Глава 4 «Первыми и прежде всего… уничтожать иоаннитов»

Глава 4

«Первыми и прежде всего… уничтожать иоаннитов»

Главные вымыслы и небылицы в истории Англии касаются короля Ричарда II. Когда в 1376 г. умер легендарный Черный принц, Эдуард III объявил наследником английского престола его сына Ричарда, своего внука. На следующий год Эдуард III умер, и на трон взошел десятилетний отрок-король. К нему был приставлен избранный совет регентов в составе двух епископов, двух графов, двух баронов, двух баронетов, двух молодых рыцарей-вассалов и одного адвоката. Они должны были править страной и воспитывать юного короля. В период его малолетства совет регентов переизбирался каждый год. Никаких сведений об этом всесильном совете в период восстаний 1381 г. не имеется. Зато король в летописях предстает как единственный властитель и самодержец. Все это полная чепуха, потому что Ричард не только не имел тогда власти, но и не был мальчиком-героем, каким его рисуют викторианские сказки.

Один его современник, чье имя история не сохранила и который известен нам лишь как монах из Ившема, оставил описание Ричарда, где присутствуют такие слова и выражения: «заносчивый… жадный… робок — и неудачлив в военных действиях… ночами напролет предавался пьянству и другим излишествам, называть которые просто неловко». Для нас же важнее всего такая его характеристика: «в разговоре был груб и сильно заикался». Ричард так боялся своих советчиков-регентов, что лишь в 23 года собрался с духом и заявил, что достаточно вырос и ему пора стать королем. И вот он-то, как уверяют летописцы, обладал поразительной храбростью и авторитетом в четырнадцать лет! Нас уверяют, что он сумел усмирить толпу восставших, когда был предательски сражен их лидер, и овладеть ситуацией, твердо заявив, что сам лично становится их вождем и защитником. Он якобы отдал приказ устроить встречу с бунтовщиками на Майленде, чтобы вывести восставших из города. Он лично командовал карательными войсками в Эссексе. Он же решил помиловать бунтовщиков. Получается, что правящий совет регентов не играл никакой роли, не располагал никакой властью и не принимал никаких решений.

Все это мало похоже на правду. Дошедшие до нас свидетельства «исторических событий» — это показания противников и жертв восстания, а также записи людей, надеявшихся продвинуться по службе, а потому всячески угождавших монархии. Те же, кто действительно действовал за кулисами, сознательно отдавали лавры победителя юному королю.

Так что же происходило за кулисами? Возьмем встречу с восставшими на Майленде. Действительно ли тогда предполагалось выманить восставших из Лондона? Если да, то замысел не удался, потому что весьма значительная группа повстанцев осталась в городе и это были главари — Тайлер, Болл и Строу. У них на уме было что-то поважнее, нежели встретиться с королем и обсудить свои жалобы. Вместо того чтобы пойти на эту встречу, они захватили Тауэр. Можно с полным основанием утверждать, что встреча на Майленде была задумана вовсе не для того, чтобы выманить повстанцев из города, а чтобы выманить короля из Тауэра. И главным аргументом в этом утверждении служит то, что архиепископ Кентерберийский и аббат иоаннитов не отправились вместе с королем, а остались, казалось бы, в самом безопасном месте. Кто-то посоветовал им не ездить с королем или просто приказал оставаться на месте. Архиепископа освободили от обязанностей лорда-канцлера, это ему давало возможность бежать водным путем из крепости. Но почему остался Роберт Хейлз? Он был не просто руководителем воинственного монашеского Ордена иоаннитов, это был выдающийся военачальник и мужественный боец. В 1365 г., будучи королевским уполномоченным в Игле, он осуществил одну из самых успешных кампаний крестоносцев иоаннитов-госпитальеров, получил прозвище Герой Александрии, в битве за которую он вышел победителем и истребил двадцать тысяч мусульман. Это был самый опытный и заслуженный воин королевского двора. Он был достоин не только служить телохранителем короля, но и командовать его гвардией. Так почему он позволил своему королю в одиночку отправиться на встречу с кровожадными бунтарями и предпочел остаться за прочными стенами неприступной крепости? Во всем этом чувствуется рука режиссера, причем режиссера умелого.

