Фронтовик

Фронтовик

I

18 января 1914 года Адольфу Гитлеру, проживающему по адресу Мюнхен, Schleissheimer Stra?e 34, вручили повестку с требованием – в течение 48 часов явиться в полицейское управление в г. Линце, Австрия.

Дело было серьезным – он обвинялся в уклонении от призыва. Собственно, именно так и было, он действительно уклонялся от призыва – просто Гитлера не сразу нашли. Поскольку все сроки уж давно вышли, а он так и не явился на медкомиссию, полиция Линца начала наводить справки.

Довольно быстро выяснилось, что разыскиваемый ими молодой человек поселился в Вене, располагал «койко-местом» в тамошнем образцовом заведении для «бедных мужчин, не имеющих семьи», а потом куда-то уехал.

Государственный механизм, в котором служили люди, уверенные в хорошей пенсии, такой, например, какую получил Алоис Гитлер, был надежен. Хотя ехидный Р. Музиль и честил родную Австро-Венгрию «Каканией», ее бюрократия все-таки работала неплохо, и Адольф Гитлер, беспутный потомок честного государственного служащего, был найден в Мюнхене.

Повестка его очень напугала.

Уклонение от призыва – серьезное дело. Крупный штраф был, можно сказать, обеспечен, а в перспективе грозила и тюрьма, потому что для призывника пересечение границы без получения разрешения военного ведомства было делом подсудным.

Каким же образом Адольф Гитлер оказался в Мюнхене? Ну, тут-то все ясно – он достиг совершеннолетия, следовательно, должен был идти в армию – отсрочка предоставлялась только студентам. А служить категорически не хотелось – Гитлер рассматривал армию Австро-Венгрии как «нечистый Вавилон», где перемешаны все языки и народы.

К тому же подоспела и его доля наследства – по австрийским законам, не достигшие совершеннолетия сироты могли пользоваться только процентами с унаследованного капитала. Ну, капитал-то был очень невелик, всего две тысячи крон, половина которых шла младшей сестре Адольфа Пауле.

Тем не менее в стесненных обстоятельствах и тысяча крон – подарок судьбы.

Во всяком случае, в Мюнхене Адольф Гитлер смог снять себе комнату, которую ему сдало семейство портного Йозефа Поппа, и зажил себе жизнью вольного художника. Он делал всевозможные картины – как правило, копии открыток, на которых были изображены разные мюнхенские достопримечательности, продавал их и тем зарабатывал примерно сотню марок в месяц.

Много это или мало – зависит от точки зрения.

Именно сто марок в месяц зарабатывал поначалу Томас Манн в качестве штатного рецензента отдела прозы в мюнхенском журнале «Симплициссимус» – и считал это низшим порогом честной бедности.

Конечно, тут видна разница в точке отсчета.

Томас Манн был отпрыском хоть и разорившегося, но все-таки патрицианского бюргерского семейства, и ему не довелось хлебнуть жизни в ночлежках.

A Адольфу Гитлеру его сто марок казались началом истинного благополучия.

Только до тех пор, пока за него по запросу из Линца не взялась мюнхенская полиция…

Надо было немедленно что-то делать – и Гитлер срочно послал телеграмму в магистратуру Линца – он просил об отсрочке, а тем временем обратился в австрийский консулат в Мюнхене, ссылаясь на то, что 48 часов, которые ему дали на сборы, недостаточны, что у него нет денег на покупку билетов, что повестку ему вручили с задержкой, а задержка произошла из-за недогляда мюнхенской полиции, и что вообще-то он – студент. Изучает архитектуру.

В Линце просьбу об отсрочке отвергли, но вот в австрийском консулате к Гитлеру отнеслись с некоторой симпатией. В конце концов, для всякого консула помощь соотечественнику за границей – его прямое дело.

В общем, пообещали похлопотать.

II

Есть документ [1] – собственноручно написанное Гитлером письмо на трех с половиной страницах – в котором он объясняет причины своей неявки на призывную медкомиссию. Адольф Гитлер признает свою «ошибку» – он не зарегистрировался осенью 1909 года, как был обязан, но заявляет, что ошибка была исправлена в феврале 1910-го и что после этого он ничего от властей не слышал.

Эта «объяснительная записка» возымела действие. Сотрудники консулата договорились с властями Линца о снятии с Гитлера штрафа, помогли с деньгами и отправили в Австрию – и не в Линц, а поближе, в Зальцбург, куда он и прибыл 5 февраля 1914 года. Комиссия нашла Адольфа Гитлера «слишком слабым» и даровала ему отпущение – и от уклонения от призыва, и от самого призыва тоже [2].

