СОСТОЯНИЕ ОБЩЕСТВА

СОСТОЯНИЕ ОБЩЕСТВА

Общество во вновь образовавшемся государстве составляли: князь, дружина, воины, смерды.

Первой заботой норманнских князей было здесь, как и в прочих странах Европы, утвердить власть за собой, для чего, на удобных местах, строили они (Рюрик, Олег, Владимир, Ярослав) новые города и занимали важнейшие из прежних, расселяя в тех и других своих людей.

Став твердой ногой на всех важнейших точках, они принялись межевать землю по своему обычаю для определения даней. Веревка, упоминаемая в летописях Нормандии, употреблялась здесь, без сомнения, точно так же, и следы ее остаются долго в названии участков, на которые разделена была земля, верви, в глаголе тянуть, которым до сих пор означается принадлежность в старинных грамотах.

Подчиненные племена обложены были данью от дыма или от рала, от плуга, по белке, по кунице, медом, скорою и другими естественными произведениями, а некоторые платили по шлягу, вероятно, по какой-нибудь иностранной серебряной монете, арабской, греческой, норманнской, приобретенной торговлей. Количество дани составляло цену и значение волости.

Князь держал землю, охранял безопасность, налагал дань, раздавал волости, ходил на войну, заключал договоры, творил суд и правду, пользуясь за то известными податями.

Сидеть, держать, ходить, водить, рядить — вот какими словами можно определить некоторым образом круг княжеских действий, по крайней мере, домашних: сидеть — владеть, сажать — давать власть, держать — управлять, ходить — собирать дань, водить — назначать, рядить — распоряжаться.

За данью князь ходил сам или посылал своих мужей по известным определенным путям. Вместе с собираньем дани князь занимался и судом. Такие объезды получили впоследствии название полюдьев, а путь стал однозначным с данью.

Дружина составляла драгоценное сокровище князя, ходила с ним на войну, призывалась на совет, пировала вместе.

Находясь всегда при князе, обновляясь часто новыми пришельцами, вследствие убыли при беспрерывных походах, особенно со Святославом, Владимиром и Ярославом, дружина не могла пустить глубоко корней в земле, она не получила поземельной собственности, которой, по причине малозначительности, не дорожила, довольствуясь участием в добыче и дани.

Это преимущество движимого имущества перед недвижимым дало особый характер древней Русской Истории, а по ней и времени последующему.

Дружина разделялась на старшую и младшую, бояр и отроков или детских (упоминаются еще между ними гриди и гости).

Звания эти были наследственными.

Некоторые из них получали волости и города в управление и себе на содержание, где заменяли князя, посылались также собирать дань.

Бояре имели своих отроков («отроци Свенелжи»).

Остальные норманны расселились по городам и составили главную часть их населения, военное сословие. Они содержались за счет тянувших к ним судом и данью волостей, созываемые, ходили на войну и также получали долю в добыче. Дела свои решали они в общих собраниях или вечах, в которых принимали участие, разумеется, и туземные обитатели.

Город разделялся на внутренний и внешний, внешний — острог, внутренний — детинец (после кремль), получивший имя, вероятно, от детских, его занимавших.

В городах были посадники, собственно правители, тысяцкие — начальники над воинами, тиуны — над сборами. Под ними были сотские и десятские. При суде встречаются имена ябедника и метельника с неопределенными занятиями. Отроки были их помощниками.

Туземное словенское население называлось на языке господствовавшего племени смердами. Оно жило по волостям и городам, владело землей, производило по местам торговлю, тянуло данью к судам и городам, а во всех прочих делах управлялось само собой.

Поселяне шли, кажется, охотно по найму в закупы, преимущественно ролейные, обрабатывать землю и исправлять другие службы и распоряжения господина, за известное жалованье, надеясь жить спокойнее под его защитой и имея свободу переходить куда угодно.

Много искони было и холопов, добытых войной, на стороне и дома, вследствие вины и сопротивления, как древлян во время Ольги. Холопами или невольниками производилась даже значительная внешняя торговля.

Холопству подвергались и свободные, за известные провинности, за неплатеж долга, за женитьбу на рабе.

Торговлей занимались норманны и словене, все сословия без различия, и даже сами князья, по Днепру с Грецией, по Волге с Востоком, по Двине с Пермью, по Неве и Двине с Балтийским морем.

Серебро ценилось на вес: гривна (марка, литра), означала фунт. В гривне считалось 20 ногат, а в ногате две с половиной резани. Кун в гривне 25. Кунами назывались и вообще деньги, другое слово для денег — скот.

Язык слышался двоякий. Пришлое племя употребляло свой язык, северный, Nоrrеnа, следы которого мы встречаем в именах собственных: Рюрик, Трувор, Аскольд, Дир, Олег, Игорь, Свенельд, Руалд, Торберн, Ивар, Грим, Колскет, Фроде, Адун и проч.; в именах Днепровских порогов ессупи (еi-sоfа, не спи), ульворси (hоlmfоrs, островной порог), геландри (giаllаndi, звенящий), варуфорос (bаrufоrs, волнистый порог); в именах, относящихся к гражданскому устройству и управлению: бояре, тиуны, гридни, гости, смерды, люди, ябедники, верви, дума, губа, вира, ряд, скот, гривна, стяги.

