Обзор мира III: 272 г. до н. э
Обзор мира III: 272 г. до н. э
В Греции 272 г. до н. э. ознаменовался гибелью в битве при Аргосе царя Пирра, после чего события стали гораздо менее бурными и волнующими. Гарнизон Пирра в Тарасе в том же году сдался римлянам, в результате римляне захватили город, который они назвали Тарент.[677] Это стало первой вехой в объединении Италии Римом, тем самым моментом, когда на геополитической сцене Средиземноморья появилась другая великая держава, которая объединила Египет Птолемеев, Македонию, империю Селевкидов и, как оказалось, Карфаген. Фактическое объединение Италии было все еще в зародыше, за предшествующие 70 лет имели место всего лишь несколько аннексий, союзов и более или менее жестоких завоеваний, но они дали Риму контроль над Центральной и Южной Италией на следующие два столетия.
Новые политические условия в Италии были осознаны за год до этого. Когда Птолемей II начал дипломатические контакты с Римом,[678] Римская держава уже росла в течение некоторого времени, но поразительно, как быстро город расширял свою конфедерацию — менее чем за столетие она превратилась в великую державу и меньше чем за еще одно столетие стала величайшей державой Средиземноморья.
Успех Рима был частично связан с повторяющимися падениями и возрождениями греческого государства на Сицилии. Трижды греческие города на острове объединялись в сильное государство, в третий раз под властью Агафокла между 313 и 289 гг. до н. э., и трижды это с трудом достигнутое единство не переживало смерти правителя. Если бы Сицилия продолжала доминировать в Южной Италии, как это было при Дионисии I и II и при Агафокле, кажется маловероятным, чтобы Рим смог проникнуть на юг дальше Кампании.
Успех Рима был частично также и следствием крушения империи Александра. Если бы Александр осуществил планировавшуюся им экспедицию на запад, одной из основных задач его было бы установление контроля над Сицилией, опережая образование государства Агафокла. Остров был важнейшей базой могущества в Западном Средиземноморье, что Рим и Карфаген полностью сознавали во время их грандиозного конфликта между 264 и 202 гг. до н. э. Первая и Вторая Пунические войны были во многом войнами за Сицилию, и победа Рима была решающей для его будущего могущества. Римское посольство в Вавилон в 323 г. до н. э. отправилось домой с вестями о смерти Александра, и Рим сразу начал расширять свою власть. Эти два события могли не быть так непосредственно связаны, но смерть Александра должна была стать облегчением для тех людей в Риме, кто обладал стратегическим мышлением и мог оценить его амбиции. Развал его империи переадресовал экспансию в западном направлении от Старой Греции эпиротам и спартанцам. Царь Эпира Александр почти добился успеха, Пирр тоже сделал все что мог. Но интервенция никогда не была достаточно масштабной, а местное население и экономическая база в Южной Италии не могли обеспечить наступление в северном направлении. Между греческими городами существовали взаимные подозрения, они неизбежно возникали и между спасенными и спасителями. Экспедиция Пирра между 280 и 275 гг. до н. э. только ускорила римское завоевание, как лучшее средство предотвратить любые другие военные экспедиции.
Пирр сталкивался также и с Карфагеном, и его карьера подчеркнула продолжающуюся катастрофу греческой Сицилии. Агафокл стал царем во время подъема после «самопровозглашения» Антигона[679], и после его смерти царство разрушилось. От вероятного карфагенского завоевания десять лет спустя греков на острове пришлось спасать Пирру.[680] Политическая история Сицилии была скорее подобна македонской: в конце одного режима или царя наступал коллапс, после которого приходилось пройти через болезненное восстановление.
Со времени последнего обзора мира 319 г. до н. э. Запад коренным образом изменился. Сила и единство греческого центра на Сицилии оказались слишком хрупкими, а в Южной Италии — слишком слабыми. Карфаген выстоял, пережив даже вторжение в Африку Агафокла, а сила Рима значительно выросла. Гибель Греческой Сицилии создала слишком привлекательный регион, сочетавший богатство, слабость и вакуум власти, что неизбежно манило его соседей: была подготовлена сцена для полностью поглотившего Рим и Карфаген конфликта, который почти на столетие будет удерживать обе державы вдали от Восточного Средиземноморья.
