Святая Русь
Святая Русь
Более шестисот лет прошло с того дня, но до сих пор историки не могут прийти к единому мнению о Куликовской битве. На её месте не найдено ни могил, ни каких-либо материальных свидетельств сражения, кроме двух-трёх десятков наконечников стрел и нескольких обломков мечей.
Летописи не дают даже точного количества сражавшихся, данные колеблются: русская армия от 40 до 150 тысяч, татарская — от 300 до 700 тысяч воинов. Известно, что «Дон три дня тёк кровью», а после битвы русская рать ещё стояла на месте сечи 8 дней (по некоторым данным — 11). Сражение явно было кровавым, но тишина в истории и только легенды, легенды, легенды…
А нужно просто приехать на поле Куликово 8 сентября, день должен быть солнечный, лечь в траву близ берега Дона, закрыть глаза, и откроется поразительная картина…
…Войско собрано, передовые отряды уже двинулись к Дону. Князь Дмитрий Иванович приехал за благословением и советом к преподобному Сергию Радонежскому. Благословил его Сергий и дал знаменитый легендарный совет: «Растворись в войске и пока там, где ты стоять будешь, жив хоть один будет, все русичи считать будут, что это ты!»
Легенда прекрасна, но совет был другой. Он был настолько невероятен, что потом вся Русь постаралась его поскорее забыть…
Встала на поле Куликовом Стена Железная в тринадцать вёрст. Никаких лаптей и сермяг, никаких дубин и вил, как изображают художники, желая подчеркнуть «народность», — везде сверкала сплошная сталь лучшего в мире оружия одетых в сплошную броню людей русских. И всем впору были кольчуги, коротких не было.
Медленно стало подходить войско Мамая, ибо никто и никогда даже не слыхивал о такой железной стене.
Долго готовился князь Дмитрий, днём и ночью ковал по всей Руси оружие, каждый год после сбора урожая проводил обязательные для всех мужчин двух-трёхнедельные воинские сборы, и каждый крестьянин умел владеть оружием.
Остановилось в отдалении войско Мамая — перед ним действительно стояла сама Русь в лице практически всех боеспособных мужчин, включая и монахов. Не максимум 150 тысяч, как выводили историки, — минимум 200 тысяч воинов не менее чем в 20 рядов вышли на поле Куликово, да плюс Засадный полк. Ставка была очень высока — Мамай давно вёл речи о полном уничтожении Руси как государства.
…И выехал Челубей, и выехал Пересвет — он не был в рясе, это легенда. Броня на нём сверкала, как и на всех в русском войске, а вот Челубей был одним из немногих в татарском, закованным в броню. Они летели друг на друга на полном галопе и только поэтому погиб Пересвет. Сила удара силача Челубея плюс скорость обоих — русская броня не выдержала, как не выдержала и татарская…
Увидев, что оба пали, Мамай допустил ошибку, решив, что всё-таки сможет разорвать русский строй и сбросить русских в Дон, пользуясь своим численным превосходством. Некоторые русские летописи сообщали о 700 тысячах татарских воинов, историки не верили, а зря — их было больше.
При численности своего войска в 700 тысяч Мамай просто… не рискнул бы ударить в лоб русской армии, стоящей в таком боевом строю. Он всё-таки был ранее «темником» (командиром 10 тысяч) и боевой опыт должен был иметь. И наверняка он знал о таком европейском приёме полевой обороны.
Как только пали поединщики, тучи стрел из самострелов (арбалетов) обрушились на войско Мамая. Стрельба велась железными стрелами-«болтами» (без оперения) как прямым, так и навесным обстрелом вглубь боевых порядков Мамая. На перезарядку русского самострела уходило от 8 до 15 секунд, и до момента схватки татарская армия находилась 20–25 минут буквально под ливнем «болтов» из 4–6 тысяч самострелов, которые могли выпустить до миллиона стрел. Болт из тяжёлого русского самострела весил 600 граммов и на расстоянии до 400 метров пробивал доспехи западного рыцаря. Даже если только один из десяти «болтов» на Куликовом поле попадал в цель, то ещё до схватки Мамай мог иметь до 100 тысяч убитых и раненых.
