Соперник бога и народный календарь

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Соперник бога и народный календарь

В XVI веке уже стало известно в России учение Коперника. А в 1657 году киевский ученый Епифаний Славинецкий перевел на русский язык книгу голландца Блеу «Атлас новый», назвав ее «позорище всея Вселенная». «Позорище», то есть обозрение, подробно рассказывало о системе Коперника. Но, к сожалению, рукопись не была напечатана.

Эта первая ласточка долго оставалась единственной. Православная церковь запрещала какое бы то ни было толкование мироустройства, кроме птолемеево-библейского. Духовенство цепко держало в своих руках образование и мешало проникновению в Россию наук — «бесовских мечтаний». Культурное отставание нашей страны в значительной мере было «заслугой» церкви.

Только в 1707 году Брюсу удалось издать картину-плакат «Глобус небесный». Здесь были изображены звезды, чертежи систем мира и дано стихотворное их описание. Простая картина и доходчивые стишки впервые разъясняли даже малоподготовленному читателю учение Коперника.

Через десять лет Брюс перевел и напечатал книгу выдающегося голландского ученого Гюйгенса «Космотеорос»: Эта «Книга мирозрения», как назвал ее Брюс, уже подробно знакомила русских читателей с системой Коперника и мыслями Джордано Бруно о множестве обитаемых миров.

Книга так понравилась Петру, что он приказал издать ее большим по тому времени тиражом — 1200 экземпляров, но директор типографии М. П. Аврамов самовольно напечатал только 30 экземпляров. Потом он оправдывался тем, что, Прочитав рукопись «сумасбродного автора, вострепетал сердцем и ужаснулся духом». Вскоре книга была переиздана.

В том же 1717 году из Парижа была доставлена приобретенная Петром I движущаяся модель Солнечной системы. «Книга мирозрения», модель, плакаты и другие издания открыли простым русским людям путь к науке.

Однако церковь, присмиревшая при Петре I, вознаградила себя после его смерти. Люди старого закала и духовенство всячески позорили книги «окаянных звездочетцев» как наваждение сатанинское, что служит лишь на пользу дьявола, и проклинали «Коперника, богу суперника». С ненавистью и возмущением говорили священнослужители о том, что не смеет человек диктовать законы царю небесному.

Не ошиблась церковь, считая учение Коперника вредным и опасным для религиозного миросозерцания. Высшее церковное учреждение — «святейший правительствующий синод» запретил распространять «богомерзкое учение». Но не убоялся гнева отцов духовных гениальный М. В. Ломоносов и не раз смело защищал «соперника бога». В своей едкой эпиграмме на противника Коперника Ломоносов рассказывает о споре относительно того, вертится ли Земля вокруг Солнца или Солнце вокруг Земли. Вопрос этот остроумно решает повар:

Он дал такой ответ: «Что в том Коперник прав,

Я правду докажу, на Солнце не бывав:

Кто видел простака такого,

Который бы вертел очаг вокруг жаркого».

Ревностно оберегая народ от науки, церковь усердно насаждала суеверия и религиозные обряды, опутывала крестьян паутиной нелепых предрассудков. И все же не было у русского народа той религиозности, которую прославляли поклонники старины.

«Русский крестьянин суеверен, но безразличен в смысле религии… — тонко заметил знаменитый писатель А. И. Герцен. — Он в точности исполняет все обряды, всю внешнюю сторону культа, чтобы в этом отношении совесть была чиста; в воскресенье он идет к обедне, чтобы остальные шесть дней не думать о церкви. Священников своих он презирает, как лентяев и жадных людей, которые живут за его счет… Предметом насмешек и презрения служат поп и дьякон или их жены. Многие пословицы свидетельствуют о безразличном отношении русских в деле религии: «Гром не грянет, мужик не перекрестится», «Надейся на бога, да сам не плошай».

Духовенство заботилось о том, чтобы каждый календарь был святцами и повседневно напоминал о церковных праздниках, постах, обрядах. Все святые, мученики и прочие угодники были расквартированы по календарным дням, чтобы таким способом назойливо внедрять религиозные верования в повседневную жизнь народа.

Но крестьяне жили по своему устному календарю: святцы служили канвой, на которой народный опыт расшивал затейливый узор. К именам святых, почитаемых церковью, были «прикреплены» начало сезонов и другие природные перемены, важные для труда земледельца.

