Извлеченный из могилы

Извлеченный из могилы

В конце мая 1857 года по одной из берлинских улиц в сторону северо-запада, в направлении Гамбурга двигались несколько запряженных карет с траурными лентами. Лошади, понуро опустив головы, неспешно цокали копытами по мощенной булыжником мостовой. Собиравшиеся на улицах любопытные глазели на странную процессию и спрашивали, почему все окна закрыты, почему не видно толпы родственников, где венки, кого же хоронят, но вразумительного ответа не получали. Мало кто знал, что в одной из карет, затянутой черным крепом, находился гроб с останками великого русского композитора Михаила Ивановича Глинки. Вся процедура по эксгумации останков проходила на юге города, на одном из берлинских кладбищ в присутствии русских священников. Деревянный гроб выкопали из могилы, отслужили, как полагалось, молебен и погрузили на траурный катафалк. Решение родственников композитора о перезахоронении озадачило берлинских чиновников — отправить останки русского музыканта в Россию? Какая в этом нужда? Зачем такие расходы? Чем недовольны его близкие? Никто в смерти господина Глинки не виноват, врачи были бессильны что-либо предпринять против его болезни, и когда он скончался, похоронили его по всем законам лютеранской церкви, чего больше? Эти доводы не убеждали. Напротив, православные не могли согласиться с тем, чтобы прах дорогого им человека оставался в немецкой земле. И по настоянию младшей сестры композитора Людмилы Ивановны, в замужестве Шестаковой, издательницы произведений своего старшего брата, других членов семьи решение было непреклонным: хотим, чтобы Михаил Иванович покоился в русской земле, чтобы был среди русских людей, чтобы на родине можно было оказать ему подобающие почести. Через пару дней траурная процессия прибыла в Гамбург, там гроб погрузили на пароход. И началось морское путешествие, которое вскоре завершилось в молодой столице Российской империи, в городе Санкт-Петербурге, на реке Неве, у новой пристани. Так гроб с прахом Михаила Ивановича Глинки, совершив длительную заграничную поездку, прибыл на родину в канун лета 1857 года для окончательного упокоения на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры…

М.И. Глинка

Улица его имени, Глинкаштрассе, расположенная в самом центре Берлина, по сути, рядом с российским посольством, по столичным меркам, небольшая, всего около километра. Она тянется от Унтер-ден-Линден в западную часть города. На одном из домов установлена памятная доска с барельефом русского композитора. Почему-то на доске нет каких-либо объяснений, по какой причине произошло переименование старинной Канонирштрассе, что в переводе означает Пушкарская или Артиллерийская, в улицу имени русского композитора. Ведь справедливости ради следует сказать, что к Михаилу Ивановичу Канонирштрассе не имела прямого отношения. Просто он жил где-то поблизости. И на этом основании в 1951 году волевым решением правительства тогдашней ГДР Канонирштрассе была переименована. Как говорили в то время — в целях укрепления уз дружбы и культурного сотрудничества с Советским Союзом. То есть был совершен чисто политический акт. А вот соседняя с Глинкаштрассе — улица Францёзишештрассе, еще меньших размеров, знаменитая своим храмом, построенным в честь бежавших из Франции в Берлин гугенотов, спасавшихся от ужасов парижской Варфоломеевской ночи, имеет к Глинке самое непосредственное отношение. Композитор снимал квартиру в одном из домов на этой улице, в котором жил до конца своих дней. Тот прежний дом не сохранился — он был разрушен во время бомбежек в годы Второй мировой войны. На новом же доме, построенном, как предполагается, на месте прежнего, с милостивого разрешения хозяина установлена стальная мемориальная доска, открытая 18 февраля 2000 года. На ней под портретом композитора помещены нотный стан и строка из романса Глинки «Жаворонок»: «Кто-то вспомнит про меня и вздохнет украдкой…».

