Глава 3. КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ ПОД МОСКВОЙ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 3.

КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ ПОД МОСКВОЙ

«Чудо» под Москвой произошло по инициативе командующего Западным фронтом генерала армии Г.К. Жукова. Еще в ходе оборонительных сражений он 30 ноября 1941 г. направил в Ставку ВГК план-карту контрнаступления с коротенькой запиской исполняющему обязанности начальника Генерального штаба генерал-лейтенанту А.М. Василевскому: «Прошу срочно доложить Народному Комиссару Обороны т. Сталину план контрнаступления Зап. фронта и дать директиву, чтобы можно было приступить к операции, иначе можно запоздать с подготовкой». Главный удар намечалось нанести 3–4 декабря силами четырех армий (1-я ударная, 20-я, 16-я и 10-я резервная), к которым 5–6 декабря присоединялась 30-я армия. Замысел состоял в том, чтобы «ударом на Клин, Солнечногорск и в истринском направлении разбить основную группировку противника на правом крыле и ударом на Узловая и Богородицк во фланг и тыл группе Гудериана разбить противника на левом крыле фронта армий Западного фронта». Остальные армии Западного фронта должны были 4–5 декабря перейти в наступление с ограниченными задачами, чтобы сковать противника и лишить его возможности переброски войск. Основные силы авиации (75%) предусматривалось использовать для поддержки 1-й ударной, 20-й и 16-й армий{159}.

Глубина контрнаступления ограничивалась расстоянием в 60 км к северу от Москвы и около 100 км — к югу от нее. «Для постановки войскам фронта более далеких и решительных целей, — вспоминал Жуков, — у нас тогда еще не было сил. Мы стремились только отбросить врага как можно дальше от Москвы и нанести ему возможно большие потери»{160}.

И.В. Сталин начертал на документе синим карандашом резолюцию: «Согласен». В то же время он посчитал необходимым привлечь к контрнаступлению войска Юго-Западного и Калининского фронтов.

Войска Юго-Западного фронта должны были окружить и уничтожить елецко-ливенскую группировку противника, поставив под угрозу тылы 2-й танковой армии, что содействовало бы ее разгрому войсками левого крыла Западного фронта.

Задачи войск Калининского фронта были определены в директиве № 005292 Ставки ВГК, подписанной в половине четвертого утра 1 декабря И.В. Сталиным и генерал-лейтенантом А.М. Василевским. Она легла в основу планирования и проведения Калининской наступательной операции. Согласно директиве, требовалось в течение двух — трех дней сосредоточить ударную группировку в составе наиболее боеспособных соединений и частей (119, 246, 250, 256-я стрелковые, 54-я кавалерийская дивизии, отдельная мотострелковая бригада), большей части артиллерии РГК и всех гвардейских минометных частей и танков. Этими силами предписывалось нанести удар на участке (искл.) Калинин, (искл.) Судимирка в направлении Микулино, Городище и Тургиново с целью выйти на тылы клинской группировки противника и содействовать войскам Западного фронта в ее уничтожении{161}.

И.В. Сталин отвел командующему Калининским фронтом на подготовку к операции два — три дня, то есть переход в наступление намечался 3–4 декабря. Это не смутило С.М. Борзунова, который пишет, что Конев был против проведения данной операции из-за недостатка сил и средств, согласившись под нажимом Сталина и Василевского предпринять активные действия не ранее 5 декабря{162}.

А как же все обстояло на самом деле? Сразу же после издания директивы № 005292 состоялся разговор по прямому проводу между генералами Василевским и Коневым{163}.

КОНЕВ: — Здравствуйте, товарищ Василевский! Ознакомился с Вашим предложением. Докладываю:

Оперативная выгодность нашего фронта мне понятна. Предлагаемый вами удар целесообразен. Но мои возможности сейчас настолько ограничены, что всего могу собрать две стрелковые дивизии, мотобригаду и 54-ю кавалерийскую дивизию в составе 800 сабель. Предложенная Вами 119-я стрелковая дивизия выведена быть не может. Она сейчас занимает фронт 20 км. Также нельзя снять 246-ю стрелковую дивизию, которая занимает фронт 15 км. 256-я стрелковая дивизия имеет всего два полка, обороняя фронт 15 км, в том числе с востока от Калинина. Все дивизии имеют численность в среднем две с половиной — три тысячи. Танков в составе фронта нет. Дивизионной артиллерии некоторые дивизии имеют по сокращенному штату до 50 процентов. Очень плохо с ручными, станковыми пулеметами. Операции, которые проводились и проводятся сейчас, имели целью не допустить противнику снятия войск с нашего фронта. В результате операции мы имеем притянутые дополнительно под Калинин части 162-й пехотной дивизии противника. Исходя из реальных возможностей, решил провести перегруппировку и с утра 3 декабря продолжать наступление по овладению Калинином, перерезать пути, идущие на юг и на Старицу. Для выполнения вами предложенной операции прошу усилить фронт двумя стрелковыми дивизиями и хотя бы одной танковой бригадой. В случае невозможности выделить из резерва Главного Командования прошу выделить за счет Северо-Западного фронта. Насколько мне известно, перед Северо-Западным фронтом всего восемь — девять дивизий.