Нечего и говорить, что он был безмерно счастлив.

И в таком счастливом настроении Адольф Гитлер и пребывал с февраля вплоть до воскресенья, пришедшегося на 28 июля 1914 года. В этот день он узнал из газет сенсационную новость – наследник австрийского престола, эрцгерцог Франц Фердинанд, был застрелен в Сараево вместе со своей супругой.

Гитлер вспоминал впоследствии, что поначалу испугался – думал, что покушение было совершено германскими студентами. Вообще говоря, основания для такой гипотезы имелись – эрцгерцог Франц Фердинанд слыл сторонником компромисса с требованиями чехов о предоставлении им известной автономии. Но истинный виновник был схвачен и оказался сербским националистом Гаврилой Принципом. У Гитлера, как он говорит, с сердца просто камень упал.

Он полагал, что теперь война неизбежна – и не ошибся. Военные барабаны забили по всей Европе. Уже в начале августа 1914 года главные страны Европы, как говорил Ллойд Джордж, «провалились в кипящий котел». Адольф Гитлер не остался в стороне. Он не хотел служить в австрийской армии, но немедленно подал прошение королю Баварии [3] о зачислении его в армию. Как Гитлер утверждал потом, его прошение было удовлетворено уже на следующий день. Он был зачислен в так называемый «резервный полк Листа», который немедленно начал муштровать новобранцев. Времени на подготовку было мало – уже в октябре 1914 года «полк Листа» вступил в сражение.

Адольф Гитлер стал солдатом Рейха.

III

По мнению английского историка Иэна Кершоу, Гитлер был зачислен в баварский полк по ошибке. Во-первых, никакая бюрократическая машина не могла бы среагировать с такой скоростью, решив вопрос всего за один день. Во-вторых, как вообще можно зачислить в армию иностранца, не имеющего подданства Рейха и признанного австрийской медкомиссией негодным к военной службе?

Но как бы то ни было, в дикой суматохе августа 1914 года Адольф Гитлер был официально зачислен в 16-й Резервный Баварский полк. Полк был действительно резервный – чуть ли не весь его рядовой состав был набран среди студентов. Высшие учебные заведения автоматически давали право на отсрочку от призыва, но не во время войны.

29 августа 1914 года 16-й Резервный Баварский полк вступил в бой в Бельгии – ему было приказано атаковать позиции англичан. Через четыре дня из 3600 человек личного состава полка в строю осталось только 611 человек – все остальные были убиты или ранены.

Убит был полковник фон Лист, командир полка.

Понятно, что долго так продолжаться не могло. Наступление было приостановлено, войска зарылись в землю. Началась «траншейная война», сильно напоминавшая бесконечную осаду.

Потери снизились, но, конечно же, не прекратились.

Из роты, в которой служил рядовой Адольф Гитлер, к декабрю 1914 года уцелело 42 человека – из 250. Сам он был произведен в ефрейторы и представлен к награде – Железному кресту второй степени. С вновь поступающим пополнением он держался довольно холодно – Адольф Гитлер знал, что принадлежит к «первому набору», совсем другим людям. Они были героями, «цветом германского юношества».

Он знал, что был одним из них.

Много лет спустя ему бросали упрек в том, что он не был настоящим Frontk?mpfer – «фронтовым бойцом» и что ему не надо было вылезать из окопа навстречу огню пулеметов. Адольф Гитлер был всего лишь Meldeganger – «посыльным».

Справедлив ли этот упрек?

Ну что сказать? Вот его послужной список за 1914 год:

«1 ноября 1914 года присвоено звание ефрейтора. 9 ноября переведен связным в штаб полка. С 25 ноября по 13 декабря участвовал в позиционной войне во Фландрии. 2 декабря 1914 года награжден Железным крестом второй степени».

С другой стороны, пулеметы до того места, где нес свою службу Адольф Гитлер, действительно не доставали – он был при штабе.

Позиция, доверенная 3-му батальону 16-го Резервного полка [4], была стандартной и соответствовала наставлениям германского Генштаба для Западного фронта: это была линия протяженностью примерно полтора километра вдоль фронта. За ней на расстоянии четырех километров в глубину располагалась вторая траншея, за которой еще на два километра назад помещалась третья.

