Мчались танки...

Мчались танки...

Архивные документы о военной ситуации на Ленинградском направлении под Москвой осенью 1941 г. полностью подтверждают известные наблюдения командующего Западным фронтом Г.К. Жукова, сделанные тогда: в обороне столицы была брешь в несколько сотен километров. Когда немцы 13 октября ворвались в Калинин и 15 октября овладели им, форсировав Волгу, они уже на следующий день устремились к столице и за двое суток прошли 40 километров.

В экстренном порядке Госкомитет обороны принимает, наконец, решение о создании ближней полосы защиты (с мобилизацией населения) по линии рек Клязьма – Сходня. Начинается и строительство противотанковых сооружений на рубеже 23-го километра Ленинградского шоссе. В результате его прикрывали бойцы 3-й Московской коммунистической рабочей дивизии. И именно здесь – так официально считалось, – у рва, зимой 1941 г. женская зенитная батарея прямой наводкой отразила попытку фашистов пройти дальше. Прорвавшиеся четыре немецких танка были подбиты. Спустя два десятилетия, в 1961 г., в знак этой памяти был воздвигнут ныне известный всем монумент «Ежи».

Однако вплотную приблизиться к улицам и площадям столицы немцы попытались и в районе Химкинского моста. Слухи заполнили Москву: «Немцы в Химках». Известный английский журналист Александр Верт, работавший в те годы в нашей стране в качестве корреспондента газеты «Санди таймс» и радиокомпании Би-би-си, впоследствии в своей книге «Россия в войне 1941—1945» написал: «...Это было 16 октября. По сей день рассказывают, что в это утро два немецких танка ворвались в северную окраину Москвы, в Химки, где были быстро уничтожены. Правда, пока ни один серьезный источник не подтвердил, что эти танки существовали не только в воображении некоторых перепуганных москвичей».

Да, верно, не подтвердил, но и не опроверг. Трудно опровергнуть, когда были живые свидетели случившегося. Только танки были наши, а вот мотоциклисты...

Обратимся непосредственно к тем, кто утром 16 октября получил тревожную шифровку в связи с угрожающим положением, сложившимся у Химкинского моста. Процитируем несколько фрагментов из воспоминаний подполковника Алексея Акимовича Машнина – тогда заместителя начальника штаба батальона, а по званию старшего лейтенанта: «Для борьбы с фашистскими авиадесантами наша танковая часть дивизии вошла в состав маневренного резерва на основании приказа войскам Западного боевого участка № 1/оп от 02. 08. 1941. Согласно приказу наши танковые роты несли ответственность за обеспечение поставленной задачи в направлении Минского, Волоколамского, Ленинградского шоссе. Для быстрого выхода в свои сектора наша часть расположилась на Покровке. Для каждого танка отрыли окопы на бульварах. Дежурные экипажи располагались в танках, остальной личный состав размещался в Покровских казармах, где дислоцировался тогда третий полк нашей дивизии. Мы затрачивали всего 30—35 минут на движение от Покровки до развилки Волоколамского и Ленинградского шоссе на Соколе.

Утром 16 октября начальник связи лейтенант Бобков С.И. получил радиограмму, из которой стало известно, что необходимо выехать в район Крюково и уничтожить противника. После получения боевой задачи вторая танковая рота старшего лейтенанта Стребко И.И. шла совместно с мотоциклетным взводом лейтенанта Козлова Ф. В головном охранении находился первый взвод этой роты. Когда этот взвод приближался к мосту в Химках, ему навстречу двигались мотоциклеты с колясками. Мы считали, что это наши мотоциклисты. Только когда они открыли огонь, мы поняли, что это враг. В головном танке механиком-водителем был тов. Линников В.К., а командиром танка Панин. Этот танк первым открыл пулеметный огонь по фашистам. Было уничтожено два экипажа мотоциклистов. Три мотоциклиста по пешеходной дорожке моста, защитившись от огня фермами, прорвались на водную станцию «Динамо», где были уничтожены нашим мотоциклетным взводом. Наша танковая группа проследовала в заданный район. В операции участвовали 17 танков, взвод мотоциклистов».

