XXXII. Борьба Литовско-Русского государства с крымскими татарами и Москвою при Казимире и его сыновьях

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

XXXII. Борьба Литовско-Русского государства с крымскими татарами и Москвою при Казимире и его сыновьях

Нападение крымских татар на Литовско-Русские земли; борьба с ними. Пропаганда церковной унии в Литовско-Русском государстве и обострение вражды между Литвою и Русью. Отпадение русских князей от Литвы и переход их на сторону Москвы. Военные действия Москвы в начале 1490-х гг. Договор 1494 г. и брак князя Александра с Еленою Ивановною. Новые попытки унии в конце 1490-х гг. и новые отпадения русских князей. Возобновление войны с Москвою; договор 1503 г. и потеря Чернигово-Северской земли и верхнеокских княжеств. Мятеж Глинского и новая борьба с Москвою при Сигизмунде; потеря Смоленска.

В XIV и первой половине XV в. главным врагом, с которым Литовско-Русскому государству приходилось вести напряженную борьбу, были немцы Прусского и Ливонского орденов. Под Грюнвальдом силы Прусского ордена потерпели страшный разгром, от которого орден не мог уже оправиться. Казимир довершил дело Ягайлы и Витовта, и Торунский мир 1466 г., обусловивший присоединение устья Вислы к Польше и вассальное подчинение ей Пруссии, знаменовал собою устранение с арены борьбы этого давнишнего врага Литвы и Польши. Его место по отношению к Литовско-Русскому государству во второй половине XV и в XVI в. заняли Крымская татарская орда, объединившаяся под властью Гиреев и признавшая над собою власть турок, и новообразовавшееся Московское государство, объединившее в себе всю Северо-Восточную Русь.

Крымские татары стали опустошать южные области Литовско-Русского государства уже при Казимире. В 1482 г. хан Менгли-Гирей взял Киев и сжег его. Под натиском крымцев южные пределы Литовско-Русского государства, при Витовте придвинувшиеся было к Черному морю и устью Днепра и Днестра, отступили на север, к рекам Тясмину (притоку Днепра), Синюхе и Савранке (притокам Южного Буга) и Егорлыку (притоку Днестра). Менгли-Гирей был верным союзником великого князя московского в борьбе его с преемниками Казимира – Александром и Сигизмундом, несмотря на то что добился от них уплаты ежегодных богатых упоминков в размере до 15 тысяч золотых, не считая подарков натурою. Почти ежегодно крымские татары навещали Киевщину, Подолье, Волынь, пробираясь иногда и глубже, в Полесье, жгли, грабили и уводили в плен жителей и скот. Нападения бывали даже несколько раз в году. Преемник Менгли-Гирея Махмет-Гирей, хотя и сделался врагом Москвы, не переставал нападать и на Литовско-Русские земли. Впрочем, отдельные татарские отряды нападали на Литовско-Русскую украйну и помимо воли хана, которого плохо слушались разные князья и мурзы. Так обстояло дело до конца великокняжения Сигизмунда. После разгрома под Могачем в 1526 г. венгров и их союзников Литве и Польше стали угрожать турки. Опасность со стороны турок увеличилась после того, как в начале 1540-х гг. они заняли Венгрию и врезались в середину среднеевропейского христианского мира.

Но особенного напряжения сил потребовала за это время борьба с Москвою. Борьба эта порождена была положением вещей, создавшимся как вне, так и внутри Литовско-Русского государства.

