ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРИЕНТИРЫ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРИЕНТИРЫ

{11}

Наследие Александра Великого

Три века, разделяющие нашествие войск Александра на Египет в 332 году[1] и взятие римскими солдатами Октавиана Александрии (1 августа 30 года), являются парадоксальным временем в истории Египта. Оказавшись во власти чужеземной династии со своими традициями, со своим языком и религией, Египет тем не менее переживает бурный период экономического процветания, политического могущества, а также интеллектуальной и творческой активности. С другой стороны, в первый раз за всю свою историю египетский народ столкнулся с истинным социальным и культурным вызовом: вызовом обосновавшихся на его территории чужеземных народов, наследников самых разнообразных, подчас более развитых, цивилизаций, навязывающих свой стиль и образ жизни как универсальную модель бытия.

Александр застал страну, которая после 60 лет независимости (404–342) вот уже 10 лет вновь находилась под гнетом Великого Царя. Египтяне, подвергаемые жестоким репрессиям и тяжело переносившие уже второе персидское нашествие, видели в Александре Македонском чуть ли не своего освободителя. Завоевание свершилось самым безболезненным образом, как только персидский царь согласился на условия достойной капитуляции. Посещение Александром храмов в Мемфисе, его «дальновидное» коронование как фараона в храме Птаха и, наконец, его обращение к оракулу Амона в оазисе Сива — все это послужило признанию верховными египетскими кастами его как наследника древней египетской династии. Во главе страны он поставил грека, рожденного в Египте — Клеомена из Навкратиса, которого сопровождали два египетских номарха — Петеисис и Долоаспис; управление оккупационными войсками было доверено двум македонским офицерам. Однако самым долговременным его проектом оказалось создание нового греческого города в Средиземноморье — на стыке восточной дельты — который меньше чем через двадцать лет становится новой столицей. Правительство Клеомена чуть было не оттолкнуло египетский народ от новых хозяев страны. Непомерные суммы, вымогаемые у жрецов под угрозой закрытия храмов, выросшие цены на торговлю зерновыми культурами и другие самые различные незаконные поборы заставили египтян почти сожалеть о тех временах, когда Египтом правили персы.

В то время преемственность регулировалась по принципу прямого наследия, и, когда в июне 323 года в Вавилоне умер Александр, македонские военачальники приступили к разделу провинций недавно завоеванной империи. Один из самых дальновидных и опытных полководцев, Птолемей, сын Лага, дальний родственник Александра, взял себе Египет. После того как он достаточно легко избавился от Клеомена, Птолемей оказался перед лицом более страшной угрозы, а именно, перед претензиями на власть конкурентов, предъявляющих права на его совсем еще новые владения.

После смерти сына Александра в 310 году угасла династия Аргеадов. В начавшееся неспокойное время междуцарствия, вызванное соперничеством и колебаниями различных сатрапов, Птолемей, по примеру других диадохов, провозгласил себя в 305–304 годах царем.

Вскоре, избавившись от наиболее опасных врагов, он смог полностью посвятить себя управлению страной и украшению своей молодой столицы — Александрии.

Птолемей оставил своим наследникам стабильное, достаточно уравновешенное между двумя основными силами страны — греко-македонцами и египтянами — государство, готовое вылиться в средиземноморскую империю, что позволяло укрепить политическую безопасность и экономическое процветание страны и ее столицы. Его сын Птолемей II достиг (в результате многочисленных войн, исход которых был различен) ощутимого расширения владений, завещанных ему отцом. Он преуспел также и в другом — создании и укреплении своей собственной династии. Женившись на родной сестре Арсиное II, он сумел воспользоваться ее смертью для достижения единоличной власти. Культ новой богини — Филадельфы — позволил объединить в едином верноподданническом порыве греков и египтян и надолго утвердить их преданность династии. Птолемей III, взошедший на трон в январе 246 года, воспользовался кризисной ситуацией, сложившейся у его соседа Селевкида. Поскольку господство последнего в Азии было достаточно шатким, Птолемею удалось вытребовать новые уступки во время Лаодикейской войны, вплоть до приобретения земель Селевкидов — Пиэрии, преддверия Антиохии — столицы вражеского государства.

Кризис государства времен правления Филопатора и Эпифана

III век знаменует собой апогей самодержавного правления династии Лагидов в Египте. Эффективное управление страной позволило настолько развить внешнюю торговлю, что в скором времени она стала приносить сверхприбыли. Эти сверхдоходы были направлены на содержание могущественной армии, более того — благодаря им Египет получал негласное право вмешиваться в дела всех стран Восточного Средиземноморья, а также возможность сделать Александрию центром эллинизма. Однако такое управление страной, будучи достаточно хрупким, не смогло долго противостоять напряжению, спровоцированному чрезмерной эксплуатацией внутренних ресурсов. Общее положение еще более усугублялось действиями многочисленной и коррумпированной администрации, а социокультурные противоречия между правящей иностранной верхушкой и местным населением, придавленным высокими налогами и непосильной работой, только усиливали этот эффект.

Достаточно было обозначиться опасности внешнего вторжения, чтобы спровоцировать всплеск внутренних разрушающих сил. Эта угроза воплотилась в личности Антиоха III, молодого, амбициозного, энергичного монарха, ищущего повод для того, чтобы взять реванш над своим египетским противником. Блестяще справившись с восстановлением порядка в своей собственной стране, находившейся под угрозой социального взрыва, он попытался в свою первую компанию отвоевать Сиро-палестинские провинции, находящиеся под властью династии Птолемеев. Вопреки всем ожиданиям, он был разбит уже на подступах к Египту в битве при Рафии, в июне 217 года разгульным и не приспособленным к войне Птолемеем IV Филопатором.

