Экономическая политика военного времени

Экономическая политика военного времени

После внезапного начала войны министр иностранных дел С.Д. Сазонов заявил: никаких репрессивных мер, касающихся личности или имущества граждан враждебных государств, принято не будет^{196}. Как утверждает Эдвин Борхард, «пожалуй, ни один принцип международного права не считался в 1914 г. более незыблемым, чем тот, что гласил, что частная собственность, принадлежащая гражданам вражеских государств в пределах юрисдикции любой воюющей страны, неприкосновенна»^{197}. Российская империя строго придерживалась этого принципа во время войн XIX в. По мнению российского правоведа, занимавшегося проблемой вражеского имущества, «начиная с 1812 года и далее, ни одна из войн с участием России не сопровождалась никакими ограничениями личных прав неприятельских подданных»^{198}. Положение о полевом управлении войск от 28 июля 1914 г. давало армейскому командованию и губернаторам право реквизировать и секвестровать имущество любого лица или организации на территориях, находящихся на военном положении, и при этом не выделяло собственность вражеских подданных в особую категорию. Уже 23 августа 1914 г. Совет министров, отвечая на (ложные) слухи о том, что российские активы в германских банках подвергаются конфискации, признал возможность применения схожих мер к денежным средствам, вкладам и ценным бумагам, принадлежащим вражеским подданным. Однако широкое использование подобных мер может серьезно затронуть российскую промышленность и торговлю, т.к. в результате ряда особенностей экономического развития России значительное число ее торгово-промышленных предприятий принадлежит иностранцам, среди которых особо выделяются немцы. От бесперебойной работы многих подобных предприятий напрямую зависят интересы российских промышленных кругов, рабочих, занятых на них, а также правительственных учреждений, размещавших у них свои заказы. В этих условиях арест активов и потеря этими предприятиями оборотных средств приведет к их ликвидации или по крайней мере к перебоям в поставках продукции и невозможности выполнить деловые обязательства, что несомненно негативно повлияет на нормальное течение экономической жизни страны. В заключение Совет министров пришел к выводу, что выступать против прав собственности неприятельских подданных внутри империи было бы не в интересах самой России^{199}.

Однако от этого принципа через несколько месяцев пришлось отказаться, частично из-за необходимости отвечать на действия других воюющих держав. В рамках мер, предпринятых с августа по ноябрь 1914 г. и ставших известными как Законы о торговле с враждебными странами (Trading with the Enemy Acts), Великобритания запретила все сделки с лицами, постоянно проживавшими во вражеских государствах, и назначила инспекторов, обладавших правом надзора за финансовыми операциями фирм, принадлежавших вражеским подданным, чтобы удостовериться, что последние не осуществляют перевод денег в Центральные державы. Многие вовлеченные в войну государства, включая Россию, последовали примеру Великобритании и ввели подобные ограничения^{200}.

Однако уже к сентябрю 1914 г. Россия начала отходить от своей первоначально осторожной позиции по вопросу имущества вражеских подданных. Указ 22 сентября 1914 г. запрещал гражданам враждебных стран приобретать какое бы то ни было имущество или предприятие в собственность, брать что-либо в аренду или управление^{201}. С этого дня и до конца войны внутриполитические мероприятия России по суровости и постоянству конечных целей последовательно превосходили аналогичные меры, принимаемые другими странами[59].