К концу XV в. почти закончилось политическое объединение Северо-Восточной Руси под властью великого князя московского. Этот великий князь как в собственных глазах, так и в общественном мнении стал национальным русским государем, призванным властвовать над всею Русью, в том числе и над тою, которая находилась под властью великого князя литовского. Это национально-политическое притязание не раз выражалось со стороны Москвы в дипломатических переговорах. Венгерскому послу, приезжавшему в Москву мирить Ивана III с его зятем, королем Александром, от имени великого князя заявлялось: «Короли Владислав и Александр – отчичи Польского королевства да Литовской земли от своих предков, а Русская земля от наших предков, из старины, – наша отчина». Наряду с этим, после падения Царьграда в Москве все более и более укреплялась мысль, что великий князь московский – не только единственный правый государь всея Руси, но и единственный православный царь, призванный оберегать и защищать православное христианство. Между тем в державе великого князя литовского православная вера с половины XV в. стала подвергаться гонениям и притеснениям в связи с попытками осуществить ту самую церковную унию, которая заключена была на Флорентийском соборе 1439 г. Эти гонения и притеснения обострили национально-религиозную вражду в недрах Литовско-Русского государства и вызвали среди подвластной Литве Руси тяготение и даже отпадения на сторону единоверной Москвы. Великий князь московский не мог ввиду всего этого оставаться равнодушным, не мог не протянуть руку помощи русским людям Великого княжества, над которыми он и без того считал себя прирожденным государем. Так возгорелась продолжительная, затяжная борьба между Московским и Литовско-Русским государствами.

Мысль об унии римского и греческого закона зародилась в Литовско-Русском государстве еще при Ягайле и Витовте, в эпоху соборного движения на Западе. Для переговоров об этом предмете Витовт, как известно, посылал на Констанцский собор в 1418 г. киевского митрополита Григория Цамблака с несколькими западнорусскими епископами. Но эта миссия не привела ни к каким результатам. Мысль о церковной унии, однако, не умирала в литовских правящих сферах: эта уния представлялась желательною не только в церковных, но и в государственных интересах Великого княжества как средство для более тесного сближения и объединения Руси с Литвою, для уничтожения тяготения Руси к Москве. Благоприятные условия для проведения унии наступили после Флорентийского собора 1439 г., на котором и цареградский патриарх, и русский митрополит Исидор приступили к унии с римскою церковью. Но литовскому правительству помешали на первых порах мятежные движения русских земель Великого княжества, происшедшие вслед за избранием Казимира. Чтобы не давать никакого повода к раздражению Руси, чтобы успокоить русских людей, правительство Казимира поспешило заявить себя благосклонным к старой русской вере. Поставленный собором восточнорусских епископов митрополит Иона был признан в этом сане и в Литовско-Русском государстве. В 1451 г. мы встречаем его обозревающим православные епархии в пределах Великого княжества. Это был тот самый год, когда Казимир объезжал области Великого княжества и подтверждал русским землям своего государства права и вольности.

Вскоре, однако, последовала попытка ввести церковную унию в Западной Руси, и на этот раз по инициативе из Рима. После завоевания Константинополя турками прибыл в Рим цареградский патриарх Григорий Мамма. В бытность его в Риме возобновились старания о подчинении и русской церкви папе. Православных Восточной Руси, ввиду проявленной ими резкой враждебности к унии, решено было до поры до времени оставить в покое. Но за Литовскую Русь сочли возможным приняться ввиду содействия, которое могло в данном случае оказывать ее католическое правительство. По желанию Пия II цареградский патриарх Григорий Мамма посвятил для Литовской Руси особого митрополита Григория Болгарина, бывшего протодиакона при митрополите Исидоре. Григорий, принявший унию, обязался привести к ней и свою паству и получил от папы грамоту к королю Казимиру, в которой папа просил короля о принятии его митрополитом и о содействии в подчинении ему западнорусских епископов. Казимир не осмелился ослушаться папы, несмотря на то что уже выдал грамоту на управление литовскими епархиями митрополиту Ионе, несмотря на уговор свой с великим князем московским Василием – признавать митрополитом только того, кто им обоим будет люб. Под давлением господаря западнорусские епископы признали над собою власть нового митрополита.