Но всякая медаль имеет и свою оборотную сторону: эта неожиданная победа могла быть достигнута только за счет привлечения и вооружения огромных масс египтян. В условиях экономического кризиса, усугубленного войной, эти солдаты осознали свою силу и не замедлили подняться против власти, все менее и менее их устраивающей.

После смерти Птолемея IV в 205 году внутренние волнения привели к отделению южной части страны, оказавшейся в полном подчинении местной власти, которой удалось заручиться поддержкой большой части касты жрецов. В то же время регентство несовершеннолетнего царя в Александрии подрывалось небольшой группкой манипулирующих мнением толпы противников, тем самым еще более ухудшая создавшуюся ситуацию. Антиох III в свою очередь сумел воспользоваться этими непредвиденными обстоятельствами и разбил армию Птолемеев в битве при Панионе, молниеносно напав и овладев азиатскими территориями империи Лагидов. Однако мир между этими двумя государствами был достигнут только благодаря браку между молодым Птолемеем V Эпифаном и дочерью Антиоха III, первой из Клеопатр. Молодой царь смог, таким образом, заняться усмирением мятежников, окончательно разгромив их предводителя — царя Шаоннофриса в 186 году. Тем временем Антиох III, побежденный Римом, был вынужден подписать губительный для него Апамейский договор, который привел к ослаблению Селевкидов и освобождению египетского государства от тяжкой опеки. Таким образом, Рим утверждался как вершитель эллинистической власти.

Птолемей VI Филометор и восстановление Египта

В 180 году скоропостижно скончался Птолемей V, оставив трех несовершеннолетних детей. Регентство от имени молодого Птолемея VI успешно осуществляла царица Клеопатра, которая повела осторожную политику по отношению к своему ближайшему соседу, понемногу начинавшему оправляться от унизительного поражения. После ее смерти в 176 году власть перешла в руки недальновидных придворных, которые лишь умножили выпады против нового царя Сирии Антиоха IV Эпифана. Думая, что они располагают достаточными средствами, чтобы вернуть территории, утраченные в 200 году, они втягивают Египет в новую сирийскую войну. Это моментально привело страну к катастрофе. Впервые со времени нашествия Пердикки в 321 году вражеская армия смогла проникнуть в пределы Египта. Антиоху IV хватило дерзости короноваться фараоном в Мемфисе. Распри внутри страны, вызванные неумелым правлением регентов Птолемея VI, породили некий союз, противопоставлявший царю его брата в качестве соправителя. Династия Лагидов спаслась лишь с помощью вмешательства римских войск. Во время встречи у ворот Александрии посланник сената (Попилий Ленас) заключил Антиоха IV в круг, который он начертил тростью на песке, предложив ему выбирать между Египтом и дружбой римского народа. Царь, соразмерив опасность, предпочел сохранить последнее и вернулся в Сирию со своей армией, оставив обоих братьев Птолемеев лицом к лицу. Однако братья не пришли ни к какому соглашению, походя впутывая в свою ссору представителей различных этнических кланов, оспаривающих друг у друга посты в правительстве. Таким образом, наметилась новая гражданская война, которая разжигалась на этот раз главой государства. Птолемей Младший взял на какое-то время верх над своим братом в октябре 164 года. Последний нашел убежище в Риме, подтвердившем, таким образом, роль опекуна птолемеевской монархии. По истечении нескольких месяцев молодой Птолемей стал настолько непопулярен в Александрии, что римский сенат смог настоять на проекте раздела территории: Птолемей VI Филометор должен был царствовать со своей сестрой Клеопатрой II в Египте и на Кипре, а его брат — в Киренаике.

Этот план раскола страны на неопределенный срок, приводящий к ослаблению власти династии Лагидов, имел, однако, и свою положительную сторону: разделение вернуло Египту спокойствие. Между 163–145 годами внутренняя ситуация в стране заметно улучшилась, чему свидетельствовало появление большого количества отстроенных и заново отреставрированных египетских храмов этого периода.

Неудавшиеся попытки младшего брата царя — прозванного из-за его почти гротесковой полноты Фискон (что значит «распухший», «одутловатый») — захватить Кипр не имели никакого резонанса даже в самом Египте. Более опасной оказалась смерть в 152 году наследного принца Птолемея Эвпатора, в которой смутно угадывался конец династии при отсутствии других детей мужского рода, рожденных в царской семье. Будущее страны представлялось теперь еще более смутным, чем во время опубликования завещания Фискона в 155 году, который завещал свое царство римскому народу. Это завещание создавало серьезную опасность для Египта, потому как Рим постепенно становился самой могущественной державой в Восточном Средиземноморье со времен завоевания Македонии и освобождения Греции в битве при Пидне в 168 году.

Однако ситуация в Сирии складывалась таким образом, что египтянам предоставлялся удобный случай для реванша. Дело в том, что с момента смерти Антиоха IV в 164 году государство Селевкидов находилось в состоянии крайнего упадка. Династические распри, умышленно разжигаемые Римом и государствами-соперниками, а именно Пергамом и Каппадокией, привели к тому, что самозванец Александр Балас, выдававший себя за сына Антиоха IV, добился свержения законного Селевкида — Деметрия.