Такое предположение не покажется слишком нелепым, если обратиться к эпизоду проникновения повстанцев в Тауэр. Две сотни солдат могли бы удерживать крепость недели, а то и долгие месяцы против толпы, не имевшей ни осадных орудий, ни мощных баллист, особенно если бы осажденными командовал такой военачальник, как Хейлз. Но Тайлеру не понадобилось штурмовать крепость: кто-то позаботился о том, чтобы подъемный мост был опущен, ворота открыты, а решетка поднята. В летописях нет ни слова о бое у ворот крепости или каком-либо сопротивлении ее гарнизона. И никто из следователей даже не подумал выяснить, каким образом была достигнута столь выдающаяся батальная победа.

Загадкой остается и то, зачем Тайлеру понадобилось прежде всего овладеть Тауэром. Во всяком военном действии захват главного оплота противника служит кульминацией всего процесса. Победитель немедленно располагает во взятой крепости свой штаб и делает ее главным опорным пунктом, откуда ведет действия по всей округе. Все это явно не входило в планы Тайлера. Когда там казнили кого надо, Тауэр ему стал больше не нужен. Уходя, он сказал гарнизонным служакам, что теперь они могут запереть ворота и поднять мосты. Целью Тайлера был не Тауэр, а смерть нескольких человек, находившихся в нем.

После завершения встречи на Майленде король отправился не в Тауэр, а в свой опочивальный дворец (там находился его штаб, а не место отдыха). Это было солидное здание, но назвать его крепостью никак нельзя. Поскольку он полностью находился в руках регентского совета, руководил действиями не он, а командовали им самим; его передвижения и сопровождение назначались не им, а другими. Если учесть, сколько раз он представал лично перед восставшими, а это случалось трижды — на Майленде, у Вестминстерского аббатства и на Смитфилде, не считая торжественных выездов на лондонские улицы, — влиятельным лицам в его окружении, очевидно, было доподлинно известно, что король будет под защитой не только своей свиты, но и лидеров восстания.

Короче говоря, с королем обошлись очень ловко и умело. Приписываемые ему слова, конечно, взяты из выступлений тех, кто говорил от его имени. Летописцы совершенно упустили из внимания тот факт, что в 1381 г. Ричард еще не был полновластным монархом. Им управляли, ведь ему указывали, что и как надо делать, еще много лет спустя, когда он уже достиг возраста, когда по закону мог взять в руки всю полноту власти. Все сообщения о его геройстве в общении с восставшими были льстивыми реляциями, и вместе с тем они ясно указывают на тесное сотрудничество между руководителями восстания и одним или несколькими влиятельными лицами королевского окружения.

Странное взаимодействие представителей «враждебных» лагерей с подавлением восстания отнюдь не кончилось. Когда в ноябре и декабре 1381 г. парламент убедили в необходимости общей амнистии, он все же настоял, чтобы эта амнистия не распространялась на жителей Кембриджа, Кентербери, Бриджуотера, Беверли и Бери-Сент-Эдмундса. Церковные власти особенно добивались сурового возмездия за разгром своих центров в Кентербери и Кембридже. И тем не менее распоряжением «от самого короля» постановление парламента было пересмотрено и все города, кроме Бери-Сент-Эдмундса, были помилованы.

Что касается тех руководителей восстания, на которых амнистия не распространялась, то мы видели, что по ходатайству таких высокопоставленных особ, как герцог Оксфордский, ряд включенных в этот список лиц получили королевское помилование.

Судьба тех 287 человек, поименно названных преступниками, к которым не может быть никакого снисхождения в рамках общей амнистии, тоже представляет загадку. Те, кого не успели арестовать и посадить за решетку, просто-напросто исчезли. Весьма показательны в этом отношении истории Ричарда де Мидлтона, Томаса Уайта и Генри де Ньюарка из Беверли. Распоряжением Вестминстера от 10 декабря 1381 г. эта троица должна была быть арестована и допрошена в связи с событиями в Беверли. Ответ городских властей на предписание королевского суда гласил: «Более того, сообщалось, что бывший цеховой мастер Ричард де Мидлтон, кровельщик Томас Уайт и бывший камергер Генри де Ньюарк находились на свободе, и по получении предписания суда найдены не были: посему предписание насчет указанных лиц выполнено быть не может». Скрывшихся от следствия и суда были сотни. Бежал ли каждый самостоятельно или им в этом была оказана помощь?