Итак, официально западнорусская церковь стала числиться в унии с римскою, раз митрополит и подчиненные ему епископы признали эту унию. Но идея унии плохо воспринималась как православною паствою, так и самими католиками. Десять лет спустя после прибытия митрополита-униата, в 1468 г., король Казимир писал Папе Павлу II, что в Литве и соединенных с нею русских областях обитает «великое множество еретиков и схизматиков, и число их возрастает со дня на день». Король просил у папы дозволения основать как в Литве, так и в западнорусских областях по два монастыря ордена бернардинов, с тем чтобы «братья этих монастырей своею проповедью и жизнью могли приводить тамошних еретиков и схизматиков к единству церкви». С другой стороны, латинское духовенство склонно было смотреть на православных русских людей, даже искавших мира и любви с римскою церковью, как на недоверков и принимать в отношении их разные насильственные меры. Преемник Григория на митрополичьей кафедре Мисаил вместе с некоторыми духовными лицами, князьями и панами греческого закона по этому поводу составил целое послание к Папе Сиксту IV (14 марта 1476 г.). В этом послании русские люди заверяли папу, что они содержат семь Вселенских соборов, «к ним же купно и осмый флорентийский ухваляют», что они исповедуют Святого Духа, «исходяща от Отца прежде, также и Сына единым дуновением». Поэтому они просили папу оградить их от оскорбления латинян, которые клевещут на них, будто они не истинные христиане и не право веруют в Святую Троицу, насильно принуждают их к своему исповеданию, действуя яростью, криком, побоями и мучениями, и т. д. Дело дошло до того, что сам король Казимир по просьбе своего сына Казимира в 1481 г. издал указ, коим запрещалось православным строить новые храмы, восстановлять прежние и поправлять обветшавшие. Такой натиск на православие объясняется тем, что не только православная паства, но и пастыри – митрополит и епископы – не обнаруживали ревности к унии. Уже митрополит Григорий Болгарин, несмотря на то что посвящен был патриархом в Риме, посылал за благословением и утверждением в сане к патриарху в Константинополь. Так же поступали и преемники Мисаила. Что касается самих цареградских патриархов того времени, то они хотя и не прочь были от «святого единения», но не могли осуществить его, так как этому противились их «овцы», ненавидевшие латинян.

Итак, попытка соединения греческого и римского закона в Литовско-Русском государстве вместо мира и любви раздула только религиозно-национальную вражду и ненависть и навлекла на государство внешние опасности. В 1481 г. против короля Казимира составился заговор, во главе которого стали слуцкий князь Михаил Олелькович, его двоюродный брат Федор Иванович Бельский и один из князей Гольшанских. Заговорщики задумали погубить Казимира, а если не удастся сделать это – «отсесть» от Великого княжества со всеми землями по реку Березину и соединиться с Москвою. Заговор этот стоял в прямой причинной связи с распоряжением Казимира относительно православных церквей. Об этом мы имеем свидетельство от сына Казимира, великого князя литовского Александра. В одном из своих писем к брату, польскому королю Яну Альбрехту, вспоминая об этом заговоре, Александр пишет, что князья восстали против их отца не ради чего иного, как только ради веры.

Заговор был своевременно открыт, Михаил Олелькович и князь Гольшанский сложили головы на плахе, а князь Бельский бежал в Москву и остался там навсегда со своим потомством. Уход Бельского был как бы сигналом к отпадению от Литвы и других окраинных князей. Уже в 1487 г. видим на службе в Москве князя Ивана Михайловича Воротынского; в следующем, 1488 г. отступил от Литвы князь Иван Васильевич Белевский. В 1490 г. поддался Москве со своим уделом и уделом брата своего Семена князь Димитрий Федорович Воротынский. Эти переходы пограничных князей вызваны были, по всем данным, натиском со стороны Москвы. Узнав о внутреннем настроении и вражде в Литовско-Русском государстве, Москва стала нападать на пограничные литовские владения. Прямые военные действия начались, как только умер король Казимир. Московский отряд вступил в литовские владения на верхнеокской украйне, сжег города Мценск и Любутск, Мосальск и увел в плен литовских наместников, бояр и многих других людей. В то же время другой отряд вторгался в северные пределы Смоленской земли и занял города Хлепень и Рочагов. Пограничные князья поспешили спасти свое достояние переходом на сторону Москвы. В начале 1493 г. перешел к Москве князь Семен Федорович Воротынский, причем завладел двумя литовскими городами – Серпейском и Мещовском. Литовцы отбили было назад эти города, но московские воеводы взяли у них Мещовск и увели в плен жителей, а Серпейск сожгли и разграбили; взят был также ими и Опаков на Угре. В то же время приехал на службу в Москву князь Михайло Романович Мезецкий и привел пленных двух своих братьев, которых немедленно сослали в Ярославль. Примеру верхнеокских князей последовал и князь Андрей Юрьевич Вяземский. Поссорившись со своими родичами, он отъехал в Москву. Чтобы обеспечить за своим новым слугою его отчину, великий князь приказал своим воеводам занять Вязьму. Воеводы исполнили приказ и привели в Москву вяземских князей и панов. Великий князь пожаловал их же отчинами и велел служить себе. Так Москва отрывала одну волость за другою от Великого княжества Литовского.