С другой стороны, во время долгой войны, провоцируемой попытками Антиоха IV насильно эллинизировать страну, евреи, под предводительством Хасмонея Джонатана, добились своей независимости. Балас, боясь быть свергнутым сыном своей жертвы, также носившим имя Деметрия, обратился за помощью к Птолемею VI, который отдал ему в жены свою дочь, Клеопатру Tea. Египетский царь смог собрать армию и победоносно войти в Сирию. Его успех был настолько велик, что Балас, в очередной раз испугавшись свержения, попытался убить своего тестя. Но покушение провалилось, а Птолемей VI заключил союз с молодым Деметрием и выступил против своего давнего протеже. Население Антиохии, уставшее от истинных и лже-Селевкидов, короновало Птолемея, сумевшего воплотить в жизнь мечты Антиоха IV об объединении Египта и Азии. Однако страх перед реакцией Рима заставил его отказаться от власти и единолично избрать на свое место Деметрия II. Тем не менее он завершил объединение государств, разбив в битве при Ойнопарасе Александра Баласа, однако сам Птолемей VI, серьезно раненный в этом бою при падении с лошади, умер несколькими днями позже.

Царь-толстяк и его жены

Узнав о смерти своего брата, Птолемей Фискон спешно прибыл из Кирены в Александрию, где и женился на вдове покойного царя, своей родной сестре Клеопатре II. Подобное возвращение, вызванное особыми обстоятельствами, спровоцировало враждебное отношение к нему как правящих кругов, так и столичного населения. Оно подогревалось ненавистными воспоминаниями об эфемерном правлении царя девятнадцать лет назад. Один из советников Птолемея VI, Галест, держал в своей власти истинного наследника престола — ребенка, которого ему доверил покойный царь. Полководец решил привлечь на свою сторону армию, находящуюся на грани бунта из-за задержки выплаты жалованья. Реакция нового царя, взявшего себе имя Эвергет («благодетельный»), была ужасной. На мятежников обрушились беспощадные репрессии: практически весь класс интеллектуальной элиты Музеума должен был покинуть родные места, подорвав тем самым статус столицы как центра эллинского просвещения.

Однако в стране восстановилось спокойствие. Вскоре в Мемфисе у Птолемея VIII (более счастливого, нежели его брат) родился сын, которого назвали Мемфитом, по случаю состоявшихся в 144 году ритуалов коронования фараонов.

Интересен тот факт, что этот самый Птолемей VII Эвергет, дважды побывав владыкой Египта (в 170 и 145 годах), оказывался на троне исключительно в моменты внутреннего кризиса страны, подвергавшие опасности монархию Лагидов. Умный и образованный, он оставил воспоминания, из которых до нас дошло лишь несколько отрывков. В них ясно прослеживается его вкус к скандальным историям.{12} Однако именно утонченному Птолемею Эвергету суждено было разрушить за несколько недель лучшее, что было создано его предшественниками — Александрию — интеллектуальную столицу греческого мира. Автор дальновидного и актуального своему времени свода законов, он все-таки не замедлил втянуть страну в новую и сомнительную гражданскую войну исключительно по своей собственной ошибке. Менее чем через три года после женитьбы на своей сестре Клеопатре II он решил жениться на собственной племяннице и одновременно падчерице — Клеопатре III. Таким образом, он осуществил план, который его брат хотел когда-то реализовать, дабы компенсировать отсутствие наследника мужского рода.

Вторая его супруга подарила ему по меньшей мере двух сыновей и трех дочерей. Соперничество между двумя Клеопатрами, матерью и дочерью, было неизбежно. Каждая из них желала увидеть своего отпрыска наследником престола.

Внутренняя вражда выродилась, в конце концов, в войну. В 132 году Клеопатра II изгнала из страны своего мужа и дочь, которые укрылись на Кипре. Сумев приблизить к себе молодого Мемфита, Птолемей VIII убил его и послал расчлененное тело юноши его матери в качестве подарка ко дню рождения. Положение ухудшал и тот факт, что страна была разделена между приверженцами Клеопатры II и сторонниками четы Птолемея VIII и Клеопатры III. Разделение это проходило по всему Египту изломанной линией: между Александрией и хорой, между египтянами и греками, между греками и евреями, между соседними городами, которых разделяла давняя вражда.

Птолемей VIII понемногу взял верх, сумев изгнать в свою очередь сестру в 124 году. Но волнения продолжались, внутренние противоречия приводили к непрерывному ряду провокаций, влекущих за собой неминуемые репрессии. Крестьяне покидали свои наделы, сбивались в банды и промышляли грабежом, административная и земельная власть занималась различного рода вымогательствами (сбором незаконных налогов и т. д.), не уважая более право убежища в храмах. Земля не обрабатывалась, цены на основные продовольственные товары постоянно росли, вся страна находилась на грани экономического и социального краха.

