Портрет в контексте истории. Государевы люди M. М. СПЕРАНСКИЙ (1772–1839)

Портрет в контексте истории. Государевы люди

M. М. СПЕРАНСКИЙ (1772–1839)

Драматургия судьбы реформатора в России

Михаил Михайлович Сперанский, которому суждено было войти в историю России в качестве одного из главных реформаторов эпохи Александра I, графом стал лишь незадолго до смерти, а родился он в скромной семье сельского священника. Талантливый, трудолюбивый, необычайно волевой и целеустремленный юноша в 1791 г. заканчивает в Петербурге Александро-Невскую семинарию. С 1797 г. – на государственной службе. Бог богато одарил его редко встречающимися в одном человеке личностными качествами. По словам M. М. Корфа, автора интересного исследования «Жизнь графа Сперанского» середины XIX в., будущий реформатор буквально фонтанировал идеями, что сочеталось в нем с эмоциональной сдержанностью, умением тщательно проработать новую идею и облечь ее в форму служебного документа. Он был обостренно честолюбив, но во имя реализации важной, с его точки зрения, идеи готов был уступить ее авторство «начальству». Он был по-своему истинным патриотом России, и большинство его реформ при всей их радикальности были, по сути, эволюционны, сохранительно-консервативны, но недостаточно консервативны, чтобы его перестройка государственной системы в начале XIX в. не встретила мощного сопротивления.

В 1803 г. Сперанский уже директор департамента Министерства внутренних дел. Он занял этот генеральский пост в 31 год, при том, что он ни древним происхождением, ни университетским образованием, ни широкими связями похвастать не мо г. Впрочем, хвастать и не любил. Был трудолюбив, скромен, сдержан и устремлен к одной цели – переустройству Отечества в интересах Отечества.

В период 1803–1807 гг. M. М. Сперанский составил несколько проектов государственных реформ, среди которых важнейший – «Записка об устройстве судебных и правительственных учреждений в России». Молодого энергичного чиновника заметил Александр I. В нём он увидел человека, который может воплотить в реальные дела реформаторские его устремления.

С 1807 г. M. М. Сперанский стал статс-секретарем императора, с 1808 г. – членом комиссии составления законов, товарищем (т. е. заместителем) министра юстиции. В 1809 г. Михаил Михайлович готовит, по поручению Александра I, план государственных преобразований – «Введение к уложению государственных законов», в котором рекомендует для предотвращения возможных революционных потрясений в России придать самодержавию внешние формы конституционной монархии. План M. М. Сперанского предполагал выборность части чиновников, новые начала организации суда, государственный контроль, разделение властей и т. д. В основном расширение прав граждан должно было коснуться дворян и среднего сословия – купцов, мещан, государственных крестьян, которые имели право участвовать в выборах законодательной Государственной Думы, распорядительных окружных и губернских дум, а также судебных органов.

При сохранении крепостного права некоторые гражданские права получали и крепостные крестьяне, рабочие, домашние слуги. M. М. Сперанский предполагал, что крепостное право в тот момент одним декретом не уничтожить, – реальнее дать ему возможность отмереть постепенно, – под воздействием развития промышленности, торговли, просвещения, смягчения нравов, под ударами умело составленных, постепенно издаваемых законов.

Всем был хорош план, он даже учитывал возможное сопротивление. Однако сопротивление консервативных кругов оказалось сильнее, чем предполагали реформаторы. К числу реформаторов относился и Павел Александрович Строганов (1772–1817) – граф, государственный и военный деятель. В годы Великой Французской революции он жил в Париже и даже посещал заседания Якобинского клуба, за что Екатериной II был отозван в Россию и сослан в одну из своих деревень. Затем Строганов сблизился с наследником престола великим князем Александром Павловичем и стал при нём одним из основателей Негласного комитета. С 1802 г. он – сенатор, товарищ министра внутренних дел. Вместе с M. М. Сперанским Строганов был в окружении Александра I одним из самых энергичных реформаторов. После отказа государя от задуманного вместе с M. М. Сперанским и П. А. Строгановым курса на либеральные реформы, последний отошел от политической деятельности, поступил на военную службу, геройски проявил себя в войнах с Францией, Швецией, Турцией, под Бородино и вообще в Отечественной войне 1812 г. Строганов вышел в отставку в 1814 г. в чине генерал– лейтенанта. Умер в 1817 г, так и не узнав, чем закончилось правление Александра I.

