ГЛАВА III Удачливая карьера кардинала Родриго

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА III

Удачливая карьера кардинала Родриго

Новое назначение вице-канцлера Родриго Борджиа

Родриго Борджиа торжествует вместе с новым папой, над избранием которого он потрудился. В прежние времена Пий II был прелатом-эпикурейцем, резвым дипломатом, известным автором эротических пьес и героем многочисленных любовных похождений. Когда-то живой и крепкий, он с трудом перешагнул порог пятидесятилетия. Сильно сдал. Энтузиазм остался прежним, но жестокие приступы подагры постоянно подрывают его здоровье. Сделав карьеру императорского проповедника, епископа Сиенского и кардинала, он приобрел богатый опыт и великолепное знание политики и религии. Умеет управлять людьми и, главное, использовать тщеславие молодых, похожих на него, того, каким он был когда-то. А кардинал Борджиа, энергичный и дерзкий, именно таков. В 27 лет он хочет играть важную роль в мире, и для этого у него есть возможности.

Будучи правителем Валенсийской епархии, Родриго получает доход 18 000 дукатов. Канцелярия же папы, ежегодный доход которой 70 000 дукатов, поступающих в его казну, обеспечивает Родриго ренту в 8000 дукатов. Но это всего лишь начальная точка отсчета состояния, которое вскоре начнет очень быстро увеличиваться.

Его должность предоставляет ему завидное первенство внутри самой курии. В 1187 году Григорий VIII отменил звание канцлера, подчеркивая этим, что только папа имеет право подтверждать подлинность актов Святого престола. Но вице-канцлеру с течением времени удалось вернуть если не свое звание, то свои права. Он действительно стал вторым лицом в церковной иерархии. В его подчинении находилось около сотни папских служащих. Референдарии, или «докладчики большой канцелярии», выносили решение о прощении. А потом докладчики «малой канцелярии» составляли акты, которые заверялись управляющим канцелярии и вице-канцлером. Наложение свинцовой печати — буллы — делало затем такой акт законным. Тщательно разработанная система оплаты позволяла одновременно пополнять сундуки папы и весьма обильно вознаграждать служащих канцелярии. Эта система применялась как к грамотам о канонизации, так и к грамотам, которые давали льготы и прощение в самых разнообразных случаях: брак близких родственников, узаконивание внебрачного ребенка, двоеженство, кровосмешение, убийство с целью ограбления или сексуальные извращения.

Пий II дает возможность кардиналу Борджиа исполнять эту деликатную и доходную должность, которая досталась ему от дяди. Но в других отношениях его позиция прямо противоположна мнению предыдущего папы. Предварительно заплатив, он увольняет каталонских губернаторов, которых Каликст разместил в своих папских провинциях. Педро Луис, брат Родриго Борджиа, умер весьма кстати: его заменили племянником Пия II Антонио Пикколомини. Один из друзей папы, Антонио Колонна, становится префектом Рима. Происходит изменение в отношениях папства и Неаполя. 17 октября 1458 года с Ферранте подписано соглашение, по которому он признает себя подданным папы и обязуется платить дань. Взамен 10 ноября Пий II публикует грамоту о даровании ему инвеституры.

Эта перемена в политике была вызвана определенными причинами. В Италии папе нужен был мир, чтобы иметь возможность начать крестовый поход против турок. Он призывает всех христианских государей собраться в Мантуе в июне 1459 года, чтобы договориться о возобновлении святой войны. Сам же отправляется на север Италии в январе 1459 года. Одиннадцать кардиналов, живущих в Риме, обязаны его сопровождать. И среди них — Родриго Борджиа и его кузен Луис Хуан де Мила. Города папских провинций по очереди встречают великолепную кавалькаду.

Портрет Родриго Борджиа

Среди всех римских прелатов вице-канцлер выделяется роскошью, которой он обставил свою жизнь, и необычайной представительностью. И в самом деле, Родриго очень красив. Высокий, темноволосый, живой, небрежный, всегда улыбающийся, он никого не оставляет равнодушным. Мужчины им восхищаются, ему завидуют, к нему ревнуют. Женщин покоряет его очарование. Еще его наставник Гаспаро да Верона отметил его исключительную способность к обольщению: «У него, — писал он, — проникновенный голос. Он говорит и пылко и очень мягко одновременно. Черные глаза великолепны. Лицо всегда приятно. Оно выражает веселость и счастье. Разговор с ним странным образом способен взволновать слабый пол. Он притягивает женщин, как магнит притягивает железо. Но ловко скрывает свои победы, и никто не знает, сколько женщин ему покорилось».

Другой очевидец, Ясон Наимий де Милан, с восторгом говорит о «несравненном изяществе и физической красоте вице-канцлера». Его восхищают «ясный лоб, королевские брови, чело, наполненное простотой и величием, гениальность, гармоничные и достойные героя пропорции всех его членов».

Кардинал не скрывает своих похождений, но никого даже в мыслях не смущает, хотя ежедневно можно видеть, как при папском дворе попирается обет безбрачия. После принятия монашеского сана у самого папы Пикколомини тоже были незаконнорожденные дети. И он высказывал сомнение по поводу пользы обета безбрачия для священников. Заняв папский трон, он все-таки заставляет уважать приличия и выражает признательность своим богословам и ученым за их скромность.

