Глава 1. ТАЙНАЯ ВОЙНА НА МОРЕ
Глава 1.
ТАЙНАЯ ВОЙНА НА МОРЕ
В 429 году германское племя вандалов, объединившись с аланами, переправилось через пролив, который теперь называется Гибралтар, в Северную Африку. Их вел король Гейзерих, сумевший завоевать большую часть Северной Африки и образовать там самостоятельное вандальское королевство со столицей в Карфагене. Постепенно Гейзерих завладел Балеарскими островами, Корсикой, Сардинией, Сицилией, а в 455 году, напав с моря на Италию, захватил Рим. Вандалы практически разрушили город, уничтожив множество памятников культуры и произведений искусства. Именно это разрушение Рима породило понятие «вандализм».
С этого времени вандалы безнаказанно грабили все южное побережье Европы. Ежегодно, обычно весной, они совершали пиратские набеги на Италию, южное побережье Галлии и, избегая нападений на города, где находились военные гарнизоны, опустошали неукрепленные поселения. Более всего от таких набегов страдало мирное население. Италия в то время не имела военного флота, а Византия не могла прислать своего — он был нужен для защиты ее собственных берегов.
Вскоре Гейзерих обратил внимание и на прибрежные области Восточной Римской империи. Он разграбил Иллирию, ббльшую часть Пелопоннеса, а также ближайшие к Греции острова. Как-то кормчий спросил у Гейзериха, когда тот взошел на корабль, уже поднявший паруса и готовый вот-вот отплыть из Карфагенской гавани, против какого народа он велит выступить. В ответ Гейзерих сказал, что, разумеется, против того, на кого прогневался Бог.
Морское сражение в Средние века
Когда войска Гейзериха стали угрожать уже Константинополю, византийское правительство наконец-то осознало необходимость совместного с западными римлянами выступления против вандалов. Да и посольство римского сената, прибывшее в Константинополь, прямо заявило, что самому существованию италийцев может прийти конец, если вандалы не прекратят своих набегов. Византийский император Лев I согласился оказать помощь, но потребовал возведения на римский трон своего ставленника Анфимия. 14 апреля 467 года Анфимий прибыл в Рим и сенат провозгласил его императором.
Византия потребовала от Гейзериха прекращения пиратских набегов на Италию, но король вандалов не обратил на это никакого внимания и продолжил готовиться к очередному морскому походу
К весне 468 года Византия закончила подготовку экспедиции против вандалов. По сведениям историка Прокопия Кессарийского, Лев I собрал флот со всех морей Востока и войско в 100 тысяч человек, потратив на его снаряжение 1300 кентариев (130 тысяч фунтов золота). Эскадра состояла из 1113 кораблей, снаряженных по последнему слову техники того времени. Командующим император назначил Василиска, брата своей жены Верины.
Однако уже при подготовке экспедиции обнаружились отсутствие единства и внутренняя борьба между правящими группировками. В Византии всяческие препятствия походу чинил главнокомандующий византийской армией Аспар, алан по происхождению, опасавшийся усиления личной власти императора Льва I, которого он поддержал при восхождении на трон и который теперь пытался избавиться от опеки. Партия Рецимера[1] в Риме тоже не слишком активно стремилась к победе, поскольку при назначении полководца Рецимера обошли. И кроме того, победа усилила бы позиции Анфимия, ставленника Византии. Даже если отбросить предположение, что Аспар и Рецимер вступили в сговор с Гейзерихом, их интриги не могли не повлиять на исход экспедиции.
Весной 468 года флот Далмации, входившей в состав Западной Римской империи, под командованием стратега[2] Марцеллина подошел к Сардинии и выбил оттуда вандалов. Тогда же часть византийского войска под командованием стратига Ираклия вошла в Триполи и, одержав победу над вандалами, направилась по прибрежной дороге к Карфагену. Главные силы экспедиции, которыми командовал Василиск, достигли берегов Африки, высадившись в городке Меркурий, что располагался не более чем в 50 километрах от Карфагена.
Не остановись Василиск здесь, направься он прямо на Карфаген, он бы взял город с ходу и окончательно покорил вандалов. Тем более что они в тот момент, скорее всего, не оказали бы никакого сопротивления, до такой степени Гейзериха охватил страх при виде флота Василиска — такого сильного, какого ни раньше, ни позже не удавалось собрать римлянам. Но Василиск медлил, и эта медлительность, подоплекой которой, как считал Прокопий Кессарийский, была измена, помешала успеху предприятия.