Любопытным моментом в этом массовом исчезновении служит то, что оно сильно напоминает такое же массовое исчезновение рыцарей-тамплиеров 70 лет назад. В обоих случаях налицо вынесенные приговоры, преступники, которых разыскивают церковные и гражданские власти, а также наличие тайных источников снабжения, питания, размещения, новых документов и надежных мест постоянного проживания. Было бы настоящим чудом, если бы они безо всякой помощи нашли десятки отдельных и не связанных друг с другом источников финансовой помощи со стороны людей, готовых отвечать головой за их укрытие. Однако, если Великое общество, связанное клятвой взаимопомощи и выручки, действительно существовало, его главной функцией как раз и было бы всяческое содействие своим братьям в бегстве и надежном укрытии. Заметим, что нет сведений о том, что хоть кто-то из осужденных за участие в этом восстании был арестован. А потому логично предположить, что всем им кем-то, где-то и как-то была оказана помощь.

Между тем Церковь, казалось, утратила всякий интерес к произошедшему и вела себя так, будто никакого восстания и не было. Новый архиепископ Кентерберийский Вильям Кортни не стал преследовать повстанцев. Вместо этого он обрушился на оксфордского ученого и священника Уиклифа и его последователей. Кортни не стал требовать от парламента активизировать поиск и наказание лидеров восстания, расхитивших церковную собственность и убивших его предшественника. Чего он настоятельно требовал — это ужесточения законов по выявлению и искоренению ереси. Современные историки считают, что Джон Уиклиф и его критика Церкви не имели прямого отношения к восстанию Тайлера. Архиепископ Кентерберийский с ними, похоже, не был согласен. Уиклиф умер в 1382 г., и до самой смерти он воевал с Церковью, добиваясь ее самоочищения путем отмены таинств и доктрин, чуждых Священному Писанию. Однако идеи и проповеди Уиклифа оставались в памяти людей, так что через 35 лет после смерти Уиклифа его останки были извлечены церковниками из могилы и преданы сожжению за ересь.

Мы уже видели, во что выливается агитация и руководство восставшими, осуществляемое представителями низших слоев духовенства, и прежде всего сельскими священнослужителями, какими были Джон Болл, Джон Рав и их последователи. Их главный удар был направлен против богатых монастырей и крепостного права. То, что увидел и почувствовал архиепископ Кентерберийский в охвативших Англию восстаниях мужиков и мелких торговцев, представлялось ему куда более значительным и опасным. Он опасался не за престол английского короля, его беспокоила судьба Святого Престола в Риме, который уже сотрясался от антицерковных выступлений в Англии, пока все не рухнуло в процессе Протестантской реформации.

Самой большой тайной крестьянского восстания 1381 г. остается, конечно, стоявшая за ним организация. Многие историки сходятся во мнении, что события на обширной территории Англии были специально организованы и спланированы. Но что это была за организация, откуда она появилась, никого почему-то не интересовало. Создавалась ли она специально для этого восстания или она уже существовала до 1381 г.? Прекратила ли она свою деятельность после завершения восстания или в каком-то виде сохранилась и продолжала оказывать влияние на религиозные и общественные волнения в Англии и в последующие годы? Была ли это единая организация или временные неформальные объединения спешно собиравшихся и так же быстро распадавшихся групп?

Возьмем для примера выдержку из королевского циркуляра от 23 июля 1381 г. шерифам и бейлифам относительно административного подразделения графства Честер, названного «сотня Уиррала», в 150 милях от Лондона: «От верных людей нам стало известно, что в районе вашей ответственности происходят встречи подневольных людей нашего возлюбленного во Христе аббата Честера; эти люди тайно собираются на совещания в лесу и других скрытых местах указанной сотней. Они проводят тайные собрания вопреки нашим недавним указаниям на этот счет». Даже в такой относительно удаленной от центра местности проведение «секретных сборищ» требовало известных мер планирования и организации: нужно было выбрать место, тайно оповестить всех участников о месте и времени встречи: требовалась тщательная проверка участников на предмет надежности, иначе мероприятие могло провалиться: каждый доверял товарищу собственную жизнь и свое достояние. Собрание охранялось часовыми и наблюдателями, чтобы предупредить группу в случае приближения представителей властей или просто посторонних, которые могли выдать заговорщиков из невинного желания рассказать о странном скоплении людей в необычном месте и в неурочное время.