Скандал в Сиене

Чтобы привязать к себе молодого и резвого прелата, Пий II доверяет ему весьма деликатную миссию во время своего длительного пребывания в Сиене с 28 февраля по 23 апреля 1459 года. Он решил возвести местечко, где родился, в ранг епископства, дав ему название «Пиенца». Родриго вменяется в обязанность следить за строительством собора и дворца Пикколомини в самом центре нового города. Эта работа явно не поглощает всех жизненных сил крепкого вице-канцлера. Дам Сиены, как и римлянок, пленяет его очарование. Слухи об этом доходят до Пия II, который отправился лечить свою подагру на воды Петриоло. 11 июня папа призывает к порядку слишком деятельного прелата:

«Нам стало известно, что три дня назад многие сиенские дамы собрались в садах Джиованни Бикки, и что, мало заботясь о своем сане, ты провел с ними весь день с часу дня до шести часов вечера, и что с тобой был один кардинал, которому возраст, даже при отсутствии уважения к папскому престолу, должен был бы напомнить о его долге. Нам сообщили, что танцы были весьма бесстыдные, предостаточно совращений, а ты вел себя как какой-нибудь юный мирянин. Приличие обязывает нас не уточнять, что именно происходило, само название этому несовместимо с твоим саном; мужьям, отцам, братьям и другим родственникам, сопровождавшим этих молодых женщин, было запрещено входить, чтобы вы имели возможность свободно развлекаться с несколькими близкими друзьями, назначая танцы и принимая в них участие. Говорят, что вся Сиена сплетничает об этом и все потешаются над твоим легкомыслием… Мы позволяем тебе самому судить, прилично ли для тебя обольщать женщин, посылать фрукты и тонкие вина твоей избраннице, каждый день наблюдать всевозможные развлечения и удалять всех мужей, чтобы себе обеспечить свободу, не отрекаясь при этом от своего сана. Из-за тебя нас порицают, оскорблена память твоего дяди Каликста, а ведь тебе было доверено столько поручений и оказано столько почестей… Помни о твоем сане и не пытайся создать себе репутацию повесы среди молодежи. Здесь, где много церковников и мирян, ты стал притчей во языцех.

Если же не изменишь своего поведения, мы будем вынуждены сообщить, что ты действовал без нашего согласия или, скорее, при нашем живейшем неодобрении. А тебе явно не добавит чести наше порицание. Ты нам всегда был дорог, и так как мы считали, что ты являешься образцом серьезности и скромности, мы решили, что ты заслуживаешь нашей защиты».

Пий II урегулировал одну важную проблему внутренней сиенской политики. Он добился того, чтобы государство снова открыло дворянству доступ к службе и наградам. Таким образом он надеялся уничтожить важную причину смуты среди своих сограждан.

Именно поэтому поведение кардинала Борджиа шло вразрез с желаниями папы. Вызванный им беспорядок вполне был способен спровоцировать досадное напряжение, которое могло бы поставить под сомнение третейский суд Святого престола и уничтожить результат, полученный с таким трудом. Это соображение объясняет больше, чем сам, в общем-то, незначительный скандал, такую живую реакцию со стороны святого отца.

Несмотря на предосторожности, принятые для неразглашения инцидента, дипломаты сообщают о нем своим дворам. Письмо Бартоломео Бонатто своему повелителю маркизу Мантуанскому, написанное в июле 1460 года, содержит другие подробности о скандально прославившемся празднике: «Мне больше нечего сообщить Вашему Сиятельству, только разве о крестинах, которые сегодня были здесь отпразднованы. Приглашал один дворянин этого города, крестными были Мгр. Руанский [сорокалетний беспутный Гийом д’Эстутвиль] и вице-канцлер. Когда их пригласили в сад, они направились туда со всеми своими подопечными. Там были все дары земли, и это был прекрасный праздник. Но туда никого, кроме святош, не пустили… Один сиенец-шутник, который не смог принять участие в этом (опыт делался по кругу), говорил: „Черт возьми! Если бы те, кто родится через год, появились бы на свет, одетые как их отцы, они все были бы священниками или кардиналами!“»

Родриго достаточно ловок, чтобы убедить папу в том, что действительность была искусно искажена. Он доказывает, что речь идет всего лишь о невинных грешках, и Пий II посылает ему свое прощение: «То, что ты совершил, конечно, не снимает с тебя вины, но, может быть, это гораздо менее достойно порицания, чем мне об этом сказали». И он рекомендует в будущем вести себя более осторожно.

Снисходительность Пия II к своему вице-канцлеру бесконечна. Он только что узнал, что один из докладчиков канцелярии, Джанни де Вольтерра, продал при Каликсте III за 24 000 золотых дукатов грамоту, разрешающую французскому графу Жану д’Арманьяку объединиться в плотской связи с его родной сестрой. Составитель всего-навсего подчистил на постоянно выдаваемой грамоте пометку: «четвертая степень» и заменил ее на «первая степень» в грамоте об отпущении. Вице-канцлер, как и докладчик, прикарманил солидный процент от этой суммы. Но жадный Джанни де Вольтерра не унимается. От потребовал у графа еще 4000 дукатов. Жан д’Арманьяк выразил протест Пию II, который догадался об обмане. Папа осудил в консистории канцелярские злоупотребления. Но кардинал Родриго был признан невиновным: следствие показало, что получивший изрядные комиссионные вице-канцлер не знал о лихоимстве.

Скандалы в Сиене и канцелярии, хотя и погашенные благодаря дружескому расположению папы, послужили хорошим уроком для молодого кардинала. Бартоломео Бонатто рассказывает, как тот боролся с искушениями. Вынужденный отказаться от патрицианок, за городом он устраивает яростные облавы на дичь с собаками и соколами, которых посылает ему маркиз Мантуанский, Лодовико де Гонзага.

Но наконец папа и кардиналы покидают Сиену. Об их пребывании будут вспоминать, как об одном из самых пышных празднеств государства, и позже Пинтуриккьо изобразит его на своей фреске «Либериа». 25 апреля Флоренция встречает папскую свиту почетным парадом, где блистают Галеаццо Мария, сын герцога Франческо Сфорца Миланского, и 10-летний Лоренцо Медичи, наследник великого купца Козимо, правящего государством.

