Нота Министерства иностранных дел Германии советскому правительству с приложениями
Нота Министерства иностранных дел Германии советскому правительству с приложениями
I.
Когда германское правительство, побуждаемое стремлением достигнуть согласования интересов Германии и СССР, летом 1939 г. обратилось к советскому правительству, оно ясно отдавало себе отчет в том, что установление взаимопонимания с государством, с одной стороны заявлявшим о своей принадлежности к среде национальных государств со всеми из этого вытекающими правами и обязанностями, с другой же стороны – управляемым партией, стремившейся как секция Коминтерна к распространению мировой революции, т.е. к уничтожению этих национальных государств, – не будет легкой задачей. Оставляя в стороне также и многозначительные соображения, истекающие из основного различия политических целей Германии и Советской России и из резкого противоречия диаметрально противоположных мировоззрений национал-социализма и большевизма, германское правительство сделало эту попытку. При этом оно руководствовалось мыслью, что исключение, путем взаимопонимания между Германией и Россией, возможности войны и достижение тем самым обеспечения действительных жизненных потребностей обоих во все времена состоявших в дружественных отношениях народов, станет лучшим залогом против дальнейшего распространения коммунистических доктрин интернационального еврейства в Европе.
Оно было поддержано[104] в этом предположении известными явлениями в самой России и известными мероприятиями ее правительства в международной области, указывавшими по меньше мере на возможное отступление от этих доктрин и от методов разложения народов других государств. Отношение к германской инициативе в Москве и готовность советского правительства заключить дружественный пакт с Германией, казалось, подтверждали наличие таких перемен. Таким образом, дело дошло до заключения 23 августа 1939 г. Пакта о ненападении и до подписания 28 сентября 1939 г. дружественного и пограничного соглашения между обоими государствами. Суть этих договоров заключалась, в следующем:
1. в обязательствах обоих государств не нападать друг на друга и жить в мирных добрососедских отношениях друг с другом,
2. в разграничении сфер их интересов путем отказа Германии от какого-либо влияния на Финляндию, Латвию, Эстонию, Литву и Бессарабию, в то время как области прежнего польского государства вплоть до черты Нарев-Буг-Сан должны были быть присоединены, по ее желанию, к Советской России.
Германское правительство с заключением Пакта о ненападении с Россией в действительности немедленно в основе изменило свою политику по отношению к СССР и с того дня заняло дружественную позицию по отношению к Советскому Союзу. Оно лояльно выполняло заключенные с Советским Союзом договоры, как по букве, так и по духу. Сверх того, свержением Польши, т.е. ценою пролитой германской крови, оно способствовало наибольшему со времени существования Советского Союза его успеху во внешней политике. Это сделалось возможным только благодаря доброжелательной германской политике по отношению к России и благодаря блестящей победе германской армии.
Поэтому германское правительство с полным правом могло полагать, что и отношение Советского Союза к Германии будет таким же, тем более, что во время проведения переговоров в Москве министром иностранных дел Германии фон Риббентропом советское правительство неоднократно выражало мысль, что эти договоры являются основой для прочного согласования обоюдных германо-советских интересов и что оба народа, готовые взаимно уважать режимы друг друга и не вмешиваться во внутренние дела своего партнера, придут к прочным добрососедским отношениям. Но, к сожалению, весьма скоро стало очевидным, что германское правительство в основе обманулось в этих своих предположениях.
II.
В действительности же Коминтерн – уже вскоре после заключения германо-русских договоров – возобновил свою деятельность во всех областях. И это относилось не к одной только Германии, но и к дружественным ей и нейтральным государствам, а также к европейским областям, занятым германскими войсками. Для того, чтобы открыто не нарушать договоров, были лишь изменены методы, и маскировка стала более тщательной и утонченной. Постоянную шумиху о якобы предстоящей „империалистической войне Германии“ в Москве рассчитывали очевидно употребить как противодействие заключению договоров с национал-социалистической Германией.