Гейзерих, как пишет Прокопий, отправил к Василиску послов с просьбой отложить начало военных действий на 5 дней, чтобы за это время, посоветовавшись с приближенными, сделать то, что «особенно желательно для императоpa». При этом Василиску тайно передали огромную сумму денег (654 кг золота). Используя купленную передышку, Гейзерих посадил своих воинов на суда, кроме того, наготове держали и другие — без людей, но очень быстроходные. Приготовившись таким образом, Гейзерих стал ждать благоприятного для его планов ветра. Василиск, не подозревая о планах противника, тоже выжидал чего-то, как выяснилось позднее — попутного ветра для своих врагов.
Как только подул нужный вандалам ветер, они, подняв паруса и взяв на буксир пустые суда, двинулись на врага. Подойдя поближе, подняли на пустых судах паруса, подожгли их и пустили на римский флот. Огромное количество римских кораблей, расположенных слишком кучно, от неожиданности не сумели сманеврировать, и горящие суда вандалов довольно легко подожгли римский флот. Постепенно огонь распространялся все дальше; римские солдаты и моряки в смятении отталкивали шестами охваченные пламенем суда врагов и свои собственные.
Когда пожар уже полыхал вовсю, подоспел вандальский флот, тараня и топя уцелевшие корабли и захватывая в плен солдат и их оружие. Сколь ни ужасным был натиск вандалов, римляне проявили стойкость и мужество в этом бою, особенно Иоанн, помощник Василиска по командованию флотом, совершенно не причастный к измене. Когда его корабль, окруженный неприятельскими судами, взяли на абордаж, он яростно сражался, погубив большое число вандалов, а затем спрыгнул с палубы в море во всем вооружении. Гензон, сын Гейзериха, умолял Иоанна пощадить себя, клялся сохранить ему жизнь и обещал неприкосновенность. Но Иоанн все же бросился в море, крикнув, что никогда не будет в руках собак.
Так окончилась эта война. Благодаря заступничеству своей сестры, императрицы Верины, Василиск был прощен и избежал наказания.
* * *
В 535 году полководец византийского императора Юстиниана Велизарий начал поход, намереваясь изгнать готов с острова Сицилия.
Высадившись на Сицилии, он захватил Катану, а затем безо всякого труда овладел Сиракузами и другими городами, добровольно сдавшимися ему.
Исключение составлял только город Панорм. Готы, укрывшись за его неприступными стенами, не желали сдаваться Велизарию и предлагали ему убираться восвояси со своим войском.
Поняв, что с суши взять укрепления невозможно, византийский полководец велел флоту войти в пустую гавань, доходившую до самых городских стен. Когда корабли стали на якорь, оказалось, что их мачты вздымаются выше укреплений. Велизарий приказал поднять лучников на верхние площадки мачт, откуда они стали обстреливать готов, защищавших стены.
Готам пришлось сдать Панорм Велизарию.
* * *
В 880 году правитель Северной Африки эмир Ибрахим-ибн-Ахмет, оснастив шестьдесят огромных судов, нацелился на державу ромеев[3]. Опустошая все на своем пути и захватывая пленных, он подошел к островам Кефалония и Закинф.
Византийский император Василий I, получив известие о продвижении Ибрахима-ибн-Ахмета, снарядил флот, составленный преимущественно из быстроходных гребных судов, поставив во главе стратига Насара. С попутным ветром византийский флот быстро добрался до неприятеля, но сражения не произошло.
А помешало следующее. Довольно значительное количество гребцов дезертировало, покинув суда маленькими группами. Из-за их бегства корабли потеряли в скорости и маневренности.
Насар счел невозможным вступать в сражение с заведомо ослабленными судами. Но немедленно отправил гонца к императору с сообщением о случившемся. Вскоре, по повелению последнего, дезертиров схватили и бросили в тюрьму.
Однако император, желая внушить страх другим гребцам и тем самым прекратить дезертирство, придумал следующее. Из константинопольской тюрьмы ночью вывели тридцать преступников, приговоренных к смертной казни за различные злодеяния. Их лица изменили до неузнаваемости, вымазав сажей и опалив волосы и бороды пламенем; к тому же под страхом смертной казни к ним запрещено было обращаться по имени.
Их — якобы зачинщиков бегства матросов — бичевали на столичном ипподроме, затем связанными провели по городским улицам. Через несколько дней лжедезертиров в колодках отправили к месту базирования римского флота, где по приказанию стратига Пелопоннеса Иоанна уже установили тридцать крестов для распятия. На них мнимые дезертиры были казнены.
Увидев воочию казнь этих несчастных, римские матросы стали умолять своего командующего немедленно вести их на врага, оставив всякие мысли о дезертирстве. А бежавшие прежде стали возвращаться на свои суда.
Через некоторое время произошло сражение. И римляне победили.
* * *
С конца VII и до XI века в морских сражениях, которые давали византийцы, нередко победу им приносило применение «греческого огня». Горючая смесь не только поджигала суда врагов, но горела также на воде, не позволяя спастись вплавь (залить ее можно было только уксусом).