Великолепны празднества во Флоренции. Скачки, конные поединки на копьях, звериные бои, театральные представления, игры и танцы организованы в честь приезда папы. Но это еще и успех купеческой династии Медичи. Момент очень важен, теперь папство может рассчитывать на кредит самого могущественного банка Запада.

После краткого пребывания в Болонье, где кардинал Борджиа предается воспоминаниям об университетской молодости, вступление в Феррару становится настоящим триумфом. Папу проносят на троне с расшитым золотом балдахином. На зеленых улицах дома и дворцы украшены великолепными гобеленами и гирляндами цветов. На протяжении всего пути слух папской свиты услаждают звучные песнопения. Борсо д’Эсте, герцог Моденский, хочет любой ценой ослепить папу, и это ему удается.

Съезд в Мантуе

Позже, 27 мая, Пий II прибывает в Мантую. Маркизу Людовико де Гонзаге удается затмить великолепие празднеств в Ферраре. Он вручает папе ключи от города. Улицы устланы бесценными коврами, фасады домов утопают в роскошных цветах, окна и даже крыши заняты молодыми людьми и дамами в парадных туалетах. Все готово к появлению государей мира… Увы! Время идет, а никого нет!.. Побыв какое-то время земным раем, Мантуя снова опустела, возвращаются монотонные будни, город изнемогает от одуряющей жары континентального лета, и тошнотворные испарения поднимаются из Минцио. Старые кардиналы Скарампо и Тебальдо осуждают легкомыслие папы, уединившегося в таком нездоровом месте, где блуждает лихорадка, тщетно надеясь поднять Запад на борьбу с непобедимым турецким могуществом. А Родриго Борджиа предпочитает развлечения. Он организует прогулки на воде, куда приглашает своих друзей-кардиналов де Коэтиви и Колонну — поучаствовать в любовных приключениях. В своих письмах герцогине Миланской, маркграфине Мантуанской, он со смехом рассказывает об этих похождениях, так непохожих на холодную торжественность папских церемоний.

Проходит несколько месяцев. В середине августа прибывает посланник герцога Бургундского. В середине сентября — герцог Миланский, затем представители других итальянских государств и, наконец, в октябре-ноябре — делегаты Германии, Франции. Но восторга нет. Послы Карла VII и Рене Анжуйского прибыли только для того, чтобы изложить их требования по поводу королевства Неаполитанского: но в то же самое время сын Рене, герцог Жан де Калабр, выставил против Ферранте Неаполитанского галеры, построенные на деньги, добытые в крестовых походах!

Политическая комедия дублирует комедию светскую, им посвящены дни и ночи кардинала. Съезд в Мантуе дает ему прекрасную возможность изучить проявления страстей человеческих. 14 января 1460 года, отчаявшись, папа Пий II решается опубликовать буллу о крестовом походе, призывая христиан к трехлетней борьбе с ненавистным Турком. В его декрете указано, откуда будут поступать деньги для ведения христианской войны: священнослужители, в том числе и кардиналы, отдадут десятую часть их доходов, миряне — тридцатую, а евреи — двадцатую часть. Объявив свое решение, 19 января Пий II вместе со своей свитой уезжает.

Но велико его разочарование по возвращении в свои провинции: пока его не было, в Риме начались беспорядки. Бароны Савелли, Ангвиллара и Колонна заключили союз с грозным кондотьером Пиччинино. Только через два с половиной года удается восстановить какое-то подобие мира. Кондотьер и его коммандатист[10] Жан де Калабр, сын Рене Анжуйского, наконец разбиты Ферранте Неаполитанским в августе 1462 года. Другой возмутитель спокойствия — Сигизмунд Малатеста, разбит Федерико де Монтефельтре: так были устранены бунтовщики, мешавшие папе начать крестовый поход.

Светские приемы восточных правителей

По возвращении из Мантуи светские церемонии захватывают кардинала Родриго Борджиа. Его щедрость вельможи придает еще больше блеска приемам, даваемым папой в честь греческих государей, спасающихся от турецкого ига. Еще в апреле 1460 года, возвращаясь в Рим, в Сиене Пий II принимает так называемого архидиакона Антиохии, пришедшего молить папу о защите от имени греческих патриархов Иерусалима, Антиохии, Александрии, Ибрагима-бея, принца Карамана, и других восточных владык. В декабре того же года весь Рим с удивлением наблюдает странную процессию, состоящую из послов Давида, императора Трапезунда, короля Персии, князя Грузинского и других восточных государей. Нелепый наряд послов Персии и Месопотамии становится сенсацией. Посол Месопотамии острижен на манер монахов с венчиком волос вокруг головы, но с прядью на выбритой макушке. 7 марта 1461 года прибывает потомок императоров Палеологов, Фома, деспот Морейский. Это красивый серьезный мужчина 56 лет. Он появляется в Ватикане в длинной черной мантии и большом белом бархатном уборе. Его сопровождают семьдесят лошадей, из которых ему принадлежат только три. Эта пышная процессия, скрывающая настоящую бедность, — воплощение последнего патетического обращения христианского Востока. Государя сопровождает его семья, в частности, дочь, прекрасная Зоя, брак которой с Иваном III, великим князем Московским, устроит папа. В крепости Нарни он оставляет неслыханную реликвию — мощи святого Андрея. Папа поручает кардиналу Борджиа разместить своего гостя во дворце Четырех-Венценосных-Святых, пустующем после отъезда кардинала Луиса Хуана де Мила в Лериду. Священная коллегия назначает деспоту ежегодную пенсию 6000 дукатов.

Наконец 15 октября 1461 года другая родственница Палеологов находит приют в Риме. Это молодая царица Кипра Шарлотта де Лузиньян. Ей 24 года, и, по словам папы, «у нее нежный взгляд, смуглая матовая кожа, пленительная речь. Как у всех греков, слова потоком льются из ее уст. Она одета на французский манер, у нее величественная поступь». В Риме проездом, она направляется в Савойю просить помощи у герцога, своего свекра.

