ПЕРВЫЙ СЪЕЗД. ПРИОТКРЫТЫЕ ВОРОТА В ДЕМОКРАТИЮ

ПЕРВЫЙ СЪЕЗД. ПРИОТКРЫТЫЕ ВОРОТА В ДЕМОКРАТИЮ

Выбирают председателя…

Знаменитый I Съезд народных депутатов СССР проходил в Кремле с 25 мая по 9 июня 1989 года. Впервые за долгие годы в стране на высшем уровне законодательной власти происходило РЕАЛЬНОЕ обсуждение насущных проблем, причем ? с разных позиций, не только с одной, с позиции коммунистической верхушки, партноменклатуры. Хотя коммунисты на съезде, естественно, преобладали.

Что было совершенно необычно, ново, ? заседания Съезда транслировались по телевидению. Их, забыв про свои дела, смотрели миллионы людей.

Кстати, Ельцин по достоинству оценил этот шаг Горбачева – решение о телетрансляции заседаний Съезда. Он пишет в «Исповеди на заданную тему»:

«Горбачев принял принципиально важное решение о прямой трансляции по телевидению работы Съезда. Те десять дней (на самом деле – больше. – О.М.), которые почти вся страна, не отрываясь, следила за отчаянными съездовскими дискуссиями, дали людям в политическом отношении гораздо больше, чем семьдесят лет, умноженные на миллионы марксистско-ленинских политчасов, выброшенных на оболванивание народа. В день открытия съезда это были одни люди, в день закрытия они стали уже другими… Народ, почти весь народ, проснулся от спячки».

Каково – «миллионы марксистско-ленинских политчасов, выброшенных на оболванивание народа»… Еще недавно невозможно было представить, чтобы из уст Ельцина вылетали такие слова.

В первый же день, еще до выборов Верховного Совета СССР (их, естественно, должны были выбирать из числа народных депутатов, участвовавших в Съезде) выбирали председателя Верховного Совета. Писатель Чингиз Айтматов от имени и по поручению «представителей депутатских групп, а также с учетом единодушного мнения партийной группы народных депутатов» внес предложение об избрании на этот пост Горбачева. Это предложение было встречено дружными аплодисментами.

Если бы на дворе было время Брежнева и на соответствующей пост предложили бы Леонида Ильича, тем бы дело и кончилось: подняли бы мандаты и все, Ильич Второй был бы избран единогласно. Но наступили совсем другие времена. Депутат Бирюков, слесарь металлургического завода из уральского города Серова, на пост председателя Верховного Совета предложил альтернативную кандидатуру ? Ельцина. Мол, такой наказ дали ему его избиратели. Вообще депутаты в своих выступлениях то и дело ссылались на устные и письменные пожелания избирателей. Так оно вроде бы было более весомо: дескать, не от себя говорю ? народные массы этого требуют.

Председательствующий поправил Бирюкова: сейчас обсуждается кандидатура Горбачева, после мы перейдем к выдвижению других кандидатур, и вы сможете выдвинуть «Иванова, Петрова, Сидоров, Ельцина и т. д.»

Против Горбачева никто, естественно, не возражал.

Начали выдвигать альтернативные кандидатуры. И тут произошла сенсация. Собственную кандидатуру на пост председателя Верховного Совета выдвинул никому не известный депутат Оболенский, инженер-конструктор мурманского Полярного геофизического института. Опять: мыслимо такое было прежде? Коллеги, возмущенные подобной неслыханной дерзостью, едва не разорвали его на части. Он и демагог, и выскочка… В бюллетень для тайного голосования он, понятное дело, включен не был. Но в историю вошел.

Дальше снова зазвучала фамилия Ельцина. Предложение депутата Бирюкова поддержал другой депутат с Урала, из Свердловска ? Геннадий Бурбулис, заместитель директора Всесоюзного института повышения квалификации специалистов Министерства цветной металлургии СССР. Он опять-таки сослался на наказ своих избирателей ? рекомендовать на пост председателя Верховного Совета СССР Бориса Николаевича Ельцина.