ВАСИЛЕВСКИЙ: — Товарищ командующий, известны ли Вам события под Ростовом?[36] Сорвать наступление немцев на Москву и тем самым не только спасти Москву, но и положить начало серьезному разгрому противника можно лишь активными действиями, с решительной целью. Если мы этого не сделаем в ближайшие дни, то будет поздно. Калининский фронт, занимая исключительно выгодное оперативное положение для этой цели, не может быть в стороне от этого. Вы обязаны собрать буквально все для того, чтобы ударить по врагу, а он против вас слаб. И, поверьте, успех будет обеспечен. Товарищ Сталин разрешил немедленно перебросить Вам для этой цели еще одну 262-ю стрелковую дивизию Северо-Западного фронта. Она начинает погрузку сегодня в 18 часов. Дивизия имеет в своем составе свыше 9 тысяч человек и неплохо вооружена. Ставка Верховного Главнокомандования считает не только возможным, но и необходимым снять с фронта и сосредоточить для удара указанные мной дивизии. Мне непонятно Ваше заявление, что все эти дивизии имеют в своем составе всего лишь по две — три тысячи человек. Передо мной донесение вашего штаба, полученное 24 ноября, по которому 246-я стрелковая дивизия имеет 6 800 человек, 119-я — 7200, 252-я — 5800, 256-я — 6000 и так далее. Если в этих дивизиях, как Вы заявили, действительно слаба артиллерия, то Вы сможете усилить их за счет артполков РГК, которых Вы имеете девять. По вопросу о танках буду докладывать Верховному. Ответ дадим позднее.

КОНЕВ: — Войска Калининского фронта все время активно дерутся, и будут драться, не могут стоять и не будут стоять в стороне. Я докладывал о необходимости усиления фронта. Я уже, до Вашего предложения, начал вытягивать отдельные соединения юго-восточнее Калинина. В частности, вытянул два артполка РГК, собрал эрэсы[37] и провел ряд других мероприятий. Но я докладывал, что в соответствии с задачей, которая ставится, то есть удар в направлении Тургиново, моих сил недостаточно. Все, что соберу, имею в виду действовать активно и обязательно прорвать оборону и выйти в тыл противнику. И для развития удара по глубине еще раз прошу доложить хозяину об усилении танками. Отпустить три боекомплекта снарядов, особенно подбросить для эрэсов. Прошу дать хотя бы еще один дивизион эрэс. У меня всего один дивизион и одна батарея. Также прошу хотя бы сто станковых и сто ручных пулеметов, так как, например, 243-я стрелковая дивизия имеет 7 станковых пулеметов и 20 ручных. Относительно численности наших дивизий я дал вам цифру в штыках без артиллеристов, саперов и связистов. Кроме того, вы, видимо, не учитываете потери за последние четверо суток. Они большие.

ВАСИЛЕВСКИЙ: — Относительно танков, дивизиона эрэс и так далее сейчас доложу Главковерху. В отношении боеприпасов сейчас же дам указание. По вопросу о состоянии ваших дивизий могу лишь заявить, что согласно донесению вашего штаба войска фронта за время последней наступательной операции потеряли всего до двух тысяч человек. Когда сможете начать эту операцию с учетом перегруппировки ваших пяти стрелковых дивизий, одной дивизии Северо-Кавказского военного округа и одной дивизии Калининского фронта? Разгрузку 262-й стрелковой дивизии намечаю, если Вы утвердите, в районе Лихославль, Крючково. Дивизия начнет прибывать к вам завтра утром и закончит, по-видимому, числа четвертого.

КОНЕВ: — Какой темп дан для 262-й стрелковой дивизии и где назначена разгрузка? Когда прибывает и сосредоточится 262-я стрелковая дивизия? Не возражаю против разгрузки Лихославль, Крючково. Сейчас отдам распоряжение о подготовке. Прошу начать операцию не раньше 5 декабря. 262-ю стрелковую дивизию — она несколько опоздает — поставлю во второй эшелон. А какая дивизия прибывает из Северо-Кавказского военного округа?

ВАСИЛЕВСКИЙ: — Извините, это ошибка. К вам, повторяю, поступают 262-я стрелковая дивизия из Северо-Западного и пятая из Западного фронта. По вопросу о начале операции — дорог буквально каждый час, а поэтому надо принять все меры к тому, чтобы начать операцию не позднее утра четвертого.

КОНЕВ: — Мне понятно. Приму все меры к скорейшей готовности. Оттягивать время не буду. Повторяю, что всего соберу для удара: 256-ю, 250-ю, 119-ю стрелковые дивизии, мотобригаду, 54-ю кавалерийскую дивизию, 5-ю стрелковую дивизию — очень слабенькую, 262-ю стрелковую дивизию, три полка РГК, дивизион эрэс. Участок 119-й стрелковой дивизии передаю 29-й армии. Левую границу для 29-й армии устанавливаю — Калинин включительно. Таким образом, в состав 29-й армии войдут 183, 246, 174, 252, 245-я стрелковые дивизии. Ударную группировку объединит командарм-31 Юшкевич. Такие распоряжения уже отдал.

ВАСИЛЕВСКИЙ: — Все же считаю, что 246-ю стрелковую дивизию нужно и целесообразнее снять с фронта и использовать для удара.

КОНЕВ: — Товарищ Василевский, и при этом положении фронт 29-й армии будет вытянут в линию, без дивизионных и полковых резервов. А он включает три важных направления: на Торжок, на Медное и на Калинин. Больше уже вытянуть нельзя. И так вытягиваю 119-ю стрелковую дивизию, иду на риск.

ВАСИЛЕВСКИЙ: — В районе Калинина можно быть спокойным и за фронт восточнее Калинина.

Таким образом, И.С. Конев не «согласился» начать активные действия не ранее 5 декабря, а сам назвал эту дату. Даже не представляю себе командующего фронтом, который мог «согласиться» начать наступление, да еще и сам определять сроки его начала! Если бы каждый командир «соглашался» выполнять боевые задачи, то, вероятнее всего, война была бы проиграна.

Несколько по-иному излагает события, связанные с подготовкой контрнаступления под Москвой С.Е. Михеенков. Он пишет: «Не было у Ставки уверенности в том, что декабрьские удары перерастут в наступление трех фронтов, прикрывавших Московское направление. Вот и решили: пусть начнет Конев, а там посмотрим… Итак, войскам Калининского фронта суждено было начать контрнаступление под Москвой»{164}. Все эти выводы вызывают только недоумение. Выходит, что Ставка ВГК, командующий Западным фронтом, Генеральный штаб действовали наобум: ударим силами Калининского фронта, а там видно будет!? Как мы увидим далее, все обстояло иначе.