Сильная и действительная полицейская охранная деятельность принудила при этом Коминтерн попытаться организовать свою разлагающую и информационную деятельность обходными путями при помощи центров, находящихся в соседних с Германией государствах. При этом использовались прежние германские коммунистические деятели, которые вели в Германии работу по разложению и подготовке саботажа. С этой целью комиссар ГПУ Крылов организовал систематическое обучение. Наряду с этим велась интенсивная разлагающая работа в областях, оккупированных Германией, в особенности в Протекторате и оккупированной части Франции, а также в Норвегии, Голландии, Бельгии и т.д. Советские представительства, в особенности генеральное консульство в Праге, оказывали при этом ценное содействие. При помощи технически оборудованных радиоотправителей[105] и радиоприемников усердно поддерживалась информационная служба, представляющая полное доказательство работы Коминтерна, направленной против Германии. Имеется также обширный документальный материал свидетельств и письменных доказательств и другой общей разлагающей и разведывательной работы Коминтерна. Далее, были организованы саботажные группы, имевшие свои собственные лаборатории, в которых изготовлялись взрывчатые и зажигательные бомбы для выполнения актов саботажа. Такие акты были, например, выполнены не менее как на 16 германских судах. Наряду[106] с этой работой разложения и саботажа стоял шпионаж.
Возвращение немцев из Советской России было использовано для того, чтобы самыми недопустимыми средствами принудить этих людей служить целям ГПУ. Не только мужчин, но и женщин самым беззастенчивым образом заставляли принимать на себя обязательства для службы в ГПУ. Даже полпредство в Берлине, с советником полпредства Кобуловым во главе, не постыдилось беззастенчивым образом использовать права экстерриториальности в целях шпионажа. Далее, член русского консульства в Праге Мохов образовал центр сети советского шпионажа, которая распространялась по всему Протекторату. Дальнейшие случаи, при которых полиции удалось своевременно принять свои меры, дают ясную и недвусмысленную картину этих обширных советских интриг. Общая картина неоспоримо доказывает, что из Советской России в широких[107] размерах велась противозаконная работа разложения, саботажа, террора и шпионажа по подготовке к войне в политическом, военном и экономическом отношениях.
Что касается советской работы по разложению, которая велась в Европе помимо Германии, она простиралась почти на все дружественные с Германией или оккупированные ею государства Европы. Так, например, в Румынии Германия в летучках,[108] доставленных коммунистическими пропагандистами из России, выставлялась ответственной за все затруднения с целью вызова антигерманского настроения. То же самое проявлялось с лета 1940 г. и в Югославии.
Листовки, распространяемые там, призывали к протесту против соглашения правительства Цветковича с империалистическими правительствами в Берлине и Риме. На собрании членов коммунистической партии в Аграме вся юго-восточная часть Европы – от Словакии до Болгарии – была провозглашена русским протекторатом, каким она стала бы после военного ослабления Германии, на которое они рассчитывали. В белградском полпредстве в руки германских войск попали документальные доказательства того, что эта пропаганда была советско-русского происхождения. В то время, как коммунистическая пропаганда в Югославии пыталась пользоваться националистическими лозунгами, она действовала в Венгрии главным образом среди русинского населения, которому она сулила предстоящее освобождение через[109] Советскую Россию. Особенно оживленной была антигерманская пропаганда в Словакии, где открыто проповедовалось присоединение к Советской России.
В Финляндии действовал известный „Союз мира и дружбы с Советским Союзом“, пытавшийся во взаимодействии с радио Петроской[110] внести разложение в эту страну, и при этом работал в определенно антигерманском духе.
Во Франции, Бельгии и Голландии велась травля против германских оккупационных властей. Подобная же травля с национальной и панславистской окраской велась и в Генерал-губернаторстве. Как только Греция была занята германскими и итальянскими войсками, советская пропаганда и там принялась за свое дело. Общая картина указывает на систематическую кампанию, которая велась Советским Союзом во всех государствах, направленную против стремления Германии установить прочный порядок в Европе.
Наряду с этим ведется прямая пропагандная[111] контракция против мероприятий германской политики с указанием антирусского характера этих мероприятий и со стремлением привлечь различные страны на сторону Советской России против Германии. В Болгарии шла агитация против вступления ее в Пакт трех держав и за заключение пакта о гарантии с Советской Россией. В Румынии, путем инфильтрации в Железную гвардию и злонамеренного использования ее вождей, между прочим, румына Гроза, был инсценирован путч 23 января 1941 г., подстрекателями которого являлись большевистские агенты Москвы. Германское правительство имеет тому неоспоримые доказательства.