Адольф Гитлер и еще семь солдат его батальона, выделенные в посыльную службу в качестве связных курьеров, должны были доставлять на передовые позиции письменные сообщения из штаба батальона, размещенного в блиндаже, у третьей траншеи, – своего рода почтовая служба для доставки запечатанных пакетов.

Они метились следующим образом: Х – обычная почта, ХХ – срочная почта, ХХХ – немедленная доставка любой ценой.

Пакет с тремя крестами, как правило, высылался в двух экземплярах и доставлялся двумя отдельными посыльными – дело было очень опасным, иной раз приходилось бежать по открытой местности, без всякого прикрытия. 7 сентября 1916 года ефрейтор Гитлер, пытаясь доставить срочный пакет, был ранен в бедро осколком снаряда. Повезло, конечно, что не убило. И потом повезло еще раз – его, потерявшего сознание, все-таки отыскали. Рана была тяжелой, полковым пунктом медпомощи было не обойтись. Адольфа Гитлера отправили в Эльзас, в тыловой госпиталь.

IV

Когда сейчас, в 2013 году, смотришь на Европу – такую, какой она была сто лет тому назад, кажется невероятным не только то, что мировая война началась именно в Европе, а даже то, что она началась вообще. Европейские страны, в общем, были довольно похожи и даже составляли своего рода семью. Их монархи были родственниками: кайзер Вильгельм Второй доводился английской королеве Виктории родным внуком, а российскому императору Николаю Второму – кузеном. B переписке они называли друг друга Вилли и Ники.

Барышне из приличной семьи полагалось уметь говорить по-французски, вне зависимости от того, где она жила – в Мюнхене или в Петербурге. Слушать оперу, конечно же, надо было в Милане, а оперетту, конечно же, в Вене. Ну, можно и в Будапеште – какая разница, Франц Легар [5] был хорош и там, и там.

Золотые русские рубли свободно обращались в золотые германские марки – как, впрочем, и вообще в любую валюту, имеющую хождение в Европе, – золотой стандарт был один для всех, и при пересечении границ помех путешественникам не чинили.

А дальше начинается невероятная цепочка событий, каждое из которых вполне могло не случиться. Сначала какими-то совершеннейшими дилетантами, какими-то сербскими студентами-националистами устраивается покушение на эрцгерцога – и оно неожиданно удается.

Потом оказывается, что студентам помогали сербские военные. Военные в Сербии вели себя так, что гражданское правительство сладить с ними не могло, но Австро-Венгрия вдруг решает, что необходимо реагировать и «сокрушить Сербию». И просит Германию о поддержке – на тот случай, если Россия за сербов заступится. И кайзер Вильгельм Второй вдруг обещает помощь «вне зависимости ни от чего».

То есть как говорили впоследствии – «выписывает чек с непроставленной суммой».

Россия, которой вроде бы не надо лезть в эту кашу, решает, что не может остаться в стороне. С. Сазонов, тогдашний министр иностранных дел Российской империи, высказал полную убежденность, что дело вовсе не в столкновении Австро-Венгрии с Сербией, а в том, что Германия затевает превентивную войну против России.

Основания для такого суждения у него были – германский Генштаб [6] считал Россию спящим гигантом и полагал, что лет через десять русская армия будет численно превосходить германскую примерно втрое.

В России объявляют мобилизацию.

Германия, справедливо рассматривая это как подготовку к войне, тоже начинает мобилизацию, но направлена она не против России, а против Франции, с которой никакой явной ссоры в данный момент нет. Французы, понятное дело, принимают свои меры, и тут-то Грей, английский министр иностранных дел, вдруг сообщает германскому послу в Лондоне, что в случае возникновения европейской войны «неучастие Англии было бы непрактичным».

Заявление это поразило Берлин как гром – там почему-то считали, что Англия останется в стороне. Но менять что-то в уже осуществляемых военных планах было поздно – и германские войска перешли границы нейтральной Бельгии.

Великая война началась с такой же неизбежностью, с какой из-за мелкого камешка начинается гигантская лавина.

V

С 1815 по 1914 год мир в Европе держался на согласовании позиций «пентархии» – пяти великих европейских держав. В эту привилегированную пятерку входили Англия, Франция, Россия, Австрия и Пруссия. Считалось, что попытка любой из них существенно улучшить свое положение заставит остальные державы объединиться против нее и с этим справиться будет невозможно.

Это положение было принято на Венском конгрессе в 1815 году, когда делилось наследие Наполеона. И основывалось на здравом суждении: то, что не получилось у Наполеона, тем более не получится у кого-нибудь другого [7]. И главное – достижение европейского равновесия.