Генерал-лейтенант А.М. Василевский, говоря об исключительно выгодном оперативном положении Калининского фронта, учитывал, что он буквально нависал над левым крылом группы армий «Центр». Удар войск фронта на Тургиново позволял совместно с правым крылом Западного фронта окружить и уничтожить клинскую группировку врага. Как и просил генерал-полковник Конев, ему на усиление были приданы из состава Западного фронта 5-я стрелковая дивизия, а из Северо-Западного фронта — 262-я стрелковая дивизия.

Задача по переходу в наступление ударной группировки Калининского фронта облегчалась еще и тем, что 2 декабря начали наступление правофланговые армии (1-я ударная и 20-я) Западного фронта. Они в ходе четырехдневных ожесточенных боев соответственно продвинулись на 4–5 км и 1,5–2 км. Несмотря на столь скромные результаты, обе армии сковали соединения 3-й танковой группы, не позволив фон Боку перебросить ее к Москве и ослабить давление на 16-ю армию группы армий «Север».

К началу контрнаступления войска Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов насчитывали около 1,1 млн. человек, 7652 орудия и миномета, 774 танка и 1 тыс. самолетов{165}. Группа армий «Центр» имела 1,7 млн. человек, около 13,5 тыс. орудий и минометов, 1170 танков, 615 самолетов{166}. Ее превосходство в личном составе составляло 1,5 раза, в артиллерии — 1,8 и в танках — 1,5 раза. И лишь по численности авиации превосходство в 1,6 раза было на стороне советских фронтов.

Какими же силами располагал Калининский фронт? В его трех армиях (22, 29 и 31-я) насчитывалось всего около 100 тыс. человек, 980 орудий и минометов, 67 танков, 66 самолетов (из них более 40 исправных). Ему противостояла 9-я армия (6,23 и 27-й армейские корпуса) группы армий «Центр», имевшая 153 тыс. человек, 2198 орудий и минометов, 60 танков. Она превосходила войска фронта по людям в 1,5 раза, по орудиям и минометам — в 2,2 раза, а по танкам соотношение было равным. Под руководством командующего 9-й армией генерал-полковника Штрауса город Калинин был превращен в мощный узел обороны. Здесь находились три пехотные дивизии, а с учетом резервов можно было ожидать участия в борьбе за город до пяти-шести таких дивизий.

Свое решение на проведение операции командующий Калининским фронтом доложил генерал-лейтенанту Василевскому:

— Я решил прорвать вражескую оборону западнее и восточнее Калинина, частью сил ударной группировки фронта окружить и уничтожить противника в районе города и одновременно развивать наступление на юг. Главные силы 29-й армии (246,252 и 243-я стрелковые дивизии) утром 4 декабря во взаимодействии с 31-й армией наносят удар на Даниловское с целью овладеть городом Калинин и в дальнейшем наступать на Тураево, отрезая пути отхода противника в северо-западном направлении. Часть сил 29-й армии (183-я и 174-я стрелковые дивизии) выделяю для обороны торжокского и меднинского направлений. Войска 31-й армии переходят в наступление в час дня 4 декабря, нанося главный удар центром на Старый Погост, Микулино-Городище с задачей к исходу 7 декабря овладеть рубежом р. Шоша, выйти на тылы клинской группировки противника и оказать содействие Западному фронту в окружении и уничтожении этой группировки. Резерв фронта — 54-я кавалерийская дивизия и отдельная мотострелковая бригада — сосредоточен в районе Романова в готовности развить успех 31-й армии на Пушкино. Продолжительность артиллерийской подготовки в полосе 31-й армии устанавливаю в 45 минут, а в 29-й армии — 30 минут. Атака пехоты будет сопровождаться методом последовательного сосредоточения огня. Соединениям 22-й армии поставлена задача обороняться на селижаровском и торжокском направлениях. На поддержку ударной группировки фронта выделяется вся авиации.

Операция проводилась в полосе шириной свыше 100 км и на глубину до 50 км. В короткие сроки под руководством генерал-полковника Конева была проведена перегруппировка войск. На участке от Калинина до Судимирки (ширина 28 км) были развернуты пять стрелковых дивизий 31-й армии. На участке прорыва шириной 6 км были сосредоточены наиболее боеспособные 119-я и 250-я стрелковые дивизии. Здесь же была создана достаточно высокая, по меркам того времени, плотность артиллерии — 45 орудий на 1 км фронта. Севернее Калинина на участке шириной до 30 км была создана ударная группировка в составе трех стрелковых дивизий 29-й армии. На это же направление планировалось сосредоточить две стрелковые дивизии, направленные Ставкой ВГК для усиления Калининского фронта.

В связи с тем, что подготовка к контрнаступлению осуществлялась в ходе оборонительных действий, не удалось тщательным образом организовать взаимодействие родов войск, подвезти в достаточном количестве боеприпасы и горючее. К началу контрнаступления войска получили свыше 2,5 заправок горючего (без учета высокооктанового бензина), в среднем 5,5 сутодач продовольствия и более 2 боекомплектов снарядов и мин{167}. Такое количество боеприпасов не обеспечивало решения артиллерией в полном объеме всех задач в наступательном бою. Малочисленность артиллерии не позволяла сводить ее в мощные артиллерийские группы, а маневр ею затруднялся острой нехваткой средств тяги, особенно необходимых в условиях снежной зимы. Поэтому пришлось ограничиться созданием в стрелковых дивизиях артиллерийских групп поддержки пехоты (по числу полков первого эшелона) в составе одного — трех дивизионов и минометных подразделений. Из подвижных сил генерал-полковник Конев располагал всего двумя отдельными танковыми батальонами, которые он расположил на левом крыле.