Горбачев проводит рекогносцировку

Кстати, если возвратиться немного назад, такую возможность, – что на пост председателя ВС параллельно с ним выдвинут и его главного оппонента, – предвидел и сам Горбачев. Собственно, предвидеть это было нетрудно: после сокрушительной победы Ельцина над Браковым по Москве поползли соответствующие слухи, хотя сам Ельцин в тот момент ни сном, ни духом об этом не помышлял, вполне реалистично оценивая свои «председательские» шансы как ничтожные. Что касается Горбачева, тот, будучи опытным политическим игроком, отнесся к такой возможности вполне серьезно. Ельцин:

«Примерно за неделю до открытия съезда он мне позвонил и предложил встретиться, переговорить… Горбачев спросил меня о дальнейших планах, – чем я предполагаю заниматься, где вижу себя в дальнейшей работе. Я ответил сразу – все решит Съезд. Горбачеву этот ответ не понравился, он хотел все же получить от меня какие-то гарантии и потому продолжал спрашивать: как я смотрю на хозяйственную работу, может быть, меня заинтересует работа в Совмине? А я продолжал твердить свое – все решит Съезд. Наверное, я был прав, до съезда о чем-то серьезном говорить было бессмысленно, но Горбачева мой ответ раздражал, ему хотелось узнать о моих намерениях. Он, видимо, считал, что я что-то скрываю. Но я совершенно искренне не строил никаких преждевременных планов…»

Еще бы Горбачева не раздражали слова Ельцина «все решит Съезд». Их вполне можно было расшифровать так: «Я, как и вы, буду баллотироваться на пост председателя Верховного Совета СССР, а там пусть Съезд все решает».

Кто возглавит Верховный Совет ? Горбачев или Ельцин?

Итак, названы две фамилии ? Горбачева и Ельцина. Что в этот момент чувствовал Горбачев? Волновался ли? Какое-то напряжение, возможно, ощущал, но особенного волнения, полагаю, у него не было. Во-первых, он прекрасно знал настроения на съезде. Хотя многие правоверные коммунисты к этому моменту уже были настроены против него, но, случись им выбирать между ним и Ельциным, они, конечно, выберут его. Да и вообще большинство Съезда ? за него, Горбачева. Во-вторых, и сам Ельцин на только что прошедшем, майском, пленуме ЦК КПСС обещал не препятствовать его, Горбачева, избранию, подчиниться «воле партии». Конечно, он может и отказаться от своего обещания, ? черт знает что у него на уме, ? но это ничего не изменит. Пока что он ему, Горбачеву, не конкурент, а там видно будет…

Слово берет депутат Крайко, сотрудник одного из московских институтов. Он избирался в моем округе, так что я его немного знал. В ту пору он повсюду «высовывался», выказывал себя рьяным демократом, входил даже в знаменитую Межрегиональную депутатскую группу. После его понесло-понесло куда-то в сторону и в октябре 1993-го принесло в руководство реакционнейшего Фронта национального спасения. В дальнейшем, после разгрома октябрьских мятежников, он вовсе куда-то исчез с политической сцены.

Кстати, Крайко – это довольно типичная для того времени фигура: многие деятели такого сорта сначала заявляли о себе как рыцари демократии без страха и упрека, делали себе карьеру на демократической волне (Крайко, кажется, стал профессором), а потом спокойно снимали с себя маску, открывали свое истинное лицо.

Но это все было потом. А пока май 1989-го, I Съезд народных депутатов СССР…

Для начала Крайко расшаркался перед Ельциным: он «относится к нему с глубоким уважением», он «глубоко убежден, что его отстранение от политической деятельности, настоящей политической деятельности, не должно продолжаться впредь», что «он должен быть привлечен к активному участию в нашей политической жизни». После этого, заранее подсластив таким образом пилюлю, Крайко заявил, что «был бы рад», если бы Борис Николаевич взял самоотвод.