Мощи святого Андрея и чудо с квасцами

Кардинал Родриго охотно участвует в приеме этих экзотических правителей, но он находит еще более удачный момент, чтобы проявить свой блеск. В апреле 1462 года Пий II принимает в Риме мощи святого Андрея. 13 апреля происходит перенесение мощей в Ватикан. Крупные сеньоры и кардиналы соперничают между собой, стараясь превратить эту церемонию в триумф. Огромная толпа, несущая 30 000 свечей, встречает мощи. На улицах, по которым проходит процессия, воздвигли алтари, курящиеся ладаном. В пышно украшенных окнах домов можно видеть женщин в их лучших нарядах. Но самые прекрасные украшения, даже украшения гордых римских баронов, затмевает убранство дома вице-канцлера. Его дом, расположенный в центре города, около Зэкки, — «Монетный Двор», украшен богатой обивкой. Над улицей протянуты драгоценные ковры. Он приказал пышно украсить соседние дома. Весь квартал напоминает театр, где звучат песнопения и нежная музыка. Услышит ли Небо его молитвы? Пока затягивается наполнение казны крестовой войны, а властители Европы уходят в сторону, происходит чудо, ставшее для папы неожиданной манной.

Джанни де Кастро, сын юрисконсульта Падуи, бежал из Константинополя, взятого турками штурмом. Там у него была большая красильня, где использовались квасцы, натуральный краситель, употреблявшийся в разных отраслях промышленности того времени: осветлении тканей, крашении, стекольном деле, оружейном деле. Турецкое завоевание лишало Запад содержимого византийских шахт и ставило христианский мир в тяжелую зависимость от неверных. Чудесный случай помогает Кастро открыть на папской территории в Ла-Тольфа в окрестностях Чивитавеккьи семь гор самых чистых квасцов. В мае 1460 года он гордо сообщает об этом папе: «Я Вам приношу победу над Турком, так как он вымогает ежегодно у христианского мира более 300 000 дукатов за поставляемые им квасцы». Это очень удачная находка. Вскоре Пий II приказывает начать разработки. С 1463 года в Ла-Тольфа трудятся восемь тысяч рабочих. Доходы папской казны разом увеличиваются на 100 000 дукатов.

Но для ведения святой войны нужно гораздо больше денег. Папа пытается использовать любые средства. Так, в ноябре 1463 года он ограничивает количество докладчиков канцелярии до семидесяти. Из них только 12 могут назначаться вице-канцлером. Остальные должны купить их должность. В мае 1464 года вице-канцлер вынужден согласиться с полной реорганизацией своего персонала: старые служащие уволены, а новые, в основном, сиенцы, приступают к работе в канцелярии.

Смерть Пия II. Избрание Павла II

После нескольких лет тщетного ожидания, убедившись в измене крупных европейских государств, в частности, Франции и Бургундии, Пий II решает больше не откладывать начало крестового похода. После очередной курии в Петриоло весной он готовится отправиться в Анкону: Венеция пообещала направить туда корабли, которые, объединившись с папскими галерами, смогут взять на борт пять тысяч крестоносцев. Предполагается, что они пересекут Адриатику и доберутся до Рагузы, где встретятся с войсками Матьяша Корвина, короля Венгрии, и албанского предводителя Скандербега. Только больным или старым кардиналам разрешено не сопровождать папу.

По дороге в Анкону в Терни кардинал Борджиа присоединяется к свите папы Пия II, страдающего от жестоких болей. Везде, и в Анконе тоже, свирепствует чума. Туда папская свита прибывает 19 июля. Родриго Борджиа по-своему насмехается над чумой. Вице-канцлер никогда не спит один в своей постели, — пишет посланник Мантуи: это не уберегло его от болезни, но приписывают ее разгульной жизни.

Однако с другой стороны моря Рагуза окружена огромной турецкой армией. Пий II приказывает погрузить войска на корабли. Но венецианские корабли еще не присоединились к папским галерам. Когда они подходят 11 августа, большинство солдат уже дезертировали. Военные операции поставлены под угрозу. Кардинал Амманати считает, что эта катастрофа наносит папе смертельный удар. Сраженный ужасными болями, Пий II получает последнее причастие. 15 августа 1464 года испускает последний вздох. Его смерть звучит как поминальный звон по святой войне. Войска разбегаются. Кардиналы возвращаются в Рим, где 28 августа собирается конклав. Через два дня избрание свершилось: верный друг Родриго, венецианский кардинал Пьетро Барбо, становится папой Павлом II.

Понтификат Павла II должен был бы начаться с выступления кардинала Борджиа: будучи деканом кардиналов-диаконов, он имел привилегию короновать нового понтифика. Ему помешала болезнь, но едва оправившийся от болезни он становится одним из завсегдатаев Ватикана. Одинаковый вкус к роскоши и мотовству сближает их со святым отцом: восхищенный, он присутствует на строительстве роскошной кардинальской резиденции Пьетро Барбо возле вверенной ему церкви Сан-Марко. Расположенный у подножия Капитолия под защитой Колонны Венецианский дворец, как еще его часто называют, и сегодня является одним из самых внушительных памятников Рима. Он представляет собой переход от средневекового замка к большому особняку эпохи Возрождения. Его незаконченный двор с двойным ярусом аркад великолепен. Величественный портал объединяет дворец с церковью Сан-Марко. Просторные залы полны предметов искусства.