Инженерные войска Калининского фронта оборудовали исходные районы наступления, прокладывали колонные пути, строили и ремонтировали мосты, дороги, обеспечивали продвижение войск по ним, проделывали проходы в минных полях и других заграждениях. С целью обеспечения четкого управления войсками намечалось использовать местные телефонно-телеграфные линии и подвижные средства связи.

Особое внимание уделялось оперативной маскировке. Все передвижения войск осуществлялись, как правило, ночью, а если днем, то только в сложных погодных условиях — снегопады и разыгравшиеся вьюги благоприятствовали этому. Кроме скрытности нужно было использовать элемент внезапности и быстроты — промедление пошло бы на пользу лишь противнику. Поэтому пауза для перехода от обороны к контрнаступлению исключалась.

В войсках проводились мероприятия, направленные на достижение психологического перелома в сознании воинов, которые были вынуждены долгие месяцы отступать и вести оборонительные бои. С этой целью активизировалась пропаганда героического прошлого России, связанного с именами Александра Невского и Дмитрия Донского, Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского, Александра Суворова и Михаила Кутузова, Федора Ушакова и Павла Нахимова. В печати и устной пропаганде приводились яркие примеры подвигов воинов всех родов войск, отличившихся в тяжелых оборонительных сражениях на полях Подмосковья.

В ночь на 5 декабря в штаб Калининского фронта по указанию Сталина прибыл генерал-лейтенант Василевский. Он передал командующему фронтом директиву на переход в контрнаступление и разъяснил ему все требования по ней. После возвращения в Москву Василевский был принят Сталиным, который спросил:

— Какое настроение у товарища Конева?

— По-моему, боевое. Завтра утром начинает контрнаступление, обещал выполнить директиву Ставки.

Почему контрнаступление Калининского фронта начиналось утром 5 декабря, а не утром четвертого, как докладывал Конев? Это было обусловлено тем, что танки, направленные фронту, оказались без горючего. Их заправка была запланирована на 4 декабря. С учетом этого Сталин разрешил начать операцию утром 5 декабря, о чем Василевский сообщил заместителю начальника штаба фронта полковнику A.A. Кацнельсону.

Все мероприятия, которые проводились Ставкой ВГК, Генеральным штабом Красной Армии и командующими фронтами по обеспечению скрытности подготовки к контрнаступлению, себя в целом оправдали. Начальник Генерального штаба Сухопутных войск генерал-полковник Гальдер 2 декабря отмечал в своем дневнике: «Наступающий фланг группы армий (речь идет о группе армий «Центр». — Авт.) вследствие тяжелых боев медленно продвигается вперед. Общий вывод: сопротивление противника достигло своей кульминационной точки. В его распоряжении нет больше никаких новых сил»{168}.

Более осторожным в своих выводах был командующий группой армий «Центр». Он, считая, что войска Красной Армии не способны вести наступательные действия, решил не ждать их начала. Замысел фон Бока состоял в том, чтобы отвести свои войска на запад, выиграть время и заставить Красную Армию, если она все-таки перейдет в контрнаступление, ударить по пустому месту. 5 декабря командующие 4-й армией, 4-й и 3-й танковыми группами получили из штаба группы армий «Центр» приказание № 2870/41, в котором говорилось:

«Ha случай, если последует приказ на частичный отрыв от противника и на занятие обороны, группа армий устанавливает следующий общий рубеж: Нарские пруды, течение р. Москва до Каринское, Истринское водохранилище, Сенежское озеро, район восточнее Клин, левый фланг 36-й моторизованной дивизии в районе Волжского водохранилища… Начало отхода, для которого по расчетам группы армий потребуется две ночи, возможно, будет намечено на вечер 6.12, о чем будет сообщено в особом приказе… Пока речь идет только о подготовке к предполагаемой операции, поскольку решение фюрера по этому вопросу еще неизвестно»{169}.

Итак, предусмотрительный фон Бок, сам того не ведая, облегчал в некоторой степени задачи войск Западного и Калининского фронтов. Но Гитлер не сразу поддержал командующего группой армий «Центр».

Первыми в контрнаступление перешли войска 31-й армии Калининского фронта. Ее передовые батальоны в три часа утра 5 декабря форсировали Волгу и после упорных боев захватили плацдарм на ее правобережье. Этим плацдармом воспользовалась ударная группа армии, которая в течение дня продвинулась на 4–5 км. В результате вражеская оборона, очаговая по своему построению, дала трещину. Однако вскоре наступление армии приостановилось, так как ее части и соединения оказались без поддержки артиллерии, которая отстала из-за больших снежных заносов.

В 11 часов 5 декабря после артиллерийской подготовки началось наступление главных сил 29-й армии (246, 252 и 243-я стрелковые дивизии). Они, вместо того чтобы нанести один мощный удар, прорывали вражескую оборону на трех участках (ширина каждого 1–1,5 км), отдаленных друг от друга на 7–8 км. Передовые подразделения форсировали Волгу, но сразу же встретили упорное сопротивление врага. Преодолевая его, части 252-й стрелковой дивизии полковника A.A. Забалуева овладели деревней Черкассы, превращенной противником в мощный опорный пункт. Однако плохая организация наступления со стороны командующего армией генерал-лейтенанта Масленникова, рассредоточение малочисленной артиллерии по всему фронту, отсутствие резерва не позволило нарастить успех. Противник сумел быстро оправиться и нанес ряд контрударов по войскам 29-й армии. В два часа дня в наступление перешли правофланговые соединения 5-й армии Западного фронта.

Гитлер, получив донесения Генерального штаба Сухопутных войск о переходе в контрнаступление войск Западного и Калининского фронтов, посчитал их преувеличенными. На совещании с руководителями вермахта, состоявшемся 6 декабря, он высказал сомнение в успехе русских:

— Даже если вооруженные силы потеряли 25 процентов своего боевого состава, все равно русские, несмотря на свое трехкратное преимущество в новых формированиях, понесли значительно большие потери в боевом составе. И если наши дивизии удерживают участки в 30 км по фронту, это свидетельствует о недостаточной силе противника.