Литовцы ясно увидали, что одним им не справиться с Москвою, и поневоле обратились за помощью к полякам, с которыми только что порвали унию.

Но поляки взамен помощи прислали требование возобновить «записы» об унии. Время, однако, не терпело, и литовцы, не получая помощи от поляков, должны были войти в мирные переговоры с Москвою. По договору 1494 г. к Москве отошли все отчинные владения князей Вяземских, Новосильских, Одоевских, Воротынских, Перемышльских и Белевских, часть владений князей Мезецких и некоторые великокняжеские волости, лежавшие между этими владениями, например Козельск. Договор, как известно, скреплен был браком великого князя Александра на дочери Ивана III – Елене, причем Иван III взял обязательство со своего зятя не нудить Елену к римской вере.

Но это обязательство Александр выполнил только отчасти. Он действительно не принуждал Елену к прямому переходу в католичество, но хлопотал о том, чтобы она со всеми православными русскими людьми приступила к унии с римскою церковью. Попытка к утверждению унии возобновилась в Литовско-Русском государстве в самом конце XV в. и имела для него самые пагубные последствия. В 1500 г. в Москву явился посол от князя Семена Ивановича Бельского бить челом, чтобы государь пожаловал князя Бельского, принял его на службу с отчиною. Посланный говорил от имени князя: «Терпят они в Литве большую нужду за греческий закон; великий князь Александр посылал к своей великой княгине Елене отметника православной веры Иосифа, владыку смоленского, да бискупа своего виленского и чернцов-бернардинов, чтобы приступили к римскому; посылал и к князьям русским, и к виленским мещанам, и ко всей Руси, которая держит греческий закон, принуждает ее приступить к римскому закону». Вслед за тем перешли к Москве с богатыми волостями князья, бывшие до сих пор заклятыми врагами Москвы: князь Василий Иванович Шемячич с Рыльском и Новгородом-Северским, князь Семен Иванович Можайский, сын приятеля Шемякина Ивана Андреевича Можайского, – с Черниговом, Стародубом, Гомелем и Любечем. Разумеется, ввиду всего этого московский государь не мог остаться безучастным. Московские войска вступили во владения Литвы и 14 июля 1500 г. нанесли литовским войскам полное поражение на речке Ведроше, близ Дорогобужа (в Смоленской земле). Продолжавшаяся два года война кончилась шестилетним перемирием, заключенным 25 марта 1503 г., причем сверх городов и волостей, уступленных Москве по договору 1494 г., Александр отступился в пользу Москвы от всей верхнеокской украйны и от Чернигово-Северской земли (городов Чернигова, Стародуба, Путивля, Рыльска, Новгорода-Северского, Гомеля, Любеча, Почепа, Трубчевска, Радогоща, Брянска, Мценска, Любутска, Серпейска, Мосальска), от значительной части Смоленской и части Витебской земель (городов Дорогобужа, Белой, Торопца). Всего уступлено было Москве 19 городов, 70 волостей, 22 городища и 13 сел. Во время этой борьбы русское население восточных окраин Литовско-Русского государства обнаруживало наклонность к отпадению от Литвы. Так было, например, в Брянске, который занят был московским воеводою вследствие прямой измены жителей литовскому государю и перехода их в подданство к великому князю московскому.

