Глава 18. Тайная переписка
Глава 18. Тайная переписка
В 1965–1966 годы известный советский военный корреспондент, писатель, редактор и поэт Константин Симонов взял несколько интервью у находившегося в отставке маршала Георгия Константиновича Жукова. В какой-то момент Жуков вспомнил беседу со Сталиным в начале января 1941 года, касающуюся большого контингента немецких войск в Генерал-Губернаторстве — оккупированной немцами Польше. Сталин сказал Жукозу, что он «обратился к Гитлеру с письмом, заявив ему, что это известно нам, что это нас беспокоит и что это создает у нас впечатление, что Гитлер намеревается идти войной против нас». В ответ Гитлер прислал Сталину письмо, также личное и, как он подчеркнул в тексте, конфиденциальное. Он написал, сказал Жуков, что «наша информация правильная, что действительно большие войсковые соединения размещены в Генерал-Губернаторстве». Они, объяснил Гитлер, «не направлены против Советского Союза. Я намерен строго соблюдать пакт ‹о ненападении›, и клянусь моей честью, как глава государства, что мои войска находятся в Генерал-Губернаторстве для других целей. Территория Западной и Центральной Германии подвергаются сильным английским бомбардировкам и легко просматриваются с воздуха англичанами. Поэтому я нашел необходимым передислоцировать большие контингенты войск на восток, где они могут быть тайно реорганизованы и перевооружены». Насколько понял Жуков, Сталин верил этому письму. [400]
Эта ссылка на переписку между Гитлером и Сталиным не опубликовывалась до 1987 года. Очевидно, единственная архивная ссылка на обмен письмами между Гитлером и Сталиным появилась 9 мая 1941 года в записи беседы во время встречи немецкого посла Шуленбурга и советского посла в Берлине Деканозова, который находился в отпуске в Москве. Деканозов предложил, чтобы «было подготовлено совместное германо-советское коммюнике, опровергающее слухи о напряжении в германо-советских отношениях, а также доказывающее несостоятельность войны между двумя странами». Шуленбург от высказывания своего мнения уклонился, но предложил, чтобы Сталин, ссылаясь на свой новый пост председателя Советского правительства, «обратился с письмами к руководящим политическим деятелям ряда дружественных СССР стран, например, к Мацуока, Муссолини и Гитлеру ‹…› заявив, что СССР будет и в дальнейшем проводить дружественную этим странам политику ‹…›. Но в письме, адресованном Гитлеру, ‹…› указать, что в ответ на эти слухи ‹о напряженности в германо-советских отношениях› он предлагает издать совместное германо-советское коммюнике, примерно указанного мною содержания. На это последовал бы ответ фюрера, и вопрос, по мнению Шуленбурга, был бы разрешен. ‹…› если Сталин обратится к Гитлеру с письмом, то Гитлер пошлет для курьера специальный самолет и дело пройдет очень быстро». [401]
12 мая 1941 года Деканозов получил особую письменную инструкцию от Сталина и Молотова для ответа Шуленбургу: «Я разговаривал со Сталиным и Молотовым в отношении предложения Шуленбурга по обмену письмами в связи с необходимостью ликвидировать слухи об ухудшении отношений между СССР и Германией. И Сталин и Молотов сказали, что в принципе они не возражают против такого обмена письмами, но считают, что обмен письмами должен производиться только между Германией и СССР. А не также с другими странами, кроме Германии. (Если оба лидера действительно вели переписку, то Сталин не хотел раскрывать это)». [402]Историк и ветеран войны Лев Безыменский описывает свою встречу с Жуковым в 1966 году, на которой он поднял вопрос о письмах Сталин — Гитлер. Жуков прокомментировал это так:
«Как-то в начале июня я решил опять попытаться убедить Сталина в правильности разведывательных сообщений о надвигающейся опасности. До сих пор Сталин отклонял подобные сообщения начальника генерального штаба ‹…›. Нарком обороны Тимошенко и я принесли с собой штабные карты с нанесенным на нее расположением вражеских войск. Я сделал доклад. Сталин слушал внимательно, но молчал. После доклада он отослал нас, не высказав никакого мнения ‹…›. Через несколько дней Сталин прислал за мной ‹…›. Он открыл папку на своем столе и вынул несколько листов бумаги. „Прочтите“, — сказал Сталин. ‹…› Это было письмо от Сталина Гитлеру, в котором он вкратце выражал озабоченность немецкой дислокацией, о которой я докладывал несколько дней тому назад ‹…›. Потом Сталин сказал: „Вот ответ. Прочтите его“. Боюсь, что через столько лет я не смогу совершенно верно воспроизвести слова Гитлера. Но что я точно помню: ‹…› Я читал в „Правде“ 14 июня „Сообщение ТАСС“ и в нем, к моему изумлению, я нашел те же самые слова, которые прочитал в письме Сталину в кабинете Сталина. То есть, в советском документе я увидел напечатанные те же доводы Гитлера.