Календарные святые стали вехами для счисления времени. Крестьянин относился с уважением лишь к тем святым, с которыми связаны местные легенды и поверья, а с остальными не больно церемонился. Народ наделял угодников «производственными» прозвищами, подчас веселыми или иронически-насмешливыми, использовал их имена для пословиц, помогающих ориентироваться в беге дней и сельскохозяйственных работах.

«Январь — году начало, зиме серёдка» — пора сильных морозов. И святой Афанасий (18 января [40]) награждается юмористическим прозвищем: «Афанасий Ломонос принес мороз — береги щеки и нос». Тимофей (22 января) — это Полузимник: половина зимы уже миновала; Аксинья (24 января) — Полухлебница: к этому дню должна оставаться половина хлебных запасов, чтобы хватило до нового урожая.

Январь, считали крестьяне, два часа к дню прибавляет, а февраль — уже три. На сретенье (2 февраля) зима с летом встречается, и Власий (11 февраля) получает прозвище «Сшиби-рог-с-зимы», то есть кончай с зимой.

А когда кончилась зима, «на сорок мучеников (9 марта) сорок сороков весну несут». Пройдет еще недельки две, и начнется половодье: «На Матрену щука хвостом лед разбивает». Близится и начало полевых работ; для крестьянина не время дорого, а пора — «Каждому делу свой срок, всякое семя знает свое время». «После поры не точат топоры, потому что пора — что железо: куй, пока горячо». «Мужика не год, а день кормит — весной час упустишь, годом не наверстаешь».

На Еремея (1 мая) Запрягальника и «ленивая соха в поле выезжает», а 2 мая «Борис и Глеб сеят хлеб». С 13 мая, дня Лукерьи Комарницы, «начинают докучать комары», а 19 мая — Фалалей Огуречник: «пришел Фалалей — досевай огурцы скорей».

Внимательные, вдумчивые наблюдения подсказывали крестьянину, пусть и не совсем точно, важные даты природного календаря: на Петра Поворота (12 июня) «Солнце поворачивает на зиму, а лето на жары» — наступило летнее солнцестояние. «Петр и Павел (29 июня) день на час убавил, а Илья Пророк (20 июля) два часа уволок».

На Исаакия Малинника и Авдотью Малинницу (3 и 4 августа) поспевает лесная малина. Близится осень, улетают на юг летние гости — грачи, журавли, гуси, — и святой Никита (15 сентября) получает прозвище Гусепролёта, а Орина (18 сентября) — Журавлиного лёта. Пришла пора осенних дождей, и преподобныя Параскеве (14 октября) присваивается не особенно благозвучное имя Грязнихи, а кое-где на Митрия (день великомученика Димитрия — 26 октября) уже реки замерзают.

С Ерофея (4 октября) холода сильнее, с Матрены (9 ноября) зима встает на ноги, еще через два дня Федор Студит землю студит — зима совсем уже близка. Вот и декабрь, что год кончает, зиму начинает: в день великомученицы Варвары (4 декабря) «трещит Варюха — берет нос да ухо», а 12-го числа — Спиридон Поворот: Солнце поворачивает на лето, зима — на мороз.

Рождественский праздник христиане по примеру поклонников персидского бога Митры приурочили к 25 декабря — зимнему солнцестоянию. Но оно по юлианскому календарю давно уже отступило от этой даты. Вот почему зимнее «возрождение» Солнца в русском народном календаре было связано с днем Спиридона — 12 декабря:

Спиридон-свет-поворот

Стоит прямо у ворот,

Колесо в руке несет,

Красно солнышко зовет,

Ко святой Руси ведет…

Разгорайся, солнце красно,

Ты на свете не погасло!..

Так переосмысливал народ в своих «бытовых святцах» имена и других церковных угодников.

Любопытно, что еще в XVIII веке сохранился такой обычай. В Спиридонов день звонарный староста Архангельского собора, блюститель «часобития» (звона часов) докладывал царю, что «отселе зачинается возврат Солнцу с зимы на лето, день прибывает, а ночь умаляется». За эту радостную весть царь жаловал старосту двадцатью четырьмя серебряными рублями — по числу часов в сутках. А в день летнего солнцестояния (12 июня) тот же докладчик сообщал, что «отселе зачинается возврат Солнцу с лета на зиму, день умаляется, а ночь прибывает». За эту печальную весть старосту заключали в темную камеру на Ивановской колокольне тоже на 24 часа.