Гражданское общество

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Гражданское общество

Совокупным итогом зарождающейся индустриализации в 1860–1913 гг. стало возрастание валового национального продукта страны почти втрое. Этот прирост отнюдь не был равномерно распределен между жителями Финляндии, но он способствовал уменьшению детской смертности и увеличению средней продолжительности жизни. Население Финляндии продолжало расти быстрыми темпами. Наиболее бурный прирост населения, однако, пришелся на самые первые десятилетия XIX в., когда рождаемость достигла пика и число жителей Великого княжества выросло более чем вдвое (с 863 тыс. в 1810 г. до 1 млн. 770 тыс. в 1870 г.). В период с 1870 по 1910 г. население увеличивалось примерно на 300 тыс. человек за десятилетие. К началу Первой мировой войны в Финляндии проживало около 3 млн. человек. При этом увеличивалось, прежде всего, финноязычное население страны. Одновременно доля шведскоязычного населения сократилась с 14 до 12 %, что объяснялось отчасти переходом многих жителей на финский язык, отчасти снижением рождаемости среди шведскоязычных. Численность русского гражданского населения оставалась в течение всего XIX в. на очень скромном уровне. В 1900 г. она достигала примерно 6 тыс. человек. В дополнение к этому в Финляндии размещались русские войска численностью от 10 до 20 тыс. человек.

С улучшением коммуникаций и возрастанием потребности индустрии в рабочей силе люди все чаще покидали родные места и переезжали как в финские города, так и в Санкт-Петербург с прилежащими к нему областями. Население города на Неве в 90-х годах XIX в. превысило 1 млн. человек. В 1880–1910 гг. население Гельсингфорса возросло более чем втрое (с 39 до 127 тыс.), а в Выборге темпы прироста были еще выше — с 11 до 43 тыс. Динамика прироста населения в Выборге, имевшем хорошие связи с восточными районами, была такой же, как в городе на Неве. В Санкт-Петербурге уже с момента его основания существовало финское национальное меньшинство. В конце 70-х годов XIX в. потребность в финской рабочей силе в Санкт-Петербурге ощущалась особенно остро, а количество выходцев из Финляндии в городе (24 тыс.) даже чуть превысило население второго по величине города Або! В те годы во всей Российской империи проживало без малого 37 тыс. финских граждан, но с началом Первой мировой войны эта цифра уменьшилась почти вдвое.

В период с 1880 по 1910 г. мобильная рабочая сила все чаще перемещалась в финские промышленные центры, и, согласно официальной статистике, доля городского населения в Финляндии возросла с 9 до 15 %. Другой почти столь же значительной формой миграции стало переселение в Северную Америку. В течение вышеупомянутого периода из Финляндии в Америку выехало около 280 тыс. человек. Большинство из них было из Эстерботнии — области, славившейся своими мореходными традициями и нередко находившейся в оппозиции к российскому режиму. Там имелся избыток населения. Такие люди и были склонны эмигрировать за океан. Свыше 100 тыс. «американских» эмигрантов впоследствии вернулось в Финляндию. Благодаря этому страна получила значительный «капитал знаний», который положительно сказался как на экономике страны, так и на ее культурной жизни.

В реальности число жителей городов Финляндии в 1910 г. превышало 15 % общей численности ее населения, поскольку многие новые промышленные центры и крупные поселки городского типа официально городами не считались. В тот период около 65 % жителей занималось сельским хозяйством и лесопользованием. Чуть более 20 % населения можно было отнести к городскому рабочему классу. Остальное население состояло преимущественно из городского среднего класса (около 7 %) и высших классов (2 %). Таким образом, почти треть тогдашнего населения Финляндии можно было классифицировать как горожан.

Возросшее переселение в города требовало серьезных капиталовложений в городские инфраструктуры. Несмотря на то, что в Финляндии этот процесс начался позже, чем в Центральной Европе, крупные финские города уже в начале XX в. имели в целом тот же набор удобств, что и большие города Европы. В результате внедрения великих изобретений эпохи — электричества, телефона, двигателя внутреннего сгорания — географические расстояния играли незначительную роль и оказывали все меньшее влияние на развитие общества. Особенно благотворно это внедрение сказывалось на североевропейской периферии, где плотность населения была низкой. Теперь местные власти могли находиться в курсе технических новинок и способов их применения. Писатель Анхель Ганивет, в 1897–1898 гг. занимавший должность консула Испании в Гельсингфорсе, оставил несколько метких наблюдений относительно этих быстрых перемен в финском обществе. Свои впечатления о Финляндии он опубликовал в испанской прессе. По свидетельству Ганивета, для Финляндии тех лет был характерен наивный, но деятельный энтузиазм в отношении всевозможных технических новшеств, обусловленный, в конечном счете, тем, что здешние умы не были отягощены традиционной культурой, противившейся прогрессу.