Что касается Югославии, то у германского правительства имеются письменные доказательства того, что югославский делегат Георгевич еще в мае 1940 г. в Москве из разговора с г. Молотовым убедился, что там смотрят на Германию как на „завтрашнего сильного врага“. Еще недвусмысленнее была позиция Советской России по отношению к выраженным представителями сербской армии пожеланиям поставки для нее оружия. В ноябре 1940 г. начальник Генерального штаба советской армии заявил югославскому военному атташе: „Мы дадим все вами затребованное и даже немедленно“. Цены и сроки платежей были предоставлены белградскому правительству, и было поставлено только одно условие: сохранение тайны по отношению к Германии. Когда позднее правительство Цветковича сблизилось с державами Оси, в Москве стали замедлять поставку оружия, о чем было коротко и ясно заявлено югославскому военному атташе в советском военном министерстве. Инсценировка белградского путча 27 марта с.г. была кульминационным пунктом этой конспиративной деятельности сербских заговорщиков и англо-русских агентов против Германии. Сербский главарь этого путча, лидер „Черной Руки“ г. Симич, еще сегодня находится в Москве и еще теперь – в тесном сотрудничестве с советскими пропагандистскими инстанциями – ведет оживленную деятельность против Германии.
Все вышеупомянутые указания[112] являются лишь небольшим отрывком из обширнейшей пропагандистской деятельности СССР в Европе против Германии. Поэтому для того, чтобы дать внешнему миру общий обзор деятельности советских инстанций в этом направлении с самого заключения германо-русских договоров и дать ему возможность вынести свое суждение, германское правительство должно установить:
При заключении договоров с Германией советское правительство неоднократно делало недвусмысленные заявления о том, что оно не имеет намерения ни прямо, ни косвенно вмешиваться во внутренние дела Германии. При заключении дружественного пакта оно в торжественной форме заявило о своем желании сотрудничать с Германией, чтобы в интересах всех народов положить конец настоящей войне, возникшей между Германией с одной стороны и Англией и Францией с другой, и достигнуть этой цели как можно скорее. Эти советские соглашения и заявления в свете вышеупомянутых фактов, становившихся с течением войны все более ясными, оказались сознательным введением в заблуждение и обманом. Даже все преимущества, достигнутые лишь вследствие германской дружественной политики, не могли побудить советское правительство занять лояльную позицию по отношению к Германии. Наоборот, германскому правительству пришлось убедиться в том, что тезис Ленина, как он еще раз был явно выражен в „Указаниях коммунистической партии в Словакии“ от октября 1939 г., по которому „с некоторыми другими государствами могут быть заключены пакты, служащие интересам советского правительства и обезвреживанию противника“, оставался в силе и при заключении пактов 1939 г. Заключение этих пактов дружбы было, таким образом, для советского правительства лишь тактическим маневром. Настоящей их целью было достигнуть выгодных для России соглашений и одновременно подготовить дальнейшие выступления Советского Союза для усиления власти. Руководящей мыслью оставалось ослабление небольшевистских государств с тем, чтобы легче разложить их и быть в состоянии в надлежащее время вызвать их падение. С грубой ясностью это выражено следующими словами в советском документе, найденном в местном полпредстве при занятии Белграда: „СССР будет реагировать лишь в надлежащий момент. Державы Оси еще дальше разбросали свои военные силы, и поэтому СССР внезапно ударит по Германии“. Советское правительство в Москве не последовало голосу русского народа, желавшего жить в мире и дружбе с германским народом, но продолжало старую большевистскую политику двуличия и тем взяло на себя тяжелую ответственность.
III.
Если пропагандистская работа разложения, которая велась Советским Союзом в Германии и в остальной Европе, не оставляет сомнений в его позиции по отношению к Германии, то позиция советского правительства по отношению к Германии в области внешнеполитической и военной со времени заключения германо-советских договоров говорит еще более красноречиво. В Москве при разграничении сфер интересов советское правительство заявило министру иностранных дел Германии, что оно, за исключением находившихся в то время в состоянии разложения областей бывшего польского государства, не имеет намерения ни оккупировать государства, находящиеся в сферах его интересов, ни большевизировать, ни присоединять их. На деле же, как показал дальнейший ход событий, политика Советского Союза была всецело направлена на одну лишь цель, а именно – распространение военной власти Москвы на пространство, находящееся между Ледовитым океаном и Черным морем, продвижение на запад везде, где это окажется возможным, и дальнейшее насаждение большевизма в Европе.