Глинкаштрассе, бывшая Канонирштрассе

Впервые в Берлин Михаил Иванович прибыл в 1833 году. Ему было двадцать девять лет, у себя на родине он считался уже известным сочинителем музыки, в основном, романсов, сам играл на фортепьяно, на скрипке, на флейте, неплохо пел, к тому же владел несколькими иностранными языками, в том числе и немецким, короче, был одним из образованнейших людей своего времени. В этом сказывались и тяга к знаниям и полученный им солидный образовательный багаж сначала в Царскосельском лицее, затем в Благородном пансионе. Попал он в привилегированную дворянскую среду не случайно. Его отец, отставной капитан Иван Николаевич Глинка владел имением Новоспасское в Смоленской губернии, где 1 июня 1804 родился Михаил — будущий выдающийся русский композитор. Ребенок рано проявил многие способности, например, в рисовании, он много читал, хорошо пел. К музыке его приобщил дядя, который владел оркестром крепостных музыкантов. И молодой Глинка играл в этом оркестре на скрипке и флейте. Тяга к музыке, к знаниям и определила будущность Глинки — его решено было отправить в Санкт-Петербург на учебу. С 1812 по 1822 годы Глинка учился в Благородном пансионе для детей дворян, где познакомился с Пушкиным, Кюхельбекером, Дельвигом. В это же время Глинка берет уроки музыки, в частности, у иностранных преподавателей фортепьянной игры. Музыкальное дарование Глинки созревало, с одной стороны, под воздействием художественной среды театрального Петербурга, с другой — под влиянием народных исполнителей русских песен. Конечно, он посещал театр, знакомился с операми Моцарта, Керубини, Россини, а сочинять музыку стал незадолго до окончания пансиона. В конце 20-х годов Глинка продолжал поддерживать контакты с Пушкиным, Грибоедовым, Одоевским, Жуковским, Мицкевичем, Дельвигом, в музыкальном кружке которого часто пел сам. В 1824 году он поступил на службу в канцелярию Совета путей сообщения. Но, увы, монотонная работа его не устраивает, и в 1828 году Глинка, несмотря на достаточно успешное продвижение по карьерной лестнице, уходит со службы и полностью посвящает себя музыке. В начале 30-х годов Глинка уже известный композитор, его музыкальные произведения находят признание в России и за рубежом, он автор цикла популярных романсов на стихи Пушкина, Кукольника, Жуковского — «Я здесь, Инезилья», «Ночной зефир», «В крови горит огонь желанья», «Я помню чудное мгновенье», «Сомнение», «Ночной смотр», «Вальс-фантазия» в первой редакции для фортепьяно. Но это все звучит дома, ему аплодируют российские ценители музыки, а ему хочется посмотреть Европу, послушать зарубежных исполнителей вживую, и в 1830 году он почти на четыре года отправляется за рубеж, посещает Италию, Австрию и Германию. Знакомится там с Берлиозом, Мендельсоном, Беллини, Доницетти, увлекается итальянской романтической оперой, на практике изучает искусство bel canto. Именно в Италии у Глинки с подачи Жуковского просыпается интерес к русской национальной опере, он выбирает героический сюжет из истории войны с поляками, так появился замысел «Ивана Сусанина». Зимой 1833 года Глинка прибыл в Берлин, где состоялось его знакомство с немецкой музыкой, с немецкими исполнителями. Там же в Берлине его представили крупному музыкальному теоретику Зигфриду Вильгельму Дену, заведующему музыкальным отделом Королевской библиотеки, который впоследствии стал его учителем и другом. Глинка писал о нем: «Он привел в порядок мои теоретические сведения и собственноручно написал мне науку гармонии или генерал-бас, науку мелодии… Нет сомнения, что Дену обязан я более всех других maestro». Михаил Иванович пробыл в Берлине более полугода и собирался задержаться подольше, но в 1834-м был вынужден вернуться домой в связи со смертью отца. В 1836 году Глинка приступил к созданию оперы «Жизнь за царя». Ее первое представление состоялось на сцене Большого театра в Санкт-Петербурге 9 декабря 1836 года, на нем присутствовал сам император Николай I, который в знак своего чрезвычайного одобрения пожаловал композитору бриллиантовый перстень. Это была первая русская классическая опера патриотического склада, хотя первоначальное ее название было «Иван Сусанин». Многие из царедворцев оперу не признали. Называли ее мужицкой, грубой. И все же возобладало другое мнение. Кстати, само название «Жизнь за царя» придумал поэт Нестор Кукольник. Между прочим, существовало и третье название — «Смерть за царя». Либретто к опере написал