…Сторожевой полк полёг весь — его буквально задавили трупами, атакуя с трёх сторон, натиск пошёл на Большой полк, где в доспехах рядового воина стоял сам князь Дмитрий, на флангах давление было меньше.
Стена прогибалась, но не пробивалась — общий строй в 13 вёрст мгновенно отступал на несколько шагов, освобождая место для… следующего вала трупов атакующих. Русские не атаковали.
Вот почему нет, и историки не могут понять, почему именно нет подробностей битвы на Куликовом поле, — в действительности это была не битва. Это была бойня, — на Куликовом поле с чёткостью автомата работала гигантская русская живая «мясорубка», в которую «мясо» лезло само.
Рекой в буквальном смысле лилась кровь татарская, в ужасе смотрели издали на происходящее несколько специально привезённых сюда Дмитрием купцов-иноземцев, которые по скорому санному пути должны были ехать в разные страны, — пусть весь мир узнает, что сделают с теми, кто попробует посягнуть на землю Русскую: мелко нарубленный котлетный фарш!
А они всё лезли и лезли, поднимался очередной вал окровавленных трупов, коротко взрёвывали за стеной трубы, и тринадцативёрстная сплошная броня как единое существо делала назад несколько шагов: следующие. Картина была страшной!
Любая европейская армия давно бы прекратила атаки — Европа хорошо знала неприступность таких «стен», ибо эта тактика полевой обороны была известна ей давно, правда, в микроскопических по сравнению с данным случаем размерах. Европейские боевые «стены» были как стена обычного дома рядом с Великой Китайской, коей на Куликовом поле была Великая русская железная стена щитов!
И сначала лезли на неё не ордынцы, а люди из покорённых Ордой народов Кавказа, Причерноморья, Предуралья и из иных мест. Они полегли все до единого, не отступив только потому, что за их спинами стояли ордынские «тьмы», рубившие всякого, кто только дёрнется назад. Потом пришёл черёд и самих ордынцев: снова вал, снова трубы, снова Стена Стальных Русских делала назад несколько шагов: «Добро пожаловать на Русь, дорогие потомки Батыя!»
Такого реванша планета Земля ещё не знала: князь и крестьянин, боярин и ремесленник, купец и монах плечом к плечу стояли стеной за землю Русскую в самом прямом смысле слова!
…Начал заметно слабеть натиск, и в очередной раз как-то особенно взревели русские сигнальные трубы, и именно там, где стоял князь Дмитрий, вдруг стала медленно прогибаться железная стена, а весь остальной русский фронт остался стоять на месте.
Мамай начал снимать с других участков всех, кого можно, и бросать их к месту прогиба, и всё больше и больше становился прогиб, но по-прежнему остальные русские продолжали стоять, не отходя назад…
И понял Мамай — ещё одно усилие и он прорвёт эту страшную стену щитов, а воевода Дмитрий Боброк в дубраве отдал приказ: «Проверить подпруги!»
Мамай «заглотнул наживку» — те, кто рвался в прогиб, не успевали понять, почему при растяжении фронта в сплошной стене огромных щитов не возникает даже просветов, — они падали; следующие видели подозрительную картину: сплошная броня не давала трещин, ибо в каждый образующийся просвет из тыла выдвигался новый щит. Если кто-либо и успевал осознать происходящее — то сказать об этом он уже не успевал…
На полном галопе устремился в прогиб последний, самый последний резерв Мамая — его личная «тьма» телохранителей и… генуэзский полк.
