Масштаб Кокандской автономии[3]
Масштаб Кокандской автономии[3]
Кокандская — Ферганская автономия была движением далеко не местным. Это — общетуркестанское движение, которое в свое время охватило все районы Туркестана и втянуло всю туркестанскую буржуазию независимо от национальности. Но по мере своего развития это движение постепенно втягивало и другие слои населения Туркестана.
Рассмотрим отношение буржуазии разных районов Туркестана к этой Кокандской автономии.
Это движение охватило собой не только Коканд, но и другие города Ферганской области. В состав правительства Кокандской автономии входил ряд крупнейших андижанских капиталистов. Андижанские адвокаты вместе с Ненсбергом принимали участие в разработке конституции кокандской автономии, а андижанский биржевой маклер Тиц являлся виднейшим агитатором Кокандской автономии
Наманган также не был в стороне от Кокандской автономии, это видно из следующей резолюции наманганской буржуазии, помещенной в газете «Щит народа» от 14 января 1918 года.
«Общее собрание мусульман Намангана, осведомившись о занятии крепости насильственным образом рабочими, вопреки распоряжению начальника гарнизона и о том, что рабочие разобрали находящееся в крепости оружие и имея в виду, что вооружение рабочих неизбежно вызовет нежелательные последствия — постановило: 1. Выразить протест против занятия крепости рабочими и их вооружения при наличии гарнизона и настаивать на том, чтобы немедленно очистили крепость и сдали гарнизону все взятое оружие. Если настоящее требование не будет удовлетворено, то ответственность за последствия возлагается на главарей — местных большевиков, и мусульмане будут считать, что рабочие вооружились против них. 2. Выразить пожелание, чтобы на посту начальника гарнизона оставался прапорщик Орбелов. 3. Предложить товарищам-рабочим возвратиться к мирной работе. Сообщая изложенное постановление, просим немедленно сделать соответствующее распоряжение». Председатель собрания Акрахманов
Таким образом, мы видим, что ферганская буржуазия принимала в Кокандской автономии активное участие.
Но наиболее активную роль в деле подготовки Кокандской автономии и затем в работе по агитации за нее играла ташкентская как национальная, так и русская буржуазия. Самая идея кокандской автономии зародилась именно в Ташкенте. Для осуществления ее виднейшие ташкентские контр-революционеры специально выехали в Коканд, а оставшаяся часть продолжала вести активнейшую агитацию за Кокандскую автономию и даже пыталась от агитации перейти к действию. Особенно ярко это проявилось во время демонстрации 13 декабря 1918 года в Ташкенте, когда ташкентская буржуазия, собрав многотысячную, недостаточно разбиравшуюся в происходивших событиях толпу, приняла все меры к тому, чтобы использовать ее в своих интересах для свержения советской власти.
В Самарканде также была развернута самая широкая агитация за Кокандскую автономию. И, пожалуй, здесь эта агитация национальной буржуазии имела наибольший успех. В Самарканде имелась полурабочая организация «Иттифак». Насколько широко и успешно была поставлена агитация в Самарканде, свидетельствует тот факт, что даже «Иттифак» в решительные минуты заколебался и одно время выступал в качестве сторонника Кокандской автономии.
Не была в стороне от этого контр-революционного движения и киргизская буржуазия и ее интеллигенция. Об этом свидетельствует следующая телеграмма представителей «краевого мусульманского» и «киргизского» советов, посланная из Самарканда и напечатанная в газете «Знамя Свободы» от 10 ноября 1917 года:
«…Указанные организации насильственный захват власти Ташкентским Исполнительным Комитетом и Краевым Советом Рабочих и Солдатских депутатов считают узурпацией народной воли над мусульманским большинством края, считающим переход власти Советам, объединяющим ничтожную кучку населения, недопустимым в условиях Туркестанского края».
Отмечая этим документом участие казак-киргизской буржуазии в подготовке к осуществлению Кокандской автономии, мы в то же время считаем необходимым отметить, что именно киргизский и казакский районы Туркестана были меньше всего втянуты в это движение.
Закаспийская область также приняла участие в этом контр-революционном движении. Н. Захаров в своей статье «Из истории одного революционера», помещенной в № 12 сборника «Красная Летопись Туркестана пишет:
«Миллер приехал в Асхабад и имел связь с Кокандской автономией, о чем прямо или косвенно можно было заключить из его разговоров.»
Но Миллер в Закаспийской области не оставался в одиночестве, вместе с ним Кокандскую автономию поддерживала и вся эс-эровская партийная организация, старавшаяся в своей практической политике не отставать от кадетов и вообще от всей буржуазии. 26 декабря 1917 года общее собрание служащих военно-народного управления(организация чиновников губернаторской канцелярии) вынесло резолюцию, в которой признает Кокандскую автономию единственно законной властью.
Все эти факты говорят о степени участия в Кокандской автономии всего Туркестана.
Но почему же центром этого контр-революционного движения стал Коканд, а не Ташкент, Самарканд или какой-нибудь другой из туркестанских городов?
Понятно, что автономистское движение стремилось обосноваться в наиболее экономически сильном центре края. Возьмем Ташкент, — он был центром революционных сил Туркестана. Здесь был наиболее сильный, организованный пролетариат и революционные воинские части. Ташкент был центром победившей в октябре революции. Контр-революционное движение было бы здесь обречено на верную неудачу.
Так, несмотря на все усилия буржуазии и буржуазной интеллигенции, несмотря на пущенную в ход контр-революционную агитацию, самую низкую клевету и ложь, несмотря на использование всех пружин, имевшихся в распоряжении буржуазии — сколько-нибудь серьезного контр-революционного выступления в Ташкенте в день демонстрации 13 декабря создать ей все таки не удалось. Достаточно было изъять главаря контр-революции Доррера, достаточно было кушкинскому красногвардейскому отряду дать один залп по толпе, как ташкентская буржуазия струсила и сдала, все ее планы рассыпались, и из широко задуманного выступления получился только контрреволюционный пшик.
Совершенно иначе обстояло дело в Коканде.
Здесь были сосредоточены все главнейшие банки, через которые производились хлопковые операции. Эти банки в руках главарей контр-революции могли обратиться в великолепнейший «агитационный» аппарат.
Коканд был центром наиболее экономически мощной для всего Туркестана области. Владея Кокандом, контр-революции рассчитывала завладеть всей Ферганой; можно было влиять на все остальные области Туркестанского края.
Хотя Коканд был экономическим центром Ферганской области, но он вовсе не являлся ее промышленным центром. Заводов и фабрик в Коканде было меньше, чем в каком-нибудь другом крупном городе Туркестана. Следовательно, именно в Коканде главари контр-революции рассчитывали встретить наименьшее сопротивление со стороны пролетариата.
Кроме того, Коканд почти не имел своего гарнизона. Те несколько десятков солдат старой армии, которые еще не успели разойтись по домам и оставались в Кокандской крепости, конечно, не могли считаться серьезным противником. Буржуазия великолепно учитывала, что одна, без надежных союзников, она не может рассчитывать на успех. Поэтому она попыталась перетянуть на свою сторону дехканство. А чтобы среди него иметь наибольший успех, буржуазия решила пойти на заключение союза с духовенством и вообще со всеми остатками старых феодальных слоев, в глазах которых Коканд, как столица старого Кокандского ханства, имел громадное значение. Вот причины, почему именно Коканд мог стать центром контр-революционного автономистского движения.