В развитии этой политики можно отметить следующие этапы:
1. Введением к этой акции явилось заключение так называемых пактов взаимопомощи с Эстонией, Латвией и Литвой в октябре и ноябре 1939 г. и установление военных опорных пунктов в этих странах.
2. Следующий советский шахматный ход был направлен против Финляндии. Когда советские требования, принятие которых нарушило бы суверенитет свободного финского государства, были отклонены финским правительством, советское правительство образовало коммунистическое псевдоправительство Кузинен,[113] и когда финский народ отказался от какой-либо связи с этим правительством, дело дошло до ультиматума Финляндии и в конце ноября 1939 г. до вступления в Финляндию Красной армии. При заключении в марте финско-советского мира Финляндии пришлось уступить часть своих юго-восточных провинций, которые немедленно пали жертвой большевизации.
3. Несколько месяцев спустя, т.е. в июле 1940 г., Советский Союз предпринял акцию против балтийских государств. Согласно первому московскому договору, Литва принадлежала сфере германских интересов. По желанию Советского Союза германское правительство во втором договоре отказалось от своих интересов в преобладающей части этой страны в пользу Советского Союза, делая это, скрепя сердце, ради сохранения мира. Лишь полоса этой области оставалась еще в сфере германских интересов. После ультиматума от 15 июня вся Литва, т.е. также и остававшаяся в сфере германских интересов часть ее, без всякого предупреждения германскому правительству была занята Советским Союзом, так что с тех пор СССР оказался непосредственно у всей восточной границы Восточной Пруссии. При последовавших позднее переговорах об этом с Германией, германское правительство после затруднительных переговоров все еще стремилось к дружелюбному урегулированию вопроса и предоставило эту часть Литвы Советскому Союзу.
Вскоре после этого подобным же образом, путем злонамеренного использования пактов о взаимопомощи, заключенных с этими государствами, произошла военная оккупация Латвии и Эстонии. Весь Балтийский край – в противоречие определенным заверениям Москвы – подвергся большевизации и несколько недель спустя после оккупации был просто захвачен советским правительством. Одновременно с этой аннексией на всем северном секторе советских позиций против Европы имело место сильное сосредоточение Красной армии.
Приходится лишь вскользь упомянуть о том, что экономические соглашения Германии с этими государствами, которые по соглашению с Москвой не должны были быть изменены, были односторонне нарушены советским правительством.
4. В договорах с Москвой при разграничении интересов в бывшем польском государстве было определенно указано, что за этими границами не должна вестись никакая политическая агитация, но деятельность оккупационных властей обеих сторон должна быть ограничена работой, исключительно направленной на мирное строительство в этих областях. У германского правительства имеются неоспоримые доказательства того, что вопреки этому соглашению Советский Союз уже вскоре после оккупации этих областей не только разрешал антигерманскую агитацию в польском Генерал-губернаторстве, но и поддерживал ее наряду с большевистской пропагандой в Генерал-губернаторстве. Также и в этих областях немедленно после их оккупации были созданы сильные советские гарнизоны.
5. Еще в то время, когда германская армия на западе вела борьбу против Франции и Англии, последовала советская акция против Балкан. Несмотря на то, что советское правительство во время московских переговоров заявило, что оно со своей стороны никогда не проявит инициативу для разрешения бессарабского вопроса, германское правительство 24 июня 1940 г. получило от советского правительства сообщение, что оно решило силой решить бессарабский вопрос. Одновременно сообщалось, что советские требования простираются также и на Буковину, т.е. на область, которая принадлежала прежней Австрийской короне, никогда не принадлежала России, и о которой в Москве в свое время вообще не говорилось. Германский посол в Москве заявил советскому правительству, что это решение явилось для германского правительства совершенно неожиданным и должно привести к тяжелому нарушению германских экономических интересов в Румынии, а также и к нарушению течения жизни тамошних крупных германских поселений и всей группы германской национальности в Буковине. Г. Молотов на это ответил, что обстоятельство это имеет срочный характер, и что Советский Союз в течение 24-х часов ожидает ответа германского правительства на этот вопрос. Несмотря на такое грубое выступление против Румынии, германское правительство и на этот раз ради сохранения мира и своей дружбы с Советским Союзом поступило в интересах последнего. Оно дало румынскому правительству, обратившемуся к Германии за помощью, совет уступить и предоставить Бессарабию и Сев[ерную] Буковину Советской России. С положительным ответом румынского правительства советскому правительству была передана Германией просьба румынского правительства предоставить ему достаточно времени для эвакуации этих крупных областей и для обеспечения жизни и имущества местных жителей. Советское правительство снова поставило Румынии ультиматум и до истечения срока последнего, а именно 28 июня, начало оккупацию некоторых частей Буковины и непосредственно за этим всей Бессарабии вплоть до Дуная. Эти области были также немедленно присоединены к Советскому Союзу, подверглись большевизации и были тем фактически разорены.
