Иван Клула Борджиа

Иван Клула

Борджиа

Любой государь, а особенно только что пришедший к власти, не может подчиняться правилам и условностям, из-за которых люди слывут добрыми, ведь, чтобы сохранить свое государство, он все время должен идти против своего слова, против человечности, против религии.

Он должен быть готов менять поведение смотря по тому, как дуют ветры фортуны и происходят изменения, — в общем, не отворачиваясь от добра, если у него это получится, но, в случае необходимости, умея вступить в сделку со злом.

Макиавелли, Государь, глава XVIII

ПРОЛОГ

О современности Борджиа

Борджиа… едва произносишь это короткое слово, как тут же в представлении возникает сверкающий и дикий мир роскоши и разврата, любви и смерти, где полноправно властвуют кинжал и яд.

И на сцену выходят персонажи, имена которых звучат, как фанфары: пред глазами Цезарь и Лукреция Борджиа, одетые в шелк и золото. Кровосмешение и убийство оскверняют Ватикан. Силы зла влекут Главу Церкви Господа нашего на самое дно бездны Ада.

Таково карикатурное видение враждебно настроенной литературы, только усиленное, как ни парадоксально это звучит, неловкими реабилитирующими эссе, в противовес которым эрудиция смогла подтвердить, что осужденные излишества были абсолютно реальны, а смягчающие обстоятельства — ничтожны. Итак, казалось бы, процесс прекращен.

Таким образом, если рассматривать объемное досье, разбухшее за прошедшие века, то становится понятно, что утверждения, прошедшие сквозь призму критики, теряют свой скандальный характер. Снова помещенные в свой контекст, так называемые злодеяния объясняются совершенно естественно. И становится очевидно, что еще много нового прояснится в перспективе долгой семейной истории.

Величие Борджиа есть на самом деле результат терпеливого коллективного усилия, охватывающего несколько веков. Вдруг Случай дает шанс скромным испанским дворянчикам в тот момент, когда великий раскол раздирает западное христианство в конце XIV века.

Алонсо Борджиа, простой писец королевства Валенсия, становится одним из действующих лиц драмы. Он поднялся до высшего понтификата. Сидя на престоле Святого Петра, призывает своих родственников и основывает династию священнослужителей.

Через полвека эта семья полновластно правит в Риме и во многих городах Италии, Франции и Испании. Папа Александр VI и его дети — Чезаре, Хуан, Лукреция и Джофре — ничем не отличаются от владык той эпохи: Риарио, Медичи, Сфорца, Эсте, Гонзага. Но они остаются чужестранцами, отвергают лицемерие, и их гений вдохновляет Макиавелли — те черты, которые позволяют противникам обвинить их в бесчестии.

Однако Провидение не дремлет: еще полвека — и грехи скандально известного папы искуплены заслугами настоящего святого, его потомка. История Борджиа, рассказанная в подробностях, является необычайной авантюрой с бесчисленными поворотами. Тесно связанная с кризисами и переломами, которые переживает Запад, вносит в них гуманный мотив. Она дает нам сведения об обычаях, мышлении, искусствах и технике, которые упорядочивают жизнь при дворах или во временных лагерях блестящих кондотьеров[1] Возрождения.

Но наш интерес к ним вызван не только живописностью и яркими красками картины. Его корни — в самой глубине нашего естества. Мы ощущаем, что и нас необъяснимо притягивает это время. Свобода нравов, холодная жестокость и слепое насилие сегодня так же актуальны, как и в эпоху Борджиа, и зеркало, которое мы обратили к ним, отражает нас самих…