Павел II принимает своих гостей в этой резиденции охотнее, чем в Ватикане, который он оставил из-за отсутствия удобств и нездоровой близости Тибра. Туда он переносит папскую казну. Он превращает ее в живой центр города, где проходят праздники во время карнавала. Он переносит место римских развлечений с площади Навоны или холма Тестаччо на длинную улицу, пересекающую старые кварталы Рима и заканчивающуюся точно у Венецианского дворца: ее назовут улица Корсо, потому что по воле папы на этом поле, его называют Барбери, по имени папы, происходят не только ослиные и буйволиные бега, скачки на неоседланных лошадях, но и соревнования между разными сословиями. В борьбе за богатые призы соревнуются молодые атлеты, старики, даже евреи, обязанные носить тяжелые шерстяные одежды, набитые слитками металла по самую шею! Для членов магистратуры и народа на площади Сан-Марко устраиваются пиры. Папа наблюдает за ними из окна своего дворца и бросает деньги безумствующей толпе. Время от времени в разных кварталах Рима устраивают другие праздники: это возрожденные античные триумфы. Папа не гнушается появиться там, его несут на золоченом sedia, которое стоит как замок, на голове у него новая тиара, сверкающая от сапфиров, он заплатил за нее 200 000 золотых флоринов. Его окружает коллегия кардиналов, которых он обязывает в любое время носить пурпурную мантию, красную кардинальскую шапочку или большую митру из узорчатой шелковой ткани, вышитую золотом, — до сих пор этой привилегией пользовался только папа.

Роскошный двор

Родриго Борджиа великолепно себя чувствует при роскошном дворе венецианского папы. Сам он живет подобно князьям того времени, окруженный куртизанками и любовницами. В 1467 или 1468 году от одной из них рождается сын Педро Луис, отцом которого он себя немедленно признает и узаконит 5 ноября 1481 года буллой Сикста IV. Затем к 1469 году появляются на свет Иеронима, или Джиролама, затем Изабелла, родившаяся около 1470 года: в их брачных контрактах будет указано, что они — дочери кардинала Борджиа и незамужней матери.

В курии должности Родриго вновь обретают былую значимость. Павел II отменяет меры своего предшественника, принятые в связи с назначениями в канцелярии: он отсылает сиенцев, вернув им, правда, деньги, которые они заплатили за свои должности. Эта мера немедленно вызывает бунт среди уволенных докладчиков. Один из них, Бартоломео Сакки де Пьядена, прозванный Платина, сочиняет мстительный памфлет против папы. Он ему угрожает, что прибегнет к помощи государей христианского мира: будет созван церковный собор, перед которым должен будет предстать святой отец. Разумеется, неосторожный Платина был изобличен. Его пытали и заключили в замок Сант-Анджело. Но бунт расползался подобно масляному пятну: его возглавляет Помпоний Летус, профессор Римского университета. Он собрал в Римской академии свободных мыслителей святого города, врагов папского централизма. Неудовольствие выливается в заговор, цель которого — уничтожить папу и его окружение. С трудом удается его обезвредить в феврале 1468 года. Результатом заговора становится растущее недоверие со стороны Павла II и кардинала Борджиа по отношению к гуманистам курии. Их суровость направлена против раскольников и еретиков. Осуждающие буллы мечут громы и молнии в «фратичеллов» ассизских, осуждающих роскошь папы и кардиналов, и в утраквистов Богемии, с которыми воссоединился Георгий Подибрад.

В итоге эта суровость имеет положительный результат. Политика репрессий в соединении со светским блеском престола Святого Петра создает образ впечатляющей силы христианского Запада и его лидера. В мире приветствуют пышный прием, оказанный Павлом II в декабре 1466 года албанскому герою Скандербегу, затем — императору Фридриху III, паломником пришедшему в Рим на Рождество 1468 года. Оба — государи, которым суждено первыми выступить против Турка. Роскошь церемоний и зданий свидетельствует о том, что папство располагает светской властью, необходимой для нового крестового похода. Роскошь жизни Родриго Борджиа и других светских кардиналов служит лучшим доказательством этой мощи. Хвастовство связано с успехом восточных альянсов: оно также позволяет установить хорошие отношения с Узуном Хасаном, принцем турок-оттоманов, и подготовить обход турецкого султана. Договор почти заключен в июле 1471 года. Но судьба решает иначе: 26 июля папа внезапно умирает от апоплексического удара.

Еще раз Родриго участвует в конклаве. И снова его ловкость и проницательность помогают ему безошибочно выбрать кандидата, имеющего больше всего шансов на избрание, в нужный момент отдать ему свой голос и голоса своих друзей.

Избрание Сикста IV. Родриго Борджиа — легат в Испании

9 августа 1471 года кардинал-францисканец Франческо делла Ровере становится папой и берет имя Сикста IV. Он вознаграждает кардиналов, помогавших его избранию. Гонзага получает аббатство Сант-Джорджо в Риме и ему обещано епископство Альбанское. Орсини назначен камерлингом[11], то есть управляющим светскими делами Святого престола. Борджиа пожалован богатым бенедиктинским аббатством в Субиако, доходы с которого он получает.

22 августа Родриго Борджиа в качестве декана кардиналов-диаконов коронует нового понтифика. Это оказывается его последним актом в качестве кардинала-диакона. 30 августа он посвящен в сан кардинала — епископа Альбанского, это одна из семи должностей викария в Риме. Но перед принятием этого сана он должен быть посвящен в священники: он покорно произносит обет целомудрия и безбрачия, что не помешает ему начать долгую любовную связь с богатой римлянкой, владелицей постоялых дворов Ваноццей Катанеи.