Без сомнения, организация такого тайного собрания даже в отдаленной местности требует немалых усилий. Если же говорить об организации мероприятий национального масштаба, то речь может идти об огромной организационной и плановой работе в одной только области информации и оповещения. Если участников встречи оповещают ходоки, то на сбор потребуется целая вечность. Если посыльные разъезжаются верхом, то вряд ли это «крестьянское» общество.

Другая проблема — проверка посыльных. Как узнать, что посыльный не шпион и не предатель? Обычно в таких случаях используются особые жесты, условленные предметы одежды или украшения, вопросы и ответы. (Мы позднее узнаем, как видный шотландский конспиратор был опознан и арестован, когда агент полиции незаметно переложил на столе в таверне буханку хлеба.) Важным компонентом всех этих методов опознания и установления связи должно быть твердое знание сигналов и знаков каждой участвующей в тайном общении стороной. Тут нужен строгий стандарт, а это, в свою очередь, требует персонального руководства, чтобы такой стандарт ввести. Все обстоятельства рассматриваемого дела говорят за то, что руководящий орган или комитет гипотетического Великого общества, скорее всего, располагался в Лондоне.

Означает ли это, что большинство индивидуальных членов концентрировалось главным образом только вокруг лондонского центра? Возможности передвижений по стране в те времена были весьма ограниченны, так что, скорее всего, организация создавалась в достаточно узком кругу людей. Еще более существенным является то, что контакты людей или члены такой группы ограничивались кругом лиц, обладающих влиянием в той или иной области. Организация похода на Лондон ста тысяч людей, настроенных действовать в нарушение закона, не могла осуществиться без тщательного планирования и сверхсекретной системы управления, обеспечившей одновременное начало движения, притом в условиях, когда средства связи были самые примитивные. Такой характер организационных действий один социолог-антрополог назвал «фазой военного танца». Это краткий период, когда предпринимаются действия с целью скоординировать определенную информацию (или дезинформацию) пропагандистского характера, что позволяет создать группу фанатиков, которая, в свою очередь, внушает значительно большей группе людей агрессивное настроение и даже готовность убивать. В наше время «военный танец», провоцирующий людей на революционное выступление или мобилизующий на военные действия, — это быстрая реализация мультимедийными средствами некой схемы с помощью газет, радио, телевидения и специалистов-консультантов. В XIV в. ничего подобного не существовало: коммуникации были исключительно местного характера и в обществе сплошной неграмотности осуществлялись только на словах, из уст в уста. Единственным средством массовой информации была церковная кафедра, и недовольные существующими порядками и своим положением представители низшего духовенства, такие как Джон Болл и его единомышленники, сыграли существенную роль в раздувании народного недовольства, пользуясь тремя средневековыми центрами формирования массового сознания — храмом, таверной и рыночной площадью.

Из всего этого совсем не следует, что крестьянский бунт Тайлера «создал» Великое общество. Каким бы сильным оно ни было, не оно принесло в страну «черную смерть». Не оно заставило Церковь решительно возражать против освобождения людей, работавших на земле. Революционеры редко прибегают к злодеяниям, чтобы вызвать революцию, они скорее умело манипулируют обстоятельствами, стараясь направить настроение людей в нужное русло, акцентируют обвинения, предлагают свои решения и выходы из тяжелой ситуации, короче говоря, доводят кипящий котел до состояния взрыва. Их цель — перековать страдания и отчаяние людей в ненависть, придать ненависти действенную силу, составить план и организовать руководство, чтобы сила ненависти стала действием, управляемым ими. Новейшая история знает немало случаев эффективной реализации такой схемы. К сожалению, Уот Тайлер был сражен раньше, чем успел ясно высказать свои требования, так что нам уже не удастся точно указать истинные цели Великого общества и его руководителей.