«Жидкий огонь» изобрел некто Калинник из Илиуполя во время правления Константина IV (668—685). Секрет «жидкого огня» состоял не столько в соотношении входящих в смесь ингредиентов, сколько в технологии его приготовления и использования, а именно в точном определении температурного режима герметически закрытого котла и давления смеси воздуха, нагнетаемого с помощью мехов. В нужный момент кран, запирающий выход из котла в сифон, открывался, к выходному отверстию подносилась лампадка с открытым огнем, и, выбрасываемая под давлением, горючая жидкость, воспламенившись, низвергалась на суда или осадные машины врага.
Такая технология производства и применения этого грозного оружия предполагала высокую опытность и осторожность мастеров этого дела, тем более что находившаяся под давлением смесь была взрывоопасной. «Первый гребец» — начальник гребцов на военном судне — являлся одновременно и мастером «греческого огня». Гибель в бою мастера делала бесполезным все устройство для метания огня, так как обращение с ним требовало длительного обучения.
Применение «греческого огня» в морском сражении
В IX—XI веках «греческий огонь» захватывали в сражениях болгары и арабы, но они не сумели самостоятельно обучиться обращению с ним. В 941 году флот киевского князя Игоря, напавшего на Константинополь, был уничтожен «греческим огнем», что оставило глубокий след в памяти восточных славян. Во время переговоров о мире в 944 году русичи обратились с просьбой к императору Роману I, а позднее и к его преемнику Константину VII, предоставить им это оружие. Ведь речь шла не только о мире, но и о военном союзе: русичам предстояло оберегать интересы империи в Крыму, и это вроде бы давало им моральное право на обладание «греческим огнем». Но они получили категорический отказ.
Долгое время «греческий огонь» был самой охраняемой военной тайной Восточной Римской империи. Император Лев VI — отец Константина Багрянородного — повелел ни при каких условиях не передавать это оружие иноземцам под страхом тягчайшей кары. Сам Константин в своем труде «Об управлении империей», обращаясь к своему сыну, также предупреждал его о необходимости строгого сохранения тайны «греческого огня».
Приведем полностью отрывок из книги Константина:
«Должно, чтобы ты подобным же образом проявлял попечение и заботу о жидком огне, выбрасываемом через сифоны. Если кто-нибудь когда-нибудь дерзнет попросить его, как многократно просили у нас, ты мог бы возразить и отказать в таких выражениях: "И в этом так же Бог через ангела просветил и наставил великого первого василевса-христианина, святого Константина[4]. Одновременно он получил и великие наказы о сем от того ангела, как мы точно осведомлены отцами и дедами, чтобы он изготовлялся только у христиан и только в том городе, в котором они царствуют, и никоим образом ни в каком ином месте, а также, чтобы никакой другой народ не получил его и не был обучен его приготовлению. Поэтому сей великий василевс, наставляя в этом своих преемников, приказал начертать на престоле Церкви Божией проклятие, дабы дерзнувший дать огонь другому народу ни христианином не почитался, ни достойным какой-либо чести или власти не признавался. А если он будет уличен в этом, тогда будет низвергнут с поста, да будет проклят во веки веков, да станет притчею во языцех, будь то василевс, будь то патриарх, будь то любой другой человек из повелевающих или из подчиненных, если он осмелится преступить сию заповедь. Было определено, чтобы все питающие страх Божий отнеслись к сотворившему такое как к общему врагу и нарушителю великого сего наказа и постарались убить его, предав мерзкой и тяжкой смерти. Случилось же некогда, что один из наших стратигов, получив всевозможные дары от неких иноплеменников, передал им взамен частицу этого огня. Но поскольку Бог не попустил оставить безнаказанным преступление, то, когда наглец вздумал войти в святую Церковь Божию, пал огонь с неба, пожрал и истребил его. С той поры великий страх и трепет обуял души всех, и после этого никто более, ни василевс, ни архонт, ни частное лицо, ни стратиг, ни какой бы то ни было вообще человек не дерзнул помыслить о чем-либо подобном, а тем более на деле попытаться исполнить либо совершить это"».
Из цитаты видно, что византийцы действительно считали изготовление и применение «греческого огня» важнейшей государственной тайной, а на голову изменников, пожелавших передать ее другим народам (не важно, друзья это или враги), должна была обрушиться, по их мнению, не только небесная кара, но и вполне земные жестокие наказания.
* * *
Тайная война на море, конечно же, продолжалась и в следующих столетиях. К Византии в этой игре вскоре присоединились и крепнущие города-государства Италии, и молодые феодальные государства Западной Европы, и арабы, а затем и сменившие их турки.
Применение «греческого огня» в морском сражении