Глава 5 Господин Великий Новгород. Очерк переплетения политической и экономической истории Новгородской земли
Глава 5
Господин Великий Новгород. Очерк переплетения политической и экономической истории Новгородской земли
Тверда и крепка Тверь — становой хребет Российского государства, русского народа. Упорен и честен по своему Смоленск — центр Руси, пограничная цитадель Литвы и России. Но нет города, похожего на Великий Новгород и равного ему. Здесь, на просторах от истоков Мсты и Ловати до берегов Балтики, и тайны нашего рождения, и печальное предсказание нашего будущего. Здесь древние князья, посадники, вечники пугающе близки нам невероятной актуальностью своих бед, проблем и ошибок, здесь загаданы многие архетипичные загадки нашей истории. И нельзя не попытаться хотя бы поискать здесь ответы к ним.
В предыдущих главах важной частью обязательной программы было обсуждение причин, что могли на определенном историческом этапе превратить Смоленск или Тверь в столицу нашей Родины. Но на этот раз я смогу сэкономить своё и ваше время: такое обоснование столичных притязаний для Господина Великого Новгорода будет сущим издевательством. Практически все историки, начиная с императора Византии Константина Порфирогенета, поместившего в «Немогард» «Свендослава, сын Ингоря, архонта Росии» [Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1989. Гл. 9. С. 46–49], признают Новгород вторым городом «изначальной Руси». Определенные возражения против этой концепции второй столицы имелись в первую очередь у самих новгородцев: «Софейский Временник, еже нарицается Летописець Рускых князь, и како избра Бог страну нашу на последнее время, и грады почаша быти по местам: прежде Новогородьская власть и потом Киевьская…» [ПСРЛ. Т. 5. С. 8].
В этих претензиях на столичный статус новгородцев эпизодически поддерживали их соседи из Северо-Восточной, владимирской Руси.
В некрологе Всеволоду Юрьевичу Большое Гнездо в написанной в тех краях Лаврентьевской летописи помещено обращение Всеволода к его старшему сыну Константину, посаженному им на новгородский стол, где читаем, что «Новгород Великыи стареишиньство имать княженью во всей Русьскои земли», а на Константина «Бог положил… стареишиньство в братьи твоей, но и въ всей Руской земли» [ПСРЛ. Т. 1, стлб. 422].
А неоднократная демонстрация военной силы Новгородской земли в столкновениях с киевским Югом давала веские основания для таких претензий. Три раза — в былинные времена Олега Вещего, в жестокие времена Владимира Святого и в «просвещенные» времена Ярослава Мудрого — Север ставил «своих» князей во главе всей Руси. Но почему-то победа Ярослава и многолетнее пребывание этого великого князя в Новгороде поставили предел новгородским претензиям на первенство. Более того, после падения киевской славы в XII–XIII вв. и после жуткого «Батыева погрома» Новгород Великий «обязан» был закрепить за собой статус первой и единственной столицы поднимающейся новой Руси. Но этого не случилось… и поиск ответа на вопрос «почему?» станет центральной интригой этого рассказа. Поиск этот обещает быть непростым, а значит, большую загадку новгородской истории придется разбить на ряд малых загадок новгородской политики и экономики.