При этом опять-таки сослался на мнение своих избирателей ? на их письмо.

Не уверен, что письмо действительно написали избиратели ? уж больно гладко было написано. Возможно, сам сочинил. Или его помощники. Но тогда, повторяю, среди депутатов была такая мода: чуть ли не на каждом шагу апеллировать к «своей» части российского народа. А как же? Мы ведь, дескать, НАРОДНЫЕ избранники.

В тексте, который зачитал с трибуны депутат Крайко, в частности, говорилось:

«Несмотря на то, что мнение о необходимости избрания в президенты Горбачева распространено очень широко (в ту пору, правда, речь еще не шла об избрании Горбачева или кого-либо еще президентом. ? О.М.), ? об этом говорил, например, Сахаров, оно все-таки не является единодушным. Кто-то не может ему простить подписание не вполне продуманных указов, кто-то считает его недостаточно решительным, противопоставляя ему смелость Ельцина. Мы не можем не уважать мужественные высказывания Бориса Николаевича. Мы поддерживали его во время избирательной кампании. Но является ли сейчас решительность главным достоинством лидера? Все сходятся во мнении, что нам нужен мирный путь реформ и преобразований. А мирный путь ? это путь компромиссов, диалогов, возможно, каких-то уступок. И на этом пути наиболее подходящим лидером представляется Горбачев».

Пожелание, чтобы Ельцин взял самоотвод, высказал еще один депутат ? журналист из Запорожской области Челышев.

? Мне очень близка программа Бориса Николаевича Ельцина, ? сказал он. ? Она близка мне не только в экономических моментах, близка и тем, что он проявил себя как борец со льготами, которые есть у высшего эшелона… И не только это. Он трезвый политик, но мне не нравится, когда противопоставляют Горбачева Ельцину. Это два крыла перестройки. И не нужно их сталкивать лбами, извините, пожалуйста. Это два крыла перестройки, на которых она, в общем-то, держится. И поэтому я считаю, что Борис Николаевич должен снять свою кандидатуру сейчас.

Вместе с тем, Челышев высказал пожелание, чтобы Ельцину был предложен какой-то «очень серьезный и очень важный пост» ? например, пост председателя Совета Министров СССР.

В поддержку Горбачева (в противовес Ельцину) выступили и некоторые другие депутаты. Их речи встречались аплодисментами.

Ельцин берет самоотвод

А что же Ельцин? Испытывал ли он колебания, как поступить в этой ситуации?

Хотя он по-прежнему член ЦК и, как уже говорилось, обещал на пленуме этого руководящего партийного органа подчиниться его решению о выдвижении Горбачева на высший пост в российской законодательной власти, в конце концов он мог бы наплевать на это обещание, данное людям, которые уже полтора года возили его, как говорится, физиономией по столу, подвергали гонениям. В принципе это было бы вполне в его духе: ах, вы хотите, чтобы я плясал под вашу дудку? ? так вот вам!

Возможно, этого опасался и Горбачев.

Но Ельцин понимал, что при голосовании проиграет Горбачеву. Такой исход неизбежен. Пойдет ли это на пользу ему, его делу или же ? во вред? С одной стороны, его имидж «обижаемого», конечно, получит дополнительную подпитку: вот опять ? в который уже раз ? Ельцина «обидели», «обидел» Съезд, состоящий в основном из коммунистов. С другой стороны, ? вся страна увидит: все-таки политическим деятелем номер один в стране остается Горбачев, а не Ельцин. Контраст будет особенно разителен, если разница между голосами окажется велика. Нужно ему это сейчас? Нет, наверное, рано еще ему вступать в прямую схватку с Горбачевым.