Однако вернемся к непростой и противоречивой судьбе M. М. Сперанского.

Практически он успел провести лишь некоторые административные мероприятия, крупнейшим среди которых было учреждение Государственного Совета (1810 г.).

Взлет карьеры сына приходского священника окончился так, как и должен был окончиться. Задуманные им реформы, составляющие обширную программу «революции сверху», планы постепенных преобразований государственной власти, при непоследовательности «романтического либерала» Александра I, так и не удалось реализовать.

M. М. Сперанский, обвиненный консерваторами в государственной измене, не защищенный государем, был сослан в Нижний Новгород, а затем в Пермь. Впоследствии Сперанский стал генерал-губернатором.

И здесь, в рамках «дозволенных инициатив», сумел провести ряд реформ по совершенствованию управления Сибирью. В 1821 г. Сперанский возвратился в Петербург и вновь занял высокие посты в бюрократической иерархии: стал членом Государственного Совета и Сибирского кабинета, Управляющим комиссией составления законов.

Однако обиды, ссылка, неудовлетворенность от нереализованных замыслов, почти десятилетняя опала странно повлияла на энергичного реформатора. В отличие от П. А. Строганова, не искавшего царского признания, Михаил Михайлович словно более всего страдал именно от царской немилости. Он стал к концу царствования Александра I сторонником неограниченной монархии. Это опять сблизило двух бывших реформаторов – Александра I и M. М. Сперанского.

Странная судьба. Вот – виток истории, и реформатор начала века в 1825 г. судит декабристов, которые и вышли-то на Сенатскую площадь потому, что реформы Сперанского не были доведены до конца – до постепенной ликвидации позорного крепостного права.

Он был членом Верховного уголовного суда над декабристами, был членом ряда высших государственных комитетов в 20-30-е гг. XIX в., в те годы, которые декабристы, судимые (и осуждаемые?) им, провели на каторге и в ссылке.

И – еще одна ироничная усмешка истории: в 1835–1837 гг. M. М. Сперанский преподавал юридические науки наследнику престола, будущему императору Александру II, которому позже суждено было, наконец, уничтожить в России крепостное право и даже настроиться на подписание Конституции (коему факту помешал взрыв террористов).

С мечты о конституции начинался в начале века политический путь M. М. Сперанского.

Интересны – в контексте эпохи – религиозные поиски M. М. Сперанского. Он был из священнической среды. В четыре года он уже читал «Апостола», учился с отличием во Владимирской семинарии, был выбран продолжать учение в Петербургской семинарии (будущей Духовной академии). В те годы было принято наиболее даровитых учащихся из духовных учебных заведений определять на государственную службу, – так Сперанский попал в секретари к одному из екатерининских вельмож. Он надел светское платье и сделал головокружительную государственную карьеру.

Однако в личной жизни его ждала трагедия: англичанка-жена, родив ему дочь, – умерла. Оставшись с младенцем на руках, Сперанский обратился за утешением к религии – но не к православной, в традициях которой воспитывался, а стал читать английского мистика-протестанта Фому Кемпийского, о котором знал от своей тещи, и переводить его. Кроме того, Сперанский читал каждый день Евангелие. В Публичной библиотеке в Петербурге лежат его комментарии ко всем Евангелиям, множество размышлений о вере – и всегда в русле православия. Правда, это не протестантство в чистом виде, это скорее просто размышления верующего христианина. Однако понадобились обвинения в шпионаже в пользу Наполеона, ссылка в Нижний Новгород и Пермь, где местный владыка должен был следить за его поведением, – чтобы Сперанский вновь обратился к православию. Он написал комментарий к православной божественной литургии – и вдруг обнаружил: то, что он так упорно искал в других конфессиях, есть в его родной вере.