Прежде чем двинуться дальше, нам предстоит сделать одно уточнение. Нигде нет никаких указаний на то, что когда-либо существовало так называемое Великое общество. Упоминалось, что это большая, солидная организация, но никто не открыл ее истинного названия. А говорить и даже думать о какой-то группе людей без имени и звания дело довольно трудное. Скажем, итальянская группировка американской организованной преступности, состоящая по большей части из неаполитанцев и выходцев с Карибских островов, строго говоря, не могла называться мафией, потому что мафия представляет собой чисто сицилийский феномен. Когда же при прослушивании тайных переговоров всплыло итальянское название этого преступного объединения «Наше дело» (по-итальянски коза ностра), пресса ухватилась за это выражение, которым удалось заполнить вакантное понятие, и оно вошло в употребление. Точно так же и мы вынуждены использовать название «Великое общество», понимая, что это не настоящее название организации, пока мы не узнаем, как же она именовалась в действительности.

Следов от Великого общества осталось совсем мало, и где искать его подлинное название, неизвестно. Тайные общества средневековой Англии своих официальных архивов не оставили. Исключением было только движение лоллардов, последователей учения ересиарха (основателя еретической школы) священника Джона Уиклифа, распространявшего свои взгляды как до, так и после крестьянского восстания. Некоторые считают Джона Болла последователем Уиклифа, но проповеди Болла предшествовали появлению лоллардов. В опубликованной исповеди Дж. Болла упоминается о существовании «секретного братства» последователей Уиклифа, ходивших по всей Англии с проповедями его учения. Однако историки считают, что это документ более позднего происхождения, а не признания, вырванные у Болла палачами. Заметим, что лолларды впоследствии действительно были загнаны в подполье и пару столетий существовали как тайные ячейки по всей Англии. Однако подробных и ясных сведений и об этих ячейках не сохранилось.

В Англии существовало еще одно хорошо известное тайное общество: Древний орден вольных каменщиков (масонов). Но никаких документальных свидетельств об активной деятельности масонов во время восстания Тайлера не существует (хотя нет и опровергающих это данных). Масонские публицисты, начавшие превозносить до небес доблести своего братства после его явления миру в 1717 г., довольно несдержаны в своих фантазиях. Они поочередно причисляют к членам масонских лож и Великим Мастерам Адама, Ноя, Пифагора, Ахилла и Юлия Цезаря, утверждая, что масоны существуют «с незапамятных времен». Более умеренные авторы не касаются сотворения мира и Всемирного потопа, считая первым Великим Мастером масонства царя Соломона, а его храм — первой масонской ложей. Со временем историки масонства стали склоняться к тому, чтобы приблизить свои изыскания к более поздним временам, и обратились к средневековым гильдиям каменотесов и строителей, ставшим ныне самым распространенным вариантом объяснения происхождения масонского братства.

Первым указанием на связь масонов с крестьянским восстанием служит имя его предводителя Уолтера Тайлера. Он ворвался в английскую историю своим загадочным и безальтернативным избранием на роль главнокомандующего крестьянской революцией в пятницу 7 июня 1381 г. и также молниеносно исчез с ее страниц, когда его голова скатилась с плеч через восемь дней — в субботу 15 июня. Кем и чем он был до этих восьми дней, совершенно неизвестно. Одно это наводит на мысль, что имя, под которым его знают, не было настоящим. Историки считают, что прозвище Уолтера связано с профессией кровельщика, что буквально означает слово «тайлер», но эта профессия никак не объясняет ни его очевидный военный опыт, ни несомненный талант общественного лидера. Но если его имя — это псевдоним, то почему он выбрал именно такой? Сами масоны находят этому простое объяснение: тайлером у них называется часовой, почетный пристав и администратор масонской ложи. Он проверяет личность посетителей ложи, отвечает за безопасность проведения собраний и стоит в дверях ложи с палашом на плече. Если Великое общество и состоит в каком-то родстве с масонством, то «тайлер» — единственный термин из масонского словаря, связанный с военным руководителем, который вооружен и следит за дисциплиной. Но все согласны с тем, что связь эта весьма зыбкая.

Другим подтверждением связи масонов с Великим обществом, впрочем столь же малоубедительным, служит хорошо организованное выступление дружин в графстве Йоркшир и особенно в Йорке. Заметим, что, когда четыре лондонские масонские ложи публично заявили о себе 24 июня 1717 г., в день Иоанна Крестителя, масоны Йорка были предельно возмущены как самовольным решением лондонских масонов сбросить завесу секретности, так и их претензией на главенство над всеми остальными ложами Англии. Ложа Йорка считает себя старейшей, зародившейся еще в VII в. и построившей Йоркский собор. Она до сих пор занимает высокое положение в масонском движении, особенно в Соединенных Штатах, где за ней закреплена слава самой чистой и древней ложи.