В такой ситуации царь решился вернуть свою сестру. Он признал свои ошибки, отводя своему убитому сыну место в пантеоне династии Птолемеев под парадоксальным именем: «Новый Бог, Который Любит Своего Отца» (Теос Неос Филопатор). В конце марта 118 года Птолемей VIII издал тонко рассчитанный указ о полной амнистии, по своему размаху не сравнимой ни с какой другой. Щедрая и одновременно справедливая амнистия оправдывала все действия, совершенные во время гражданской войны, за исключением особо кровавых преступлений и святотатств. Все долги были прощены; земледельцы смогли вернуться в свои владения и начать работать на благо царя. Огромное количество второстепенных постановлений было направлено на пресечение правонарушений, усугублявших кризис, а также на прояснение основных правовых норм, как, например, юридические отношения между греками и египтянами. Вопреки всем ожиданиям эти меры были с радостью восприняты местным населением, а воцарившийся в стране мир, благотворно повлиявший на общую внутреннюю ситуацию, вел государство к процветанию.

24 июня 116 года Птолемей VIII умер в возрасте примерно 68 лет, парадоксальным образом оказавшись одним из самых старых Лагидов, за исключением, пожалуй, только первого Птолемея, не однажды подвергнув опасности будущее своей династии вследствие собственной ошибки.

Дети Фискона

Он оставил престол своему старшему сыну Птолемею Сотеру II, прозванному Латир («Бородавка»), однако его правление проходило под гнетущим опекунством двух цариц матерей. Новый фараон посетил вместе с ними юг страны в Асуане и в Нижней Нубии, укрепляя границы против вторжения государства Мероэ. К счастью, для поддержания внутреннего мира Клеопатра II исчезла через несколько месяцев, оставив правление в руках своей дочери и одновременно бывшей соперницы — Клеопатры III. Последняя же пользовалась властью безраздельно, оставив своему сыну, царствующему лишь номинально, в качестве малоутешительной компенсации самоличное правление только на территории Киренаики.{13} Государь, уже женатый на своей старшей сестре Клеопатре IV, должен был по приказанию своей матери развестись с ней, чтобы жениться на другой своей сестре — Клеопатре Селене. На самом деле Клеопатра III предпочитала видеть царем другого своего сына — Александра. Она добилась для него царского титула и правления на Кипре в 114 году. Таким образом, семейные распри дробили ту небольшую часть, которая осталась от империи Лагидов. Царица, находя своего старшего сына недостаточно покорным, окончательно отстранила его от власти, поставив на место правителя Египта его младшего брата — Александра (107 год). Власть Клеопатры III отныне стала абсолютной, доказательством чему было принятие ею высшего духовного сана жрецов Александрии — звания, которого не могла достигнуть ни одна женщина.

К тому времени, после череды неудач, Птолемей Сотер сумел захватить Кипр, желая сделать его отправной точкой для дальнейшего отвоевания своего царства. В 103 году он испытал свою судьбу, по правде говоря, окольным путем: Сотер ответил на просьбу о помощи со стороны жителей города Птолемаиды-Акко, что во владениях Палестины, осажденного новым царем иудеев Александром Янне. После того как Птолемей высадился на берег, ему пришлось отказаться от въезда в город, жители которого к тому времени уже успели передумать. Однако это не помешало ему нанести сокрушительное поражение Янне и опустошить со своей армией иудейское царство. Такое победоносное появление своего сына вблизи от Египта насторожило Клеопатру III. В свою очередь она собрала армию для того, чтобы отбросить его к морю. Разразившаяся война все более и более запутывала ситуацию, вовлекая новые действующие лица, среди которых оказались и два царя Селевкида, оспаривавших власть у Антиоха.

К тому времени Сотер вторгся в Египет, но был изгнан, так как армия его не отличалась ни ловкостью, ни силой. Прожив зиму в Газе, он вынужден был вернуться обратно на Кипр.

Что касается Птолемея Александра, то, воспользовавшись царящими беспорядками, он убил свою мать, чье иго не в состоянии был больше переносить. Так завершились пятнадцать лет авторитарной власти одной из представительниц династии Клеопатр, доказавшей, что государство может с успехом управляться женщиной, о чем полвека спустя будет вспоминать ее правнучка — Великая Клеопатра.

Александр процарствовал со своей женой Береникой III 12 лет. По воле судьбы она была дочерью враждовавшего с ним брата, Птолемея Сотера, и эта супружеская коллизия напоминала брак ее бабушки Клеопатры III с Птолемеем VIII. В течение этого нового правления внутренняя ситуация в Египте заметно ухудшилась. Обычным явлением стали волнения в Верхнем Египте. Впрочем, все более частое вывешивание у храмов указов египетского царя об убежищах свидетельствовало о том, что либо право на убежище более не чтилось, либо эти указы были лишь поводом для нарушений, приводивших к нищете и отсутствию ощущения безопасности. В то время Египет окончательно теряет свой контроль над Киренаикой, сначала сдавшейся Птолемею Апиону (внебрачному сыну Птолемея VIII), а затем завещанной Риму в 96 году. С 89 по 88 год гарнизон Александрии поднялся против царя и призвал брата Александра, правившего на Кипре. Александр вынужден был бежать, но был убит в морском бою. Сотер II утвердился в столице, однако ему пришлось усмирять вновь восставший Верхний Египет.

Покидая Александрию, Птолемей Александр оставил бомбу замедленного действия, а именно: завещание, в котором он называл Римский Народ своим наследником — действие тщетно предпринятое, дабы хоть как-то помешать возвращению Сотера на трон. Отныне самые различные политические группы, которые могли оспорить власть в пользу Рима, располагали юридическим документом, провозглашавшим присоединение Египта к Республике. Сотер II пережил своего брата всего лишь на восемь лет. Он был последним из династии Лагидов, обладавший независимой от Рима властью. Римская Республика, раздираемая внутренними гражданскими войнами и вовлеченная в непрекращающийся конфликт против понтийского царя Митридата, не занималась больше египетскими проблемами.