Важнейшим условием использования и совершенствования новых инфраструктур являлось повышение образовательного уровня. До 60-х годов XIX в. народным образованием ведала церковь. В 1869 г. государственные власти учредили в стране Высшее школьное управление, ставшее орудием создания национально регулируемой школьной системы. Переменам в школьной системе предшествовало принятие в 1866 г. Устава народных школ, который мало-помалу открыл путь к знаниям все большему количеству детей — также в сельской местности. Эти реформы проводились под руководством педагога Уно Сюгнеуса. Энергичные призывы Сюгнеуса к организации начального образования как для мальчиков, так и для девочек долго встречали сопротивление: ведь образование должно было финансироваться за счет сбора местных налогов. Около 1900 г. почти половина деревенских детей посещала так называемую народную (то есть начальную) школу, а в 1921 г. вступил в силу Закон о всеобщем начальном образовании,

Другим звеном в общенародном процессе систематизации образования явилась модернизация по французскому и немецкому образцам училищ, готовивших к поступлению в университет. Классические дисциплины уступили место современным языкам, естественным наукам и практическим предметам. Особое внимание уделялось также национальной истории и родному языку. Уже на ранних этапах фенноманы осознали значение училищ и лицеев в деле создания финноязычной общественности. Начиная с 70-х годов, фенноманы начали основывать частные лицеи, где преподавание активно велось на финском языке. В 80-х годах эти меры принесли первые плоды: выпускники училищ и лицеев становились бакалаврами, приобретая влияние на общественной арене. С 1870 по 1917 г. число студентов университета Гельсингфорса возросло с 700 до 3000 человек.

В сущности, шел процесс профессионального профилирования растущего среднего класса страны, причем доля студентов — выходцев из высших слоев уменьшилась. В то же время столь быстрое увеличение числа лиц, получивших полное среднее образование, объяснялось тем, что высшее образование постепенно стало доступно женщинам. В 60-х годах власти начали учреждать особые школы для девочек, но, поскольку эти школы не давали права на поступление в университет, путь женщин к высшему образованию лежал, прежде всего, через частные совместные школы для мальчиков и девочек. В Финляндии первой женщиной, сдавшей экзамен, дающий право на поступление в университет, стала Мария Чечулина, дочь преуспевающего русского дельца из Гельсингфорса. В 1870 г. Чечулина по особому распоряжению была допущена к сдаче этого экзамена. Ненамного отстала от нее Эмма Ирене Острём — впоследствии известный педагог. Осенью 1873 г. Острём пополнила ряды студентов Гельсингфорсского университета. До 1901 г. для зачисления в университет женщинам было необходимо получить разрешение самого государя, но эти ограничения вскоре потеряли свое реальное значение, так как женщины уже составляли четверть всех студентов (из 1650 студентов 400 были женщины).

Именно из среды этих образованных людей выдвинулись провозвестники развивающегося гражданского общества. До 60-х годов XIX в. формированию добровольных организаций препятствовали юридические ограничения, вызванные опасениями возможной политической крамолы. Вскоре после отмены запретов возникли и пышным цветом расцвели различные общества — как местные, так и общефинляндские. Несмотря на разницу в целях и задачах, все они наполняли конкретным общественным содержанием идею о Финляндии как особой нации. В это время в Скандинавии и Великобритании уже существовали хорошо организованные, массовые движения, дававшие Финляндии готовые образцы для подражания.

Несомненно, именно фенномания породила общественные движения, пользовавшиеся наибольшей популярностью. Их деятельность была разносторонней и всеобъемлющей. Заметная часть этих инициатив вначале приходилась на общество «Кансанвалистуссеура» («Общество просвещения народа»). Это общество, основанное в 1874 г., положило начало целому ряду просветительских кампаний, публичных лекций и народных празднеств в различных частях Финляндии. В 80-х годах XIX в. инициативу все чаще перехватывали местные активисты. Руководствуясь иностранными образцами, они принялись создавать добровольные общества, деятельность которых затрагивала все сферы жизни, — общества трезвости, молодежные союзы, организации для борьбы за женскую эмансипацию, спортивные и краеведческие объединения, не говоря уже об организациях, занимавшихся обсуждением наболевших вопросов рабочего класса. В Средней и Северной Финляндии во главе этих обществ вплоть до первой половины XX в. зачастую стояли местные фенноманы. В прибрежных районах, где преобладал шведский язык, а также в промышленных городках инициатива принадлежала скорее, представителям либеральных, шведоманских или социалистических кругов. Однако столь же часто этими обществами руководили просто люди, пользовавшиеся всеобщим уважением, — пламенные сторонники какой-либо идеи, обладавшие к тому же организаторским талантом.

Наиболее революционным следствием деятельности добровольных обществ было то, что они объединили отдельных граждан и группы населения, ранее не общавшиеся между собой на равных. Поскольку этот процесс шел параллельно с развитием школьной системы, деятельность обществ часто принимала форму глобального просветительского проекта, конечной целью которого являлось укрепление чувства социальной общности. Карьера преуспевающего предпринимателя, энергичного учителя начальных школ, самоучки-рабочего была в этот период типичным явлением для деятелей различных добровольных обществ. Всех их объединяла мечта о слиянии местного и общенародного дела. Таким образом, национализм превратился в гражданскую религию.

То же самое происходило в рабочих союзах. Вплоть до конца 90-х годов XIX в. их деятельность сводилась в основном к распространению идей трезвости на христианской и патриотической основе. В результате этого ранней формой рабочего движения было, прежде всего, движение за трезвый образ жизни. Направленность рабочего движения становилась более радикальной, по мере того как оно ориентировалось на процесс международной классовой борьбы. Несмотря на это, многие ранние патриотические идеалы продолжали упорно жить внутри Социал-демократической партии, основанной в 1903 г., и именно это стало решающим фактором в 1899–1905 гг. в деле мобилизации гражданского общества Финляндии на защиту автономии страны внутри Российской империи.