и ровно столько же из другой машины, которая тем временем остановилась рядом с машиной Наварра. С молниеносной быстротой восемь человек открыли из автоматов стрельбу по машине Наварра, не распахнув даже дверцы автомобиля, ибо твердо знали: ни Наварра, ни его спутнику не спастись от этого града пуль.

Несколько недель спустя Лиджо и его банда неожиданно совершили налет на Корлеоне, учинив на главной улице бойню: 5 мафистов, известных как друзья Наварра, были убиты. После этого кровопролития всплыли наружу факты, являющие собой еще одно доказательство полной беспомощности (или даже соучастия) органов исполнительной власти в отношении определенных групп мафии. Так, было установлено, что в Корлеоне на средства коммуны была сооружена большая современная больница, которая 6 лет оставалась на замке только потому, что Наварра не удалось стать ее директором. Больница начала функционировать спустя три месяца после того, как Наварра пал от руки своего соперника. Выяснилось также, что в Корлеоне взамен старой бойни, признанной провинциальными органами власти антисанитарной, была построена новая скотобойня, отвечавшая всем современным техническим и санитарным требованиям. Но так как новая бойня не гарантировала тайного убоя скота, то она целых 5 лет стояла закрытой. Бойня тоже начала работать только после того, как Лучано Лиджо бежал от правосудия, убив Наварра и других лиц.

Думаю, излишне уточнять, что разговоров о плотине в Пьяно-делла-Скала больше не заводят и семейству Витталоро нечего опасаться за свои земли.