Еще одна туманная связь масонства с восстанием Тайлера отмечается в неукротимой тяге к свободе, к стремлению положить конец крепостничеству и земельной ренте. Одной из древнейших нравственных вех масонства считается девиз: «Масон должен быть свободным мужчиной, рожденным от свободной женщины». Если адвокат говорит, что считавшийся масоном человек не является свободным, тот обязан снять с себя звание масона. Как известно, с конца XV в. в Англии не существует крепостного права, и все ее жители юридически свободны. А потому требование обязательной личной свободы для масона прямо указывает на то, что масонство значительно старше даты 1717 г., когда движение официально заявило о своем существовании. Однако все это никак не может служить доказательством, что масонство каким-то образом связано с Великим обществом или является его наследником. Более прямые и серьезные свидетельства говорят о родстве масонства с другой организацией, имеющей документальное подтверждение своего существования до крестьянского восстания, но считающейся впоследствии исчезнувшей.

Самым первым свидетельством этой связи служит особая ярость восставших против Ордена иоаннитов и убийство его настоятеля Роберта Хейлза. Рассмотрим дело Джорджа де Доннесби (Дансби) из графства Линкольншир. Его арестовали в двухстах милях от дома, и он признался, что был вестником Великого общества. Можно ли считать случайным совпадением, что его земляки в Дансби восстали против владевшего землей Ордена иоаннитов и отказались платить десятину? Можно привести другой пример: разорение только что созданного имения иоаннитов в Хайбери. В самый разгар лондонского буйства среди сокровищ церковной собственности, на которую обрушилась разрушительная ярость восставших, Уот Тайлер послал своих главных помощников с группой повстанцев на особое задание за пределы Лондона. Им нужно было прошагать шесть миль, чтобы снести с лица земли недвижимую собственность иоаннитов в Хайбери, а затем вернуться обратно. В Кембридже члены городского совета с одобрения мэра города вместе с повстанцами направились к поместью иоаннитов в Шингее, сожгли его и затем снова вернулись в город, чтобы разгромить университет. Зачем понадобилось джентри Кембриджа мотаться за десять миль в Шингей, чтобы посмотреть, как бунтовщики громят и жгут поместье иоаннитов? Или они поехали туда, чтобы провести операцию совместно с взбунтовавшимся народом, потому что уничтожение имения иоаннитов имело для них особо важное значение?

В Лондоне искали и уничтожали всю собственность Ордена иоаннитов, за исключением их главного монастыря Святого Иоанна в Клеркенвелле и главного собора в районе между Флит-стрит и Темзой. Летописцы отмечают, что повстанцы не пощадили ни одного строения, ни одного арендованного здания иоаннитов. Все это делалось с помощью жителей Лондона, которые не просто указывали на владения иоаннитов, а прямо вели громил к этим объектам: в те времена улицы не имели официальных названий, а дома — номеров. Повстанцы разгромили даже две кузницы на Флит-стрит, переданные иоаннитам от разогнанного Ордена тамплиеров. На тесную связь тех, кто громил иоаннитов, с лондонскими властями указывает хотя бы такой факт: двадцать лет Орден иоаннитов добивался разрешения восстановить те две несчастные кузницы, но влиятельные жители Лондона так и не позволили им сделать это.

Теперь вспомним о своеобразной униформе повстанцев Йорка, Скарборо и Беверли. Хорошо организованные группы, будучи не сельскими жителями, а благополучными горожанами, выступили в белых длинных колпаках с красной отделкой. В одном Беверли таких головных уборов насчитывалось около пятисот. Конечно, это могло быть чистой случайностью, но бело-красные колпаки соответствовали геральдическим цветам Ордена тамплиеров — красный крест на белом фоне.

