Маски «миротворцев» сорваны

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Маски «миротворцев» сорваны

Ложь фашистских политиков не ввела в заблуждение советскую дипломатию.

Хотя три страны-агрессора заявляли, что договор 27 сентября 1940 г. не "затрагивает политического статуса, существующего… между каждым из трех участников соглашения и Советским Союзом", оговорка не могла ввести в заблуждение относительно его действительного характера. "Тройственный пакт Германии, Японии и Италии превращал, как признавал после войны японский политик Коноэ, антикоминтерновский пакт "в военный союз", направленный в основном против СССР".

Поэтому в первый же день берлинских переговоров глава советской делегации спросил, каков же политический смысл Тройственного пакта.

Советский Союз недвусмысленно давал понять, что ему ясна агрессивная направленность Тройственного пакта. В вопросе советского делегата также звучало: куда и когда будет направлена агрессия Германии, а на Дальнем Востоке — агрессия милитаристской Японии?

Кроме того, он потребовал разъяснить цель посылки германской военной миссии в Румынию. Почему ей навязаны германские «гарантии»? Почему и для каких целей направлены германские войска в Финляндию? Если Германия хочет улучшать отношения с СССР, то в Финляндии не должно быть немецких войск.

Вопросы и решительная позиция СССР застали Гитлера врасплох. Он пытался невразумительно оправдать посылку германской военной миссии в Румынию просьбой Иона Антонеску. Что касается Финляндии, то там германские войска якобы не собираются долго задерживаться: они, мол, переправятся транзитом в Киркенес, в Норвегию, и этот «транзит» закончится в течение ближайших дней.

Подобные объяснения, естественно, не могли удовлетворить советскую делегацию, тем более что они не соответствовали действительности. Она лишь получила новое доказательство: фашистская Румыния и маннергеймовская Финляндия превращаются в плацдарм для нападения на СССР. Немецкие войска, высадившиеся на южном побережье Финляндии, остались в стране. В Румынию помимо военной миссии прибывали германские воинские части. Какова же подлинная цель перебросок этих германских войск? — спрашивало Советское правительство.

Гитлер не мог, да и не хотел дать правильный ответ, прибегнув к обычному дипломатическому маневру: пообещал выяснить поставленные советским делегатом вопросы и поспешил снова вернуться к проблемам, отвлекающим внимание СССР от подлинных целей агрессивной немецко-фашистской политики.

Заверив делегацию СССР, что целью Тройственного пакта является урегулирование отношений в Европе, Гитлер снова призывал СССР примкнуть к блоку агрессоров и размежевать мир на сферы влияния. При этом, говорил он, проблемы Западной Европы (т. е. ее раздела. — Ф. В.) должны решаться Германией, Италией и Францией, а проблемы Востока — Россией и Японией.

Все эти предложения "о разделе мира" носили явно провокационный характер и не соответствовали внешнеполитической доктрине миролюбивого Советского государства, всегда выступавшего против политики аннексий насильственного захвата чужих территорий.

После того как Советское правительство получило шифровку из Берлина о ходе и содержании бесед, оно со всей категоричностью отвергло провокационное предложение германской стороны о разделе "обанкротившегося британского поместья" и предписало не втягиваться в дискуссию о разделе "английского наследства".

Москва вновь давала указание настаивать на том, чтобы германское правительство разъяснило проблему европейской безопасности и другие вопросы, непосредственно затрагивавшие интересы Советской страны. В соответствии с дополнительными указаниями Советского правительства советская делегация добивалась, чтобы ей были сообщены истинные цели посылки германских войск в Финляндию, фактически оккупировавших эту страну. По имевшимся в распоряжении Москвы данным, эти войска и не помышляли продвигаться в Норвегию. Напротив, они стягивались к советским границам и укрепляли здесь свои позиции. Поэтому Советское правительство настаивало на немедленном выводе немецких войск из Финляндии. Только это могло способствовать обеспечению мира в районе Балтийского моря.

Гитлер голословно отрицал фактическую оккупацию Финляндии германскими войсками, снова доказывая, что здесь имеют место лишь транзитные переброски их в Норвегию.

— Но ведь Советский Союз вовсе не собирается нарушать мир в этом районе и ничем не угрожает Финляндии, — возразил советский представитель. — Мы заинтересованы в том, чтобы обеспечить мир и подлинную безопасность в данном районе. Германское правительство должно учесть это обстоятельство, если оно заинтересовано в нормальном развитии советско-германских отношений.