Птолемей Флейтист

Со смертью Сотера его дочь Береника III, к тому времени уже вдова Александра, оказалась единственной наследницей. Так как у нее не было ни мужа, ни сына, с которыми она могла бы править, после нескольких месяцев колебаний египетская царица решилась выйти замуж за внебрачного сына покойного царя, также именовавшегося Александром, жившего в то время на территории современной Италии.

Новый царь — протеже Суллы, с недавнего времени неоспоримого хозяина Рима, смог навязать свою волю египетскому двору. Вскоре после свадьбы Птолемей XI-Александр II, слишком поспешивший взвалить на себя одного бремя царской власти, организовал убийство своей новоиспеченной супруги и одновременно мачехи. Он поступил крайне опрометчиво. Береника, как и большинство цариц этой династии, была очень популярна среди народа Александрии. Вспыхнул один из тех жесточайших мятежей, которые периодически будоражили столицу: разбушевавшаяся толпа ворвалась во дворец и повесила молодого убийцу, удержавшегося на троне всего лишь восемнадцать дней.

После таких перипетий Египет находился на грани истощения. К счастью, в Риме не было личности, готовой воплотить в жизнь завещание Птолемея X. Двор Александрии мог принять последних внебрачных детей Сотера II — двух Птолемеев и Клеопатру. Следуя традиции, они заставили старшего Птолемея жениться на своей сестре и посадили чету на египетский трон. Чтобы избежать любых братоубийственных распрей, младшего сделали царем Кипра. Так началось жалкое правление Птолемея XII и Клеопатры VI, пышно названное «правлением Богов Филопатора и Филадельфии». Однако новый Птолемей отказался от набожности в пользу искусств, назвав себя «Новым богом Дионисом». В историю он вошел под именем «Флейтист» (Авлет). Этот коронованный поклонник искусства низвел свою династию до того, что она стала простой игрушкой в руках лидеров различных партий Рима. Нужно сказать, что такая ситуация его мало устраивала: обязанный своим царственным положением неконтролируемым капризам александрийской толпы, вместе с тем он находился под постоянной угрозой римского вторжения в случае неполучения им формального признания со стороны великой защитницы всех государств и городов Востока. Птолемей старался изо всех сил достичь звания «союзника и друга» Римского Народа, без которого легитимность его власти не была бы одобрена Римом. Он развращал политическую верхушку Рима, снабжая ее дорогостоящими «подарками», которые поглощали большую часть его собственного дохода.

Такая ситуация сохранялась до прибытия Помпея на восток в 64 году. К этому времени Митридат был окончательно разбит, и амбициозный Помпей решил перестроить на свой лад политическую географию всего региона. С превращением Сирии в одну из провинций Рима он уничтожил ту малую часть, что осталась от государства Селевкидов. Решив внутренние проблемы еврейского царства, а также урегулировав отношения с арабским государством Набатеев, ему ничего другого не оставалось, как заняться делами Египта.

Авлет поспешил направить к нему посла, однако Помпей предпочел вернуться в Малую Азию, так как Митридат только что покончил с собой. В то время единственным и лучшим союзником Лагидов была осторожность. В Римской республике в любой момент мог найтись человек, способный возглавить процесс объединения.

Однако все попытки воплотить в жизнь это присоединение были расстроены противниками данного проекта. Птолемей добился своими щедрыми дарами поддержки триумвирата, в состав которого входили Цезарь, Помпей и Красс. В 59 году Птолемей был официально признан римским сенатом. Однако в сложной политической игре, разворачивавшейся в то время в Риме, это признание требовало определенной оплаты — и этой ценой был Кипр. В 58 году правителем на остров был назначен от имени Республики Катон Утический, прежде выступавший против этого проекта. Брат Авлета, лишенный римской властью своих владений, покончил с собой.

Бегство и возвращение Авлета

При этом известии Александрию снова охватила смута. Авлет, уже ненавидимый из-за расточения богатств страны, обвинялся еще и в разорении острова, чья судьба с давних пор была связана с династией Лагидов. Не в состоянии противостоять и боясь повторить судьбу своего эфемерного предшественника, Авлет, оставив семью, покинул столицу, прихватив с собой ее сокровища, и уплыл на Родос. Приведенные в замешательство этим внезапным отплытием предводители александрийского вооруженного восстания решили отдать трон одновременно Клеопатре Трифане, которую Авлет отстранил от власти, и старшей дочери царя Беренике IV. Речь шла о срочных мерах, предпринятых, чтобы утвердить продолжение власти в стране, которую денежные потребности царя и незаконные поборы чиновников и сборщиков налогов привели к полной нищете и непрекращающимся смутам. Папирус из Гераклеополя, современник этих событий, рассказывает нам о жестокой реакции против одного из таких вымогателей: «На следующий день появилась еще более многочисленная толпа и настойчиво требовала помощи цариц (Клеопатры VI и Береники IV) и армии. Стратег встретил этих людей и вновь услышал о многочисленных преступлениях, совершенных перед лицом каждого из людей Гермаискоса. Жалующиеся утверждали, что они откажутся брать на себя какую-либо работу, если стратег не доложит царицам и министру финансов, что люди Гермаискоса исключены из нома».{14}