Многое понять в метаморфозах, происшедших с этим весьма незаурядным человеком на протяжении его жизни, позволяют книга М. В. Доввнар-Запольского «Политические идеалы M. М. Сперанского», монография А. В. Предтеченского «Очерки общественное политической истории России в первой четверти XIX в.». Однако обе книги, хотя и по-разному, односторонни, лишены исторической дистанции в оценке. И тому, кто стремится разобраться в сути политической концепции M. М. Сперанского и причинах его неудач, целесообразно обратиться также к работам русского исследователя А. Е. Преснякова.

В Сперанском, – отмечает историк, – Александр нашел почти идеального сотрудника, легко улавливающего его идеи и избавляющего государя от необходимости искать им соответствующую форму выражения.

Было у Сперанского еще и другое ценное для Александра свойство: попович, сделавший блестящую карьеру благодаря личным дарованиям и огромной трудоспособности, стоял одиноко на верхах дворянского общества и вельможной бюрократической среды, без прочных связей с нею, как человек всем обязанный государю и только ему служащий. В эти годы, по наблюдению А. Е. Преснякова, Аракчеев и Сперанский – две главные опоры Александра, Сперанский – больше, чем Аракчеев, черед которого был впереди…

Истоки возвышения M. М. Сперанского раскрываются в его письме Александру из Перьми: «В конце 1808 г. после разных частных дел, – напоминает подданный государю, – Ваше Величество начали занимать меня постояннее предметами высшего управления, теснее знакомить с образом ваших мыслей, доставляя мне бумаги, прежде к вам вошедшие, и нередко удостаивая провождать со мной целые вечера в чтении разных сочинений, к сему относящихся; из всех сих упражнений, из стократных, может быть, разговоров и рассуждений вашего величества надлежало, наконец, составить одно целое: отсюда произошел план всеобщего государственного образования».

Этот знаменитый «план», который, по-видимому, никогда и не был доведен до вполне законченной формы, был, по сути, выполнением той программы работ над проектом русской конституции, какую Александр I наметил в Негласном комитете 9 мая 1801 г.

Концепция управления государством Российским, разрабатываемая Александром I и M. М. Сперанским, предполагала постепенное введение конституционного порядка управления на началах разделения властей (законодательной, исполнительной и судебной), признания за всем населением гарантированных ему гражданских прав, а за его землевладельческими и городскими буржуазными элементами – прав политических, осуществляемых в форме участия их выборных в центральном и местном управлении.

Реализация реформ затягивалась, тормозилась, и Александр I был склонен без замедления провести в жизнь хотя бы их часть – преобразование центральных учреждений.

Быструю мысль нетерпеливого монарха M. М. Сперанский переводит на язык государственного деятеля: необходимо «посредством законов и установлений утвердить власть правительства на началах постоянных и тем самым сообщить действию сей власти более правильности, достоинства и истинной силы».

Министр-реформатор M. М. Сперанский, облекая пульсирующую мысль государя-реформатора в четкие юридические формулы, по сути дела, создает целое учение об устоях государственного абсолютизма. В докладе царю Сперанский как бы подводит итог своим беседам с Александром по важнейшим темам. Получилось цельное учение о «силе правительства», которое создается государственным властвованием над всеми материальными и духовными силами населения, с опорой на силе воинской, на стройном бюрократическом управлении, на казенном воспитании, на энергичной экономической и финансовой политике и строгом соблюдении законности и конституционных гарантий.

Очередной парадокс взаимоотношений двух реформаторов состоял в том, что уравновешенный Сперанский торопил государя с «единовременным» введением в жизнь всего «плана», а импульсивный Александр предпочитал большую постепенность реформ…

В то время M. М. Сперанский, занимавшийся проектами конституций Финляндии и Польши и рассматривавший их как своего рода опыт областного применения начал, на которых затем предполагалось построить и все государство Российское, постепенно «готовил» общественное мнение России к восприятию конституционных идей. Финляндская Конституция 1809 г. должна была стать репетицией к Российской.