Папа Сикст, завершив преобразования в курии, целиком погружается в реализацию великого проекта своих предшественников: война против Турка. За один год он тратит 144 000 дукатов, поступивших от доходов наследия святого Петра и продажи квасцов с шахт Ла-Тольфа (около 1500 тонн в год). Он снаряжает флот из двадцати четырех галер и экспедиционный корпус в четыре тысячи солдат. Венеция и Неаполь обязуются выделить еще более значительные силы. 23 декабря 1471 года назначены пять легатов из папского окружения. Их обязанность — призвать остальные христианские державы Европы присоединиться к экспедиции. Среди них — Родриго Борджиа. Он должен отправиться в королевства Арагонское и Кастильское. Это для него и честь, и весьма деликатное поручение. Речь идет о том, чтобы склонить суверенов этих государств к установлению гражданского мира в их владениях и получить возможность посвятить все свои силы крестовому походу. С другой стороны, Испания, а особенно Кастилия считают, что в борьбе с неверными их долг прежде всего состоит в помощи Гренаде, последнему оплоту исламского владычества: более чем кто-либо другой, Родриго, уроженец испанского Востока, изобилующего потомками мавров, способен найти аргументы, чтобы доказать, что крестовый поход для всех един и испанцы должны принять хотя бы финансовое участие в войне против турок.

Кардинал только что получил новое звание: 8 января 1472 года папа назначил его камерлингом Святой коллегии, то есть казначеем Коллегии кардиналов. 15 мая, в день своего отъезда, Родриго передает печать камерлинга кардиналу д’Эстутвилю, который будет заменять его в отсутствие. Свита кардиналов сопровождает его до самых ворот Рима. После пышного банкета в виноградниках д’Эстутвиля кардинал отправляется в путь по дороге на Остию. Проезжая, он приветствует корабли крестоносцев под предводительством кардинала Оливье Карафа, стоящие на Тибре. Вскоре им предстоит отправиться к турецким берегам Карамании.

Недолог был путь Родриго Борджиа. В июне 1472 года он прибывает в Валенсию, свой епископский город. Хуан II Арагонский, брат покойного Альфонса Неаполитанского, приказал принять его по-королевски. У ворот Серранос, украшенных атласными драпировками, сидящего на великолепной лошади Родриго встречают именитые горожане. Накрытый балдахином, он едет по улицам города. Местного уроженца приветствуют барабаны и трубы, музыка, радостные крики. Восторг народа становится еще больше, когда Родриго приезжает в Хативу, свой родной город. Пребывание кардинала в Арагоне весьма способствовало установлению мира в стране через третейский суд между королем и его барселонскими подданными.

Затем Родриго отправляется в Кастилью. Наследницей короля Генриха IV Беспомощного, супруга Жанны Португальской, является ребенок — Жанна, родившаяся в 1462 году. Издеваясь над физической немощью суверена, злая молва приписывает отцовство фавориту королевской семьи Бельтрану де ла Куэва. Позорное прозвище Белтрахена часто упоминается рядом с именем несчастной Жанны. Предполагаемое незаконное происхождение принцессы послужило предлогом для бунта дворян. Они выступают за то, чтобы сестра Генриха IV Изабелла стала законной наследницей короны. Для усиления своих позиций Изабелла в 1469 году выходит замуж за Валльядолида, своего кузена, наследника Арагонского, когда оба были еще несовершеннолетними. Генрих IV не признает брака, заключенного без его согласия. Он публично объявляет его кровосмесительным, так как без согласия папы в брак вступили близкие родственники. Уже идет гражданская война, когда кардинал Борджиа прибывает в Касталью. Он начинает долгие и сложные переговоры. Ему усердно помогают архиепископ Толедский Алонсо Карильо, забавная личность, увлекающийся магией, любящий роскошь и вкусно поесть, а также Гонсалес де Мендоса — прелат, политик и интриган. По всем городам Кастилии проходят светские приемы и праздники, и любвеобильный кардинал добивается милостей не слишком неприступных красавиц.

В Мадриде король Генрих признает права своей дочери. Но Родриго еще раньше встретился с Изабеллой и Фердинандом и договорился с двумя честолюбцами. Он советует Сиксту IV узаконить их брак и даже предлагает себя в качестве крестного отца первенца княжеской четы, но также он оказывает существенную помощь Изабелле в борьбе против Бельтрахены. Молодая чета не замедлит вознаградить Родриго. В королевстве Валенсийском его весьма искушает соседняя с Хативой вотчина — Гандия, городок, расположенный с другой стороны от сьерра де лас Агухас, недалеко от моря, в плодородной хуерте, столица герцогства, созданного королем Мартином для своего племянника Альфонса Арагонского. Внушительно выглядит древний мавританский замок, где гербы Арагона и Сицилии чередуются с древними арабскими монограммами. Эта вотчина весьма своевременно дополнит владения кардинала Валенсийского. Оно станет идеальным княжеством для его старшего сына Педро Луиса в стране его предков. Весьма вероятно, Родриго остановил свой выбор на этом герцогстве, еще будучи легатом. Он получит его в 1485 году, когда Фердинанд станет королем Арагона: тогда Педро Луис получит титул герцога Гандийского.

Кардиналу Борджиа удалось убедить Генриха IV Кастильского, чтобы его сестра Изабелла признала права Бельтрахены. Король вознаградит его испанскими церковными бенефициями и пенсиями, а сам Родриго в Риме добьется для своего сообщника Мендосы кардинальской шапки. После отъезда легата из Сеговии король Генрих примет Фердинанда и Изабеллу, но пир примирения для него станет роковым: как говорят, его отравит Фердинанд. После смерти отца в 1474 году бедной Бельтрахене остается удалиться в монастырь и освободить место Изабелле: верные кастильцы обвинят в этой катастрофе арагонского легата, коварного Борджиа, которого они публично назовут подлецом.

Виновник всего уже далеко от Испании. В Риме его миссия легата была оценена как несомненный успех: он принес мир в Кастилию и Арагон и собрал контрибуции для крестового похода против турок, которые эти королевства выплатили под его влиянием.