Явной целью Сталина было, что, публикуя „Сообщение ТАСС“ от 14 июня, он хотел ускорить ответ Гитлера. Заявление начиналось обвинением Англии в распространении слухов, что Германия и СССР были „близки к войне“. По этим слухам, „Германия будто бы предъявила территориальные и экономические требования к СССР, и сейчас ведутся переговоры к сближению позиций ‹…›. СССР будто бы отклонил эти претензии, в связи с чем Германия стала сосредотачивать свои войска у границ СССР с целью нападения на СССР“. В „Сообщении“ заявляется, что „Германия не предъявляла СССР никаких претензий ‹…›. И обе стороны неуклонно соблюдают условия пакта о ненападении ‹…›. Слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР, лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям; ‹…› слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными. Попытки представить летние сборы запасных Красной Армии, как враждебные Германии, по меньшей мере, нелепы“. Такое количество обвинение Англии за слухи о войне, что отражались в письмах Гитлера, не должны казаться сюрпризом. Что было неожиданным для „Сообщения“, так это неестественная манера, в которой оно рисовало состояние советско-германских отношений всего за восемь дней до фашистского нападения».
Этот отчет сильно отличается от симоновских репортажей об интервью с Жуковым, в которых Жуков говорил о встрече со Сталиным в январе 1941 года. Симонов не говорит, что Сталин действительно показывал Жукову оба своих письма Гитлеру и ответ Гитлера. Безыменский заявляет, что не осталось архивных записей переписки Сталин-Гитлер, но отмечает, что они могли быть уничтожены. Он цитирует немецкие архивы, где говорится, что в конце Гитлер приказал уничтожить его частную переписку с главами государств. [403]
В романе «Гроза», посвященному предвоенному периоду об этой переписке говорится очень подробно. Его автор Игорь Бунич заявляет, что «с октября 1940 до мая 1941 года Гитлер направил Сталину шесть личных писем. Два из них были найдены, одно, датированное 3 декабря 1940 года, а второе 14 мая 1941 года». Ни один из ответов Сталина не был найден. В своем письме от 3 декабря Гитлер сообщает Сталину, что собирается «не позднее, чем летом будущего года» решить английский вопрос «победив и оккупировав сердце Британской империи — Британские острова». Ссылаясь на свои предыдущие письма, что немецкие войска собраны в районе Генерал-Губернаторства, недоступного для английской авиации и разведки, где будут реорганизованы и обучены, он признает, что это вызвало у Сталина «понятное беспокойство». Он продолжает говорить, что «слухи о германском нападении на СССР специально распространяются соответствующими немецкими учреждениями», как способ «держать Черчилля и его круги в неведении наших планов». Гитлер заканчивает предложением личной встречи со Сталиным «в конце июня — начале июля 1941 года». [404]Хотя декабрьское письмо содержит ссылки на обычные дезинформационные темы, ничто не может сравниться с личным письмом Гитлера Сталину 14 мая 1941 года. По словам автора статьи в «Красной Звезде» в ноябре 2003 года, оно предназначалось фашистами, чтобы «дезориентировать руководство СССР относительно своих действительных намерений. Сам германский фюрер был вовлечен в это мероприятие. Нацисты стремились использовать давнее недоверие советского лидера к правящим кругам Великобритании, его усилия оттянуть начало войны любой ценой и его веру, что английское руководство старалось толкнуть Германию на войну с СССР». [405]
В цитатах из статьи, Гитлер опять объясняет присутствие германских войск на советской границе, как защиту от британских самолетов, хотя они дали пищу слухам о конфликте «между нами». Гитлер убеждает Сталина: «клянусь моей честью, как глава государства», что эти слухи могут быть полностью проигнорированы. Они «распространяются английскими источниками», утверждал он, признавая, что при наличии такого большого количества войск, сконцентрированных в регионе, конфликт может произойти «без нашего желания этого». Гитлер, по его словам, боялся, что «некоторые из моих генералов могут намеренно начать такой конфликт для того, чтобы спасти Англию от гибели и нарушить мои планы».
