8.3 Свидетельства и воспоминания
8.3 Свидетельства и воспоминания
В этом разделе я привожу письма, свидетельства, рассказы и воспоминания людей, переживших страшные годы войны и горе потерь близких людей. Я старался не изменять полученные мною сведения, хотя некоторые из них противоречивы. При этом я понимал, что со времени Катастрофы прошло уже более шестидесяти лет и многое уже забывается или видится в несколько искажённом свете. Я только корю себя за то, что не начал заниматься этой работой значительно раньше. Здесь же приводятся небольшое число архивных материалов, которые мне удалось разыскать, а также некоторые публикации.
Выписка из письма Басиной Л.М. Горлачёву П.
12.05.2000. г.
В 1940 г. я закончила курсы по обучению глухих детей вг. Мстиславле, где мы жили. После окончания курсов меня направили на работу в западную Белоруссию. Летом 1941 г. я уехала домой к родным в Мстиславль, где нас и застала война. Жили мы в колхозе, расположенном за городом.
В июле мужчины и молодёжь были отправлены на лошадях под Чаусы на рытьё окопов, как препятствия для немецких танков. Но танки шли по дороге и все наши усилия были напрасны. Нас начали бомбить и мы с отцом вернулись домой. Немцы окружили город. Мы пытались выехать из него, но не успели и вернулись домой. Шёл бой, мы сидели в погребах. Когда закончился бой, немцы всех выгнали из погребов, построили в шеренгу и приказали разойтись. Мы побежали в город, а все дома в нашей деревне сожгли. В городе было много пустых домов- люди эвакуировались. В одном из таких домов мы жили и ходили на работу в колхоз. До поджога деревни немцы забрали у населения скот и всю живность. Так прошло лето.
А осенью, 15 октября 1941 г. часов в 4–5 утра (было очень холодно, дождь, сильный ветер) постучали в дверь, ворвались немцы и приказали быстрее выходить, не давали даже одеться. Всех погнали на площадь и построили перед педагогическим училищем. Мужчин сразу же отделили от остальных. Всех стали осматривать. Отбирали деньги, золото, драгоценности. Сказали, что поведут в гетто. Когда я стояла в строю, ко мне сзади подошёл немец и сказал по-немецки: " Не похожа на еврейку". Я его поняла и сказала маме, что я ухожу. Мама меня отговаривала, так как за побег расстреливали, но я решилась и ушла.
Немец-конвоир не обратил на меня внимания. Когда я выходила из города, то слышны были выстрелы и я поняла, что моих родных уже нет в живых. Потом рассказывали, что перед расстрелом собрали русских мужчин и заставили их копать могилы, но об этом тогда никто не знал. Я направилась в наш колхоз и по дороге встретила знакомого, который рассказал мне, что в сарае с сеном скрываются мои родственники. Я действительно нашла их там, мы вместе пробыли три дня, а затем пошли на восток. По дороге мы попали в облаву на партизан и евреев. Все разбежались и я с родственниками больше не встречалась. После окончания облавы я пошла к своей подруге Вере Валетовой, с которой вместе училась в техникуме. У Веры я прожила три недели, но дом их стоял у самого большака и немцы забирали всех незнакомых, так что и у них я должна была прятаться. Мать Веры отвела меня на хутор к своим дальним родственникам, которым требовались помощники.
Со временем немцы начали навещать и этот хутор в поисках молодых людей для отправки в Германию и мне пришлось опять уходить. Вера, как заведующая школы, имела печать. Это позволило ей снабдить меня необходимыми справками на другую фамилию. Я пошла лесом к городку Петровичи Смоленской области. Там я устроилась работать учительницей и дождалась наших.
В сентябре 1943 года освободили Мстиславль и я уехала домой. Но никого из родных моих там не было. Дали мне комнату и я стала работать в школе для глухих детей.
Письмо Басиной Любови Марковны
Уважаемый Владимир, здравствуйте!
Получила ваше письмо, но порадовать вас ничем не могу.
15 октября 2001 г. исполнилось 60 лет со дня гибели наших в Мстиславле. Никаких документов, фотографий у меня, конечно, нет, так как немцы и полицейские почти голых людей выгоняли из домов в 5 часов утра, мы успевали схватить кой-какую одежду на себя. Ваших родственников я не помню, может и не знала, так как мы жили не в самом городе, а за городом. Но когда в июле пришли немцы, они сожгли наши дома и мы стали жить в Мстиславле в доме людей, которые успели эвакуироваться. Большое спасибо за то, что Вы делаете для нашего народа, чтите их память, дай вам Бог здоровья и счастья.