Это равновесие не сломал даже Отто фон Бисмарк со своим Вторым рейхом.

Но к 1913 году равновесие оказалось все-таки поколебленным – и не потому, что у наследников Бисмарка не хватило дипломатической ловкости. Беспокойство вызывал совершенно объективный факт – огромный, неслыханный рост германского могущества. Это можно даже проиллюстрировать цифрами – Англия в 1870 году производила 300 тысяч тонн стали, а к 1913-му – уже 9 миллионов тонн. Казалось бы, прекрасные темпы роста – производство увеличилось больше чем в 27 раз… Но Германия за тот же период времени, 1870–1913 годы, нарастила производство стали со 100 тысяч тонн до 15,7 миллиона, то есть в 157 раз [8]. Россия и Франция по этому показателю уступали Германии больше чем втрое. Такая статистика производила сильное впечатление и вызывала совершенно определенные чувства.

Германию боялись.

Но основания для тревоги имелись и у нее. Прославленный прусский Генштаб считал, что успехи Германии в производстве зависят от использования английских методов, но в более широком масштабе. Что будет, если те же методы будут применены еще шире в стране размером с континент?

Первыми на ум тут приходили Россия и Америка.

Американцы, например, в 1870 году выплавили всего-навсего 40 тысяч тонн стали, а в 1913-м произвели уже около 32 миллионов тонн – неслыханное, просто немыслимое увеличение в 800 раз. Русские на их фоне сильно отставали – начали с 200 тысяч тонн в 1870 году и достигли примерно 5 миллионов тонн в 1913-м, но скорость их развития могла и увеличиться. И если США были за океаном и имели ничтожную армию, то Россия граничила с Германией и располагала самой большой армией в мире – один миллион 471 тысяча человек. Это было примерно вдвое больше, чем у Германии.

Следовательно, в случае войны надо было положиться на то, что Австро-Венгрия примет на себя главный удар русских, а тем временем Германия успеет разбить Францию и после этого сможет перебросить свои основные силы на восток. Это было возможно – Россия с ее огромной территорией и неразвитой железнодорожной сетью отставала от Германии. Согласно расчетам Генштаба, Францию следовало разбить за шесть недель. Сделать это можно было только стремительным ударом через Бельгию – и он не удался.

В ход пошли резервы.

VI

Война началась в начале августа 1914 года. По плану Париж должен был быть взят к середине сентября, и война на Западном фронте практически закончена. 16-й Резервный Баварский полк попал на фронт в самом конце октября, то есть на добрых полтора месяца позднее, но Париж к этому времени взят не был.

Все предвоенные расчеты всех генеральных штабов оказались неверны.

Повсеместно считалось, что секрет успеха – максимально быстрая и тщательно подготовленная мобилизация, после которой следовало решительное наступление. Планы строились на опыте великой победоносной кампании прусской армии в 1870–1871 годах.

В 1914 году оказалось, что громадные миллионные армии наступать не могут. Выяснилось, что пулеметы, траншеи и колючая проволока были в состоянии остановить любую атаку, даже самую решительную. Враждующие стороны зарылись в землю, война стала напоминать осаду, главная роль теперь перешла не к пехоте, а к артиллерии. Все запасы снарядов иссякли, потому что расход их оказался во много раз выше ожидаемого. Началась лихорадочная деятельность по усилению военного производства.

В попытках сломать позиционный тупик стали использовать тяжелую артиллерию в неслыханных масштабах, в 1915 году германская армия впервые широко пустила в ход газы. Не помогло даже это – английские позиции на Ипре были затоплены хлором, но стратегического прорыва достигнуть не удалось.

На «хлорную атаку» Германии союзники ответили фосгеном. Методы использования газов быстро усовершенствовались – вместо баллонов, создававших газовое облако с надеждой пустить его по ветру в сторону врага, стали применять снаряды с газовой начинкой. В этом случае отравляющие вещества можно было забросить в нужное место вне зависимости от ветра.

Положение Германии становилось все хуже – она оказалась сдавленной в кольце фронтов и английской морской блокады. Победы, которые одерживались на Восточном фронте, не меняли общего хода вещей, Америка все больше склонялась на сторону Англии и Франции, и ее вступление в войну ожидалось со дня на день, когда для Германии мелькнул луч надежды.

Русская революция 1917 года поменяла расклад сил – Восточный фронт рухнул. После заключения мира с новым российским правительством в Бресте Германия оказалась в состоянии использовать свои освободившиеся на востоке войска на западе.