Когда думаешь над всей этой историей, в памяти всплывает фраза, оброненная на предсмертной исповеди Джека Строу, бывшего правой рукой Уота Тайлера. По воспоминаниям Томаса Уолсингема, монаха сент-олбанского монастыря, Строу был арестован, доставлен в Лондон и приговорен там к смерти. Перед исполнением смертного приговора мэр Лондона обещал Строу похоронить его по-христиански и три года молиться за упокой его души, если тот откроет истинные цели восстания. Говорят, что на той исповеди Строу, в частности, сказал: «Когда мы собрали огромное множество простых людей со всей Англии, нам сразу пришло в голову, что всякого лорда, кто станет против нас или окажет сопротивление, мы будем убивать на месте. А нашей первой и главной задачей будет уничтожение госпитальеров-иоаннитов» (выделено мной. — Дж. Р.). Строу не объяснил причину особой ненависти к иоаннитам, и, видимо, никто его об этом не спросил. Итак, во главе восстания стояла организация, и главной ее целью было «уничтожение Ордена госпитальеров-иоаннитов». Что это была за организация, какая общественная группировка могла иметь своей целью тотальное уничтожение высокочтимого ордена монахов-воинов? Ответ существует только один: рыцари Ордена тамплиеров.

Этот орден был распущен папой Климентом V в 1312 г. после пяти лет безжалостных гонений, пыток и казней его послушников. Практически все имущество богатейшего в Англии монашеского братства было передано Ордену госпитальеров-иоаннитов. У тамплиеров были все основания ненавидеть папский престол и иоаннитов. Тамплиеры были готовы смести с лица земли все владения иоаннитов, растерзать их главного настоятеля Роберта Хейлза, но они не подняли руки на свой главный храм. Что касается Святого Престола, который бичевал их, распинал на дыбе и сжигал на кострах, то они были совершенно солидарны с восставшими крестьянами, которые отказывались от причастия, оскверняли алтари и отрубили голову архиепископу Кентерберийскому.

Особая сосредоточенность на разрушении собственности иоаннитов дополнялась невероятно яростным нападением на бенедиктинский монастырь в Бери-Сент-Эдмундсе под руководством священника-бунтаря Джона Рава, что на первый взгляд выпадало из общего курса восставших. Когда в конце концов состоялась общая амнистия восставших, пощады не дождались только жители Бери-Сент-Эдмундса, где разыгрались особо кровавые события. Сначала мне казалось, что никакой связи между этими событиями и неким тайным обществом нет. Как не было видно и никакой связи с тамплиерами, пока не всплыли на поверхность свидетельства архивов этого аббатства. В документах зафиксированы сведения, послужившие основанием лютой ненависти тамплиеров, хотя и без прямого указания на иоаннитов.

Перевод оригинала «Летописи Бери-Сент-Эдмундса за 1212–1301 гг.» под редакцией Антонии Грансден содержит серьезные обвинения против тамплиеров. Текст предельно ясен: «В канун и в день Вербного воскресенья состоялось сражение христиан с неверными между Акрой и Сафедом. Сначала восемь эмиров и восемнадцать колонн неверных были истреблены, однако потом победа перешла на сторону неверных, но обошлась им она весьма дорогой ценой. Войско христиан было почти полностью истреблено из-за предательства тамплиеров» (выделено мной. — Дж. Р.).

В другой летописи, датированной 1270 г., описывается нападение египетского войска на замок тамплиеров Сафед за четыре года до этого и совсем в другой трактовке. Султаном Египта в то время был жестокий и коварный монгольский воин Байбарс Рукд ад-Дин, убивший своего предшественника на троне. Когда его первые штурмы замка не удались, он предложил свободный выход и пощаду туркополовцам, местным жителям, составлявшим основную часть военного гарнизона. Те группами стали уходить из крепости и сдаваться врагу. Сильно ослабленный гарнизон тамплиеров послал сержанта, брата Льва, сирийца по происхождению, к Байбарсу для переговоров. Парламентер вернулся с обнадеживающим известием: тамплиерам будет позволено покинуть замок и спокойно пройти сквозь ряды неприятельских войск.

Тамплиеры еще плохо знали повадки своего врага и приняли это предложение.

Как только Байбарс овладел замком и тамплиеры оказались у него в руках, он предложил им выбор: погибнуть или перейти в мусульманскую веру, на что дал им ночь на размышление. Утром их вывели к воротам замка и стали ждать, какое они выскажут решение. Прежде чем кто-то успел сказать хоть слово, вперед вышел комендант крепости и сказал, что он скорее умрет, нежели откажется от христианской веры. Его тут же схватили, связали и на глазах братьев-тамплиеров с живого содрали кожу. Потрясенные криками и страданиями своего командира, тамплиеры все как один предпочли погибнуть, но не отказались от креста. Выбор был сделан, и Байбарс приказал всем отрубить головы.