Также Гитлер сообщил Сталину, что «приблизительно 15–20 июня я планирую начать массированную переброску войск на запад из вашего региона». Он просил Сталина «не поддаваться никаким провокациям, которые могут произойти от тех моих генералов, которые могут забыть свой долг. И, само собой разумеется, постарайтесь не дать им никакого шанса. Если будет невозможно избежать провокаций кого-то из моих генералов, я прошу Вас проявить сдержанность, не отвечать, а сразу же связаться со мной и сообщить, что произошло, через канал, известный Вам».
Фраза, замеченная Жуковым, «клянусь моей честью, как глава государства», подтверждает отрывки из статьи в «Красной Звезде». Однако проблема более запутанная. Отрывки, слово в слово, также появились в романе Бунича, который имеет целью привести весь текст письма. Перевод обоих писем от декабря 1940 и мая 1941 может быть найден в приложении 2. [406]
Жуков сказал Симонову, что Гитлер ответил на письмо, которое прислал Сталин в начале 1941 года, выражая озабоченность присутствием большого количества германских войск в советских пограничных зонах. Письмо Гитлера от 31 декабря 1940 года может быть этим ответом. Фраза «клянусь моей честью, как глава государства», однако, появляется не в том письме, а в письме от 14 мая 1941 года, последнем полученным от Гитлера. Эта ошибка неудивительна, потому что память Жукова могла притупиться, но также он мог повторить, что ему сказал Сталин. Слова Жукова Симонову действительно отражают объяснения Гитлера по поводу присутствия германских войск на советских границах, но совсем не упоминаются намерения Гитлера в отношении Великобритании, которые ярко выступают в обоих письмах. Вполне возможно, что Сталин не хотел раскрывать вопрос германского военного планирования, который Гитлер хотел сохранить в тайне; с другой стороны, если воспоминания Льва Безыменского о его встрече с Жуковым в 1966 году соответствуют действительности, и Жуков на самом деле читал отрывки из переписки Сталина — Гитлера в июне 1941 года, то остается удивительным, что он ничего не рассказал ни Симонову, ни Безыменскому о заявлениях Гитлера о нападении на Англию. Жуков сразу бы понял их значение.
Письмо от 14 мая может быть последним «шедевром» в галерее дезинформации. Доверив Сталину по секрету, что некоторые из его генералов могут развязать провокационное нападение, и, попросив Сталина не отвечать таким же образом, Гитлер буквально продиктовал ему сценарий, которому тот и последовал в первые часы после нападения. Тимошенко и Жуков, и все вокруг них, зная о масштабах германской подготовки, понимали, как профессиональные военные, что наступление на протяжении тысяч километров никогда не могло бы быть предпринято в «провокационных целях» группой генералов-диссидентов — но они не смогли изменить взглядов своего упрямого вождя. Самое минимальное, что демонстрируют эти письма Гитлера — если они были настоящими, — это правоту Александр Солженицын, когда он писал, что Сталин, который не доверял никому, на самом деле «поверил Адольфу Гитлеру». [407]
Есть еще один момент письма от 14 мая, который требует внимания. В предпоследнем абзаце сказано: «Благодарю Вас за то, что Вы согласились со мной по известному Вам вопросу, и прошу Вас извинить меня за метод, который я выбрал, чтобы доставить Вам это письмо как можно быстрее». [408] Очень похоже, что «метод доставки» письма относится к внеплановому прилету транспортного «Юнкерса» в Москву 15 мая 1941 года. В романе Бунича это событие и описывается, как полет курьерского самолета, везущего письмо Сталину. [409] В любом случае, германский самолет Ю-52 проделал путь через советское воздушное пространство незамеченным и, вероятно, без разрешения и в нарушение всех инструкций приземлился на Центральном аэродроме. Здесь ему не только позволили сделать посадку, но заправили горючим на обратный путь и разрешили покинуть советское воздушное пространство. Это было сделано по распоряжению Сталина — в полной секретности, потому как официальное разрешение на полет самолета не было известно никому, кроме узкого круга лиц. Такое нарушение советского воздушного пространства немедленно стало сенсацией среди руководства оборонного ведомства. [410]