Не шли генуэзцы в первых рядах — они прекрасно знали о неприступности «стены щитов», да и собственно генуэзцев здесь был десяток-другой. Это были рыцари-наёмники со всей Европы, прибывшие к Мамаю через генуэзскую колонию Кафу (ныне Феодосия). Но они также знали и то, что если «стена щитов» дала прогиб, то удар в это место её прорвёт — пусть с потерями, но прорвёт обязательно. Русские историки сообщают о 4 тысячах «генуэзцев», но их могло быть и больше, все они были в броне, как и 10 тысяч телохранителей, и все вместе были они отличными воинами-профессионалами, и должны были все они сначала «увязнуть» в стене…
Спотыкались в грудах трупов кони, летели с них всадники, но бронированный таран всё-таки врезался и остановился, захлёбываясь в собственной крови, в Великой русской стене, будучи не в силах её пробить.
И вылетел из дубравы бронированный русский медведь из сорока тысяч воинов-профессионалов — сводный Засадный полк русских княжеских дружин, а их учили на Руси военному делу с трёхлетнего возраста. И как учили! Физическая и воинская подготовка «на отлично», обязательная грамотность, вежливость со всеми без исключения, особенно со стариками и женщинами, обязательное умение играть в шахматы, каждый дружинник мог командовать отрядами в сотни ополченцев и ещё владел мирными профессиями. Это были рыцари как оружием, так и душой — гвардия Руси из выходцев всех сословий!
Задние ряды тарана даже не успели понять, что происходит, следующие сумели только повернуть голову, слетевшую тут же, третьи смогли оглянуться и только ахнуть!
Взревели трубы стены, и дальний конец прогиба, бросив копья, упал навзничь, закрывшись щитами — и ринулись в открывшийся проход получившие «пинок» телохранители и наёмники…
…Ох, и глубок ты, батюшка Дон, — не выплыл никто!
Мамай побежал с Красного холма, как только увидел, какую большую «свинью», выращенную из пойманного тевтонского «поросёнка» породы «Чудское озеро-1242», подложили ему русские из леса на его правом фланге, заманив в ловушку построенной в натуральную величину сломанной англосаксонской модели стены щитов «Гастингс-1066» его самые лучшие части, полностью экипированные по европейскому образцу…
Уйти сумели Мамай с немногими приближёнными и те из ордынцев, кого вынесли кони. Пехота полегла вся — все пятьдесят вёрст до реки Красивая Меча были отмечены трупами убегающих, пленных не было.
Ещё слышался вдали грохот копыт бросившейся в погоню всей русской конницы, как начались подсчёт потерь и поиск русских воинов, погребённых под грудами вражеских тел. Воеводы считали и пересчитывали, снова считали и снова пересчитывали, лишь на следующее утро, 9 сентября, доложив князю Дмитрию, теперь уже навсегда Донскому, о потерях неслыханных…
Плохо чувствовал себя князь: болела голова от удара по шлему, всё тело было сплошной синяк, ибо удары профессионалов не смогли пробить броню… рядового воина.
Надетую на манекен кольчугу из запасников Исторического музея в Москве, датируемую второй половиной XIV века, века поля Куликова, не пробивает пуля из пистолета Макарова. Её можно легко свернуть в небольшой свёрток, она не стесняет движений, её вес практически неощутим, потому что равномерно распределён по телу — хороша кольчужка?
Выслушав доклад о потерях, кивнул князь и, перекрестясь, рассказал о знамении, виденном перед походом преподобным Сергием. Сначала воеводы, а затем и вся армия вздрогнули от слов, слышанных в знамении Сергием, хотя многие воины и так уже начали обо всём догадываться…
Общий смысл этого знамения издавна считался на Руси символом… уголовного преступления: концы в воду! Вот почему на Куликовом поле нет татарских могил.
Нет и русских, ведь убитых в рукопашной схватке — один Пересвет. А примерно две сотни воинов ложного Сторожевого полка, который должен был спровоцировать главный удар Мамая на «слабое» место стены, просто задохнулись в своих непробиваемых доспехах под грудами наваленных на них вражеских трупов.
Мы с тобой над Доном ночью встали,
Не вернуться, не уйти назад.
Над Непрядвой лебеди кричали
И сейчас, сейчас они кричат.
А. Блок
Лебеди кричали над Непрядвой, не видя воды из-за трупов, ибо только в Дон русские бросили… семьсот тысяч вражеских тел.