Оккупацией и большевизацией всей сферы интересов, предоставленной германским правительством в Москве Советскому Союзу, советское правительство ясно и недвусмысленно действовало в противоречии с московскими соглашениями. Несмотря на это, германское правительство даже и тогда придерживалось своей лояльной позиции по отношению к СССР. Оно держалось совершенно в стороне от финляндской войны и от балтийского вопроса; в бессарабском вопросе оно поддерживало позицию советского правительства против румынской точки зрения и примирилось, хотя и скрепя сердце, с положением, созданным советским правительством. Сверх этого, для того, чтобы заранее исключить возможность столкновения между обоими государствами, оно произвело в широком масштабе выселение всех немцев из областей, занятых СССР, обратно в Германию. По мнению германского правительства, трудно найти лучшее доказательство его желания достигнуть мирного сожительства с СССР.
IV.
С проникновением СССР на Балканы поднялись территориальные вопросы в этой области. Румыния и Венгрия летом 1940 года обратились к Германии для разрешения своих спорных территориальных вопросов после того, как эти разногласия, разжигаемые английскими агентами, привели в конце августа к острому кризису. Предстояла[114] непосредственная опасность войны между Румынией и Венгрией. Германия, к которой Венгрия и Румыния неоднократно обращались за посредничеством в их споре, в стремлении сохранить мир на Балканах пригласила вместе с Италией оба государства на конференцию в Вену, и там по их просьбе 30 августа 1940 г. последовало решение Венского третейского суда. Последним была проведена венгеро-румынская граница, и, дабы дать румынскому правительству возможность оправдать перед своим народом принесенные территориальные жертвы и исключить возможность всяких споров в этой области на будущее время, Германия и Италия взяли на себя гарантию оставшегося румынского государства.
Так как советские требования в этой области были удовлетворены, такая гарантия никак не могла быть направлена против СССР. Несмотря на это, Советский Союз предъявил свои возражения и указал в противоречие своим прежним заявлениям, по которым приобретение Бессарабии и Сев[ерной] Буковины удовлетворяло его требования на Балканах, на дальнейшие свои интересы в балканских вопросах, которые он определит в будущем с большими подробностями.
С этого момента направленная против Германии политика Советской России сказывается все яснее. Германское правительство получает все более конкретные сведения о том, что уже долгое время тянувшиеся переговоры английского посла Криппса в Москве развиваются благоприятным образом. Одновременно германское правительство получило документальные доказательства об интенсивных военных приготовлениях Советского Союза во всех отраслях. Эти доказательства были, между прочим, подтверждены недавно найденным в Белграде докладом югославского военного атташе в Москве от 17 декабря 1940 г., в котором, между прочим, говорится буквально: „По заявлениям из советских кругов, вооружение воздушного флота, танков и артиллерии на основании опыта настоящей войны идет полным ходом и будет в основном закончено к августу 1941 года. Это, по всей вероятности, крайний срок, до которого нельзя ожидать крупных перемен в советской внешней политике“.
