Противостояние
Противостояние
Однако с историей книги Хинеса де Сепульведы мы забежали вперед, упустив ряд важных событий. В 1540 г. в Вальядолиде собралась хунта во главе с кардиналом Лоайсой, тогдашним президентом Королевского совета по делам Индий, чтобы в очередной раз решить наболевшие вопросы колониальной политики. Двухлетняя говорильня ни к чему путному не привела.
Мирная христианизация индейцев. Гравюра фрая Диего Валадеса из книги «Христианскаяриторика». Перуджия, 1579
Между тем Лас Касас, приехавший в Испанию в 1539 г., не дремал и со свойственной ему энергией будоражил общественное мнение, выступая в защиту индейцев. Когда в 1542 г. из Германии в Испанию вернулся Карл V, Лас Касас добился высочайшей аудиенции, и по императорскому повелению изложил перед комиссией прелатов и королевских советников основные положения своего труда «Средства спасения Индий». Главным же из этих «средств» (хотя оно и фигурировало под номером восемь) он считал уничтожение энкомьенды, обосновав оное двадцатью «обоснованиями» с обилием пунктов и подпунктов. Вдобавок он заказал множество копий этого текста и распространил его среди высших королевских чиновников.
Усилия Лас Касаса привели к тому, что император повелел созвать очередную хунту, и ей было предписано выработать новые законы Индий. Под таким названием — Новые законы — они и вошли в историю, утвержденные в Барселоне 20 ноября 1542 г. и дополненные в Вальядолиде в июне следующего года. Формально Лас Касас не участвовал в работе хунты, но все знали, что вдохновителем этих законов был именно он.
В Новых законах выделяются три тематические части. Первая касается организации и регламентации деятельности Королевского Совета по делам Индий — но мы не станем углубляться в бюрократические дебри. Вторая определяет функции и юрисдикции аудьенсий, судейских коллегий, которые были призваны ограничить власть конкистадоров. Первая аудьенсия была создана в 1526 г. в Мексике, ее президентом стал злейший враг Кортеса Нуньо де Гусман. В Новых законах была утверждена аудьенсия в Перу, в Лиме, и переведена аудьенсия из Панамы в Гватемалу и Никарагуа; таким образом, вместе с двумя прежними, в Мексике и в Санто-Доминго, судейских коллегий стало четыре. Третья, и самая обширная часть (пункты с двадцатого по тридцать девятый) касается обращения с индейцами, чему стоит уделить особое внимание. Ибо каждый из этих пунктов был как удар, один сильнее другого, по жизненным интересам конкистадоров.
Закон двадцатый гласил: «Приказываем и повелеваем, чтобы отныне и впредь ни под каким предлогом, будь то война, восстание либо выкуп, не разрешалось обращать в рабство какого бы то ни было индейца, и желаем, чтобы со всеми индейцами обращались, как со свободными подданными короны Кастилии, благо таковыми они и являются». Затем — предписание аудьенсиям освободить всех индейцев, ранее незаконно обращенных в рабство. Далее — запрет брать индейцев в услужение против их воли, включая запрещение насильно использовать их в качестве носильщиков и на добыче жемчуга. Все королевские чиновники, начиная с вице-королей, а также священнослужители должны передать под власть короны всех индейцев, каких имеют в личном услужении, — то есть, попросту говоря, лишаются своих энкомьенд. «…И даже если чиновники и губернаторы скажут, что желают покинуть свои посты, дабы оставить при себе индейцев, они все равно обязаны выполнить данное распоряжение».
Кроме того, наслышан король о том, что многие конкистадоры имеют слишком крупные энкомьенды, и посему приказано аудьенсиям провести ревизию и урезать их владения. И еще предписано аудьенсиям провести тотальную ревизию энкомьенд на предмет обращения их владельцев с индейцами, и если те плохо с ними обращаются, то энкомендеро следует лишить всех индейцев и передать их в подданство короне. И наконец, самый страшный, сокрушительный удар — закон двадцать девятый: «Также приказываем и повелеваем, чтобы отныне и впредь ни один вице-король, губернатор, член аудьенсии, первооткрыватель и кто бы то ни был не получал в услужение индейцев, будь то по распоряжению, передаче имущества, дарственной, продаже, наследованию или в какой иной форме, а если умирает владелец энкомьенды, то его индейцы передаются под власть короны».