Тогда Гитлер прибег к угрозе, заявив, что конфликт в районе Балтики (т. е. Финляндии) повлек бы за собой "далеко идущие последствия".

— Похоже, что такая позиция, — с достоинством ответил советский дипломат, — вносит в переговоры новый момент, который может серьезно осложнить обстановку.

Помимо пребывания германских войск в Финляндии советский представитель хотел знать о планах германского правительства в отношении Болгарии, Румынии, Югославии и Турции. СССР добивался прекращения германской экспансии на Балканах и на Ближнем Востоке, в районах, непосредственно затрагивавших безопасность Советской страны. Советское правительство считало, что германо-итальянские «гарантии» Румынии направлены против интересов СССР и поэтому должны быть аннулированы. Гитлер сказал о невыполнимости этого требования, угрожающе заявив, что Германия может найти повод для трений с Россией в любом районе.

В ответ на это советский представитель заметил, что долг каждого государства — заботиться о безопасности своего народа и дружественных стран. Такой страной Советский Союз считал Болгарию, связанную традиционными историческими узами братства и дружбы с Россией, а следовательно, Советское правительство выступает в защиту братского болгарского народа, над которым нависла угроза фашистского порабощения, готово гарантировать безопасность Болгарии.

В беседе были затронуты и другие проблемы. Советский представитель указал на недопустимость задержки поставок важного германского оборудования в СССР.

Вопреки предыдущим утверждениям Гитлер в свою очередь сослался на трудности борьбы с Англией. Но когда советский делегат заметил: ведь немцы утверждали, что Англия уже разбита, Гитлер смешался и пробормотал что-то невнятное.

На этом беседы с Гитлером были закончены. Правда, вечером того же дня были продолжены переговоры между Молотовым и Риббентропом.

В ход беседы снова вмешалась английская авиация. Когда Молотов и Риббентроп беседовали в министерстве иностранных дел и последний настойчиво спрашивал: "Готов ли Советский Союз и намерен ли он сотрудничать в ликвидации Британской империи?", — завыли воздушные сирены — английская авиация бомбила Берлин. Пришлось спуститься в бункер Риббентропа. Длинная витая лестница привела в пышно обставленное личное бомбоубежище. Беседа возобновилась. На предложение Риббентропа поделить добычу, поскольку с Англией покончено, Молотов резонно ответил:

— Если Англия разбита, то зачем мы сидим в этом убежище и чьи же это бомбы падают?

На это смутившийся Риббентроп ничего не смог ответить.

Затем Риббентроп представил проект договора между Германией, Японией, Италией и Советским Союзом о совместном сотрудничестве сроком на 10 лет. Цель предложения — ввести в заблуждение СССР, припугнуть Англию и удержать США от вступления в войну. СССР категорически отказался участвовать в этом блоке фашистских агрессоров, своим острием направленном против СССР, Англии и США. Не получил нарком ответа и на вопрос относительно целей пребывания германских войск в Румынии и Финляндии.

На этом закончились берлинские беседы В. М. Молотова с Гитлером и Риббентропом. Как и следовало ожидать, стороны остались при своем мнении: они разошлись по всем вопросам. Проводы советской делегации были очень холодными — от показной любезности хозяев не осталось и следа.

Берлинские беседы В. М. Молотова с нацистскими руководителями не были безрезультатными для Советского правительства, которое сделало из этого соответствующие выводы.

Во-первых, стала виднее двойная игра германской правящей верхушки, на словах утверждавшей необходимость укрепления советско-германских отношений, соглашений с СССР, а на деле готовившей разбойничье нападение на Страну Советов с привлечением союзников — Румынии и Финляндии.

Упорное нежелание Гитлера считаться с интересами укрепления безопасности СССР на его западных границах, решительный отказ прекратить фактическую оккупацию Румынии и Финляндии показывали, что фашистская Германия угрожает безопасности СССР, готовит плацдарм для нападения на него. Беседы подтвердили, что балканские государства либо "превращены в сателлитов Германии (Болгария, Румыния, Венгрия), либо порабощены вроде Чехословакии, или стоят на пути к порабощению вроде Греции; Югославия является единственной балканской страной, на которую можно рассчитывать как на будущую союзницу антигитлеровского лагеря; Турция либо уже связана тесными узами с гитлеровской Германией, либо намерена связаться с ней".