Несмотря на недоброжелательную позицию Советского Союза в балканском вопросе, Германия делает новое усилие для соглашения с СССР – министр иностранных дел Германии в письме к г. Сталину всесторонне излагает политику германского правительства со времени московских переговоров. В этом письме особенно отмечалось следующее: при заключении Пакта трех держав между Германией, Италией и Японией было заявлено единогласно о том, что этот пакт никоим образом не направлен против Советского Союза, но что дружественные отношения трех держав и их договоры с СССР остаются совершенно незатронутыми этим соглашением. В берлинском Пакте трех держав это и было выражено документально. Одновременно в письме выражается пожелание и надежда, чтобы удалось сообща и далее уяснить дружеские отношения с СССР, которых желают державы Пакта трех, и придать им конкретную форму. Для дальнейшего обсуждения этих вопросов министр иностранных дел Германии приглашает г-на Молотова в Берлин.
Во время пребывания г-на Молотова в Берлине германскому правительству пришлось убедиться в том, что СССР готов на настоящее дружеское сотрудничество с державами Пакта трех и в особенности с Германией лишь в том случае, если последняя согласна на притязания Советского Союза. Эти притязания состояли в дальнейшем продвижении Советского Союза на севере и на юго-востоке Европы. Следующие требования были выставлены г-ном Молотовым в Берлине и в последовавших за тем переговорах с германским послом в Москве.
1. Советский Союз желает дать Болгарии гарантии и сверх того, заключить с этим государством пакт о взаимопомощи по образцу пактов, заключенных в балтийских краях,[115] т.е. также с образованием военных опорных пунктов, причем г. Молотов заявил, что внутренний режим Болгарии останется неприкосновенным. Посещение советским комиссаром Соболевым Софии в это время также должно было служить осуществлению этих целей.
2. Советский Союз требует заключения соглашения с Турцией, с целью создания баз для сухопутных и морских военных сил СССР у Босфора и Дарданелл на основе долгосрочного пакта. В случае, если бы Турция не заявила о своем согласии на это, Германия и Италия должны присоединиться к советским дипломатическим мерам для осуществления этого требования. Эти требования вытекают из стремления СССР к господству на Балканах.
3. Советский Союз снова заявляет, что чувствует себя под угрозой со стороны Финляндии и поэтому требует полного предоставления ему Финляндии со стороны Германии, что на деле означало бы оккупацию этого государства и гибель финского народа.
Разумеется, Германия не могла согласиться на эти советские требования, являвшиеся предпосылкой советского правительства для присоединения к Пакту трех держав, и тем самым стремления держав Пакта трех к достижению соглашения с Советским Союзом потерпели неудачу. Следствием этой германской позиции было то, что Советская Россия усилила свою все более открыто направленную против Германии политику, и ее все более тесное сотрудничество с Англией проявлялось все яснее. В январе 1941 г. эта отрицательная советская позиция в первый раз проявилась и на дипломатической почве. Когда Германия в этом месяце приняла известные меры предосторожности, связанные с высадкой английских войск в Греции, полпред в Берлине сделал официальный шаг, указывая, что Советский Союз считает территорию Болгарии и обоих проливов зоной безопасности СССР, и что он не может безучастно относиться к событиям, угрожающим интересам этой безопасности. На этом основании советское правительство делает предостережение против появления германских войск на территории Болгарии и обоих проливов.
Германское правительство по этому поводу дало советскому правительству исчерпывающие объяснения причин и целей своих военных мер на Балканах. Оно, кроме того, указало, что Германия всеми средствами намерена помешать всякой попытке Англии стать твердой ногой в Греции, но что она не имеет намерения занимать проливы и будет уважать турецкий суверенитет над этой территорией. Проход германских войск через Болгарию не мог рассматриваться как нарушение интересов безопасности Советского Союза, и германское правительство наоборот считает, что этими операциями оно служит также и советским интересам. По окончании операций на Балканах Германия вновь отзовет оттуда свои войска.
Несмотря на это заявление германского правительства, советское правительство со своей стороны немедленно по вступлении германских войск опубликовало заявление Болгарии,[116] носившее прямо враждебный характер по отношению к Германии и сводившееся к тому, что пребывание германских войск в Болгарии служит не миру на Балканах, но войне. Германское правительство почерпнуло объяснение этой позиции из участившихся к этому времени сведений о том, что сотрудничество между Советской Россией и Англией становится все теснее. Несмотря на это Германия и тут хранила молчание.
Такой же смысл имело обещанное советским правительством в марте 1941 г. Турции обеспечение ее тыла на случай, если бы она вступила в войну на Балканах. Как было известно германскому правительству, это было результатом англо-советских переговоров во время посещения Анкары английским министром иностранных дел, усилия которого были направлены на то, чтобы таким путем все теснее втягивать Советскую Россию в английскую комбинацию.