Аналогичный рассказ записан многими и со слов механика-водителя танка Виктора Кондратьевича Линникова. Он свидетельствовал:

«Наши танки мчались на предельной скорости. Каждый танкист отчетливо представлял, что это значит – гитлеровцы у Химкинского моста.

Я, не отрываясь, глядел в смотровую щель своего танка. Вот улица Горького, Белорусский вокзал, стадион «Динамо», поселок Сокол, завод имени Войкова, Химкинский речной вокзал. И всюду военные регулировщики давали нам «зеленую улицу». Расстояние в 15 километров покрыли за какие-нибудь полчаса. И тут мы увидели группу гитлеровцев. Они сидели на мотоциклах тяжелого типа с колясками. На каждой машине был установлен пулемет. Мотоколонна фашистов въезжала на мост.

Командир нашего танка Борис Панин, увидев гитлеровцев, процедил: «Совсем зарвались, сволочи! А ну-ка поприветствуем гадов. Устроим им горячую встречу! Огонь!»

И почти одновременно все наши танки открыли шквальный огонь.

В колясках некоторых мотоциклов мы нашли парадные мундиры солдат и офицеров фашистской армии».

Кстати, служившие затем вместе с ним в одной дивизии так характеризовали танкиста: «Старшина сверхсрочник. Скромный, мужественный – такие не врут».

Естественно, хорошо был осведомлен о произошедшем командир Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения, где располагался резервный танковый батальон, полковник Михаил Петрович Марченков. Впоследствии и он неоднократно вспоминал о танковом бое с немецкими мотоциклистами у Химкинского моста – еще живы свидетели, могущие подтвердить рассказ комдива, в том числе и его дочь Татьяна Михайловна, служившая в этой дивизии в отделе кадров. «Это не выдумка, – сказала она в нашем с ней разговоре. – Я, мой двоюродный брат, другие родственники неоднократно слышали, как отец, вспоминая об обороне Москвы, приводил этот эпизод в качестве примера того, как далеко сумели немцы проникнуть в город осенью 1941 г. Разумеется, разговор стал возможным – даже в семье! – много позже окончания войны».

Подтверждает высказывания танкистов многое. Например, недвусмысленное заявление генерал-лейтенанта П.А. Судоплатова в книге «Разведка и Кремль; записки нежелательного свидетеля», где сказано: «По прямому указанию Генерального штаба и лично Жукова мы минировали дальние и ближние подступы к Москве, а наша моторизованная часть помогла ликвидировать немецких мотоциклистов и бронетранспортеры, прорвавшиеся к мосту через Москву-реку». Автору книги «Провал операции „Тайфун“ В.З. Муриеву не кто-нибудь, а сам маршал Рокоссовский подтверждал, что оперативная информация о появлении немецкой разведки в районе Химкинского моста через канал Москва—Волга в октябре 1941 г. ему как командующему докладывалась.

Ну и, наконец, свидетельства тех, кто находился неподалеку. Николай Дмитриевич Алябьев, десятилетним проживавший в Химках на Железнодорожной улице, хорошо помнит, что старшие по возрасту мальчишки в октябре 1941 г. из любопытства ходили к мосту и видели там трупы немецких солдат и остатки их мотоциклов. Об уничтожении нашими танкистами немцев у моста, как заявил Алябьев, знали многие проживавшие тогда поблизости. Например, профессиональный строитель, кстати, и Химкинский мост возводивший, Иван Леонтьевич Рудченко. Он жил рядом, в поселке Войковец, где затем отстроился ЖСК «Лебедь». До самой кончины, по воспоминаниям сына, он гордился тем, что мост, который он строил, отстояли.