Ельцин попросил слова. Поблагодарил тех, кто предложил его кандидатуру. Однако сослался на то, что в сложившейся ситуации необходимо учитывать решения недавнего, майского, пленума ЦК, который на пост председателя Верховного Совета СССР рекомендовал Михаила Сергеевича.

? На пленуме меня прямо спросили, буду ли я выполнять решения майского Пленума Центрального Комитета партии, ? сказал Ельцин. ? И я ответил: конечно, как коммунист я буду их выполнять, потому что я за перестройку, за то, чтобы вести ее ? только более решительными, более активными действиями. Я воздержался там при голосовании, считая, что надо все-таки выдвигать какие-то альтернативные кандидатуры, хотя бы и для примера, хотя бы и для того, чтобы воспитывать нашу молодежь, чтобы она в последующем делала в этом направлении еще какие-то шаги вперед.

Итак, Ельцин поступил как дисциплинированный коммунист, как член ЦК, послушно выполняющий решения партии.

Вместе с тем он, словно бы за депутатом Челышевым, и, пожалуй, несколько униженно, как бы попросил: поскольку он «со вчерашнего дня безработный» (собираясь посвятить себя политике, депутатской деятельности, Ельцин покинул должность первого заместителя председателя Госстроя, министра СССР), он «мог бы, работая серьезно и признавая перестройку, согласиться на какое-то предложение».

В общем, Ельцин взял самоотвод.

Против его самоотвода проголосовали лишь четырнадцать человек. Семеро воздержались.

Председателем Верховного Совета СССР был избран Горбачев. Его фамилия была единственной в бюллетене.

Обо всем договорились заранее…

Более чем двадцать лет спустя, в ноябре 2010 года, я беседовал по поводу этого эпизода с Геннадием Бурбулисом, в ту пору – в конце восьмидесятых – начале девяностых – близким к Ельцину человеком. Я спросил его, как же все-таки получилось, что Бирюков и вы выдвинули Ельцина в председатели, хотя всем – в том числе, наверное, и вам, и самому Ельцину, – было ясно, что дело это безнадежное.

– Это предложение было с ним согласовано, – сказал Бурбулис. – Накануне вечером мы собирались, обсуждали, как действовать на съезде. Были разные варианты. Борис Николаевич был против своего выдвижения, говорил: «Не стоит этого делать, никаких перспектив у нас нет». Но в конце концов мы договорились, что все-таки выдвинем его, а он использует эту возможность, чтобы снять свою кандидатуру, но при этом высказать какие-то принципиальные вещи. То есть это входило в нашу тактику.

? А не было ли у Ельцина такой мысли: может, всерьез пойти на выборы председателя? Не было таких колебаний?

? Нет, никаких колебаний не было. Он, повторяю, наоборот, не очень был доволен тем, что это надо делать, вести такую игру, но вот так договорились. Поручение внести такое предложение дали Виталию Бирюкову, нашему соратнику, депутату из Свердловской области, из Серовского округа. И он внес его. Но Воротников, который был председательствующим, отклонил это предложение, сказав, что сейчас, мол, обсуждается кандидатура Горбачева. И тогда мне пришлось повторить наше предложение. Ну, а что было дальше, вы знаете.

Ельцина не избрали в Верховный Совет…

Ельцин не только не стал председателем Верховного Совета, ? поначалу его вообще в Верховный Совет не избрали. В каком-то смысле он стал жертвой собственной приверженности демократическим принципам. В Совете Национальностей для России была выделена квота в одиннадцать мест. Однако Ельцин настоял, чтобы в бюллетень поставили двенадцать фамилий, ? чтобы была хоть какая-то альтернатива. В результате, после подсчета голосов, он и оказался двенадцатым, последним, по числу проголосовавших за него: на коммунистическом, по сути, съезде у него ? «ренегата» и «отступника» ? было очень много «друзей». При этом, правда, за Ельцина проголосовали более половины тех, кто опустил бюллетени в урну. Так что вообще-то он был избран, но вот… оказался за рамками квоты.