V.
Усилившийся с тех пор агрессивный характер политики советского правительства по отношению к Германии и до тех пор несколько замаскированное проведение политического сотрудничества Советского Союза с Англией с началом балканского кризиса в начале апреля с. г. стали ясными для всех. Теперь неоспоримо установлено, что устроенный в Белграде путч, после присоединения Югославии к Пакту трех держав, был инсценирован Англией в согласии с Советской Россией. Уже давно, а именно с 14 ноября 1940 г., Советская Россия тайно помогала вооружению Югославии против держав Оси. Документы, попавшие в руки германского правительства после занятия Белграда, разоблачающие каждую фазу советской поставки оружия Югославии, доказывают это с несомненностью. Когда белградский путч удался, Советская Россия 5 апреля заключает с незаконным сербским правительством Симовича дружественный пакт, подкрепляющий тыл путчистов, который должен был послужить на пользу общего англо-югославско-греческого фронта. Г. Сёмнер Уэльз,[117] американский товарищ министра,[118] после нескольких совещаний с полпредом в Вашингтоне с явным удовольствием 6 апреля 1941 г. заявил, что русско-югославский пакт может при известных обстоятельствах иметь чрезвычайно большое значение, возбуждая многосторонние интересы, и есть основание полагать, что он является чем-то большим, чем пакт дружбы и ненападения.
В то время, когда германские войска стягивались на румынской и болгарской территориях против массовых высадок английских войск в Греции, советское правительство теперь уже в полном согласии с Англией пытается нанести Германии удар в спину:
1. открыто поддерживая Югославию в политическом и военном отношениях,
2. пытаясь побудить Турцию обещанием прикрытия ей тыла к занятию агрессивной позиции против Германии и Болгарии и к выступлению турецких армий в весьма невыгодном военном положении во Фракии,
3. сосредоточивая собственные сильные воинские соединения у румынской границы в Бессарабии и в Молдавии и
4. стремясь неожиданно в начале апреля, как видно из переговоров заместителя народного комиссара Комиссариата иностранных дел Вышинского с румынским посланником Гафенку в Москве, вести политику быстрого сближения с Румынией, чтобы убедить эту страну отойти от Германии. Английская дипломатия через посредство американцев делает в Бухаресте усилия в том же направлении.
Продвигающиеся по Румынии и Болгарии германские войска должны были, согласно англо-советскому плану, подвергнуться здесь нападению с трех сторон, а именно – из Бессарабии, из Фракии и из Сербии-Греции. Только благодаря лояльности генерала Антонеску, реальной[119] позиции турецкого правительства и прежде всего благодаря быстрым германским действиям и решительным победам германской армии, этот англо-советский план не был приведен в исполнение. Германскому правительству стало известно из сообщений, что около 200 югославских аэропланов[120] с советскими и английскими агентами и сербскими путчистами по инициативе г. Симича улетели частью в Египет, а частью в Советскую Россию, где эти офицеры и сегодня служат в советской армии. Уже одна эта подробность бросает особенно яркий свет на тесное сотрудничество Англии и Советской России с Югославией.
Советское правительство напрасно стремилось всячески замаскировать настоящие цели своей политики. Подобно тому, как оно еще в последнем периоде экономических сношений с Германией выполняло условия договора, оно предприняло также целый ряд действий, чтобы обманным образом показать миру нормальные или даже дружественные отношения с Германией. К этому относится, например, несколько недель тому назад предпринятая им высылка норвежского, бельгийского, греческого и югославского посланников при условленном с английским послом Криппсом молчании английской прессы о германо-советских отношениях и, наконец, недавно появившееся опровержение ТАСС, заявлявшего, что отношения между Германией и Советской Россией вполне корректны. Эти маневры маскировки, стоявшие в грубом противоречии с действительной политикой советского правительства, не могли, разумеется, ввести в заблуждение германское правительство.
VI.
Враждебная Германии политика советского правительства сопровождалась в военной области все усиливавшимся сосредоточением всех имеющихся в распоряжении русских военных сил на фронте протяжением от Балтийского до Черного морей.
