4

4

19 августа 1936 года в Москве в Октябрьском зале Дома союзов начался первый чудовищный спектакль — так называемый «открытый судебный процесс» над лидерами оппозиции. На скамье подсудимых главным образом бывшие лидеры «новой» оппозиции — Г. Е. Зиновьев, Л. В. Каменев, Г. Е. Евдокимов, И. Н. Смирнов, И. П. Бакаев, В. А. Тер-Ваганян, С. Д. Мрачковский и другие, причем многие из них уже второй раз за два года попали на эту скамью. Всего обвинялось шестнадцать человек — их в обвинительном заключении назвали «троцкистско-зиновьевским террористическим центром».

Во время «судебного разбирательства», проходившего до 24 августа, обвиняемые подробно рассказывали и о своей роли в убийстве Кирова, и о планах убийства Сталина, Молотова, Кагановича, Чубаря, Косиора, Эйхе. По словам Зиновьева, убийство Сталина планировалось во время VII Конгресса Коминтерна то есть в 1935 году. Этот акт, как они якобы надеялись, не только должен был вызвать замешательство в партии, но и привести к мощному движению за возвращение к власти Троцкого, Каменева и Зиновьева.

Лишь один И. Н. Смирнов, объявленный на процессе руководителем троцкистского подполья, пытался отвергнуть большую часть предъявленных ему обвинений. Однако он был «уличен» показаниями других подсудимых.

Процесс считался открытым. Но в зале было всего несколько десятков заранее отобранных «представителей общественности», а заполняли его сотрудники НКВД. Были нарушены и другие элементарные нормы судопроизводства. Никаких вещественных улик или документов прокурор СССР А. Я. Вышинский не предъявлял, но коллегия Верховного Суда, возглавляемая В. В. Ульрихом, их и не требовала. Все обвинение было построено на показаниях и признаниях самих обвиняемых. В судебных заседаниях не участвовали защитники; предложения ряда зарубежных адвокатов взять на себя защиту обвиняемых были отвергнуты. Показания подсудимых были однообразны: перечисление различных преступлений или, чаще, планов преступлений, которые подготавливали «центр» и его «филиалы».

Г. Зиновьев, Л. Каменев и другие обвиняемые теперь реабилитированы, и нет необходимости подробно говорить о многочисленных нарушениях законности на процессе в августе 1936 года, о фальсификации. Нельзя не отметить, однако, что и сам этот процесс, и приговор всех обвиняемых к расстрелу вызвали новую волну репрессий, прокатившуюся по всей стране. В первую очередь арестовывали бывших членов «левых» оппозиций. Все газеты изо дня в день сообщали о разоблачении замаскированных троцкистов, большинство которых и не собиралось утаивать свое прошлое. «Скрытый троцкист», «Покровитель троцкистов», «Троцкисты на идеологическом фронте», «Троцкистская диверсия в науке», «Троцкистский салон писательницы Серебряковой», «Следы троцкизма в Наркомземе Узбекистана» — статьи с такими заголовками печатались в ту пору повсюду.

Некоторые из обвиняемых по делу «троцкистско-зиновьевского центра» к показаниям на предварительном следствии неожиданно стали добавлять новые — о своих преступных связях с Бухариным, Рыковым, Радеком, Пятаковым, Сокольниковым, Серебряковым, Углановым, Шляпниковым и другими еще не арестованными бывшими оппозиционерами различных направлений. В связи с этим 21 августа 1936 года газеты опубликовали распоряжение Вышинского о проведении следствия по делу о причастности всех их к контрреволюционному заговору. На предприятиях и в учреждениях состоялись митинги, требовали «до конца расследовать связи Бухарина, Рыкова, Томского и других с презренными террористами». Не дожидаясь расследования, М. П. Томский покончил жизнь самоубийством. Вскоре были арестованы Радек, Пятаков и другие бывшие члены «левых» оппозиций. Участников «правого уклона» пока не трогали.

25 сентября 1936 года Сталин и Жданов направили из Сочи телеграмму Кагановичу. Молотову и другим членам Политбюро: «Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение т. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ ОПОЗДАЛ В ЭТОМ ДЕЛЕ НА 4 ГОДА. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей НКВД».

Уже на следующий день Ягода был снят с поста наркома внутренних дел и назначен наркомом связи. Центральные газеты вышли в тот день с большими портретами двух новых наркомов — Ежова, руководителя карательных органов, и Ягоды. Возглавлял наркомат связи Ягода недолго: в начале 1937 года его арестовали.

На посту наркома внутренних дел Н. И. Ежов, которому суждено было сыграть одну из коротких, но страшных ролей в истории нашей страны, оказался не случайно. По отзывам тех, кто хорошо знал его по комсомольской, партийной работе в одной из областей Казахстана или по краткой работе в наркомате земледелия в конце 20-х — начале 30-х годов, он вовсе не был какой-то демонической личностью. Выходец из бедной рабочей семьи, Ежов в молодости не отличался ни коварством, ни злобностью, ни какими-либо другими заметными пороками, столь характерными, например, для молодого Берии. Он был тогда самым обыкновенным, отнюдь не жестоким и даже не плохим человеком. Но с первой же встречи со Сталиным, которая состоялась, по-видимому, во время поездки Сталина в Сибирь в 1928 году, Ежов попал под его полное, безраздельное, почти гипнотическое влияние. Сталин это заметил и стал быстро продвигать Ежова в системе партийно-государственной иерархии. В 1929 году он был назначен заместителем наркома земледелия СССР, однако на XVI съезде ВКП(б) присутствовал лишь в качестве делегата с совещательным голосом, В 1930 году Ежов стал заведующим Распредотделом и Отделом кадров ЦК. Не будучи даже членом ЦК, он приобрел в партийном аппарате огромное влияние, так как от руководимого им отдела зависели многие важные назначения и перемещения.

После XVII съезда партии, на котором Ежов впервые был избран членом ЦК его карьера пошла вверх еще стремительней: член Оргбюро ЦК, заведующий Промышленным отделом ЦК и заместитель Председателя КПК. Неизвестно за какие заслуги перед международным рабочим движением Ежов был избран и членом Исполкома Коминтерна. В 1935 году он уже один из секретарей ЦК ВКП(б) и Председатель КПК. В 1935–1936 годах Сталин поручил Ежову контроль за деятельностью НКВД, что очень не понравилось Ягоде. Ежов не только осуществлял общий контроль судебного процесса над Зиновьевым и Каменевым, но и активно участвовал в его подготовке, присутствовал на допросах, отдавал распоряжения ответственным работникам НКВД.

После назначения Ежова наркомом произошли изменения в аппарате НКВД. Вместе с Ягодой оттуда были удалены, а позднее и арестованы многие его заместители и ведущие сотрудники, а также начальники областных управлений. Вероятно, не менее десяти — пятнадцати видных работников НКВД покончили жизнь самоубийством. Ежов привел с собой в «органы» несколько сотен новых людей, главным образом из числа партийных работников среднего звена. Однако многие выпестованные Ягодой сотрудники остались на своих местах. Ежов и «его люди» плохо знали механику работы карательных органов, и им старательно помогали освоить ее Л. Заковский, С. Реденс, М. Фриновский, Г. Люшков и некоторые другие.

С приходом Ежова аппарат органов НКВД был значительно расширен.