Все почувствовали нелепость ситуации: на выборах народных депутатов в Москве Ельцин получил более пяти миллионов голосов, однако при этом остается за бортом Верховного Совета. Один за другим депутаты выходили на трибуну и указывали на эту нелепость.

Депутат Себенцов намекнул даже, что неизбрание Ельцина не случайность, а чей-то злой умысел (понятно, чей).

? Результаты выборов 27 мая, ? сказал он, ? оставившие за рамками Верховного Совета Бориса Николаевича Ельцина, и дальнейший ход съезда привели меня к мысли, что в подготовке и проведении съезда нет некомпетентности, нет ошибок, а есть вполне определенная железная воля, воля, которой не нужен работающий парламент…

Лишь позднее депутатам объяснили, что на таком порядке избрания в Совет Национальностей от России настоял сам Ельцин.

Но что было делать? Без таких людей, как Ельцин, парламент, в самом деле, грозил стать неработоспособным.

Свое место Ельцину уступает депутат Казанник

Решение проблемы вроде бы замаячило, когда слово взял Гавриил Попов. Он сказал, что выход из тупика предложили «представители нашей славной Сибири», а именно депутат из Омска доцент тамошнего госуниверситета Казанник. Он оказался в числе одиннадцати избранников от России и теперь заявляет о готовности снять свою кандидатуру, так чтобы его место в Совете Национальностей занял следующий за ним по числу набранных голосов Борис Ельцин.

Затем выступил сам Казанник. Он сказал, что вообще-то он очень хочет работать в Верховном Совете ? он сам предложил свою кандидатуру и трижды выступал на совещании российских представителей с просьбой, чтобы его включили в состав Верховного Совета: он юрист и может быть полезен именно в первый год работы парламента, когда будут приниматься «важнейшие пятьдесят законов», которые определят судьбу страны, может быть, до 2000 года.

? Но когда прошли выборы в Верховный Совет СССР, ? сказал Казанник, ? и я увидел, что мы в силу своей политической близорукости «зарубили» выдающихся ученых, что мы в силу своей недальновидности не пропустили туда ряд ведущих политиков, я принял, на мой взгляд, единственно правильное решение о том, чтобы в Верховном Совете СССР, а точнее в Совете Национальностей, работал Борис Николаевич Ельцин.

Казанник, однако, подчеркнул, что он снимает свою кандидатуру только при условии, что Ельцин будет включен вместо него в Совет Национальностей БЕЗ ГОЛОСОВАНИЯ, ибо он опасается, что при повторном голосовании Бориса Николаевича опять «завалят».

Инициатива, что и говорить, благородная. Прямо-таки подвиг Александра Матросова. Но насколько законна такая «рокировка»?

Заседание съезда ведет Горбачев. В принципе он, наверное, без труда может сделать так, чтобы Ельцин остался за бортом Верховного Совета. Это явно в его, Горбачева, интересах. Законность замены Казанника Ельциным весьма сомнительна. Если этой замене воспрепятствовать, продвижение главного горбачевского соперника к вершине российского политического Олимпа будет приостановлено. Ну да, Ельцин останется народным депутатом, но это все же на ступеньку ниже, чем член Верховного Совета. Соответственно, будет сужен и диапазон деятельности Ельцина как политика.

Однако Горбачев, по-видимому, настроен довольно благодушно. Он стал председателем Верховного Совета, а Ельцина весьма элегантно «отфутболили». Возможно, Горбачев все-таки еще не видит в Ельцине серьезного соперника: тот прёт напролом, а такие довольно быстро сворачивают себе шею.

Так или иначе, Горбачев предоставляет тут съездовскому кораблю плыть по воле волн, ? куда выплывет, туда и выплывет. Горбачев говорит, что удовлетворить самоотвод Казанника ? не проблема, а вот есть ли у Съезда право поставить на освободившееся место кого-то другого, просто учитывая результаты предыдущего голосования, в этом он не уверен. Поэтому он предлагает отложить вопрос до завтра, с тем чтобы изучить эту проблему.