В апреле 1918 года началось германское наступление на западном фронте. Принял в нем участие и полк, в котором служил ефрейтор Адольф Гитлер [9]. 4 августа 1918 года он получил награду – Железный крест 1-й степени – необычно высокий орден для человека в чине капрала. Однако награда была дана действительно по заслугам – за доставку пакета, помеченного тремя крестами.

Это предотвратило обстрел траншей собственной артиллерией.

В ночь с 13 на 14 октября Гитлер вместе с группой однополчан попал под обстрел. Англичане использовали снаряды, начиненные ипритом. Гитлер ослеп и 21 октября 1918 года оказался в тыловом госпитале. На его счастье, поражение газом оказалось не столь уж сильным. Уже дней через 10–12 повязки стали снимать, зрение понемногу восстанавливалось.

В ночь с 29 на 30 октября 1918 года военные моряки в Вильгельмхафене отказались выполнить приказ о выходе в море. К 4 ноября волнения перекинулись и на армию, в руках восставших оказалась главная база германского флота Открытого моря – город Киль. Еще через три дня берлинский гарнизон перестал подчиняться командованию.

9 ноября 1918 года кайзер Вильгельм Второй бежал из Германии.

10 ноября капеллан военного госпиталя сообщил раненым, что монархии больше нет.

Услышав это, ефрейтор Адольф Гитлер бросился в свою палату и зарыдал так, как не плакал с тех пор, как похоронил мать. Что значила дикая боль в глазах по сравнению с тем, что случилось? Великая Германия, ради которой он сражался, ради которой он пожертвовал столь многим, оказалась сражена «подлым ударом в спину».

Гитлер писал позднее, что в эти дни его судьба стала ему ясна.

Примечания

1. Ian Kershaw. Hitler. New York; London: W. W. Norton & Company, 2008, vol.1. P. 86.

2. B 1938-м гестапо будет выискивать «документы фюрера» в зальцбургских архивах, но ничего не найдет. К этому времени Адольф Гитлер станет очень известной личностью, и у него появятся не только миллионы поклонников, но и немалое число врагов. Поэтому в 1938 году документы будут припрятаны, и они всплывут на поверхность только в 50-е годы.

3. Отто (Оттон) I, с 13 июня 1886 года 5-й по счету король Баварии. Из-за тяжелой психической болезни (официально это называлось «Король скорбен разумом», der K?nig ist schwerm?tig) в годы его «правления» власть в Баварии находилась в руках регентов.

4. III/RIR-16 в штабном обозначении, где латинское «III» – номер батальона, «16» – номер полка, а RIR – немецкая аббревиатура словосочетания «Резервный пехотный полк».

5. Франц Легар (нем. Franz Leh?r, венг. Leh?r Ferenc; 30 апреля 1870, Комарно, Словакия – 24 октября 1948, Бад-Ишль, Австрия) – венгерский и австрийский композитор и дирижер. Наряду с Иоганном Штраусом и Имре Кальманом – крупнейший композитор венской оперетты. Считалось, что он «не имеет ни прямых предшественников, ни преемников».

6. Отто фон Бисмарк, создавая свой Второй рейх, объединил многие государственные функции в так называемые имперские учреждения. Но эта мера не коснулась генеральных штабов германских государств, вошедших в Рейх, – они остались в ведении своих местных правительств. Бисмарк сделал это намеренно – он хотел сохранить Генштаб Пруссии в его исходной форме. Пруссия была самым большим государством, вошедшим в Империю, и ее Генштаб, таким образом, выполнял все ключевые функции имперского, не допуская к своей работе «посторонних» – например, баварцев.

7. Князь Клеменс Венцель Лотар фон Меттерних-Виннебург-Бейльштейн (Klemens Wenzel Lothar von Metternich-Winneburg-Beilstein) 15 мая 1773—11 июня 1859) – австрийский дипломат из рода Меттернихов, министр иностранных дел в 1809–1848 годах, главный организатор Венского конгресса 1815 года. Руководил политическим переустройством Европы после Наполеоновских войн. Известен своими крайне консервативными взглядами. Носил титулы имперского князя (фюрста) и герцога Порталла.

8. История Первой мировой войны. М.: Наука, 1975. С. 33. Табл. 1.

9. Он находился в госпитале вплоть до февраля 1917 года, но настоял на возвращении на фронт и уже 5 марта 1917 года вернулся к своим товарищам.