В мужах княжих, отроках и детских, добрых людях, дружине, робичиче, слышится перевод.

Туземцы говорили своими словенскими наречиями (еще очень между собою близкими), в которых мало-помалу потерялся язык северных пришельцев.

Точно то же должно сказать и о вере. Норманнское учение видно по договорам с греками, — в их клятвах, знаменующих веру в бессмертие души; по сказаниям Нестора, в их жертвоприношениях и именах богов: Перуна и Волоса; по известиям арабским — в их обрядах.

Славянское учение должно быть восстановлено из языка, известных и уцелевших обычаев и обрядов, поверий и песен.

Стрибог и Дажбог, в числе кумиров, поставленных Владимиром, принадлежали, без сомнения, славянам.

Волхвам приписывалось знакомство с тайными силами природы и их употреблением.

Норманнские и славянские верования уступили святому учению Христову, первые семена которого принесены Аскольдом и Диром, почти одновременно с основанием государства в Новгороде; плоды его мы видим уже в дружине Игоревой, и, наконец, особенно в жизни Ольги и Владимира. Греческие священники, а за ними и болгарские, явились в Киев и завели живую связь с Византией, умственную и духовную.

Священное Писание, переведенное тогда же на близкое родственное славянское наречие, если не тождественное, понятное всему народу, разнесло повсеместно новые правила, взгляды, мысли. С принятием христианской веры Владимиром произошел переворот в избранных душах.

Способность, с которой было принято и понято многими святое учение, указывает на готовность и значительную степень житейского развития племен. Основались многие монастыри мужские и женские, где новые люди устремились искать спасения. Другие пустились на Восток в странствие ко святым местам. В дальних областях и глухих местах, впрочем, долго держалось язычество. Из Ростова многие жители выселились на Волгу, не желая принять христианской веры, и некоторые обряды его уцелели до нашего времени.

Вместе с христианской верой начинается у нас письменность и грамотность: кроме Священного Писания русские христиане получили книги, нужные для богослужения, кормчие, некоторых отцов церкви, хронографы, которые послужили образцами местным грамотеям: из числа их, в конце этого периода, мы имеем киевского митрополита Илариона, новгородского епископа Луку Жидяту, печерского игумена Феодосия, неизвестного киевского летописца, послужившего источником или основой для Нестора.

Народная норманнская поэзия жила в сагах, в которых воспевались удалые подвиги князей, удивительный поход Олегов «посуху, аки по морю», под Константинополь, гибель Игоря, месть Ольги убийцам ее мужа, путешествие в Грецию, чудеса храбрости Святослава, сватовство Владимира дядей Добрыней и совместные их походы. Песни о богатырях Владимировых поются до сих пор в Великой России.

«Начати же ся тъй песни по былинам сего времени, а не по замышлению Бояню. Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашеться мыслию по древу, серым волком по земли, сизым орлом под облакы. Помняшеть бо речь первых времен усобице.

Тогда пущашеть десять соколов на стадо лебедей: которой дотечаше, та преди песнь пояше: старому Ярославу, храброму Мстиславу, иже зареза Редедю пред полкы Касожьскими… Боян же, братие, не десять соколов на стадо лебедей пущаше, но своя вещия персты на живыя струны воскладаше, они же сами князем славу рокотаху».

С христианством характер поэзии переменился, но цветом ее покрылось еще сказание о принятии веры, житие Владимира, житие Бориса и Глеба, сказание об основании церквей.

Народная поэзия словенская жила в песнях обрядовых, праздничных, плясовых, семейных, в которых воспевается преимущественно свободная, беззаботная жизнь девичья, горькая доля замужества от притеснений свекра и свекрови, измена полюбовника, несчастная судьба вдовья. Русская песня ожидает разработки, которой дополнится История.

Законы явствуют из договоров русских князей с греками. Первое оглашенное собрание, принадлежащее Ярославу, известно под именем Русской Правды. Ими определяется кровная месть за убийство, денежная пеня или вира за раны и повреждения, а также и за кражу, указываются средства для возвращения собственности. Двенадцать избранных судей, впоследствии целовальников, представляют нечто вроде суда присяжных.

В темных и сомнительных случаях производилось испытание железом, и дело решалось судебными поединками, которые назывались, по крайней мере вскоре, полем.

О частной, домашней жизни господствующего племени известно следующее.

Норманны любили пировать: «Руси есть веселие пити», сказал Владимир. На пирах пилось за здравие, как видно из ближайшего к этому времени известия о пире под 1063 г. На этих-то пирах и раздавались песни Боянов.