С теми же явлениями встречаемся и в дальнейшей борьбе Литовско-Русского государства с Москвою. Борьба эта возобновилась на другой же год по восшествии на великокняжеский престол брата Александрова Сигизмунда, в 1507 г. Ее возобновлению предшествовала присылка в Москву челобития от князя Михаила Львовича Глинского и от многих князей русских и людей, которые держали греческий закон, чтобы московский государь пожаловал их, стал за них и оборонял. Они сказывали, что на них пришла большая нужда за греческий закон, принуждают их приступать к римскому закону. Эти люди под начальством Глинского собирались в Белоруссии, под Минском и Борисовом, для оказания вооруженной помощи московским войскам. Недостаток средств и одновременные нападения из Крыма заставили литовское правительство пойти на мир с Москвою, причем Сигизмунд уступил окончательно Москве города и волости, завоеванные Иваном III (8 октября 1508 г.).

Но уже в конце 1512 г. московские войска под личным начальством великого князя Василия снова вступили в литовские пределы и облегли Смоленск. Поводом возобновления неприязненных действий был союз, заключенный Польшею и Литвою с Крымом. Война на этот раз затянулась на целые десять лет. В 1514 г., 30 июля москвитяне взяли Смоленск. Московские летописцы приписывают это разрушительному действию московской артиллерии. Но это едва ли так. По словам литовской летописи, смольняне сдались добровольно, по подговору князя Михаила Глинского. Содействие смольнян утверждению у них московского господства особенно ярко сказалось после Оршанского поражения московского войска 8 сентября 1514 г. Владыка смоленский Варсонофий, князья и паны смоленские обнаружили готовность возвратиться под власть Литвы и послали сказать Сигизмунду, чтобы он поскорее присылал к ним войско, а они сдадут город. Но бояре и черные люди в Смоленске пожелали остаться за Москвою и предупредили об измене московского наместника князя Василия Шуйского. Шуйский похватал всех изменников, посажал их в оковы и приготовился к встрече литовского войска. Когда подошел к городу гетман князь Острожский, Шуйский, давая ему знать об открытии заговора, повесил на городских стенах всех изменников, кроме архиерея. Тщетно после того Острожский посылал к смольнянам грамоты с увещаниями предаться Сигизмунду, тщетно делал приступ к городу. Доброжелателей королевских не существовало более, жители бились крепко, и Острожский должен был отступить с большим уроном. Очевидно, в награду за все это великий князь московский и выдал смольнянам грамоту на права и вольности, являющуюся подтверждением литовского земского привилея. Подобная практика была не в обычае Москвы по отношению к областям, взятым силою оружия. Несмотря на страшное поражение, которое потерпели московские войска под Оршею, Литве не удалось отобрать назад новые завоевания Москвы. В 1522 г. заключено было пятилетнее перемирие, причем Смоленск остался в фактическом обладании Москвы. Переговоры, начавшиеся при посредничестве императора Карла V в 1526 г., опять кончились ничем; продолжено было только перемирие до 25 декабря 1532 г. и затем еще на год.

Смерть великого князя Василия Ивановича и неурядицы, начавшиеся после того в Москве, при малолетнем его преемнике, побудили Литовско-Русского господаря сделать попытку к возвращению того, что было захвачено Москвою. Возобновились военные действия, которые продолжались около четырех лет. Литве удалось воротить только Гомель и некоторые незначительные волости на востоке. В 1537 г. заключено было перемирие на пять лет на основании statuque до 25 марта 1542 г. Это перемирие продолжалось затем до самой Ливонской войны. Внимание и силы Литовско-Русского государства вместе с Польшею отвлечены были от Москвы грозною турецкою опасностью и борьбою с крымскими татарами.

Литература

Любавский М. К. Литовско-русский сейм. М., 1900; Pap?e F. Polska a Litwa na prze omie wiekо?w ?rednich. Krakо?w, 1904. T. 1; Pu?aski K. Stosunki z Mendli-Girejem. Krakо?w, 1881; Он же. Szkice i poszukiwania historyczne. Krakо?w, 1887; Карпов Г. Ф. История борьбы Московского государства с Польско-Литовским, 1462–1508. Ч. 1–2 // Чтения в императ. О-ве истории и древностей российских. 1866. Кн. 3–4; Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., 1959. Кн. 1 (Т. 1–2); Грушевський М. C. Iсторiя України – Руси. Київ; Львів, 1905. Т. 4; Львiв, 1907. Т. 5.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.