В 1544 г. император послал в Индии эмиссаров с предписанием огласить Новые законы и строго следить за их соблюдением. Какой стон, какой плач поднялся в колониях! Какими проклятиями конкистадоры осыпали ненавистного Лас Касаса! Хронисты живо описывают, как богатые колонисты рвали на себе одежды, ходили в таком виде по улицам и рыдали: они честью и правдой служили королю, рисковали жизнью, чтобы получить достояние, а теперь, выходит, после их смерти их жены и дети по миру пойдут! В Перу в 1544 г. поднял восстание Гонсало Писарро, и первый вице-король Перу, присланный огласить Новые законы, лишился головы. Конкистадоры воздели его голову на пику, плевали в лицо, выдергивали из бороды седые волосы и «украшали» ими шлемы.
В Мексике народ оказался разумнее и не стал прибегать к столь крайним мерам. Здесь собрались высшие чиновники и прелаты и порешили послать ко двору комиссию с просьбой пересмотреть законы. В 1545 г. делегация из Мексики добралась до Германии, где в то время находился император, и слезно воззвала к его монаршему благоразумию.
Но вразумлен император был не столько их просьбами, и даже не горами петиций от колонистов, сколько восстанием в Перу. Тут было над чем призадуматься. И Карл V повелел созвать очередную хунту, перед которой в июне 1545 г. выступили посланцы из Мексики. В результате в октябре самые одиозные из Новых законов, в том числе пункт двадцать девятый о наследовании, были отменены. Надо ли объяснять, что пересмотр нескольких законов и остальные делает необязательными к исполнению. В колониях известие об этом было встречено с ликованием; в Мексике устроили пышное празднество с боем быков, и хотя формально оно было приурочено к религиозному празднику, все понимали, что святые тут ни при чем.
Итак, Новые законы фактически пришлось отменить, в Индиях творилась неразбериха, споры ученых мужей ужесточались, а тут еще история с трактатом Сепульведы наделала много шума. И тогда в 1549 г. Королевский совет по делам Индий принял радикальное решение: временно запретить все исследовательские и завоевательные походы, созвать хунту авторитетных теологов и юристов, и пусть они выработают «наилучшие распорядки, в соответствии с коими открытия, завоевания и заселения совершались бы разумно и по справедливости». Король предложение принял и, как нынче сказали бы, наложил на конкисту временное вето. Вдумайтесь, читатель: мыслимо ли было когда такое, чтобы империя, находящаяся в зените своего могущества и на пике своих завоеваний, вдруг взяла да и приостановила победное шествие, озаботившись праведностью своего пути? Не было такого — ни до, ни после.
В августе 1550 г. в Вальядолиде собрались в полном составе чиновники Королевского Совета по делам Индий, а к ним вдобавок видные теологи и юристы. Настал момент истины, когда противоборствующие стороны должны были в открытом диспуте решить, на чьей стороне правда. Лицом к лицу столкнулись и главные идеологи враждующих лагерей — Хинес де Сепульведа и Лас Касас. Их поединок стал самым ярким эпизодом полемики и вошел в историю.
Центральный пункт полемики формулировался следующим образом: имеет ли право король сначала покорять индейцев силой оружия, а затем обращать их в истинную веру и делать своими подданными? Но этот вопрос, как за ниточку, вытягивал весь клубок моральных, этических и юридических проблем, о которых говорилось выше. В первый день дебатов Хинес де Сепульведа за три часа представил резюме своего «Трактата о причинах справедливой войны против индейцев». На следующий день перед комиссией предстал Лас Касас с объемистой рукописью в руках и заявил, что прочтет ее от первого слова до последнего. Трактат на латыни назывался «Апология» и содержал основные выводы ранее написанной «Апологетической истории Индий». Чтение трактата заняло пять дней — то ли пока не кончилась последняя страница, то ли, как утверждал Хинес де Сепульведа, пока у коллегии не иссякло терпение.
