3. Преображение короля

3. Преображение короля

Ослабление власти короля, уменьшение его способности к принятию решений, в пользу местных властей, частично объясняет легкость прихода к власти другой династии. Король больше уже не вел свободных людей на войну — против кого? — не вынуждал к примирению своих аристократов, не покупал ее услуги щедрыми подарками да и что он теперь мог? Фигура короля относится больше к высшим, трансцендентным смыслам. Сама его личность исчезает за тем образом, который нарисовали наиболее возвышенные из летописцев. Чист, как монах, мудр, как епископ. Процедура коронации меняется: избрание, будучи всегда фиктивным, но все же менее фиктивное, когда новый король не являлся сыном предшествующего, упраздняется в пользу помазания. Путем помазания юный, сильный, красивый, безупречный мирянин, избранный вельможами, переходит на сторону мудрых и опытных епископов, среди которых он занимает теперь свое место и с которыми он советуется, по желанию старого Адальберона Ланского. Только один род, избранный Богом, мог обладать таким почти священным статусом: Каролинги. В 989 году Герберт спрашивает себя по поводу Карла Лотарингского: «По какому праву законный наследник лишен наследства?» В то же время, утверждает Ришер, Гуго Капет «не сознавал, что он действует преступно и беззаконно, лишая Карла престола его предков, чтобы самому захватить власть». Династия Оттона также была способной к управлению королевством, и в 993 году Адальберон Ланский вступает с Эдом из Блуа в заговор, с тем чтобы предложить франкский престол Оттону III, тогда как сам Эд стал бы герцогом франков. Король, избираемый наравне с епископами и аббатами, — утверждает Аббон из Флёри. Но король и по крови, по праву наследования. К этому же стремился и Гуго, по примеру своих предшественников сделав как можно раньше своего сына Роберта королем.

Священная фигура короля становится мифом, символом, приукрашенным монахом Эльго из Флёри. Около 1030 года, описывая жизнь Роберта Благочестивого, он как можно ближе притягивает ее к идеалу святости, показывая короля, пытающегося искупить свой грех — кровосмесительный союз с Бертой из Блуа — силой молитв и умерщвления плоти. Ибо только через общение с Богом король может вымолить у Него благодеяния для своего народа, — он, краеугольный камень на вершине земной иерархии, отражение Небесного Града, которому являются ангелы.

Так думали и выражались самые просвещенные люди того времени, — нам это зачастую трудно понять. На самом деле институт королевской власти всячески поддерживался и охранялся Церковью, которая пыталась избавить его от растущих мирских соблазнов и распрей. Первые Капетинги, и в особенности Роберт, сам учившийся у Герберта Реймсского, соученик будущих епископов и аббатов, был готов к подобному преображению гораздо лучше, чем Каролинги, так как грандиозное восхождение последних долго основывалось на самодостаточном законном праве преемственности. Около 1030 года аквитанец Адемар Шабанский выразил, похоже, распространенное в то время чувство: «Считается, что причиной падения потомков Карла Великого была их неблагодарность милости Божией. Они пренебрегали Церковью и не строили новых храмов». Гуго же, напротив, был «другом св. Церкви и ревностным поборником справедливости». Еще в Реймсе около 990 года оправдывали изменение правящей династии тем, что св. Реми в своем завещании написал, будто правящий род будет низложен, если он будет угнетать Церковь. И Карл Лотарингский, еще больше чем его брат Лотарь, пренебрегал Церковью, даже если и не противоречил ей. Тем самым он показал себя недостойным королевской власти, как утверждает Адальберон Реймсский в Санлисе в июне 987 года. Ибо королевская власть лишь для тех, «кто отличается не только благородством родового происхождения, но и своими духовными добродетелями». «Сила души превосходит силу тела», скажет позднее Адальберон Реймсский королю Роберту. И эта таинственная сила названа добродетелью у Ришера, как и у Адальберона Ланского. Добродетельный король, Давид и Христос в одном лице, более Христос, чем Давид, посвященный в Божественный Промысел, смиренный и величественный, монах и епископ, необходимый для того, чтобы мир сохранил смысл, свою опору — христианский народ, общество и порядок.