Несмотря на столь оптимистический прогноз, Гитлер все-таки принял план фон Бока. В приказе № 2900/41 командующего группой армий «Центр» от 6 декабря было определено, что правый фланг 3-й танковой группы, оборонявшейся против войск Западного фронта, должен был в ночь с 6 на 7 декабря отойти на линию Удино, Каменка, Ольгово, а в ночь с 7 на 8 декабря — на линию Кочергино, Рогачево. В последующем, в случае необходимости, предполагалось в ночь с 8 на 9 декабря отойти на линию северная оконечность Сенежского озера, Аладьино, Дорошево. 4-й танковой группе предстояло в тесном взаимодействии с 3-й танковой группой отвести свой северный фланг до района Сенежского озера. Принятие решения об отходе всех остальных соединений 4-й танковой группы на рубеж, указанный в приказе № 2870/41, возлагалось на командующего 4-й армией{170}.

Отход войск 9-й армии перед Калининским фронтом пока не планировался. Фон Бок, стремясь локализовать наступление его войск, потребовал от командующего 9-й армией нанести по ним ряд контрударов. 6 декабря удару подверглась 246-я стрелковая дивизия 29-й армии, которая вынуждена была отойти на противоположный берег Волги. Затем под натиском превосходящего противника отошла и 252-я стрелковая дивизия, удержав за собой деревню Черкассы. Части 243-й стрелковой дивизии генерал-майора B.C. Поленова продолжали вести упорные бои на северо-восточной окраине Калинина.

Если на Калининском фронте борьба шла с переменным успехом, то на Западном фронте в контрнаступление вовлекались все новые силы. 6 декабря к нему присоединились на правом крыле 30-я, 1-я ударная и 20-я армии, а на левом крыле — 10-я и 13-я армии. Это насторожило опытного генштабиста генерал-полковника Гальдера. 7 декабря он сделал в своем дневнике следующую запись: «Самым ужасным является то, что ОКБ[38] не понимает состояния наших войск и занимается латанием дыр, вместо того чтобы принимать принципиальные стратегические решения. Одним из решений такого рода должен быть приказ на отход войск группы армий “Центр” на рубеж Руза, Осташков»{171}.

Командующий Калининским фронтом, пытаясь переломить ситуацию в свою пользу, перебросил часть артиллерии на усиление 31-й армии и передал ей из своего резерва 54-ю кавалерийскую дивизию полковника И.С. Есаулова. Это позволило ударной группе армии 8 декабря при поддержке подтянутой артиллерии пробиться к железной дороге Калинин — Клин. Командующий армией генерал-майор В.А. Юшкевич сразу же перегруппировал сюда 256-ю стрелковую дивизию генерала С.Г. Горячева и 54-ю кавалерийскую дивизию. Ввод свежих сил сказался на развитии операции. Части 256-й стрелковой дивизии обошли населенный пункт Кольцово и овладели им. Продолжая наступление, правый фланг 31-й армии перерезал Калининское шоссе, идущее на Тургиново.

В полосе Западного фронта 7–8 декабря к активным действиям перешли 16-я армия, оперативные группы генералов Ф.Я. Костенко и П.А. Белова, 3-я и 50-я армии.

Успех войск Западного и Калининского фронтов по-прежнему не вызывал особого беспокойства у Гитлера. У него теперь появилась другая головная боль: «холодная зима». В своей директиве № 39 от 8 декабря он отмечал:

«Преждевременное наступление холодной зимы на восточном фронте и возникшие в связи с этим затруднения в подвозе снабжения вынуждают немедленно прекратить все крупные наступательные операции и перейти к обороне. Порядок ведения этой обороны зависит от цели, которую она преследует, а именно:

а) удержать за собою районы, имеющие для противника важное оперативное и военно-хозяйственное значение;

б) дать войскам отдых и возможность произвести пополнение;

в) создать таким образом необходимые предпосылки для возобновления крупных наступательных операций в 1942 г.»{172}.

Гитлер потребовал «не допускать превосходства противника» и оказывать ему ожесточенное сопротивление. Отход частей разрешался лишь в том случае, если «на прежних позициях они не смогут из-за отсутствия боеприпасов или продовольствия причинить ущерб противнику». При отступлении предписывалось сжигать населенные пункты, чтобы лишить войска Красной Армии возможности использовать их для отдыха. Так, Гитлер решил отомстить Сталину за его приказ об уничтожении населенных пунктов во время наступления группы армий «Центр». В то время как она должна была упорно обороняться, группе армий «Юг» предстояло «в течение зимы предпринять наступление с целью выхода на рубеж нижнего течения рек Дон и Донец» и «как можно быстрей захватить Севастополь».

Ссылка Гитлера на холодную зиму малоубедительна. По данным ежедневных оперативных сводок штаба группы армий «Центр», средняя температура в Подмосковье в ноябре составляла минус 4–6 градусов по Цельсию. Замерзшие болота, ручьи, мелкие речки вместе с неглубоким еще снежным покровом резко улучшили условия проходимости танков и моторизованных частей противника. И лишь 5–7 декабря температура опустилась до отметки минус 30–38 градусов, но уже с 8 декабря снова поднялась до нулевой отметки.

Что же в это время происходило на фронте?

К 10 декабря ударная группа 31-й армии, продвинувшись на 10–12 км, фактически преодолела тактическую зону обороны противника. Она захватила плацдармы на правом берегу Волги, перерезала шоссе Калинин — Тургиново, создав угрозу тылу группировки врага в Калинине. Активное содействие наземным войскам оказывала авиация Калининского фронта, наносившая бомбовые и штурмовые удары по противнику. Для срыва перебросок к линии фронта его резервов и ведения воздушной разведки привлекались авиация Московской зоны обороны и резерва ВГК, а также 6-й истребительный авиационный корпус ПВО.

