Глава 3. Многодумный дьяк

Глава 3. Многодумный дьяк

Ты просвещением свой разум осветил,

Ты правды чистый лик увидел.

И нежно чуждые народы возлюбил,

И мудро свой возненавидел…

А. С. Пушкин

В начале восьмидесятых годов пятнадцатого века на необозримых русских просторах случилось много перемен. С присоединением новгородских земель Московское княжество превратилась в самое большое государство Европы. «Стоянием на Угре» закончилось монгольское иго. Вчерашняя Московия становилась Россией.

Завоевав новгородские земли, Иван III нуждался во времени для того, чтобы переварить эту громадную добычу под завистливыми взорами соседей, с опозданием осознавших, какую роковую ошибку они допустили, позволив ему расправиться с вечевой республикой. Теперь границы Московского государства распространились аж до Финского залива, войдя в прямое соприкосновение с европейскими странами.

Соседи не спешили принимать новое государство в свое сообщество. По выражению одного историка, Европа в ту пору повернулась к России «могучим литовским задом». Со своей стороны Литва всячески противилась усилению Москвы, стремясь удержать за собой южнорусские земли, захваченные ею после того как Киевская Русь пала под натиском монголов.

Поскольку русская армия была недостаточно сильна, чтобы противостоять всем врагам одновременно, Москве потребовалась новая дипломатия. Ее главная задача заключалась в том, чтобы предотвратить формирование каких-либо коалиций противников, а когда такая коалиция все же складывалась, разрушать ее сепаратным соглашением с одним из ее участников, противопоставив вражескому блоку блок собственный. Одновременно следовало избегать опасных альянсов. Москва всячески уклонялась от настойчивых попыток папы римского и германского императора вовлечь ее в войну с Турцией, с которой она постаралась установить дружеские отношения, видя в османах союзника против Золотой Орды.

Одним из главных архитекторов новой русской дипломатии стал Федор Курицын. Федор Васильевич Курицын и его брат Иван по прозвищу Волк были посольскими дьяками. Род Курицыных происходит от легендарного Ратши, которого считал своим предком Пушкин. («Мой предок Ратша мышцей бранной святому Невскому служил».) Один из дедов братьев был боярином матери Ивана III Марии Ярославны. Помимо семейных связей, братья обладали блестящими умственными способностями и талантом ловких царедворцев, многие годы пользуясь исключительным доверием великого князя, всегда отличавшегося подозрительностью в отношении своих ближних. Именно им Иван III давал самые ответственные и деликатные поручения.

В 1482 году Федор Курицын отправился с посольством к венгерскому королю Матвею Корвину, имея наказ от Ивана III заключить договор «о братстве и любви против вопчего недруга» польско-литовского короля Казимира. Заодно он должен был договориться о присылке венгерских горных инженеров для разведки месторождений металлов на Руси.

Успешно уладив дипломатические дела, Федор Васильевич с головой окунулся в европейскую жизнь. Королевские придворные не уставали удивляться диковинному послу, который разительно отличался от тугодумных, медлительных московитов, которых им доводилось видеть раньше. Курицын свободно изъяснялся на пяти языках, знал античную историю, наизусть цитировал Вергилия и Данте. Под высокой горлатной шапкой посольского дьяка скрывался гибкий ум ученого. Он дневал и ночевал в богатейшей королевской библиотеке, ездил по университетам, встречался с учеными.

Правление короля Матвея Корвина было золотым веком венгерской истории. Блеск его двора притягивал образованных людей со всей Европы. Сюда докатывались мощные волны раннего итальянского Возрождения. Бурный рост городов, Великие географические открытия, книгопечатание, успехи в науках развернули новые горизонты перед западноевропейским миром и произвели коренной переворот в его умственной и религиозной жизни.