«Каким образом индейцы торгуют». Гравюра из пятой части книги «Америка» Теодора де Бри
Лас Касас хорошо подготовился к предстоящему сражению и направил атаку, фигурально выражаясь, в самый центр вражеского войска. Как было показано, все выкладки и положения Хинеса де Сепульведы основывались на теории Аристотеля о подчинении низшего высшему достаточно подорвать этот фундамент — и все здание рухнет. Конечно, Лас Касас не решился посягать на античный авторитет — это было бы для него самоубийственно. Он заявил, что его оппонент либо не понял Аристотеля, либо сознательно исказил его концепции — ведь почтенный грек, говоря о варварах, отнюдь не стрижет всех под одну гребенку, а различает по меньшей мере три их разновидности.
Есть варвары — разумные, но жестокие люди («Разве греки и римляне, а ныне испанцы не отличались жестокостью? — вопрошал Лас Касас); есть варвары, говорящие на заимствованном языке и не имеющие письменности (между прочим, отмечал полемист, испанский язык возник из латыни); наконец, есть варвары неразумные от природы и не способные к самоуправлению: только они, по мнению Аристотеля, подлежат обращению в рабство. А еще, добавлял от себя Лас Касас, есть четвертая разновидность «варваров» — нехристиане, в том числе язычники по незнанию, не виновные в своем язычестве. Лас Касас доказывал, что индейцы не относятся к третьей разновидности варваров, а являются разумными людьми.
Аргументов было такое великое множество, что комиссия поручила одному из своих членов, авторитетному теологу и юристу Доминго де Сото, суммировать их и представить Хинесу де Сепульведе. После того, как это было сделано, Хинес де Сепульведа ответил возражениями на каждый пункт резюме, и на том комиссия решила прервать заседания, договорившись собраться в январе 1551 г. для окончательного решения.
Об этой второй сессии диспута, проходившей с середины апреля по середину мая 1551 г., известно немногое, и в основном со слов Хинеса де Сепульведы, поскольку протоколы заседаний были утеряны. Известно, что Лас Касас не терял времени даром и в перерыве между заседаниями подготовил возражения на ответы оппонента — надо полагать, достаточно пространные и аргументированные. Впрочем, Хинес де Сепульведа ничем не ответил на эту атаку, полагая, что «в этом не было необходимости», и перевел диспут в иную плоскость, подняв вопрос о папских буллах. Как раз в то время он написал диатрибу «Против тех, кто недооценивает и отвергает буллу папы Александра IV…» — не будем воспроизводить все ее непомерно длинное название. Обсуждение легитимности папского дара испанским королям составило главную тему второго заседания, а чем оно закончилось, неизвестно. Скорее всего, как и первое, — решением продолжить диспут.
Впрочем, отсутствие формального окончательного вердикта еще не говорит о том, что диспут был бесплоден. Он еще раз поставил очень важные вопросы, важные не только для испанцев или индейцев, а для духовного развития всей западноевропейской цивилизации. Ибо в центре полемики стояла проблема «я» и «другой», проблема отношения менталитетов и культур, отнюдь не утерявшая своей актуальности. Сам факт проведения такого диспута на самом высоком государственном уровне обозначил наступление новой эпохи в истории человечества. Это был первый шаг на том долгом пути, который в конце XX в. привел многие государства к сознательному и добровольному отказу от колониальных владений. Наконец, нельзя сказать, будто в этом диспуте не было одержавших верх — хотя Хинес де Сепульведа остался при своем мнении, а споры не кончились и продолжались еще века, меняя формы и аргументы, да и, наверное, не прекратились до сих пор. Победителя указали королевские ордонансы 1556 г., которые подтвердили отмену рабства индейцев и вычеркнули слово «конкиста» из официального обихода.