Не обошлось без неприятностей. В сентябре 1473 года он погрузил свою кассу и многочисленную свиту на две венецианские галеры. Когда они плыли через Савонский залив, начался страшный шторм. Одна из галер затонула. Погибли 192 человека и среди них три епископа. Бездна поглотила сундуки с 30 000 золотых дукатов. Но в этом несчастье еще больше проявилось хладнокровие кардинала Борджиа. 24 октября находящиеся в Риме члены Священной коллегии пришли его встретить к Воротам Народа. На следующий день папа принял его в общественной консистории, похвалил мужество и поздравил с хорошим результатом его миссии.

Благодаря Родриго возрос престиж и финансовые возможности Святого престола. Правда, неблагоприятное развитие событий на Востоке не позволило получить желаемого. После многообещающего начала морские операции в открытом море дали ничтожные результаты. Султан разгромил Узуна Хасана, предводителя турок-оттоманов: это поражение лишило Запад необходимой ему отвлекающей силы. В отчаянии папа оставляет мысль о крестовом походе и посвящает себя светским делам Италии, а особенно проблемам благополучия своей семьи.

Вынужденный непотизм папы Сикста

Оба племянника Сикста IV — Пьетро Риарио и Джулиано делла Ровере — стали кардиналами 16 декабря 1471 года, когда им было 25 и 28 лет. Первый в звании Святого Сикста, а другой — Святого Мученика Петра — это звание носил сам понтифик до его избрания. Папа осыплет их бесчисленными милостями.

Джулиано делла Ровере получает архиепископства Авиньонское и Болонское, епископства в Лозанне, Кутансе, Вивье, Менде, Остии и Веллетри, аббатства Нонантолы и Гроттаферрата. Его кузену Пьетро Риарио повезло еще больше: он назначен архиепископом Флорентийским, патриархом Константинопольским, аббатом Св. Амбруаза Миланского, номинальным епископом многочисленных епископств. Его годовой доход превышает 60 000 дукатов, которых едва хватает на покрытие его расходов. Он демонстрирует свою роскошь, организуя в Риме празднества в честь Элеоноры Неаполитанской, в июне 1473 года проезжавший через Рим в Феррару к своему супругу Эркюлю д’Эсте. Рядом с собором Святых Апостолов, перед ее резиденцией, он приказал построить деревянный дворец. Помещение украсили тисненные золотом обои и ковры. В нем богатая меблировка и драгоценная утварь: вазы, предназначенные для самых прозаических нужд, выполнены из позолоченного серебра. В сентябре, когда Родриго Борджиа возвратится в Рим, все еще будут вспоминать об этих празднествах.

И племянники-миряне папы тоже осыпаны милостями. Сикст IV женил Леонардо делла Ровере, префекта Рима, на внебрачной дочери Ферранте Неаполитанского. Он сочетал браком Джанни делла Ровере с Жанной де Монтефельтре, благодаря чему его семья унаследовала герцогство Урбинское. Джироламо Риарио, брат кардинала Пьетро, женился на Катарине Сфорца, маленькой племяннице герцога Миланского. Он владелец вотчины Боско, за которую папа выплатил 14 000 дукатов. Сикст IV хочет к этому добавить территорию Имолы, владелец которой — Галеаццо Мария Сфорца. Чтобы передать ее своему племяннику, папа должен выплатить вознаграждение в 40 000 дукатов. Эти планы вызывают неудовольствие Лоренцо Великолепного, который совершенно справедливо опасается возникновения могущественной синьории у границ Тосканы: банк Медичи, управляющий папскими финансами, отказывается оплатить нужную сумму, но банкирский дом Пацци, их соперники, выдают необходимую сумму.

Погоня родственников папы за почестями и выгодами еще больше усиливается после смерти кардинала Пьетро Риарио, внезапно умершего от излишеств в 28 лет 5 января 1474 года. Теперь Сикст IV осыпает милостями его брата Джироламо Риарио, который хочет увеличить свое княжество, вдохновленный примером Педро Луиса, покойного брата кардинала Борджиа. Чтобы угодить своему племяннику, папа заключает союз с Венецией, который поможет ему ограбить герцога Феррарского. Но Лоренцо Медичи в очередной раз путает их планы: разъяренный Джироламо Риарио решает уничтожить Лоренцо и его брата Джулиано с помощью банкиров Пацци. Заговор в мае 1478 года стоит жизни Джулиано, но Флоренция остается спокойной. Его провал усиливает власть Лоренцо Великолепного. Раздосадованный поражением своего племянника, папа в союзе с королем Ферранте Неаполитанским в течение двух лет будет тщетно пытаться победить Флоренцию.

В этой бурной истории прежде всего жертвуют интересами христианского мира. Папское государство все больше и больше становится похоже на другие княжества, борющиеся исключительно за свои материальные интересы. От маленьких итальянских тираний его отличает только способ передачи власти — через выборы папы, а не по наследованию. Но кардиналы-племянники считают, что они имеют первоочередное право на наследование. Пьетро Риарио изображает из себя наследного принца. Точно так же ведет себя Джулиано делла Ровере. Однако на пути его тщеславных устремлений стоит Родриго Борджиа. Яростное соперничество, едва скрываемое пышными церемониями, сталкивает двух мужчин, каждого поддерживают безгранично преданные люди.

Великолепная жизнь Родриго Борджиа

В это правление, как и предыдущие, Родриго одновременно ведет политические и любовные интриги, в связи с чем в ноябре 1476 года ему делает внушение племянник Пия II кардинал Павии Амманати, желавший вернуть Родриго на путь строгости: «Тебе нужно бросить старые привычки, это важно не только для кардинальского сана, но и для всего христианского мира. Те, кому доставляет удовольствие созерцание наших ошибок, перестанут смеяться, а те, кто нас ненавидит или нам завидует, перестанут радоваться. Пусть твоя Милость предоставит твоей набожности возможность забыть прошлое, изменить жизнь. Я верю, что твоя мудрость и твоя доброта помогут тебе выполнить эти изменения. Сохрани это письмо, положи его возле своей постели, чтобы ты мог его часто перечитывать».