Угроза Калинину, где находились большие запасы материальных средств и значительное количество не готовых к вылету самолетов на аэродроме, вынудила командующего 9-й армией генерал-полковника А. Штрауса принять срочные меры по укреплению обороны города. Он снял с участка фронта западнее Калинина 251-ю и 110-ю пехотные дивизии и срочно перебросил их к юго-востоку от него. Штраус, не веря в серьезность намерений командующего Калининским фронтом, 10 декабря высказал мнение, что линия фронта юго-восточнее Калинина, где бои уже «перешагнули кульминационный пункт, может быть удержана»{173}.

Генерал-полковник Конев был иного мнения. Он уточнил свое решение, возложив освобождение Калинина не только на 29-ю, но и на 31-ю армию. Согласно приказу № 14, подписанному командующим Калининским фронтом в четыре часа дня 10 декабря, обе армии должны были ударом с юго-запада овладеть городом. Переход в наступление был назначен на 10 часов утра 11 декабря.

Бои носили исключительно упорный характер, продвижение давалось с огромным трудом. Между тем задержка наступления грозила нарушением замысла Калининской операции — выйти в тыл клинской группировке противника. Учитывая это, Ставка ВГК 11 декабря передала Калининскому фронту 359-ю и 375-ю стрелковые дивизии, а на другой день — и 46-ю кавалерийскую дивизию. Кроме того, намечалось перебросить на фронт вновь сформированную в Архангельском военном округе 39-ю армию (6 стрелковых, 2 кавалерийские дивизии). Командующим армией был назначен генерал-лейтенант И.И. Масленников, а вместо него 29-ю армию возглавил командир 133-й стрелковой дивизии генерал-майор В.И. Шевцов{174}. Эти факты опровергают утверждение С.Е. Михеенкова о том, что Калининский фронт перед началом контрудара был усилен всего одной стрелковой дивизией, а чуть позже — двумя отдельными танковыми батальонами{175}.

В то же время Сталин был недоволен медленным продвижением войск левого крыла Калининского фронта. В девятом часу вечера 12 декабря он вызвал к прямому проводу генерал-полковника Конева. Позволим себе привести некоторые выдержки из состоявшегося диалога{176}.

СТАЛИН: — Действия вашей левой группы нас не удовлетворяют. Вместо того чтобы навалиться всеми силами на противника и создать для себя решительный перевес, Вы, как крохобор и кустарь, вводите в дело отдельные части, давая противнику изматывать их. Требуем от Вас, чтобы крохоборскую тактику заменили Вы тактикой действительного наступления.

КОНЕВ: — Докладываю: все, что у меня было собрано, брошено в бой. Группировка наших войск состоит из пяти стрелковых дивизий, одной мотобригады, превращенной в дивизию, одной кавалерийской дивизии в составе 300 активных сабель. Танковые батальоны удалось собрать только в составе легких танков к исходу 10 декабря. Дело осложнила оттепель: Через Волгу тяжелые танки переправить не удается. Лично не удовлетворен командармом-31 Юшкевичем. Приходится все время толкать и нажимать, в ряде случаев принуждать под угрозой командиров дивизий. Две стрелковые дивизии направлены для усиления. Сегодня к исходу сосредоточилась одна. Требуется на приведение в порядок — раздачу оружия, освоение оружия — два-три дня. Вторая дивизия — разгрузилось два эшелона. Ваши указания поняты, приняты к исполнению…

СТАЛИН: — Больше вопросов нет. Я думаю, что Вы поняли данные Вам установки. Действуйте смело и энергично. Все. До свидания.

КОНЕВ: — Понял, все ясно, принято к исполнению, нажимаю вовсю.

На Западном фронте события развивались более успешно. 11 декабря его войска заняли Истру, 12-го — Солнечногорск, а на левом крыле фронта вынудили к отходу от Тулы соединения 2-й танковой армии.

Генерал-полковник Конев, выполняя приказ Сталина, в седьмом часу утра 13 декабря принял решение силами заново созданной ударной группы 31-й армии[39] возобновить наступление с целью окружения вражеской группировки в районе Калинина. Командующему 29-й армией приказывалось, создав группу войск из двух стрелковых дивизий (246-я и 252-я), ударить на Даниловское, чтобы глубже охватить противника и перерезать ему пути отхода на запад и юго-запад.

С утра 13 декабря на левом крыле Калининского фронта снова разгорелись упорные бои. Командующий 29-й армией не успел перегруппировать части 252-й стрелковой дивизии, ранее нацеленной на Калинин, и поэтому не смог нанести сосредоточенный удар на Даниловское. Это снова вызвало недовольство у Сталина. По его указанию 13 декабря командующему 31-й армией была направлена директива № 005658, в которой требовалось частью сил совместно с 29-й армией «немедленно окружить и пленить противника в районе г. Калинин, предложив немцам сдачу и обещав им сохранить жизнь, в противном случае истребить их до единого». Остальными силами предписывалось продолжать непрерывное выдвижение на юго-запад с целью разгрома противника совместно с войсками Западного фронта{177}.

В то время как Сталин требовал от командующего 31-й армией более активных действий, в Смоленск, где находился штаб группы армий «Центр», прибыл главнокомандующий Сухопутными войсками генерал-фельдмаршал В. фон Браухич. Он спросил у фон Бока:

— Какие у Вас есть предложения по ведению боевых действий?

— У меня нет новых предложений, — ответил фон Бок. — Вопрос, который нам необходимо обсудить, скорее политического, нежели военного свойства. Фюрер должен, наконец решить, как быть группе армий: или сражаться, оставаясь на тех позициях, которые она сейчас занимает, рискуя потерпеть полное поражение, или отойти, что сопряжено с таким же примерно риском. Если фюрер прикажет отходить, он должен понимать, что новых сокращенных позиций в тылу, которые, кстати сказать, совершенно не подготовлены к обороне, смогут достичь далеко не все наши войска, поэтому неизвестно, смогут ли ослабленные части группы армий эти позиции удержать. Подкрепления, которые были мне обещаны, тащатся с такой черепашьей скоростью, что оказать решающее воздействие на принятие соответствующего решения не смогут.