Что касается непосредственно Турции, Ирана и политики СССР в отношении этих стран, то, сообщая об итогах берлинских переговоров советскому полпреду в Лондоне, нарком иностранных дел СССР писал: "Как выяснилось из бесед, немцы хотят прибрать к рукам Турцию под видом гарантий ее безопасности на манер Румынии, а нам хотят смазать губы обещанием пересмотра конвенции в Монтрё в нашу пользу, причем предлагают нам помощь и в этом деле. Мы не дали на это согласия, так как считаем, что, во-первых, Турция должна остаться независимой и, во-вторых, режим в проливах может быть улучшен в результате наших переговоров с Турцией, но не за ее спиной. Немцы и японцы, как видно, очень хотели бы толкнуть нас в сторону Персидского залива и Индии. Мы отклонили обсуждение этого вопроса, так как считаем такие советы со стороны Германии неуместными".

Во-вторых, Гитлеру не удалось замаскировать истинное направление будущей германской агрессии. Все его фальшивые заявления о намерении окончательно сокрушить Англию, направить удары против нее не могли ввести в заблуждение Советское правительство. Вывод напрашивался один: Германия готовится нанести удар по СССР.

В-третьих, провокационные предложения Гитлера о разделе наследства "обанкротившейся Британской империи" были своевременно распознаны советскими руководителями и категорически отвергнуты. Тем самым закладывались новые камни в фундамент здания антифашистской коалиции.

Становилось очевидным, что Германия не связана и не помышляет сблизиться с Англией. Значит, СССР может иметь в лице Англии потенциального союзника в предстоящей борьбе с фашистской Германией.

В то же время честная позиция Советского Союза в отношении Англии выбивала почву из-под ног английских мюнхенцев, все еще мечтавших о заключении капитулянтского мира с Германией и создании единого антисоветского фронта капиталистических держав. Попытка дипломатической изоляции СССР путем возможного сговора с Англией была сорвана.

В-четвертых, в свете этих фактов становятся совершенно беспочвенными клеветнические обвинения Советского правительства в попытках «раздела» Британской империи, в территориальных притязаниях СССР, в стремлении его заключить "новый пакт", направленный против "демократических стран", распространяемые не только в Западной Германии, но и в англосаксонских странах.

Как видно из результатов бесед, со стороны Советского правительства этот зондаж не завершился, да и не мог завершиться каким-либо соглашением с фашистской Германией или вовлечением СССР в систему Берлинского пакта. И не потому, что этого не хотел Гитлер: чтобы глубже замаскировать подготовку нападения на СССР, он пошел бы на широкое «соглашение» между советской и германской сторонами. Соглашение с Германией не было подписано потому, что Советский Союз не мог пойти на сговор с агрессором.

Допустим ли был со стороны Советского правительства такой политический зондаж позиции потенциального противника? Не только допустим, но и представлял прямую политическую необходимость. Подлинная мудрость государственной политики состоит не только в том, чтобы своевременно распознавать опасные для государства тенденции, но и в том, чтобы активно противодействовать им всеми имеющимися в арсеналах политики и дипломатии средствами.

После поездки В. М. Молотова в Берлин Советское правительство не возвращалось к каким-либо беседам по этим вопросам, несмотря на неоднократные напоминания Риббентропа. Советское правительство, идя на берлинские беседы, стремилось использовать все возможные средства, чтобы, если не удастся предотвратить войну, как можно дольше оттянуть столкновение с фашистской Германией, выиграть драгоценное время для укрепления политической, военной и экономической мощи СССР.

Правда, в конце ноября 1940 г. германскому послу в Москве Шуленбургу было сообщено, что условием продолжения переговоров, начатых в Берлине, должно быть немедленное осуществление Германией вывода своих войск из Финляндии, обеспечение безопасности СССР путем заключения пакта о взаимопомощи с Болгарией. По поводу телеграммы Шуленбурга Гитлер заявил Гальдеру: "Россию надо поставить на колени как можно скорее".

Ход берлинских переговоров "окончательно укрепил Гитлера в его убеждении, что Советский Союз является главным препятствием на пути фашистской Германии к мировому господству".

Гитлер, правда, лгал, что после отъезда Молотова из Берлина он "принял решение свести счеты с Россией, как только позволят климатические условия". В действительности решение о нападении на СССР было принято до берлинских переговоров.

Касаясь оценки берлинских переговоров, английский посол в Москве Ст. Криппс доносил в Лондон, что "результаты встречи были отрицательными", что "русские хотели сохранить свободу действий и не реагировали на усилия Гитлера, направленные на достижение сотрудничества (с СССР. — Ф. В.)".