Однако сторонники Ельцина не желают ничего откладывать, вполне обоснованно подозревая, что его противники наверняка что-то придумают, чтобы не пустить Ельцина в Верховный Совет. Горбачев сопротивляется довольно слабо, позволяет всем, кто хочет, высказать свои соображения. То есть «изучение» и обсуждение проблемы идет «с голоса».

Горбачев еще дважды пытается перенести вопрос на завтра, но в конце концов сдается перед напором депутатов. В итоге приходят к решению, что поскольку в регламенте Съезда о такой коллизии не говорится ничего определенного, Съезд, будучи верховной властью, может и сам решить, как тут быть, решить здесь и сейчас. Один из депутатов предложил установить подходящую на этот случай процедуру: если по какой-то причине из Верховного Совета выбывает какой-то депутат, его место автоматически занимает кандидат, следующий за ним по числу набранных голосов, при условии, что он получил более половины голосов проголосовавших. Обоим этим условиям Ельцин отвечает.

После этого Съезд удовлетворяет самоотвод Казанника. Ельцин становится членом Верховного Совета СССР.

Рыцарь из Омска

Тут надо сказать два слова о Казаннике, «принесшим себя в жертву». Это был весьма неординарный человек. Многие считали его «блаженным»: уж слишком дорожил он, – по крайней мере, во многих своих действиях, – критерием справедливости, как он сам ее понимал. Позже, уже будучи российским президентом, Ельцин «отблагодарил» его за благородный поступок, сделав генеральным прокурором. А еще позже – с треском снял с этого поста, придя в ярость из-за того, что Казанник, ни с кем не посоветовавшись, поторопился выпустить из «Лефортова» мятежников октября 1993 года – сразу же, как только Дума приняла постановление об их амнистии.

Ельцин на трибуне

В своем выступлении на съезде, когда подошла его очередь, Ельцин продолжил атаку на партийную верхушку, из которой, впрочем, и сам не совсем еще выпал ? он ведь, повторяю, все еще оставался членом ЦК. Посетовал, что на состоявшемся накануне съезда пленуме этого руководящего партийного органа «не получило поддержки» его предложение, чтобы на предстоящем съезде партия всю власть передала Советам, (было бы странно, если бы такое предложение там поддержали). На пленуме, по словам Ельцина, было принято решение рекомендовать на все руководящие посты «тех же лиц, которые не вывели общество из кризисов в политике, экономике, финансах, уровне жизни».

Надо полагать, в числе этих лиц подразумевался и Горбачев. Кто же более него виноват, что общество не выведено из кризисов?

? Между тем, ? сказал Ельцин, ? положение в стране крайне тревожное. Активизировались и консолидируются антиперестроечные силы… Каким образом можно одновременно и перестраиваться, и штамповать антиперестроечные законы? За год после партийной конференции, поддержавшей курс на демократизацию, мы одним указом ударили по митингам и демонстрациям, другим ? по гласности, третьим ? разрешили использование против своего народа спецвойск...

По словам Ельцина, именно в атмосфере подобного запретительного законотворчества становятся возможными такие преступления, как в Тбилиси. Он так и назвал кровавый разгон мирного митинга в грузинской столице – преступлением власти:

– Я был там и убедился, что это именно преступление, причем преступление против своего народа. Кроме создания комиссии по расследованию тбилисских событий («комиссии Собчака». – О.М.), чтобы как-то успокоить народ, надо сказать на съезде, кто все же принял решение в Центре. (Аплодисменты). Ведь об этом руководство знает.

Однако ни на съезде, ни после него об этом во всеуслышание так и не было сказано. Всё свалили на грузинское руководство и военных.