Подобные проблемы, связанные с внутренними конфликтами, не имели места в Индии. В 272 г. до н. э. трон занял новый император Индии Ашока, хотя ему и пришлось преодолеть соперничество своих братьев и прошло некоторое время, прежде чем он почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы формально короноваться.[681] Ашока был третьим императором династии Маурьев: основатель империи Чандрагупта захватил власть над царством Магадха и вел энергичную экспансию в долине Инда после похода Александра, а затем отразил попытку Селевка восстановить контроль. В 297 г. до н. э. ему наследовал его сын Биндусара, который расширил империю на юг настолько, что только южная оконечность полуострова и регион Ориссы, называвшийся Калинга, остались вне пределов империи, их завоевал Ашока.
Ашока не был старшим сыном своего отца-императора — не только у македонцев были проблемы престолонаследия. Проблема наверху не оказала серьезного влияния на другие сферы жизни, но Ашока чувствовал потребность продемонстрировать военные достижения, завоевав Калингу. Затем он смог начать долгое мирное правление, во время которого он пытался обратить свой народ в буддизм. Введение единой религии в качестве вспомогательного средства политического объединения было проблемой, с которой не пришлось сталкиваться преемникам Александра.
Таким образом, западные и восточные соседи распавшейся империи Александра во время македонских войн сами превратились в могущественные державы. В значительной степени это было реакцией на карьеру Александра-завоевателя и имевших место жестокостей. Римские завоевания и объединение Италии были, без сомнения, вызваны сохраняющейся угрозой — если Италия останется разделенной, то с востока придет завоеватель, чтобы выполнить эту работу за них. Особенно подчеркивается, что Чандрагупта Маурья «вдохновлялся» карьерой Александра. Перспектива еще одного македонского вторжения в долину Инда было бы достаточно убедительным аргументом, чтобы стимулировать разоренные общества предпочесть правление Чандрагупты власти пришельцев с запада. Очень вероятно, что завершающим фактором укрепления его империи стали угрожавшие еще большими жестокостями и разрушениями вторжение Селевка и успешная оборона Чандрагупты.
В Китае продолжался рост государства Цинь, самого западного из числа Воюющих царств. Оно было обязано своим успехом эффективной системе управления, своему приграничному положению, которое позволяло царству расширяться и давало армии значительный боевой опыт при осознанной безжалостности его правителей. Политика Цинь была сходна с македонской, но правители Цинь были вынуждены выработать эффективную бюрократическую систему из-за интенсивной конкуренции со стороны равных противников. В то время когда Рим установил первоначальную гегемонию в Италии, Цинь сделало то же в Китае. Между 311 и 293 гг. до н. э. были аннексированы несколько мелких государств в центре, три более крупных были побеждены в войне. В 288 г. до н. э. властители Цинь и Ци договорились, что каждый из них будет называться императором. Ци уступило враждебному союзу через четыре года, и Цинь одно осталось как самое могущественное государство в системе Китая. Однако Цинь непосредственно контролировало только часть Центрального Китая, и потребовалось еще полвека усилий, чтобы привести разрозненную страну к единству.[682] Эффективность правительства во всех китайских царствах проявилась в их способности строить протяженные защитные укрепления для предотвращения нападений соседей и регулярной мобилизации значительной части населения в свои армии. В 272 г. до н. э. было невозможно предсказать будущее направление истории Китая. Гибель Ци в 284 г.
до н. э. могло повторить и Цинь. Определенно было только то, что война будет продолжаться. Подобно Риму в Италии осталась только одна великая держава, если бы она выжила, она стал? бы объединителем и миротворцем.
Распад империи Александра завершил македонскую экспансию и начал процесс сокращения территорий под управлением македонских царей, в ходе которого приграничные территории утверждали свою независимость. Это началось с индийских земель еще до смерти Александра, а некоторые районы Персии и Анатолии никогда и не были частями империи: они оформились в независимые царства. На западе некоторые из завоеваний Филиппа II для Македонии были потеряны в пользу Эпира в 290-х гг. до н. э. Затем вторжение галатов устранило остатки власти Македонии во Фракии, и когда галаты расселились, они захватили значительную часть Анатолии, прикрыв новые царства Анатолии к северу и востоку за собой.
Объединение Индии и Италии и потенциальное объединение Китая резко контрастировали с крушением империи Александра. Разница заключалась в том, что деятельность Александра была поверхностной, в то время как процессы в других странах были медленными, обдуманными и тщательными. Попытки Александра привлечь персов на свою сторону предполагают, что он понимал необходимость примирения своих новых подданных и сотрудничества с ними. Движение многих регионов Персии к независимости показало, что он правильно оценивал это. Но он не смог убедить других. Как строитель империи Александр потерпел полное поражение.