29. Пробуждение

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

29. Пробуждение

Городок начинал пробуждаться. Это было очень неприятное пробуждение. Сначала раздалось несколько выстрелов, потом часто и резко затрезвонили колокола лютеранской церкви. Где-то на путях запищал паровозик. Захлопали открывающиеся ставни, из окон высовывались бледные, испуганные лица:

— Боже праведный! Что случилось?!

Толком никто ничего не знал. Была еще ночь. Дождя уже не было, но с черепичных крыш еще капало. На взмыленной лошади проскакал всадник. Отстреливаясь от кого-то невидимого, пробежало несколько человек: все люди были в грязи, один держал в руках окровавленный платок.

Бакалейщик Берли, живущий рядом с арсеналом, вышел посмотреть, что это за шум на улице, почему звонят так странно в церкви. Он не успел сделать и нескольких шагов от двери, как его сразила пуля. Это Томсон, получивший приказ капитана следить за подступами к арсеналу, выстрелил на свой страх и риск.

И, точно узнав об этой первой жертве, еще тревожнее зазвонили колокола, захлопали ставни в домах, где-то пронзительно закричали.

Часовой, пришедший сменить своего товарища на Потомакском мосту, был поражен: на посту стояло трое неизвестных.

Он вырвался из рук незнакомцев и побежал к железнодорожной станции, крича во все горло. В этот момент к платформе Харперс-Ферри подошел поезд из Балтиморы. Бледный часовой рассказал кондуктору о вооруженных людях на мосту.

— Ты крепко выпил, приятель, — насмешливо сказал ему кондуктор, пойди проспись.

Взяв фонари, кондуктор с багажным смотрителем-негром и машинистом направились к мосту. Навстречу им блеснул огонь, раздались выстрелы, и багажный смотритель упал, убитый наповал. (О, сколько язвительных фраз будет сказано потом по адресу «освободителей негров, которые начинают с того, что убивают тех, которых хотели освободить»! Как будут хвататься за эту случайную жертву, чтобы отвратить людей от самой идеи аболиционизма, чтобы показать, к чему ведут эти вооруженные восстания!)

Взволнованные пассажиры выскочили из вагонов и собрались на станции. Быстро распространялись тревожные вести. Из уст в уста переходило слово «аболиционисты», говорилось о гражданской войне в Союзе и передавался, как достоверный, слух о том, что поднялись все негры Юга и что на этот раз ими руководят белые. Это было страшней всего. Пока негры выступали одни, без поддержки белых, их восстания всегда кончались неудачей. Рабовладельцы отлично понимали опасность, которая грозит им, если к неграм примкнут белые. Вот почему такой ужас охватил всех сначала в Харперс-Ферри, а потом и на всем Юге, когда стало известно, что арсенал захватили негры и белые совместно.

В три часа ночи кондуктор балтиморского поезда получил от Джона Брауна разрешение двигаться дальше. Однако кондуктор поезда подозревал, что это ловушка, что мост минирован, а может быть, подрезаны балки, для того чтобы поезд свалился в реку. Нет, пусть командир или как там его называют этого старого бородатого дьявола, сам прогуляется по мосту!

И Джон Браун действительно вышел из арсенала и, пройдя на мост, показал кондуктору, что мост в совершенной целости.

Кэги, который вместе с Коплендом и Лири завладел оружейными мастерскими, услышал, а затем и увидел поезд, двигающийся по мосту в сторону Монокаси. «Как, он позволил?! Этот старый безумец позволил поезду уйти?! Почему?! Зачем?! Ведь мы могли бы еще много часов держать в своих руках город и окрестности. Провода перерезаны, пока вести дойдут, мы могли бы совершить все, что хотели, дождаться негров, распространить восстание на другие штаты… А теперь весть о нас подымет всех, сюда явятся войска!»

Он вырвал листок из записной книжки, торопливо набросал несколько слов: «Необходимо вернуться в Мэрилендские горы. Цель достигнута, черные люди разбужены. Уходите, пока не поздно, иначе вы попадете в ловушку. Кэги». Надо доставить записку капитану. Но каким образом?

Кэги все предвидел: кондуктор поезда, как только приехал в Монокаси, тотчас же послал депешу начальнику службы движения в Балтиморе:

«Поезд был задержан восставшими в числе ста пятидесяти человек в Харперс-Ферри. Убит багажный смотритель. Мятежники заявили, что они пришли сюда, чтобы освободить рабов. Их предводитель заявил, что это последний поезд, который он пропускает на восток или на запад. Всякая попытка продвинуться на поезде связана с опасностью для жизни. Телеграфные провода на запад и на восток от Ферри перерезаны. Немедленно сообщите властям».

«Ваши сообщения, очевидно, преувеличены и написаны под влиянием волнения, — отвечал начальник. — Зачем станут аболиционисты останавливать наши поезда и почему вы знаете, полтораста их или больше?»

Так невероятна, так неслыханна была подобная дерзость на Юге, что никто не верил этой вести. И все же в ней крылось что-то такое, что заставляло людей, пожав плечами, принимать свои меры. Тот же начальник, вдоволь поострив над своим напуганным подчиненным, отдал приказание сохранять спокойствие и наладить связь.

Директор железной дороги Балтимора — Огайо отправил телеграмму президенту Соединенных Штатов Бьюкенену, военному министру Флойду, губернатору Виргинии Уайзу и командующему легкой дивизией мэрилендских волонтеров генерал-майору Джорджу Стюарту.

К утру техник со станции Монокаси починил перерезанные телеграфные провода. Но, опережая телеграфные сообщения, молниеносно распространялся слух, что большой отряд аболиционистов и негров взял приступом правительственный арсенал в Ферри, захватил мост через Потомак и укрепил свои позиции орудиями, что перерезаны провода, остановлены поезда, убито множество людей и повстанцы взяли заложниками чуть не половину всего города.

Говорилось, что все невольники в округе восстали и что местное население в ужасе ждет всех бедствий междоусобицы. Еще не рассвело как следует, а на улочках Ферри уже появились вооруженные чем попало жители, уже был поднят на ноги соседний городок Чарльз-Таун. Уже во дворе чарльз-таунской казармы строились взводы городской милиции. Генерал Стюарт был срочно вызван к губернатору. На столе президента Соединенных Штатов лежала телеграмма, и опасливый, нерешительный Бьюкенен бормотал: «Только бы не в мое время! Этого еще недоставало!»

К полудню три взвода артиллерии из форта Монро, отряд морской пехоты из вашингтонского экипажа и милиция Фредриксбурга направлялись чуть не форсированным маршем под командованием полковника Роберта Ли к Харперс-Ферри.

Набат звонил непрерывно: «Восстание! Мятеж! Гражданская война!»