Одновременно фон Бок просил подыскать ему замену из-за ухудшения физического состояния.

Если командующий группой армий «Центр» испытывал затруднения со здоровьем, то генерал-полковнику Коневу некогда было думать о нем. Разговор с Верховным Главнокомандующим оказал на Ивана Степановича магическое воздействие. Ведь всего лишь два месяца тому назад он уже лишался поста командующего фронтом (Западного). Тогда за него заступился генерал армии Жуков, рекомендовав Сталину назначить Конева заместителем командующего Западным фронтом. Ему не хотелось испытывать судьбу еще раз.

Своевременно принятые меры по созданию новой ударной группы 31-й армии вскоре дали свои плоды. В центре полосы наступления армии 262-я стрелковая дивизия полковника В.К. Горбачева, отбив днем 14 декабря шесть вражеских контратак, вечером овладела двумя сильными опорными пунктами. На левом фланге 5-я стрелковая дивизия под командованием генерала В.Р. Вашкевича вышла на рубеж Труново, Межево. Генерал-полковник Конев, находясь вблизи Калинина, непосредственно руководил войсками. С целью развития успеха он немедленно передал 31-й армии 359-ю стрелковую дивизию полковника З.И. Хотимского, а 46-ю кавалерийскую дивизию полковника С.В. Соколова выдвинул в полосу 5-й стрелковой дивизии для действий в ближайшем тылу вражеских войск. Докладывая Сталину о выполнении директивы № 005658, командующий Калининским фронтом отмечал, что рассчитывает завершить полное окружение Калинина 16–17 декабря. Одновременно за нерешительность в действиях отстранил от должности двух командиров дивизий и начальника штаба 119-й стрелковой дивизии.

А между тем в Генеральном штабе Сухопутных войск вермахта все чаще подумывали о начале отвода войск группы армий «Центр». Вечером 14 декабря генерал-фельдмаршал фон Браухич сообщил фон Боку, что «постепенный отвод войск группы армий к заранее очерченным на карте тыловым позициям неизбежен»{178}. Адъютант Гитлера полковник Шмундт, находившийся в штабе группы армий «Центр», передал решение фюрера о том, что он не против спрямления выступов у Клина и Калинина, но требует удерживать прежние позиции до последнего солдата, пока не будут завершены все необходимые приготовления для приема войск на тыловых позициях. Генерал-полковник Гальдер, оценивая этот приказ, 16 декабря писал: «Об отходе не может быть и речи. Отводить войска только с таких участков, где противник добился глубокого прорыва. Создание тыловых рубежей — это фантазия. Фронт страдает только от одного: у противника больше солдат. Зато он не располагает большим количеством артиллерии. Его положение гораздо хуже, чем наше»{179}.

Ночью 15 декабря Гитлер приказал начальнику военно-транспортной службы вермахта генералу Р. Герке и рейхсмаршалу авиации Г. Герингу подготовить авиацию для немедленной переброски ряда дивизий и маршевых батальонов на усиление группы армий «Центр». Тогда же генерал-фельдмаршал фон Бок потребовал от своих войск ускорить подготовку тыловых оборонительных рубежей.

Однако все эти приказы и призывы мало помогали. К исходу дня 15 декабря соединения 30-й и 1-й ударной армий Западного фронта освободили Клин. Войска 29-й и 31-й армий сумели охватить группировку противника в Калинине с севера, востока и запада. Все это вынудило генерал-полковника Штрауса начать в ночь на 16 декабря вывод из города своих главных сил вдоль Волги к Старице, выставляя сильные арьергарды. Той же ночью сражавшаяся на северной окраине Калинина 243-я стрелковая дивизия при содействии 252-й стрелковой дивизии сбила вражеские заслоны и, переправившись через Волгу, овладела центром города. А к 11 часам в Калинин ворвались части 256-й стрелковой дивизии 31-й армии. В шесть часов вечера генерал-полковник Конев доложил Сталину:

«1. Войска Калининского фронта в ожесточенных боях с 5 по 16 декабря, разгромив 86у 110, 129, 161, 162 и частично 251 пехотные дивизии противника, в 13 часов 16.12 овладели гор. Калинин.

2. Остатки разбитых дивизий противника отступают на юг и юго-запад.

3. Захвачены большие трофеи, которые подсчитываются.

4. Войска Калининского фронта преследуют и уничтожают отходящего противника».

По уточненным данным, противник потерял 9157 солдат и офицеров, 61 орудие, 55 минометов, 12 танков и бронемашин. Войска Калининского фронта захватили 84 пленных, 14 танков и танкеток, 49 минометов, 101 орудие, большое количество стрелкового оружия, боеприпасов и имущества{180}, 266 орудий и минометов, 26 танков и 319 автомашин{181}.

17 декабря газета «Правда» опубликовала статью генерал-полковника Конева, в которой он отмечал: «Дивизии армий генерала Юшкевича с юго-востока и генерала Масленникова с северо-запада во встречном движении взяли город Калинин в клещи… К исходу 15 декабря кольцо войск вокруг Калинина почти сомкнулось, враг почувствовал угрозу окружения и начал в панике бежать, бросая орудия, другую боевую технику. Борьба за Калинин еще раз подтверждает боязнь немцев окружения. Отсюда мы можем сделать вывод, что смелые действия наших войск по флангам и тылам противница должны повсеместно применяться как весьма эффективный способ истребления живой силы…»

Почему же войска Калининского фронта не смогли отрезать калининской группировке противника пути отхода, окружить и полностью уничтожить ее? Главной причиной была не «крохоборческая тактика» генерал-полковника Конева, а недостаток сил. В отличие от Западного фронта, Калининский фронт к началу контрнаступления получил на усиление всего две стрелковые дивизии, а 11 декабря — две стрелковые и одну кавалерийскую дивизии. Такое слабое усиление не позволяло добиться превосходства над противником. Однако это произошло не по вине Ставки ВГК, которая тогда не имела возможности помочь Калининскому фронту. И только со второй половины декабря он стал получать более значительное усиление, но выгодный момент для окружения и уничтожения противника был упущен.