По утверждению Наркомата обороны, из-за плохой организации постов раннего предупреждения, 4-я отдельная бригада ПВО Западного особого военного округа обнаружила Ю-52 только когда он проник на двадцать девять километров в советское воздушное пространство. Приняв «Юнкере» за коммерческий самолет ДС-3, выполняющий регулярный рейс, они не предупредили никого о вторжении. Хотя аэропорт Белостока был информирован о пролете Ю-52 (нам неизвестно, кем), они не передали информацию ни ПВО, ни 9-й смешанной воздушной дивизии (ответственной за перехват), потому что их связь была не в порядке. Подобным образом, старшие офицеры ПВО Москвы не узнали о полете до 17 мая, даже хотя дежурного офицера ПВО оповестил диспетчер гражданского «Аэрофлота», что самолет пролетел над Белостоком. В дополнение, когда поступил рапорт Наркомата обороны, Военно-Воздушные Силы Красной Армии не приняли меры, чтобы остановить его. Более того, начальник штаба ВВС генерал-майор П.С. Володин и начальник Первого управления штаба генерал-майор Грендаль знали, что самолет пересек границу без разрешения. Они не только не приняли мер, чтобы задержать его, но и помогли его прилету в Москву, дав приказ ПВО обеспечить безопасное прибытие и разрешив ему приземлиться на московском аэродроме. Как все это могло произойти? Какова бы ни была подоплека дела, этот инцидент был расценен, как крупный провал системы противовоздушной обороны и ВВС Красной Армии. [411]
7 июня начальник Войск противовоздушной обороны генерал-полковник Штерн был арестован. (Назначенный начальником 19 марта, он, кажется, принял эту должность, только затем, чтобы узнать, что ПВО находилась в крайне ужасном состоянии). 10 июня Наркомат обороны в приказе № 0035 наложил взыскание на Володина и Грендаля за дачу «Ю-52 несанкционированного разрешения для полета и приземление в Москве, без проверки его права на такой полет». [412] 27 июня Володин был арестован, а 28 октябрярасстрелян без суда вместе со Штерном и другими. [413]
Кажется очевидным, что для транспортного самолета такой величины, как Ю-52 (заметьте, что его спутали с «Дугласом ДС-3») пролететь по советскому воздушному пространству от западной границы до Москвы, было настоящим чудом. А потом спокойно приземлиться на московском аэродроме, где его заправили горючим и разрешили покинуть советское воздушное пространство вскоре после прилета, без полного расследования ПВО — это кажется невероятным. Поэтому можно предположить, что Сталин, который ожидал ответа Гитлера на одно из своих писем, дал приказ пропустить Ю-52 в Москву, посадить его и заправить на обратный перелет. Конечно, он ничего не сказал о своей связи с Гитлером. Когда же известие о «несанкционированном» полете Ю-52 просочилось и вызвало гневное возмущение в ПВО и ВВС, Сталин стал немедленно действовать, чтобы обратить ситуацию в свою пользу, выступив сначала против Штерна, которого он давно не любил, а потом против Володина. Как начальник штаба ВВС, Володин мог знать, что за прилетом и отлетом самолета стоит Сталин. Ко времени ареста Володина — 27 июня, через пять дней после начала войны — Сталин осознал, что был жестоко обманут Гитлером. Полет подтвердил этот факт. Настоятельно нужно было избавиться от Володина, который много знал, поэтому ему нельзя было оставаться в живых. Притянуто за уши? Нет, если учитывать страсть Сталина к заговорам и его способность терпеливо ждать подходящего момента, а затем быстро действовать, чтобы достичь цели. Он никогда бы не позволил, чтоб стало известно, что он был таким наивным, что попался на дезинформацию Гитлера. [414]