В походах образ жизни был другой, как видно из примера Святославова.

Охота и рыбная ловля были любимыми занятиями русских князей.

Из славянских обычаев, древнейшее известие есть о банях, которое приписывается Св. Апостолу Андрею: «Дивно видети Словеньскую землю, идучи ми семо, говорит, по преданию, Св. Апостол Андрей: видех бани древены, и пережьгуть е рамяно, совлокуться и будут нази, и облеются квасом уснияным, и возмут на ся прутье младое, бьються сами и того ся добьют, егда влезуть, ли живи, и обльются водою студеною, тако оживуть; и то творять по вся дни не мучими никимъже, но сами ся мучать, и то творять не мовенье собе, а мученье».

Сватовство норманнское видно из описания брака Владимирова. «И седе (Владимир) в Новегороде, и посла ко Рогъволоду Полотьску, глаголя: „хочу пояти дъчерь твою собе жену“. Он же рече дъчери своей: „хочеши ли за Владимира?“ Она же рече: „не хочю розути робичича, но Ярополка хочю“. И придоша отроци Владимирови, и поведаша ему всю речь Рогънедину. В сеже время хотяху Рогънедь вести за Ярополка».

Многоженство допускалось. Муж давал за жену выкуп, вено. Красота уважалась.

Дети отдавались на воспитание приближенным боярам, которые назывались кормильцами.

Молодые князья очень рано рассылались на княжение, как сыновья Владимира, и с самых молодых лет принимали участие в войнах: Святослав начал сражение, не имея еще силы пустить далеко копье.

Над покойниками насыпались курганы и совершались тризны.

Князь жил в тереме каменном, при котором был обширный двор. У князей были загородные дворы: у Владимира в Киеве сельцо Берестовое, у Ярослава в Новгороде Ракома.

Туземные слова для означения жилищ: хоромы, клети, истобки или истбы. Сенями называлась, кажется, верхняя часть дома. Одрины — горница, где стоял одр, постель; стол — седалище, стул; стрехи — навесы на дворе.

В поле употреблялись шатры или вежи.

Одежда называлась портами. Корзно — род епанчи. Луда — плащ шерстяной. Платки, убрусы, сапоги, лапти, ковры, поясы. Для езды: воза, кола, сани, седла, узды.

В пищу употреблялось мясо скота и зверей, в нужде и конское, рыба, овощи, мед, сыта, кисель, хлеб. Мясо варилось и пеклось. Были повара. Кадь, лукно, ведро, латки, лжицы, ножи — вот слова, встречающиеся в памятниках о мере и весе. Питье — мед, вино, квас, олуй.

Свойства народные видны в действиях. Война была любимым занятием норманнов. Оружие их: мечи, щиты, копья, сабли, стрелы, ножи, брони. Сражения выливались в рукопашные схватки. Войско выстраивалось, разделенное на крылья. Станы, или товары, укреплялись окопами, города осаждались, брались копьем. Употреблялись засады. Перед войском носились стяги или знамена.

На войне русские искали славы и корысти.

Гордость, жестокость, мстительность, к которой обязывались они и по закону, хитрость, сладострастие — их пороки. Добродетели открыло христианство, а в язычестве отличались они только доблестями, каковы храбрость, смелость, неустрашимость, терпение. Женщины не уступали мужчинам: примеры Ольги, Рогнеды, Ингигерды, достаточно свидетельствуют об этом.

Относительно телосложения отличались ростом и стройностью.

Письменные памятники норманнского периода: договор Олега 911 года; договор Игоря 944 года; договор Святослава 971 года — в летописи.

Эти договоры, сочиненные сначала, по всей вероятности, на греческом языке, были переведены болгарскими грамотеями, которые жили в Константинополе или Киеве, подобно двум переводчикам великой княгини Ольги, приезжавшим в Константинополь с ее свитой, по свидетельству императора Константина.

Церковный устав Владимира. Церковный устав Ярослава. Самый же примечательный для нас во всех отношениях памятник есть Русская Правда великого князя Ярослава, в которой сохранилось преимущественно местное наречие. То же должно сказать и об Уставе о мостовых великого князя Ярослава. Льготные грамоты Ярослава пропали.

Памятники норманнского периода вещественные: основание десятинной церкви, сооруженной Владимиром Святым, несколько букв из ее надписей. Храм Св. Софии в Киеве, основанный Ярославом, с современной мозаикой и живописью, 1031. Храм Св. Софии, основанный сыном его Владимиром в Новгороде в 1043 году. Основание церкви Св. Ирины. Развалины Золотых ворот Ярославовых 1037 года. Пещеры варяжские в Киеве. Пещеры Антониевы и Феодосиевы. Изображения Св. Ольги, Владимира, Бориса и Глеба на образах и житиях в лицах. Гробница Ярослава. Монеты Владимира и Ярослава.

Основание Русской Истории заключается в древнейшей летописи монаха киево-печерского Нестора, жившего во второй половине XI века.