16 декабря по решению Сталина из состава Западного фронта в подчинение генерал-полковника Конева была передана 30-я армия генерал-майора Д.Д. Лелюшенко. Ей предстояло левым флангом занять Старицу, а правым флангом перехватить с юга и юго-запада все пути сообщения калининской группировки противника и завершить ее окружение{182}.

Командующий Калининским фронтом решил силами 30-й и 31-й армий нанести главный удар, как это и приказывал Сталин, на северо-запад на Старицу. Удар наносился в полосе шириной до 42 км и на глубину до 60 км. Войскам 31-й армии предстояло, энергично наступая, выйти в тыл калининской группировке врага, а 30-й армии — глубоко охватить правый фланг 9-й армии южнее Калинина и отрезать ей пути отхода на юг и юго-запад. К исходу 21 декабря 30-я и 31-я армии должны были выйти к Волге на рубеже Заборовье, Старица. Другой удар на Старицу наносился с утра 18 декабря смежными флангами 22-й и 29-й армий с севера. Темп продвижения войск определялся 10–15 км в сутки. Для преследования противника приказывалось широко использовать подвижные отряды, конницу, лыжников, пехоту на автомашинах. На направлении главного удара фронт превосходил противника в 1,5 раза в людях, но уступал, как и раньше, в танках и артиллерии. В резерве командующего фронтом оставались три стрелковые дивизии (243, 256 и 348-я).

Наступление войск 31-й армии началось 17 декабря, а 22-й, 29-й и 30-й армий — на следующий день. Соединения 9-й армии оказывали упорное сопротивление. Причиной тому был приказ № 3147/41 фон Бока от 16 декабря, в котором отмечалось, что любой отход может быть произведен только с разрешения командующего армией, а отступление соединений от дивизии и выше — только с личного разрешения командующего группой армий «Центр». Фон Бок подчеркивал: «Мнение, что оборонительный бой является делом пехотных дивизий и что моторизованные соединения должны быть выведены из боя, в настоящий момент неправильно. Никто не может быть снят с передовой. Подкрепление в ближайшее время не ожидается. Действительности нужно смотреть в глаза. Никто лучше меня не знает, какие усилия были приложены войсками и какие жертвы от них потребовались. Но, несмотря на это, я требую еще большего напряжения, так как судьба всего Восточного фронта зависит от этого. Каждый офицер должен проявить твердость к тому, чтобы заставить даже самые уставшие части оказывать сопротивление и не давать места настроениям, которые подрывают волю к сопротивлению»{183}.

Ожесточенное сопротивление противника и недостатки в организации наступления привели к тому, что оно развивалось очень медленно. Войска левого фланга 22-й армии генерал-майора В.И. Вострухова[40] и правого фланга 29-й армии генерал-майора В.И. Швецова в течение трех дней фактически топтались на месте. 31-я армия генерал-майора В.А. Юшкевича за четверо суток прошла с боями всего 12–15 км. Такая мощная по своему составу 30-я армия генерал-майора Д.Д. Лелюшенко также не имела особого успеха. Командарм перешел в наступление лишь двумя стрелковыми дивизиями (185-я и 379-я), не перенацелив своевременно на главное направление свои основные силы (9 дивизий). Генерал-полковник Конев 17 декабря потребовал от генерал-майора Лелюшенко ускорить перегруппировку войск и уплотнить их на главном направлении. Одновременно Иван Степанович распорядился выдвинуть в полосу 30-й армии из резерва фронта 379-ю стрелковую дивизию и 35-ю танковую бригаду.

19 декабря генерал-лейтенант Василевский сообщил командующему Калининским фронтом:

— Вам, товарищ Конев, передается 39-я армия и несколько свежих дивизий. В отношении 39-й армии товарищ Сталин требует учесть, что войска в большинстве своем не обстреляны, поэтому необходимо дать им возможность хотя бы в течение двух дней освоиться с фронтовой обстановкой.

Генерал-полковник Конев, приняв 39-ю армию, немедленно организовал в ее войсках боевую подготовку, мобилизовав для этого основной состав штаба, политуправления фронта, отделов полевого управления.

В стане противника в это время занимались поиском путей выхода из сложившейся ситуации. Гитлер снова потребовал от группы армий «Центр» не допустить отступления крупного масштаба, оказывать фанатическое сопротивление на занимаемых позициях с целью выиграть время для переброски подкреплений из Германии и с Запада. Речь шла о пяти пехотных дивизиях (216, 208, 246, 211 и 205-я). На усиление 8-го авиационного корпуса выделялись четыре бомбардировочные, одна истребительная, одна транспортная авиагруппы из 4-го воздушного флота, а также пять транспортных авиагрупп из Германии{184}. Гитлер, требуя от войск стойкости, пришел к выводу, что фон Браухич и фон Бок не способны руководить войсками в кризисной ситуации. Руководство по спасению Восточного фронта фюрер взял на себя, решив лично стать во главе Сухопутных войск. Вечером 18 декабря фон Браухич сообщил фон Боку, что фюрер дал положительный ответ на его просьбу о предоставлении отпуска «до полного восстановления здоровья»{185}. Сам фон Браухич был отправлен домой «по болезни». Группу армий «Центр» возглавил генерал-фельдмаршал Х.Г. Клюге, которого на посту командующего 4-й армией сменил генерал горнострелковых войск Л. Кюблер.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.