А Смолка, Курца, Нижний Дубняк, Красивая Меча? Это тоже реки, тоже вода — не менее миллиона убитых осталось лежать на земле к вечеру 8 сентября 1380 года.
Желая сбросить татарское иго, Русь показала никогда и никем не превзойдённую боевую мощь по количеству уничтоженных за половину (!) дня вражеских воинов, включая обе мировые войны и даже атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки.
Для создания такой армии нужны годы, но и для подготовки такой агрессии тоже необходимы годы!
Историки заметили, что у князя Дмитрия была хорошо налаженная служба разведки, но теперь уже можно считать, что не «хорошо», а превосходно, причём сравнить русскую разведку XIV века можно только с разведкой века XX. Ай да… Сергий!
Русские пленники с рынков Орды и Крыма попадали даже на Балеарские острова, а в самой Орде их были тысячи и тысячи. Все русские рабы старались сохранить свою православную веру, а священников и монахов ордынцы не трогали, и шли они в Орду, совершали православные обряды над несчастными соотечественниками, принимали исповеди. Но среди исповедующихся были и «люди тайные», и всё, что они говорили, запоминал наизусть человек в рясе. И текли ручейки информации в город Радонеж, где гениальная голова анализировала всё и отовсюду…
Памятник надо поставить начальнику службы внешней разведки Руси преподобному Сергию Радонежскому на поле Куликовом!
Но тишина в истории. И только в летописи: «…нет ныне среди нас бояр пронских, тверских, московских… а всего дружины нашей пало 250 тысяч…» Нет, русские пали все до единого! Они пали на поле Куликовом на колени, моля Бога простить их… за победу такой ценой. Поняли всё, что они были, как рыцарь перед грудным ребёнком, и что они резали абсолютно беззащитных, совершенно беспомощных перед их мощью таких же людей.
Победители раскаялись в своей победе, достигнутой преступно страшной своей мощью, и все, от князя Дмитрия до Юрки-сапожника, там же, на берегах Дона, поцеловали крест в знак полного молчания о своём деянии — и стала Русь Святой!
Отправив на Русь своих немногих погибших и «пряча концы в воду», они «частым гребнем» прочесали всё Куликово поле вплоть до Красивой Мечи, подбирая каждую стрелу, каждую подкову, ныряли в Дон за доспехами утонувших врагов, ибо Руси нужно было железо, которое почти всё на себе носили её защитники!
Одним ножом резалась из кожи подошва, курица и хлеб, носили нож за голенищем — за поясом можно потерять. Кузнец откуёт, да дорого возьмёт!
Как зеницу ока берёг крестьянин топор — купить новый у всей деревни не хватит денег.
Искали иголку в стоге сена, деревянными клинышками приколачивали каблуки, строили одним топором без единого гвоздя, научившись так, что строения стояли века.
А уж какое счастье приваливало, когда находили на дороге подкову — в первой же кузнице за неё платили серебром из княжеской казны. Но горе тому, кто эту подкову потерял, не проверив копыт своего коня, — кузнец поставит новую за стоимость кольчуги.
Тайна нехватки в стране металла охранялась тщательным образом, начиная от поголовного целования креста «на молчание» и до несомненно существовавшей службы государственной безопасности (она могла называться как угодно). Только это могло гарантировать в будущем внезапность появления на поле боя непобедимой армии — что и произошло.
Иностранные «гости» разведку на Руси, без сомнения, вели. Но слишком уж любопытным в «заповедных и дремучих, страшных» русских лесах всегда почему-то сворачивали головы некие страшные русские «тати», не оставляя в живых никого. Других иноземцев потом вежливо предупреждали, чтобы не ходили неизвестно где, особенно по ночам, «ибо народ у нас дикий, за полушку убьёт». Приводились примеры, и, «кабы чего не вышло», давалась охрана, которая выглядела «тупее не придумаешь», но прекрасно владела языком «гостей», ничем не показывая этого. И в зависимости от разговоров иноземцев между собой решалась их судьба — или они возвращались домой, или «пропадали в лесах»…
…Со своими «придурками» тоже не церемонились: поскользнулся, упал и не очнулся, грибочков поел…
Примерно так и должно было быть, но однажды утечка информации всё же произошла, пришлось «подставить» Орде рать на реке Пьяне. И осталось в истории: напились русские, сложили доспехи на возы, Арапша ударил, обоз захватил… со старым, времён Батыя, оружием.