Тщетное предостережение и не менее тщетный совет! Образ жизни Родриго почти не дает ему возможности выполнять религиозные обряды. Он живет в роскоши. С 1470 года его дом возвышается на полпути между мостом Сант-Анджело и Кампо-деи-Фьори: часть его сохранилась после того, как проложили Корсо Виктора-Эммануила в XIX в., и находится во дворце Сфорца-Чезарини. На внушительном фасаде можно видеть гербы кардинала — наполовину Борджиа, наполовину д’Омса по линии предков с материнской стороны, — бык Борджиа и на золотом фоне три лазоревые ленты с золочеными пальмовыми листьями.

Привыкшего к пышным герцогским апартаментам в Милане кардинала Асканио Сфорца поражает роскошь обстановки этого дворца. Вице-канцлер проводит его по своему дому вместе с Джулиано делла Ровере и двумя другими кардиналами, приглашенными на обед. Передняя украшена гобеленами на исторические сюжеты. В центре гостиной для приемов, украшенной еще шестью прекрасными гобеленами, под балдахином возвышается диван, обитый темно-красным атласом. Поставец украшен золотом и серебром. В следующем зале, тоже украшенном прекрасными гобеленами, драгоценными коврами, стоит диван для церемоний под балдахином из синего бархата. В другой, еще более роскошной комнате, стоит диван из золотой парчи, покрытый золотой же накидкой в черную полосу и с золотой бахромой, и стол, накрытый синим бархатом, окруженный изящными табуретами.

Джакомо де Вольтерра тоже превозносит чудеса этого дома. «У кардинала, — пишет он, — дом красивый и удобный, он построил его примерно на полпути между мостом Сант-Анджело и Кампо-деи-Фьори. У него огромные доходы, которые он получает благодаря многочисленный церковным бенефициям, от бесчисленных итальянских и испанских аббатств, трех епископств — в Валенсии (18 000 дукатов), Порто (12 000 дукатов), Карфагене (7000 дукатов). Само место вице-канцлера ему приносит 8000 золотых дукатов в год. У него великое множество серебряной посуды, жемчуга, обивочных тканей и церковных украшений, вышитых золотом и шелком, книги по всем наукам, и вся эта роскошь достойна короля или папы; я не говорю о бесчисленных драгоценностях на его постелях, ни о его лошадях, ни обо всех принадлежащих ему золотых, серебряных, шелковых предметах, ни о его гардеробе, одинаково богатом и драгоценном, ни о том золоте, что хранится в его казне».

Доходы кардинала превышают 80 000 дукатов, и состояние будет неуклонно расти после его возвращения из Испании (1473) вплоть до смерти папы Сикста IV (1484).

Ваноцца, самая любимая из любовниц

Счастливый в своих деяниях князя Церкви Родриго счастлив и в своей личной жизни: это период его интимного счастья с Ваноццой Катанеи, которую из всех своих любовниц он любил дольше всех. Молодая женщина родилась в 1442 год и была на десять лет моложе него: возможно, он познакомился с ней в 1460 году во время съезда в Мантуе, когда ей было 18 лет. Некоторые историки считают ее матерью трех первых детей кардинала — Педро Луиса, Джироламо и Изабеллы, матери (или мать) которых не указаны в актах о признании. Так как в римской эпитафии Ваноццы в Санта-Мария-ди-Популо не упоминаются их имена, предположительно, дети уже умерли или лишены потомства в момент смерти их матери в 1518 году. Как бы то ни было, связь Родриго с Ваноццей стала достоянием гласности, когда кардиналу исполнилось 40, а Ваноцце — 30 лет.

Если верить портрету, сохранившемуся в Римской конгрегации домов призрения, любовница кардинала была красивой, крепко сложенной блондинкой со светлыми глазами. Ее прямые брови и волевой рисунок губ свидетельствуют о здравомыслии и энергичности. Дочь Лукреция возьмет у нее ее пышные светлые волосы и светло-зеленые глаза, а ее сыновья — каштановые или русые волосы, а от своего отца Родриго унаследуют очарование черных глаз, живых и томных одновременно.

В 1474 году, после триумфального завершения его должности легата в Испании, кардинал вице-канцлер помещает Ваноццу в принадлежащий ей дом на площади Пиццо-ди-Мерло, в непосредственной близости от его собственного дворца. В том же году он находит ей мужа почтенного возраста — Доменико д’Ариньяно, офицера Церкви. Этот брак по договору облегчает встречи кардинала и Ваноццы. И действительно, молодая жена сопровождает повсюду своего мужа, куда того призывают дела службы. В начале лета кардинал и его приближенные направляются в Субиако. В Апеннинах, в восьмидесяти километрах восточнее Рима, стоит монастырь, аббатом которого является Родриго и доходами с которого он пользуется. Это приятная резиденция, славящаяся чистым горным воздухом и безопасностью своих крепких стен.

Ритм жизни сурового пристанища совершенно меняется. Дамы и сеньоры завладели просторным аббатским недавно отстроенным дворцом. Внутренние дворики, живописно украшенные античными саркофагами и развалинами с виллы Нерона, крытые галереи для гуляния, украшенные фресками и мраморными мозаиками, садами с проточной водой, часовни и церкви, гроты, пробитые в горе, — отовсюду раздаются смех, песни и светская музыка. Тем, кто ищет более ученых развлечений, великолепная библиотека предлагает свои рукописи, украшенные миниатюрами, и значительную коллекцию первопечатных изданий: немцы Арнольд Паннарц и Конрад Швайнхайм, призванные кардиналом Торквемадой, предшественником кардинала Борджиа, отпечатали их десятью годами раньше тут же, в Субиако.

Дети кардинала Борджиа