Уже в то время, когда Германия была сильно занята на Западе французской кампанией, и когда на Востоке находились лишь весьма небольшие германские военные силы, советское командование начало систематическую переброску крупных советских частей к восточной границе Германии, при этом с особым сосредоточением около границ Восточной Пруссии и Генерал-губернаторства, а также в Буковине и Бессарабии, вдоль румынской границы. Советские гарнизоны у Финляндии также постоянно усиливались. Дальнейшей мерой в этом смысле была также переброска все новых войск из восточной Азии и с Кавказа в Европейскую Россию. После заверений советского правительства, что, например, в Прибалтике будет находиться лишь весьма небольшое число войск, в одном лишь этом районе после проведения оккупации имело место все большее сосредоточение советских сил, сегодня исчисляемое в 22 дивизии. Таким образом, получается картина, указывающая на то, что советские войска все время продвигались ближе к германской границе, хотя с германской стороны не принималось никаких военных мер, которые могли бы дать какое-либо основание для подобных советских мероприятий. Только такой советский образ действий принудил германскую армию принять свои контрмеры. Затем отдельные отряды советской армии и воздушного флота были продвинуты вперед и развернуты, а аэродромы вдоль германской границы были заняты сильными отрядами воздушного флота. С начала апреля участились также нарушения границы, и установлены случаи полетов советских самолётов над германской территорией. То же относится, по сообщению румынского, правительства, и к румынским пограничным областям – Буковине, Молдавии и Дунаю.
Германское командование с начала этого года неоднократно указывало руководителям внешней политики Германии на эту все увеличивающуюся угрозу территории Германии со стороны советской армии, подчеркивая при этом, что в основе этих действий могут быть лишь агрессивные намерения. Эти указания командования германской армии будут преданы гласности со всеми относящимися к ним подробностями.
Если бы даже могло быть малейшее сомнение в агрессивном характере советского образа действий, сведения, полученные в последние дни Верховным командованием германской армии, окончательно его устранили. После проведения всеобщей мобилизации в СССР в настоящее время против Германии стянуто не менее 160 дивизий. Наблюдения последних дней показывают, что группировка советских войск, особенно моторизованных и танковых частей, произведена таким образом, что советское командование во многих местах имеет возможность в любое время повести наступление на германскую границу. Сведения об усиливающейся разведывательной и патрульной деятельности так же, как и ежедневно поступающие сообщения о столкновениях на границе и стычках между авангардами обеих армий, дополняют картину до крайности напряженного военного состояния, могущего в любое время дойти до столкновения. Прибывшие сегодня из Англии известия о переговорах английского посла Криппса об установлении еще более тесного сотрудничества между политическим и военным руководством Англии и Советской России, а также призыв до сих пор всегда враждебного СССР лорда Бивербрука к поддержке Советской России всеми имеющимися в распоряжении силами в ее предстоящей борьбе и приглашение Соединенным Штатам сделать то же самое, недвусмысленно показывают, какую судьбу готовили германскому народу.
Резюмируя вышесказанное, германское правительство имеет сделать следующее заявление:
Вопреки всем взятым на себя обязательствам и в грубом противоречии своим торжественным заявлениям, советское правительство заняло позицию против Германии.
Оно
1. не только продолжало свои направленные против Германии и Европы попытки разложения, но еще усилило их с началом войны; оно
2. во все усиливавшейся степени с враждебностью направляло свою внешнюю политику против Германии, и
3. сосредоточило все свои военные силы у германской границы с готовностью быстрого нападения.
Тем самым советское правительство изменило своим договорам и соглашениям с Германией и нарушило их. Ненависть большевистской Москвы к национал-социализму оказалась сильнее политического благоразумия. Со смертельной враждой большевизм восстал против национал-социализма. Большевистская Москва готовит удар в спину национал-социалистической Германии в ее борьбе за свое существование.
Германия не согласна сложа руки смотреть на эти серьезные угрозы ее восточной границе. Поэтому Фюрер теперь дал приказ германской армии выступить против этой угрозы со всеми имеющимися в ее распоряжении средствами. Германский народ сознает, что в предстоящей борьбе он выступает не только на защиту родины, но что он также призван спасти весь культурный мир от смертельной опасности большевизма и проложить путь к истинному социальному возрождению Европы.
Берлин, 21 июня 1941 г.