Клеопатра VI Трифана умерла вскоре после своего прихода к власти, оставив Беренику IV единственной царицей. Ее советники безуспешно искали ей мужа, достойного взять на себя управление страной. Среди различных намеченных претендентов один авантюрист, выдававший себя за Селевкида, чуть было не преуспел, но был разоблачен и убит вскоре после свадьбы. В конечном счете остановили свой выбор на некоем Архелае, сыне выдающегося полководца царя Понта Митридата, надеясь, что он наследовал военные способности своего отца, которые были так необходимы в сложившейся внутриполитической ситуации. Птолемей был очень грубо принят на Родосе: Катон, в это время готовившийся завоевать Кипр, посоветовал ему вернуться обратно. Наследник династии Лагидов уехал в Рим, где был очень хорошо принят Помпеем. Птолемей попытался с помощью взяток добиться военной поддержки сената для своего возвращения в Александрию, но политическая ситуация в Риме была такова, что сенат не мог прийти к согласию ни в одном вопросе. Двор Александрии, полагая, что власть царя сама собой затухала, послал в Италию сильное посольство, насчитывающее примерно сто человек, для того чтобы защищать свою точку зрения. Царь использовал свои богатства, чтобы устранить большинство послов, во главе делегации которых стоял философ Дион, прежде, чем они будут выслушаны сенатом. Это преступление не помогло ему: книги Сивилл, или, скорее, их тенденциозная интерпретация, открыли Птолемею, что даже боги противятся утверждению египетского царя при помощи римской армии.

Под давлением дурных предзнаменований осенью 57 года Авлет решил покинуть Италию. Он обосновался в знаменитом храме Артемиды в Эфесе. В это время в Риме Помпей без особого успеха силился победить своих противников и выпроводить Авлета в Александрию. Царю повезло с наместником новой римской провинции Сирии — Авлом Габинием, который согласился ему помогать, вытребовав для себя колоссальную комиссию в десять тысяч талантов. Отвергнув план войны против парфян, он объединил все резервные войска и вступил в Египет. Муж Береники, Архелай, повел себя мужественно при встрече с захватчиком, но погиб в сражении, закончившемся разгромом египетской армии. Птолемей, единственной целью которого было умертвить свою дочь Беренику, спешно вернулся в Александрию. Второе правление Птолемея XII началось, таким образом, с разграбления столицы, оставленной Габинием якобы для защиты царя и римских интересов. В городе хозяйничала солдатня галльского и германского происхождения. Казна была полностью разворована, а Авлет должен был еще возвратить огромные суммы, которые он занял у римских банкиров для раздачи многочисленных взяток. Не имея возможности выполнять свои обязательства, он решил поручить главному среди оставленных в городе военных — Рабирию Постуму — управление финансами Египта, наградив его титулом диойкета, позволяющим свободно грабить страну. Это вызвало возмущение среди местного населения, на что Авлет, без сомнения, коварно рассчитывал. Под давлением толпы Постум был смещен и вынужден бежать. Однако и в Риме его ждало привлечение к суду за многочисленные денежные растраты.

Несмотря на все перипетии, финансовые сложности государства не были решены. Царь вынужден был прибегнуть к резкому снижению ценности серебряных денег, которая оставалась практически неизменяемой со времен принятия финикийского эталона еще Птолемеем I. В серебряной монете (статер или тетрадрахм) содержание драгоценного металла упало с 90 до 33 %, что свидетельствовало о крахе денежной системы Лагидов, который предшествовал их политической агонии. Ко всем этим сложностям прибавились еще и волнения, связанные с плохо организованной преемственностью власти. Преждевременно состарившийся царь предчувствовал свою скорую смерть. У него осталось четверо детей — два сына и две старшие дочери, что не сулило в будущем династического мира. Дабы избежать опасности, он объединил всех своих отпрысков внутри единой коллегии «новых богов Филадельфов», демонстрируя тем самым путь к согласию, желанному и одновременно невозможному, что выдавало все бессилие власти в утверждении жизнеспособного, прочного наследования Лагидов.

Дети Авлета

Мы мало знаем об обстоятельствах наследства Авлета, так же как и о борьбе за власть между старшей из дочерей — Клеопатрой VII и ее братом — Птолемеем XII, вернее — о борьбе двух александрийских групп, поддерживающих каждая своего претендента.{15} Дальнейшие события проясняются лишь с прибытием Юлия Цезаря в Александрию осенью 48 года. Последние месяцы правления Птолемея XII (между февралем и июлем 51 года) покрыты непроницаемым мраком. Либо к тому времени царь был уже мертв, но эту новость удалось скрыть на некоторое время, либо он был настолько болен, что уже не мог управлять государством: в любом случае Клеопатра воспользовалась этой неопределенной ситуацией, чтобы составить завещание в свою пользу.