Такова история сдачи противнику крепости Сафед и мученической гибели тамплиеров, что служило для каждого тамплиера предметом гордости и славы своих мужественных братьев-предшественников. Случилось так, что ко времени записи этих событий в летописи бенедиктинцев Бери-Сент-Эдмундса вся эта история была искажена и обрела совершенно иной смысл. Обвинение защитников Сафеда в предательстве святого дела приводила в ярость всякого тамплиера, когда тот слышал фальсифицированную историю. Притом в летописях Бери-Сент-Эдмундса это было не единственное обвинение тамплиеров.

Другое высказывание против тамплиеров было не просто обвинением, а скорее окончательным приговором за предательство: «Король Кипра Гуго Лузиньянский, его сын и другие члены семьи были отравлены рыцарями-тамплиерами».

Хорошо известно, что значительный период своего царствования король Кипра Гуго III был в натянутых отношениях с тамплиерами, отнимал у них владения и однажды обвинил в том, что они подговорили мусульман напасть на его лагерь. Гуго стремился к восстановлению своего владычества на континенте, добиваясь царствования в Иерусалиме. А тамплиеры, как известно, этому противились. Но факт отравления Гуго и его сына исторические документы не подтверждают. Гуго умер 4 марта 1284 г., а его старший сын Боэмунд — в ноябре предыдущего года. Наследовал трон его второй сын, болезненный и слабый Иоанн, от которого корона перешла к третьему сыну Гуго III — Генриху. Но в английском монастыре бенедиктинцев в Бери-Сент-Эдмундсе летописи содержали запись о том, что Гуго III, его сыновей и все остальное семейство отравили тамплиеры.

Здесь связь восстания с тамплиерами налицо: получи тамплиеры возможность отомстить бенедиктинцам в Бери-Сент-Эдмундсе, они ни в коем случае такой возможности не упустили бы. Так оно и произошло в дни крестьянского восстания.

Если руководители бунтовщиков и восставшие крестьяне руководствовались только стремлением тамплиеров к отмщению, то история могла бы и не признать восстание Тайлера неудачным. Однако трудно предположить, что Великое общество, приведшее в движение силы восставших, исходило только из мстительных побуждений монашеского ордена, ликвидированного за шестьдесят девять лет до этого. Двадцатилетнему рыцарю-тамплиеру в то время было бы уж под девяносто лет. Участие тамплиеров в восстании осуществлялось бы вторым или даже третьим поколением монахов ордена. Связь восстания 1381 г. с тамплиерами свидетельствует не о том, что Великое общество стремилось раздуть это восстание или воспользоваться им, а прежде всего о том, что это общество существовало втайне около семидесяти лет. Из чего это следует?

Совершенно очевидно, что после ликвидации ордена тамплиерам помогали какие-то группы или общества еще во время преследования их английским королем Эдуардом II, иначе не было бы такого множества людей, избежавших ареста и просто бесследно исчезнувших из поля зрения карательных органов. Королевский невод и содействовавшие королю религиозные ордены смогли выловить только двух скрывавшихся тамплиеров в Англии и одного в Шотландии. Кроме того, очень многие тамплиеры благополучно бежали из тюрем, что невозможно было совершить без помощи изнутри и снаружи застенков. Далее, аресты тамплиеров в Англии начались через три месяца после того, как они были объявлены во Франции. Это дало время подготовить надежные укрытия. Несомненно, стихийно создавалась некая система или организация помощи или взаимной выручки, а условия и моральные принципы способствовали тому, что эта система пережила всех непосредственных участников событий и продолжала существовать. Для этого нужна была общая цель, общая опасность и общий враг. Если корни Великого общества каким-то образом связаны с тамплиерами, то общие цели и тайные связи могли сполна проявиться во время событий восстания Уота Тайлера. Чтобы внимательнее присмотреться к развитию связей Ордена тамплиеров, следует обратиться к истории и деятельности этого воинственного монашеского ордена, возникшего в период Первого крестового похода.