обрусевший немец, барон Розен, причем сделал его в сусальном ура-монархическом духе. Когда в советское время возникла идея поставить на сцене оперу Глинки «Иван Сусанин», то возникли проблемы с текстом, славящим царя-батюшку. Допустить прежнее название и сами тексты советские цензоры не могли. Требовалась переделка либретто, его надо было переписать, переиначить. Эту работу поручили поэту Сергею Городецкому. Он сделал все, как ему указали, но обновленный советской цензурой текст продержался лишь до начала девяностых годов. Сегодня же мы имеем текст оперы первоначальный, то есть сочиненный немцем бароном Розеном. Сам Глинка обозначил жанр своей оперы как «отечественная героико-трагическая опера». Это была первая русская опера без разговорных диалогов, в которой также впервые появился русский персонаж низкого звания, крестьянин Сусанин, который поступил как героическая личность. Но, несмотря на успех оперы, на приглашения в высшие салоны Петербурга, середина 1830-х годов была нелегким периодом в жизни Глинки, он начал бракоразводный процесс с женой, Марией Петровной Ивановой, женщиной красивой, но далекой от музыкальных исканий своего мужа. Не заладилось у него и в придворной певческой капелле Петербурга, куда его в качестве капельмейстера определили на работу. Капелла всецело зависела от воли монарха, от навязываемого им репертуара. И Глинка отправляется в поездку по стране, ищет хорошие голоса. Такая чрезмерно насыщенная деятельность, неприятности в семье, проблемы с капеллой не могли не сказаться на его здоровье, на творчестве. Тем не менее композиторскую деятельность он не забрасывает и в 1842 году приступает к работе над второй оперой — «Руслан и Людмила», еще одной высшей ступенью своего оперного творчества. Это сказочно-эпическое произведение послужило появлению исторического направления в русском оперном искусстве. Сам Глинка называл «Руслана и Людмилу» «большой волшебной оперой». Она создавалась по одноименной юношеской поэме Пушкина. Поэтому Глинка собирался сделать Пушкина еще и либреттистом. Однако дуэль поэта, его преждевременная смерть помешали исполнению этой задумки. Либретто создавалось коллективно, но его основную часть написал В. Широкий, он сумел сохранить некоторые строки из Пушкина. Опера отличается от поэмы своим тоном: у Пушкина она написана в игривом плане, у Широкого — это настоящий былинный рассказ, серьезное повествование, в котором есть и юмористические моменты. Но, к сожалению, новая опера Глинки не произвела на современников большого впечатления. На премьере императорская семья до конца не досидела и ушла, это был, по сути, провал. Откровенное неудовольствие царского дома стало сигналом и для критики, оперы не признали, автора не жаловали. Для Глинки это было сильнейшим эмоциональным потрясением, от которого он долго не мог оправиться. Затянувшийся бракоразводный процесс, несложившиеся отношения с дочерью любимицы Пушкина Анны Петровны Керн Екатериной оставили в его душе тяжелый осадок. Чтобы снять напряжение, развеяться, композитор уезжает из России и с 1844-го по 1848 год живет во Франции и Испании. Эта поездка утвердила европейскую популярность русского гения. Большим почитателем его таланта становится Берлиоз, исполнивший весной 1845 года произведения Глинки на своем концерте. С успехом прошел авторский концерт Глинки в Париже. Там же в 1848 году он написал симфоническую фантазию «Камаринская» с русскими народными темами. Эта жизнерадостная, полная юмора музыкальная фантазия отражала красоту русских народных праздников и обычаев. В Испании Михаил Иванович изучал культуру, нравы, язык испанского народа, записывал испанские фольклорные мелодии, наблюдал народные празднества и традиции. Весной 1856 года он приехал в любимый им Берлин. Этой поездке предшествовали скандал у него на родине, полный разрыв с музыкальным начальством, неприятие его оперы «Руслан и Людмила», с партитурой которой обращались небрежно и в конце концов потеряли. И вот только в наше время, пару лет назад в архиве Государственной библиотеки в Берлине научный консультант Большого театра, специалист по творчеству Глинки Евгений Левашев сделал сенсационную находку. Среди множества фолиантов ему удалось отыскать рукописную партитуру оперы «Руслан и Людмила», ту самую, которая считалась утерянной. Благодаря этой находке Большой театр в Москве в 2003 году смог поставить известную оперу без купюр на основе первозданной партитуры.