Традиционный католический культ стал вытесняться так называемым гуманизмом. Это, в сущности, тоже был культ, но культ человека, признание законности любых устремлений его духовной и телесной природы. Все авторитеты пали перед человеческим разумом. Люди вообразили себя титанами, призванными разбить вдребезги старый мир и на его развалинах построить новый. Но в поисках нового человек далеко не всегда сразу находит верный путь. Его часто увлекают псевдорелигии и псевдознание. Рядом с истинными подвижниками науки развелось несметное количество шарлатанов, именовавших себя великими алхимиками, астрологами и магами, а кризис прежней веры вызвал к жизни множество сект и тайных обществ, которыми изобиловала тогдашняя Европа: Божьи друзья, Вальденсы, Бегарды, Братья и сестры свободного духа, Фратичеллы, Пастореллы, Танцоры, Прыгуны, Спиритуалисты, Анабаптисты, Розенкрейцеры, братство Трех роз и т. п. По дорогам Европы странствовали бродячие проповедники, самозванные святые и чудотворцы. Надвигался самый грандиозный раскол в истории христианства, получивший название Реформации.

Видную роль в интеллектуальной жизни эпохи Возрождения играли евреи. Институт придворных евреев существовал тогда в большинстве стран Европы и Азии. Монархи приглашали на службу еврейских врачей и финансистов. (Вспомним роман Фейхтвангера «Еврей Зюсс».) Короли и королевы пользовались услугами врача-иудея, чьи интересы далеко выходили за пределы медицины. Бородатые раввины, известные своей ученостью, стали обычной фигурой в кружках флорентийских гуманистов. Наиболее известным был Элия дель Медиго Критянин, славившийся как врач, переводчик и философ. Он был учителем выдающегося мыслителя-гуманиста Пико делла Мирандолы и обучал его тайнам иудейской каббалы. Каббалой увлекались многие тогдашние интеллектуалы. Известный философ и богослов Иоанн Райхлин, изучив древнееврейский язык, изобрел христианскую каббалу. Ее приверженцами стали впоследствии философы Томмазо Кампанелла и Джордано Бруно, а Пико де Мирандола на основе каббалы даже попытался создать новую религию, так называемое универсальное христианство — своеобразный синтез иудаизма и христианства.

Нередко каббалисты состояли придворными астрологами, а сами монархи охотно посвящали свои досуги «тайнам небес». При Инсбрукском дворце императора Максимилиана впоследствии подвизался каббалист и алхимик монах Тритемий, кстати, близкий друг доктора Фауста, который был реальным историческим лицом. Как пишет современник, однажды по просьбе императора Максимилиана Тритемий вызвал духов Гектора и Ахилла. Оба учтиво поклонились императору, трижды прошли мимо него, а потом исчезли. Тритемий считается основателем криптографии, в специальном трактате он описал большинство известных методов шифрования. Этими шифрами в дальнейшем широко пользовались дипломаты и шпионы.

Придворный каббалист-астролог имелся и у венгерского короля Матвея Корвина. Это был польский ученый Мартин Былица (1433–1494), вошедший в историю ереси «жидовствующих» под именем «Мартынки-угрянина»[2]. Каббалой Былица увлекся еще во время учебы на кафедре астрологии Краковского университета. Затем он помогал известному немецкому математику и астроному Региомонтану составлять астрологические таблицы, с помощью которых несколько поколений астрологов пытались связать земную жизнь человека с жизнью небесных сфер.

Именно Мартин Былица и стал для Федора Курицына первым проводником в загадочных лабиринтах каббалы. Известный историк церкви А. Карташев полагает, что во время своего пребывания в Венгрии Курицын вступил в тайное международное сообщество астрологов-каббалистов, к которому принадлежал и уже знакомый нам караим Захария Скара (подробнее в приложении). Положение придворных астрологов открывало перед этими людьми широкие возможности политического влияния. Туманные рассуждения о расположении звезд и планет вкупе с загадочными каббалистическими знаками оказывали магическое воздействие на суеверных монархов. Члены сообщества вели между собой шифрованную переписку, обмениваясь конфиденциальной информацией. Для видного русского дипломата участие в таком обществе сулило немалые практические выгоды, здесь он мог черпать сведения о том, что происходило при европейских дворах. Но вряд ли тайное сообщество предоставляло своим адептам эти сведения бескорыстно, очевидно, что все его члены должны были что-то вносить в этот информационный «общак». Но тогда Курицын вольно или невольно превращался в своего рода агента влияния неких неведомых сил с неопределенными намерениями. И хотя прямых подтверждений участия Курицына в этом тайном международном сообществе нет, есть косвенные свидетельства, которые заставляют серьезно отнестись к этой версии.