Далее опять последовал удар прямо поддых Горбачеву:

? Не сломлена административно-командная система, власть по-прежнему принадлежит партийно-бюрократическому аппарату. Перестройка, как и всякая революция сверху, по мере своего развития и углубления захватывает интересы всех слоев общества. Но едва ли не самым существенным образом она затрагивает интересы самого аппарата как системы власти. Отсюда ? нерешительность и половинчатость в принятии решений, топтание на месте перед каждым шагом вперед, колебания то вправо, то влево, а то и шаги назад. Отсюда ? усложненные, противоестественные, порой даже уродливые решения, обросшие инструкциями. Примеров тому немало. Громоздкая система власти выгодна только Аппарату. Она оставляет ему поле для маневра, позволяет, опираясь на свой опыт и организованность, используя неопытность и разобщенность депутатов, оказывать влияние на их решения.

И ? приговор горбачевской власти, самому автору реформ:

? Товарищи, намеченная программа и обещания, данные за четыре года перестройки, не выполнены. Люди стали жить хуже. Таковы, по моему мнению, политические оценки текущего момента. Некоторая самокритичность доклада товарища Горбачева не снимает с него ответственности за все это.

Здесь уже Горбачев, возможно, по-настоящему пожалел, что не воспротивился избранию Ельцина в депутаты, а теперь вот ? и в Верховный Совет. Ведь весь «административный ресурс» был в его, Горбачева, руках. Более чем достаточный ресурс. Так, снебрежничал, слиберальничал…

Программа Ельцина

Во второй половине речи Ельцин коротко, тезисно изложил, что, по его мнению, надо сделать в первую очередь, чтобы перестать, наконец, топтаться на месте и ходить кругами. Представил, так сказать, наметки своей программы:

? Считаю одной из задач решительно провести децентрализацию власти и экономики, демонтаж командно-административной системы... За центром следует оставить только определение общих пропорций, регулирование производства через инвестиционную политику, налогообложение и другие экономические методы…

? «Землю ? крестьянам!». Да, надо, наконец, реализовать на деле этот лозунг, а крестьяне сами определят формы и способы хозяйствования и управления…

? Принять закон о печати. Средства массовой информации не должны в массовом порядке принадлежать органам партии. Они должны быть более самостоятельными…

? Конституционным путем следует предоставить трудящимся право выбора руководителя государства из альтернативных кандидатур всеобщими, равными и прямыми выборами...

? Но главное ? надо решить вопрос о роли и месте партии в обществе. Неотложной задачей представляется разработка и принятие закона о партии, который бы определил рамки компетенции и правомочности решений, принимаемых партийными органами...

В это время, в мае ? июне 1989 года, Ельцин все еще остается прилежным, хотя уже и несколько засомневавшимся, членом партии, партийным работником. Он хлопочет о том, как «поправить положение дел в партии». Как он считает, это можно сделать, созвав внеочередной XXVIII съезд КПСС, на который следует прислать представителей от всей партии, выдвинутых путем альтернативных и прямых выборов в первичных организациях. На съезде следует избрать новый состав ЦК, так как нынешний состав «за эти годы не решил поставленных задач».

Ельцину как бы еще не ясно, что эпоха КПСС заканчивается и думать надо не о том, как «поправить положение дел» в ней, а о том, как побыстрей спровадить ее с политической сцены.

Впрочем, может, он это уже понимает, но… понимает и другое: всякому овощу свой срок, ситуация должна созреть, силы ? накопиться.

Из экономических и социальных мер, предлагаемых Ельциным:

? Необходимо сократить число министерств… перевести оставшиеся (их аппарат) на хозрасчет… и не финансировать их из госбюджета...