Ситуация повторилась через несколько лет. Речь императора 15 марта 1818 г. на открытии сейма в Варшаве – эту речь, как и другие, готовил M. М. Сперанский – весьма изумила современников.

Александр представал в этой речи искренним сторонником конституционного устройства. В противовес революционному способу его осуществления, который решительно осуждался, предлагалось введение конституции «сверху». Прямо заявлялось, что это – социальный эксперимент, и от его успеха или неуспеха зависят преобразования во всем государстве Российском.

На дворянскую Россию речь произвела шоковое впечатление. Сопровождавший государя А. И. Михайловский-Данилевский записал в те дни в «Дневнике»: «Без сомнения, весьма любопытно было слышать подобные слова из уст самодержца. Но надобно будет видеть, думал я, приведутся ли предположения сии в действие».

Увы, судя по реакции современников, многие из них услышали в речи Александра I не мелодию грядущей свободы для России, а уничижительные нотки для великороссов: в состав Польши было обещано включить земли Речи Посполитой в границах 1772 г. Была критика и «слева», продиктованная пониманием невозможности соединить неограниченное самодержавие с народным представительством (эти позиции изложены в книге М. И. Богдановича «История царствования императора Александра I и Россия в его время», изданной в 70-е гг. XIX в.).

Финляндия и Польша так и остались конституционными государствами. В России ни «революция» M. М. Сперанского, ни «революция сверху» Александра I – не удались.

Современники оценивали деятельность и личность M. М. Сперанского очень по-разному. В своеобразном виде эти оценки изложены в известном романе г. Н. Данилевского «Сожженная Москва». О M. М. Сперанском в романе рассуждают два очень разных человека – губернатор Москвы Ростопчин и главный герой романа (нетрудно предположить, что именно в его уста вкладывает автор свое мнение об этом государственном деятеле) – Базиль Перовский. Эти литературные герои по своему отражали две наиболее распространенные точки зрения тогдашней – 1812 г. – России на реформы Сперанского.

Ростопчин: «Его хвалили, но это – чиновник огромного размера, не более. Творец всесильной кабинетной реакции. Канцелярия – его форум. Тысячи бумаг – и превредных – его трубы и литавры. И хорошо, что его упрятали и что он сам теперь стал сданной в архив бумагою, за номером…»

Перовский: «Дошли, наконец, до того, что удалили от трона, сослали, как преступника, как изменника, единственного государственного человека, Сперайского, а за что? За его открытое предпочтение судебникам Ярослава и царя Алексея гениального кодекса того, кто разогнал кровавый Конвент и дал Европе истинную свободу и мудрый новый строй». При всей романтизации (до нападения на Россию) личности Наполеона, суждение не только здравое, но весьма популярное среди просвещенного дворянства.

В Сперанском Россия потеряла «государственного человека»…

Действительно, никто, пожалуй, в истории государства Российского так точно не понимал роль государства в жизни народа, как Михаил Михайлович. Недаром с таким удовольствием цитирует А. И. Солженицын в знаменитой статье «Как нам обустроить Россию: Посильные соображения» M. М. Сперанского, писавшего: «Цель общежития – установить между людьми нравственный порядок». Цель государства, по Сперанскому, – сохранение в обществе нравственности, что возможно, когда оно существует по гуманитарным законам.

С отставкой и ссылкой M. М. Сперанского уходила эпоха реформ, – пусть непоследовательных, переменчивых, – уходило время свежих идей и экспериментов. Однако в недрах ее уже зарождалась последующая эпоха – движения декабристов (любопытная деталь: декабристы предполагали пригласить для участия в учреждаемом ими после победы Временном правительстве и M. М. Сперанского) и Николая I – с резким утверждением самодержавия и отсутствием какого бы то ни было компромисса с «новыми идеями».

Внутренне человек драматической судьбы, M. М. Сперанский «вписался» и в эту эпоху. Но это уже был другой Сперанский. Как другой была и эпоха.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.