5. Война законов

5. Война законов

Получилось так, что король обладал одинаковой властью с крупными вельможами, которых он сам не так давно сделал себе ровней, а не господствовал над ними. Королевская власть использовалась им прежде всего для укрепления интересов собственного клана. И вскоре он перестал исполнять свои непосредственные обязанности бороться против язычников. Когда с 889 года норманны вновь осадили Париж, то он, прежний граф этого города, славный его защитник три года назад, покупает уход язычников, на манер Карла Толстого. На следующий год в Пикардии он ничего не мог поделать с постоянными обираниями провинции. Еще в 891 году он потерпел полное поражение в битве с норманнами в Вермандуа. На самом же деле успешно сражался не он, а местные князья, Юдикаэль и Ален в Бретани, Ричард — в Бургундии.

Ослабить Эда означало для маркизов усилить собственные позиции, присвоить себе должности и привилегии, укрепить круг преданных им людей, получить для подвластных им церквей льготы, освобождающие их от королевских налогов, не допускать расширения владений Робертинов. Они хотели бы престижного короля, но лишенного подлинной власти, вся полнота которой сосредоточилась бы в руках правителей мелких королевств, составляющих Франкское государство. Именно к такому порядку, сознательно или бессознательно, стремилась знать.

Может быть, Эд стал жертвой собственных относительных успехов. К этому добавилась, пне всякого сомнения, активная поддержка законности каролингской власти в междуречье Сены и Мёза там, где прочнее всего держалась каролингская династия. Фулк Реймсский, под влиянием памяти о Гинкмаре и из желания оттеснить, конечно же. Готье Сансского, стремился возобновить реймсскую традицию помазания королей и сделаться их советником. Он внимательно следил за единством своей провинции, некоторые епархии которой относились к королевству Арнуля, и прилагал все усилия, чтобы власть перешла к ее законному наследнику, внуку Карла Лысого, так как сам Арнуль не желал этого. Как раз в конце 892 года, когда Эд спешил в Аквитанию, Карлу исполнилось четырнадцать лет — возраст, «в котором он может присоединиться к мнению тех, кто дает ему хорошие советы», как пишет Фулк, намекая на свою собственную персону. 28 января 893 года в Сен-Реми Реймса архиепископ наконец-то помазал короля. В церемонии участвовали подчиненные Фулку епископы, за исключением Оноре из Бове, Герберта из Вермандуа и его брата Пипина, графа из Санлиса, все чистокровные Каролинги, несомненно вассалы Реймсской церкви и вермандуаских графов большинство из тех, кто не был и в Компьене на коронации Эда. К ним же можно прибавить еще епископов Аншера из Парижа и Тибо из Лангра. Будучи больше человеком ума, нежели действия, Фулк оправдывает возврат Карла Простоватого в своих посланиях к королю Арнулю. Ведь именно от Арнуля, главы династии и хозяина положения, зависел успех предприятия. Как писал летописец из Фульда о ставке в этой игре: «Европа, королевство его дяди Карла» (имеется в виду Карл Толстый). Фулк произнес речь о законности наследования, которой он надеялся понравиться королю Германии: «Эд, чужеземец королевской крови и тиран, злоупотребляющий своей властью (…). И обычае франков — избирать себе королем по праву наследования (…). Вы должны препятствовать тому, чтобы короли-иностранцы, которые уже пришли к власти или могут возвыситься в будущем, не преобладали над теми, кто по рождению имеет право на престол»… Но сколько могло реально весить в самом конце IX века «законное право» Каролингов? Источники, которыми мы располагаем, происходящие из Германии времен Арнуля или из реймсской провинции, отдают этому праву преимущество. Вместе с тем, если Ричард Отёнский и Гийом Овернский как будто и присоединились к Карлу весной 893 года, то это было сделано прежде всего ради того, чтобы помешать распространению влияния Робертинов. В отличие от Эда и его приближенных. Карл, остатки владений которого находились на северо-востоке королевства, не был для них конкурентом. Им было удобнее всего разыгрывать королей друг перед другом. К этим играм больше всего подходил Ричард, чьи территории простирались на запад. Грамота, датированная ноябрем 893 года, по которой Ава, сестра Гийома Овернского, уступила своему брату область Клюни, была подписана следующим образом: «Первый год борьбы двух королей — Эда и Карла — за власть». Арнуль Германский, который признал Карла в 894 году, а в 895-м — и Эда тоже, присягнув ему на верность и вручив великолепные подарки, вроде «Золотой книги» («Codex aureus») Карла Лысого, перешедшей из Сен-Дени в Ратисбонн, — действовал как и прежде. В итоге Эд, владеющий Ланом, захватывает Реймс и совершает успешные набеги на Фландрию, вынудив Карла занять оборону и отступить в Лотарингию и даже подумать о помощи норманнов, в чем сурово упрекнул его Фулк. Чтобы покончить с этим, Эд, с позиций материальной силы, но, вероятно, из слабости идеологического порядка, отдает Карлу в 897 году Лан. Он ведет с ним переговоры о наследовании, которое немедленно осуществилось, сразу же после смерти Эда 1 января 898 года. Таким образом, провозглашает летописец из Сен-Васт, Карл вновь утвердился на престоле своих предков.