Все эти неприятности не могли не сказаться на душевном настроении Глинки. В 1856 году он покинул Россию в состоянии глубочайшей депрессии. И, конечно, не случайно, находясь на границе Петербургской губернии, с печалью в голосе он невольно произнес: «От русской музыки, как от русской зимы, отказываюсь!» И добавил трагически обреченное для себя: «Никогда более этой страны не хотелось бы видеть». Пророческие слова. Однако ему, человеку творческому и, следовательно, увлекающемуся, удалось преодолеть себя, упадок сил прошел, он восстановился и начал активно изучать старинную полифонию, углубился в работу над наследием Генделя и Баха. Три месяца прожил Глинка на Мариенштрассе, в доме номер 6, напротив которого располагался дом 28, где жил его друг Ден. Следует отметить, что эта улица — почти единственная в центре Берлина, которая не пострадала от войны и сохранилась до наших дней в первозданном виде. Глинка почти каждый день встречается со своим учителем и другом Деном. Они вместе посещают концерты, ходят в театры. Ден в восторге от оперного творчества Глинки, в частности, он всячески успокаивает своего друга, они вместе составляют творческие планы.

Накануне зимы 1857 года Глинка решил переменить квартиру. Ему хотелось создать себе условия жизни, более похожие на привычные ему петербургские. Да и финансовая сторона дела сыграла свою роль. Короче, с Мариенштрассе он переехал на Францёзишештрассе. И вот 21 января 1857 года, накануне Рождества, в Берлине произошло знаменательное событие — в Королевском дворце на реке Шпрее состоялся большой праздничный концерт. На нем с большим успехом был исполнен терцет (трио) из оперы «Жизнь за царя». Из всех русских композиторов Глинка оказался единственным, чьи произведения исполнялись на этом ежегодном празднике, который проходил под патронажем короля Пруссии. Конечно, Глинка был очень горд таким признанием. В своем последнем письме родным, которые получили его 15 января 1857 года, он сообщал: «…9 января исполнили в Королевском дворце известное трио из «Жизни за царя»… Оркестром управлял Мейербер, и надо сознаться, что он отличнейший капельмейстер во всех отношениях. Я также был приглашен во дворец… Если не ошибаюсь, полагаю, что я первый русский, достигший подобной чести… У меня сильная простуда или грипп, а время мерзкое, просто ничего не видать от тумана и снега…» Глинка как будто предчувствовал свою довольно скорую смерть. Его сестра позднее писала: «Он так боялся смерти, что до смешного ограждал себя от всяких малостей…» Затем от Глинки долго не было известий.

По предположениям одних, тот праздничный концерт усугубил состояние здоровья Глинки. Разгоряченный и возбужденный, он вышел на улицу и не заметил, как простуда довершила свое злое дело. Другие близкие ему люди считали, что главная болезнь Глинки заключалась не в простуде, а в печени, у него за последнее время изменился цвет лица, оно стало отдавать желтизной. И он часто оставался в постели, чувствовал себя неважно. Отсутствие домашнего ухода, неустроенный быт — все это сказывалось на его состоянии. Простуда только ускорила течение болезни. И в ночь на 15 февраля он скончался. Сообщение о том, что русский композитор умер в съемной берлинской квартире, поступило в Петербург только спустя десять дней. Тело его по распоряжению местных властей было решено похоронить в Берлине, на южной окраине города. Это кладбище не сохранилось до наших дней. И только через три месяца после его кончины, в мае 1857 года, была произведена эксгумация и останки Глинки отправили для перезахоронения в Санкт-Петербург.

На кладбище в Тегеле, это улица Виттештрассе (Wittestrasse), 37, есть каменная стела, посвященная М.И. Глинке. Многие посетители полагают, что именно здесь была его могила. Это не так. Стелу в честь русского композитора возвели в 1947 году по распоряжению советской военной администрации. А вот само кладбище считается русским. И небезосновательно. Оно было основано русской православной общиной в Берлине еще 1894 году, сюда специально завезли четыре тысячи тонн русской земли. В этой православной земле покоятся останки многих известных русских воинов, участников Первой мировой войны, в частности, военного министра В.А. Сухомлинова. В этой земле прах представителя древнего рода князя Ф. С. Голицына, отца известного советского кинорежиссера Сергея Эйзенштейна — М.О. Эйзенштейна.

Есть в Берлине еще одно место, в котором представлены многие экспонаты, напрямую связанные с жизнью и творчеством великого русского композитора в столице Германии, с его музыкальной деятельностью, это Салон его памяти в Доме Российской науки и культуры на Фридрихсштрассе. Салон был открыт в 2004 году по случаю 200-летия со дня рождения Михаила Ивановича Глинки.