Илл. Изображения знаков Луны, Арриса (Марса), Ермиса (Меркурия), Зевеса (Юпитера), Афродиты (Венеры) и Крона (Сатурна) в рукописи XVII в. «Планидник» из Публичной библиотеки в Ленинграде

Среди многочисленных талантов посольского дьяка был и талант писательский. До нас дошло несколько произведений Федора Курицына, написанных в разных жанрах. Речь о них еще впереди, пока же упомянем так называемую «Литорею в квадратах». Литорея — это древнерусская тайнопись. Существовала простая литорея, или тарабарская грамота (отсюда, кстати, пошло выражение «тарабарщина». — В.С.), в которой текст зашифровывался простой подменой букв, но были и гораздо более сложные шифры. Что касается «Литореи в квадратах», то она представляла собой славянскую азбуку с явными следами каббалы. Каждой из двадцати четырех букв «Литореи» дано толкование, раскрывающее ее тайный смысл, одновременно она могла использоваться в качестве шифровального ключа для обмена секретными Посланиями.

Исследователи давно обратили внимание на то, что тем же самым шифром, которым подписывал свои произведения Федор Курицын, пользовался известный виленский (вильнюсский) переписчик Библии Матвей Десятый. Если учесть, что в Вильне существовала сильная караимская община, а среди переведенных Матвеем Десятым на русский язык книг была неканоническая, но особенно популярная у «жидовствующих» книга «Менандр»[3], то гипотеза Карташева о существовании некоего тайного международного сообщества астрологов-каббалистов, члены которого состояли в шифрованной переписке, получает весомое подтверждение.

Илл. Литорея в квадратах

…В 1484 году Федор Курицын покинул венгерскую столицу. Вместе с ним ехал в Москву и Мартин Былица. Неизвестно, что заставило придворного астролога Былицу покинуть блестящий венгерский двор и отправиться в неведомую Московию, и было ли это его личное желание или он выполнял некую возложенную на него миссию?

По пути Курицын посетил воинственного молдавского господаря Стефана Великого. Господарь недавно выдал свою дочь Елену за сына великого князя московского Ивана Молодого. Этим браком стороны скрепили союз, согласно которому они обязывались помогать друг другу в случае нападения третьей стороны, под которой Стефан подразумевал прежде всего Турцию, а русские — Литву. Кстати, супруга Стефана Великого приходилась родной сестрой князю Михаилу Олельковичу, недавно казненному королем Казимиром, и в Москве надеялись, что эта казнь усилит враждебность Стефана к Казимиру.

Оговорив условия союзного договора, посольство двинулось дальше. По дороге Курицын захотел посетить замок воеводы Дракулы, о котором еще свежи были воспоминания в Валахии. Полное имя валашского воеводы — Влад Цепеш-Дракула. Прозвище Цепеш означает «сажающий на кол». Таков был излюбленный способ казни, который воевода позаимствовал у турок. Слово Дракул переводится с румынского как «дьявол», и многие в Валахии считали, что род Дракулы общался с нечистой силой с помощью магии и чернокнижия. Вполне вероятно, что это обстоятельство подогрело интерес Федора Курицына, который также интересовался магией и оккультными науками.

Влад Дракула погиб в бою и был обезглавлен турками, но в валашских селах ходили легенды о том, что он превратился в оборотня и по ночам приходит к людям пить кровь. Легенда о вампире обрастала все новыми живописными деталями, вспоминали, что воевода предпочитал нападать на противников ночью, а, как известно, вампиры боятся солнечного света. Все эти страшилки о Дракуле впоследствии станут поистине золотой жилой для авторов бульварных романов и фильмов ужасов.

Замок Браи — так называемый замок Дракулы

Посетив мрачный и величественный замок «короля вампиров», Курицын описал свои впечатления в повести под названием «Сказание о Дракуле воеводе». (См. приложение. — В.С.) Это произведение исследователи считают первым памятником оригинальной русской беллетристики. Мало того, это одна из первых письменных биографий Влада Дракулы. Получается, что именно наш соотечественник положил начало целому направлению в коммерческой литературе и кино, которое можно назвать «Дракулиадой».