На самом деле такой исход был полным противоречием последней воле Авлета, завещавшего престол царственной семейной паре — союзу старшей дочери и первого из своих сыновей. В принципе, выполнение условий завещания было возложено на римский сенат, то есть на Помпея, который считался опекуном династии Лагидов. Теперь же он находился перед уже свершившимся фактом, ибо Клеопатра после периода фиктивного соуправления со своим отцом вскоре оказалась единственной правительницей. Несмотря на то что ей было всего лишь около девятнадцати лет и на ее несгибаемую волю к власти, которую она продемонстрирует позднее еще не раз, вероятно, Клеопатра пользовалась весомой поддержкой среди друзей умиравшего царя. Несомненным остается одно: мы не можем рассматривать эту возможную поддержку за неимением каких-либо сведений, тогда как клан противников нам хорошо известен. Противники не сидели сложа руки и старательно добивались, чтобы предполагаемая воля покойного царя была соблюдена. В течение всего 50 года Клеопатра была вынуждена мириться с сосуществованием самого старшего из братьев — двенадцатилетнего ребенка, как одного из соправителей. Но вскоре царица и его отодвинула на второй план, оставив, таким образом, свободным поле деятельности для опекунов своего брата.{16}

Внутренняя ситуация в стране доходила до наивысшей точки нищеты и нестабильности, ибо непрерывные неурожаи только умножили раздражения и недовольства предыдущим правлением. В октябре правители издали эдикт, устанавливающий контроль над всеми имеющимися излишками пшеницы в Верхнем Египте и предписывающий под страхом смертной казни транспортировать ее в любое место, кроме Александрии.{17} Только угроза голода могла оправдать такое исключительное предписание. Попыталась ли Клеопатра воспользоваться общим недовольством во благо себе? Действительно ли она бежала из Александрии, чтобы найти поддержку в провинции? Страна находилась в состоянии полнейшей путаницы: Клеопатра положила начало новой эфемерной эре, которая была принята ее сторонниками в датировке документов,{18} тогда как другие продолжали называть «царя Птолемея и царицу Клеопатру богами Филопаторами»,{19} как будто не произошло никакого разрыва. Мы не знаем, каким образом Клеопатра была изгнана из Египта. Но факт в том, что она оказалась на границе Палестины, поддерживаемая гражданами Аскалона, которые чеканили деньги с ее изображением.{20} Дабы предотвратить возможное возвращение царицы, советники ее брата поставили последнего во главе армии в Пелусии. Однако гражданская война в Египте представляла меньшую опасность по сравнению с грозными событиями, которые сотрясали в то время территории, находившиеся под властью Рима. Двое старых союзников — Цезарь и Помпей — были равно втянуты в безжалостную войну. Армия Помпея потерпела сокрушительное поражение в битве при Фарсале в Греции 9 августа 48 года. Полководец обрел убежище в Египте, где его благосклонность к прежнему царю позволяла рассчитывать на радушный прием. Но его ожидал там трагический конец, о чем существует патетический рассказ у Плутарха. Потин и Ахилл, которым было известно, что Цезарь гнался по пятам за беглецом, и желая угодить победителю, предпочли предать смерти бывшего триумвира, едва тот сошел с корабля на пелусийский берег.{21}

Продолжение истории хорошо известно. Появление Цезаря в Александрии, его неудовольствие, вызванное тем, что он узнал об обстоятельствах смерти своего противника, и чувство ненависти, которое он испытал к клике советников царя, внезапное, при пикантных обстоятельствах появление Клеопатры перед Цезарем — все это привело к временному урегулированию кризиса за счет возвращения к status quo ante, навязанного новым хозяином Рима. На самом деле, Цезарь недооценивал всех опасностей ситуации, более сложной, чем могло показаться на первый взгляд. Вскоре он оказался в ловушке настоящей городской войны, так называемой «александрийской войны», все события которой описывать здесь бесполезно. Смерть юного царя Птолемея XIII, утонувшего в порту, и прибытие долгожданного подкрепления к Цезарю поставили точку на этом печальном эпизоде, грозившем разрушить город и преждевременно похоронить карьеру молодого диктатора. Понимая это, Цезарь решил укрепить позиции Клеопатры в качестве царицы Египта, лишь для проформы назначив ей в помощники последнего из ее братьев, очередного Птолемея. Путешествие по Нилу победителя и уже беременной молодой царицы в начале весны 47 года позволило повысить престиж Клеопатры среди египетского населения, укрепив связи, объединяющие двух любовников. Вскоре после такого помпезного действия Цезарь покидает Египет, но, опасаясь возобновления волнений, оставляет из предосторожности три военных легиона на этой беспокойной земле.

Клеопатра — союзница Рима

С 47 по 30 год Клеопатра царствовала единолично, избавившись от всех опекунов, если не считать чисто номинальных помощников, без каких-либо ограничений, за исключением тех, которые навязывал ей протекторат Рима, чьей благосклонностью она пользовалась. Хотелось бы больше знать о возможном улучшении внутренней ситуации в стране, к которой могло привести такое благоприятное стечение обстоятельств. К несчастью, эпоха Клеопатры крайне скупа на документы: количество записей, сделанных как на греческом, так и на египетском языках, самое ничтожное. Между тем древние авторы часто распространялись о том, что касается вмешательства в дела Рима царицы, роль которой сделала виток от взлета до окончательного падения.