? Предоставить больше политических прав, экономической и финансовой самостоятельности каждой союзной республике. Перевести их на хозрасчет, дать им территориальный суверенитет… За Центром следует оставить право координации вопросов, которые касаются интересов государства и общества в целом…

? За семьдесят с лишним лет, ? сказал Ельцин, ? мы не сумели продвинуть вопрос хоть о какой-то социальной справедливости. Есть все основания говорить о существовании элитарного слоя в нашем обществе, строящем социализм. Почему в стране десятки миллионов людей живут ниже всякого уровня бедности, а другие купаются в роскоши? Принципом социальной справедливости надо сделать защиту интересов наименее обеспеченных и социально незащищенных слоев общества. Начать, может быть, с того, что, учитывая дефицит, отменить все незаконные привилегии для номенклатуры, да и вообще убрать из нашего лексикона это слово «номенклатура»

Как известно, борьба с номенклатурными привилегиями была в ту пору одним из «коньков» Ельцина, более, чем что-либо другое, доставлявшим ему популярности. В дальнейшем, и во время президентства самого Ельцина, и при его наследниках, эта тема как-то ушла в песок.

Чтобы съезд не ограничился одними разговорами, Ельцин предложил решить на нем ХОТЯ БЫ ОДИН КОНКРЕТНЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ ВОПРОС: «иначе люди нас не поймут». Например, можно было бы, установить бесплатное обеспечение лекарствами и бесплатный же проезд в городском транспорте для инвалидов и людей, живущих ниже черты бедности, решить пенсионный вопрос, хотя бы часть его. Проект соответствующего постановления, составленный «очень большой группой депутатов», Ельцин передал в президиум съезда.

От себя он предложил также, пока не будут решены «все вопросы здравоохранения», переориентировать 4-е Главное управление Минздрава СССР («кремлевское») на обслуживание материнства и детства.

Вновь о Горбачеве… Ельцин высказывает беспокойство по поводу того, что проходящий съезд, Конституция и партия наделили главу государства чрезвычайно широкими полномочиями. У него может возникнуть соблазн решать «наши сложные проблемы» силовыми методами. В результате мы можем не заметить, как в стране установится «новый авторитарный режим, новая диктатура», тем более, что за семьдесят лет мы так и не научились контролировать действия лидера государства. Для такого контроля Ельцин предлагает довольно экзотическую меру ? ежегодный референдум по вопросу доверия председателю Верховного Совета СССР.

Разумеется, Съезд даже не подумал принять это ельцинское предложение. Как-то контролировать главу государства мы так до сих пор и не научились.

Горбачев успокаивает…

В заключительном слове Горбачев ответил Ельцину, правда, не упоминая его имени:

– Как коммунист я категорически не приемлю прозвучавшие, пусть не очень явно, намеки, будто пытаюсь сосредоточить в своих руках всю власть. Это чуждо мне по взглядам, мировоззрению, да и по характеру. Не для того осуществлен на апрельском Пленуме крутой поворот к новой политике, не для того партия и народ развернули трудную работу по демократизации, гласности, по очищению и обновлению нашего общества, общественной жизни. У меня, как у Генерального секретаря, Председателя Верховного Совета, нет другой политики, кроме перестройки, демократизации и гласности, и я еще раз заявляю Съезду, трудящимся, всему народу о своей непоколебимой приверженности этой политике…

Ответил Горбачев и на ельцинское предупреждение, – опять-таки не называя имени своего оппонента, – что у него, главы государства, или у кого-либо из его приближенных «может возникнуть соблазн решать наши сложные проблемы силовыми методами», так что «в результате мы можем не заметить, как в стране установится новый авторитарный режим, новая диктатура».

– Заверяю вас, – сказал Горбачев, – что никаких тут опасностей переворотов или чего-то подобного не существует. Об этом я заявляю твердо. (Аплодисменты). Давайте кончать со всякого рода слухами, особенно здесь, в высшем органе власти, не полагаться на всякую болтовню, которую нам часто подбрасывают. (Бурные аплодисменты).

Как мы знаем, два года спустя попытка переворота, и весьма серьезная, все же случилась. И предприняли ее как раз самые близкие Горбачеву люди.