На следующий год была река Вожа, генеральная проверка оружия и тактики — одним ударом дружинники сбросили войско Бегича в воду.
Через два года после Куликова поля было страшное Тохтамышево нашествие: горели города и сёла, пала Москва. Умён был хан Тохтамыш, всё понял. В одну ночь по его приказу перебили в Орде всех русских людей от младенцев до стариков, задержали всех других иностранцев, и не смог Сергий вовремя получить известий.
И как Божью кару за кровь куликовскую приняла Русь нашествие, да и не было уже стены — почти вся ушла на плуги и гвозди. Лишь на севере оставалась броня Куликовская — туда и бросился Дмитрий. Загоняя коней, спешили на помощь псковичи и новгородцы, благо тевтоны в своих замках сидели тихо, но Тохтамыш, узнав об их приближении, повернул коней — он знал, что его лёгкая конница не выдержит схватки с живой бронёй. Дань пришлось платить снова…
Тяжело было на сердце Дмитрия, тяжело было и Сергию, но они продолжали служить Руси честно.
Однако про князя Донского в истории больше ничего особенного не сказано, а Сергий вообще «ушёл в тень» — историки это заметили, но не поняли причины. Не из-за Тохтамыша, нет — Русь никак не могла понять смысла его «уголовного знамения», которое Дмитрий приказал «исполнять без разговоров».
Дмитрия и Сергия уже не было, когда двинулся на Русь «повелитель вселенной» Тимур. Подошла его двухсоттысячная армия к южным границам Руси, к Дону, и остановилась, ибо ещё на подходе от местных кочевников услышали воины даже им леденящие души рассказы о том, как тучи страшных железных стрел затмевали солнце, как ревели трубы страшной железной русской стены, перед которой, как трава под косою, ложились отличные воины Мамая, как страшно звучали за спиной грохот копыт и лязг настигающих мечей.
А в конце этого повествования шёл рассказ о том, как во время осенних дождей стал Дон до самого устья Тихим, ибо ни одна река в мире никогда не несла в своих водах такого ужаса. Кружились тучи воронья, шарахались от воды лошади, а они всё плыли и плыли, устилая берега страшным ковром…
Боеспособность армии Тимура от таких рассказов упала до нуля. Понял непобедимый Железный Хромец Тамерлан, что первая же стычка с русским дозором будет его последней победой в жизни. Вся армия узнает, что русские дрались до конца, а потом его изрубит на куски его же личная охрана — они не захотят возвращаться из похода «вплавь» по этой реке.
И «повелитель вселенной» повернул назад.
Вот тогда и поняла Русь знамение Сергия Радонежского, и стали он и князь Дмитрий Донской святыми.
Но всё это будет потом, а сейчас, в весну от сотворения мира 6888-ю, от Рождества Христова — 1380-ю, шёл по русскому полю пахарь с деревянной сохой, и мелькали в его голове мысли: «Хлебушко по осени должон быть хорош, все приметы были, а татары и придут аккурат к собранному урожаю — батюшка в церкви сказывал. …и все на спину упали, а Никита прям на ежа — во смеху-то было, а княжой дружинник Василий велел себя мечами рубить, думали, умом тронулся, ан нет — даже синяков не осталось. …шестой я, по леву руку посадские, по праву зареченские — выдюжим!»
…И встала на поле Куликовом Стена Железная в тринадцать вёрст…
Вот что можно увидеть в коротком получасовом сне, если в погожий день 8 сентября случайно задремать в траве Куликова поля близ берега Дона.