23 июня 47 года Клеопатра родила сына, которого назвала Птолемей Цезарь для того, чтобы больше не было никаких сомнений по поводу ее союза с Цезарем, плодом которого был этот ребенок. Она не обращала внимания на скандальный характер этой связи как с точки зрения римлян, так и с точки зрения египтян. Менее года спустя, в мае или июне 46 года, царица в сопровождении своего малолетнего сына и супруга-брата направилась с официальным визитом в Рим с откровенной целью восстановить дружеский договор и союз с сенатом и народом Рима, чем когда-то выгодно воспользовался Авлет. Речь шла о воссоединении с Цезарем, который готовился к празднованию не менее четырех триумфов подряд, один из которых был посвящен его победе над Александрией, где была выставлена на всеобщее обозрение родная сестра Клеопатры, несчастная Арсиноя, совершившая непростительную ошибку, заняв сторону восставших. Египетский двор пребывал в Риме до Мартовских ид 44 года, во время которых произошло убийство диктатора. Завещание Цезаря развеяло все иллюзии царицы и ее сына, он передавал все бразды правления и оставлял единственным наследником молодого Октавиана. Клеопатра, разочарованная и лишенная своего защитника, поспешно вернулась в Александрию, где исключила любой возможный риск оспаривания наследства, устранив своего брата Птолемея XIV. Птолемей Цезарь становился официальным соправителем до того, как такое положение дел было признано в римском сенате в 41 году.

В течение двух последующих лет гражданская война, разгоревшаяся в связи с убийством Цезаря, поставила Клеопатру в очень опасное положение. Каждая из сторон просила ее покровительства, но, заняв сторону проигравшего, она навлекала бы на Египет гнев возможного победителя, а вместе с тем и давнюю угрозу присоединения Египта к Риму. Она очень быстро решила избавиться от легионов, оставленных Цезарем, в рядах которых она могла подозревать заговор против себя, отправив их на войну против Долабеллы-цезарианца, который был быстро изгнан. Между тем она боялась остаться без собственной армии и в особенности без лучшей ее части — своего флота.

Сумев за счет тактики оттягивания избежать опасности войны, Клеопатра заключила мир с триумвиратом, который сформировался в 43 году между правителями: Октавианом, Антонием и Лепидом; этого времени ей было достаточно, чтобы не слишком выдавать двусмысленность своих действий. Два сражения при Филиппах в октябре 42 года сделали Октавиана — нового Цезаря — и Антония практически единственными хозяевами положения. В ходе последующего разделения территорий весь восток, так же как и присоединенные провинции, достался Антонию. Этот верный соратник Цезаря хорошо знал Египет, так как именно он, будучи во главе кавалерии Габиния, разбил Архелая в 55 году на подступах к Александрии. Когда Антоний пригласил Клеопатру в Тарс в Киликии, для того чтобы она предоставила ему гарантии египетского союзничества, Клеопатра появилась во всем своем ослепительном великолепии как некое воплощение Исиды-Афродиты, со всей театральной пышностью. Эта встреча в Тарсе, изначально задуманная как унизительная для царицы церемония, в конечном итоге стала ее триумфом; она демонстрировала свои дарования, мало схожие с дипломатическими манерами, что в конечном счете и определило будущее Египта.

Клеопатра и Антоний

Подробности сложных отношений между Клеопатрой и Антонием, начиная с 41 года, хорошо известны, хотя важность и смысл этих отношений не вполне очевидны. Искажением мы обязаны исключительно эффективной пропаганде молодого Цезаря,[2] которая распространялась, начиная с 34 года. Направленная в первую очередь против царицы Египта и косвенно против Антония, эта пропаганда повлияла на все исторические источники того периода, усложняя правильное видение реальных мотивов и стратегии каждого из действующих лиц.

Клеопатра, чья точка зрения является для нас наиболее важной, вначале не могла иметь иных амбиций, кроме как самого элементарного политического выживания и поддержания жизни своего государства перед лицом недвусмысленных попыток Рима присоединить к себе Египет. Она окончательно утвердилась на троне, сумев отстранить от власти своих братьев, и вскоре успешно избавилась от своей сестры, чью голову она настойчиво требовала у Антония. Присоединение Египта, в свою очередь, полностью зависело от расположения представителя римской власти на Востоке, то есть от Антония. Только по прошествии времени Клеопатра смогла действительно оценить то влияние, которое она имела на Антония и в чем смутно предчувствовала возможность изменить направление истории, единственно за счет все нарастающей страсти Антония. Совершенно ясно, что огромная военная политическая власть, которой он обладал, была использована Клеопатрой с целью восстановить древнюю птолемеевскую империю, однако точка зрения Антония на этот счет была иной.

До того времени и еще в течение нескольких десятков лет политика Рима на Востоке была далека от действительного присоединения Египта. Как это делали до него один за одним Лукулл, Помпей и Цезарь, Антоний мечтал построить государство на Востоке по системе провинций, управляемых непосредственно из Рима, территорий немногочисленных, с относительно малой протяженностью, но богатых, стабильных и легко охраняемых. Эти провинции, по мнению Антония, должны были находиться в окружении государств-союзников, управляемых проверенными и преданными правителями. В 37 году, когда Антоний встретился с Клеопатрой после трех лет разлуки, будучи уже женатым на Октавии — сестре Октавиана, — он начал перераспределение всех принадлежащих ему территорий, как это легально ему позволял империум, которым он располагал на Востоке. Значительное расширение территорий, объединенных с Египтом, предполагало усиление эффективности системы, ввиду планируемого честолюбивого похода против парфян. Эти приобретения были представлены правительством Клеопатры как победа царицы, которая открыла, таким образом, новую эру как в Египте, так и во всех сирийских городах, чьей полновластной хозяйкой она стала, называясь отныне — «Самая Молодая из Богинь» (Тэа Неотера).{22}