Почему же Эд не передал власть своему брат и почему Роберт столь быстро принял именно такую сделку, — трудно понять. Германские и реймсские источники выделяют главенство династического принципа. «Карл, сын Людовика, сына короля Западной Франкии Карла, племянник короля Арнуля», — так представляет его летописец «Хроники Фульда». Значит, Карл — король по рождению, независимо от того, есть у него королевство или же нет. Может быть, вельможи, и в первую очередь Ричард Бургундский, Герберт Вермандуаский и южные князья Гийом Овернский и Адемар из Пуатье, не желали утверждения и процветания Робертинов. Более того, Эд и Роберт, закрепляя власть среди своих родственников, преодолевали множество трудностей, окруженные каролингским королем и маркизами. В 897 году у Эда не было детей. Роберт, имеющий двух девочек от первого брака, только что женился вторично, в этом же году, на Беатрисе, дочери Герберта Вермандуаского. Этот брак стоил ему присоединения к своим владениям аббатства Сент-Мари в Морьенвале. Их сын Гуго родился скорее всего около 900 года. Иначе, если бы Роберт унаследовал королевскую власть, то никто бы уже не мог заполучить богатства и привилегии Робертинов — все то, что было упрочено и приумножено во время правления Эда. Чего стоила, после потери стольких графств, аббатств и городов, монархия, маркизы которой, если бы даже и позволили Роберту властвовать, то все время ограничивали бы его власть? И здесь впервые выявляется условие, необходимое для поддержания и возвышения династии Робертинов, уже теперь подталкивающее эту династию на создание вертикальной линии для наследования по мужскому признаку: своевременно иметь хотя бы одного сына. В 897 году положение было иным. И Карл Простоватый извлек из него выгоду. Он должен был заплатить дорогую цену за союз с нейстрийским кланом: ведь Роберт исполнял обязанности маркиза в междуречьи Сены и Луары, его власть простиралась до самого Мана. В этих областях Роберт опосредовал королевскую власть: король общался теперь с местными властями только через посредничество маркиза, ведающего их назначениями. Кроме того, ни один важный вопрос в королевстве не мог быть решен без Роберта и его клана. Такое высокое положение, льстиво и напыщенно выражаемое в королевских грамотах, придавало клану Робертинов особый авторитет и одновременно позволяло им еще более укрепиться в материальном и стратегическом отношениях. Король Эд, торжественно погребенный в Сен-Дени, которым владела отныне его семья, рядом с прославленным Карлом лысым, занимает полноправное место в истории наследования Франкского королевства. Каролингская канцелярия определяет его совершенно естественно как предшественника правящего короля. Так, в грамоте 904 года, пожалованной в пользу аббатства Сен-Мартен в Туре, Роберт назван «особо уважаемым человеком, братом нашего предшественника и господина короля Эда». И только в конце X века императорская пропаганда, враждебно настроенная к первым Капетингам, попытается распространить образ временного заместителя короля, бывшего в подчинении у незыблемых Каролингов. И все же, наряду с ними, править Западнофранкским королевством была призвана и другая династия. Отныне она будет занимать особое место подле короля, и ее обладатели заставили других ценить это место.