С уважением, Любовь Марковна. 02. 2002
Рассказ Беловой Фани (Фейги) Айзиковны, 1922 г.р.
Мстиславль
Фаня живёт в доме, который когда-то был приобретён у семьи Цыпиных (моих однофамильцев, а, может быть, и родственников).
В 1941 году она училась Гомельском пединституте. После начала войны Фаня пришла к родителям в Мстиславль и они всей семьёй до прихода немцев успели уйти из города. Шли пешком, неся на руках маленьких детей. Так они дошли до Тамбова, а оттуда перебрались в Среднюю Азию. Во время войны в их доме поселилась еврейская семья из Хиславичей. После возвращения в Мстиславль соседи рассказали Фане, что рядом с их домом жил некто Сазанович Пётр Тимофеевич. Однажды он сидел около своего дома и пил водку со старостой. Мимо пробегал соседский мальчик.
"Вот бежит жидёнок", — сказал Сазанович старосте. Староста достал пистолет и застрелил мальчика. Мальчика похоронили в саду дома по ул. Чехова 6. Говорят, что его останки находятся там и сейчас.
Рядом в соседнем доме жила больная женщина (карлица). Сазанович сжёг её дом и убил хозяйку.
Свидетельство Болотовой Анны со слов своей матери
Израиль
Семья брата её мамы Лиза Росина (Милютина) с дочерьми Фаней и Марусей уехали на лето в Мстиславль к своим родственникам Милютиным, которые жили в еврейском колхозе. Когда начали подходить немцы, большая группа колхозников погнала скот на восток. Вместе с ними ушли и Росины. По дороге их встретил провокатор и сказал, что в Мстиславле всё спокойно и можно возвращаться домой. Когда они вернулись, их всех схватили и расстреляли.
Гасенков В.Л. "Неизвестные стороны войны"
Газета "Святло Кастрычнiка" от 8.05.2004 г.
Публикуются ранее неизвестные имена погибших.
Медицинские работники:
Дусевич Бронислава Григорьевна, — врач, военнопленная
Ивина Рахима Ильинична, — зубной врач,
Рабинович Герон Моисеевич, — фармацевт,
Товбина София Абрамовна — фармацевт,
Чернявская Дора Самуиловна — врач, военнопленная.
Жители Мстиславля, расстрелянные в 1941 году:
Крол Абрам Гершевич,
Михлин Мендель Вениаминович, 1895 г.р.
Михлина Мария(Мэри) Менделевна, 1924 г.р.
Михлина Фаина Менделевна, 1922 г.р.
Левитина Раиса, 1911 г.р.
Левитина Елизавета Львовна, 1934 г.р.
Левитин Александр Львович, 1937 г.р.
Письмо Гельфанд Евгении
Москва
Здравствуйте, Владимир!
Мою бабушку, расстрелянную в Мстиславле в 1941 г., звали Роза Александровна Еселевич (урожденная Казачкова). Вместе с ней погибла ее старшая дочь Фаина Соломоновна с грудным ребенком.
Фаня приехала к маме рожать — а тут война. Тетя Аня сказала ей, что фамилия Фани по мужу — Карташева. Маленького сына, погибшего вместе с ней, звали Виктором.
Письмо Герчаниковой И.А.
Москва, сентябрь 2003
В Заречье погибли:
Кегелис Наум — кузнец
Кегелис — жена Наума
Кегелис Соня — их дочь
Кегелис мама Наума или его жены
Михлин Шлёма — кузнец
Михлина Миня — жена Шлёмы
Михлин Файбус приехал с семьёй на отдых из Москвы
Михлина — жена Файбуса
Михлина — внучка Файбуса
Михлина — внучка Файбуса
Михлина Фаня
Михлина Бася сёстры
Михлина Миня
Адаскин Лёва
Адаскина жена Лёвы
Адаскин сын Лёвы
Адаскина дочь Лёвы
Слуцкин глава семьи
Слуцкина его жена
Слуцкин их сын
Слуцкина их невестка
Слуцкин их внук
Малевых Сима
Малевых Хана дочь Симы
Малёвых Матля дочь Симы
Малёвых Нихама дочь Симы
Малёвых Лёва сын Симы
Крол Абрам Гиршевич
Крол Блюма
Крол Рива — учительница
Левитин
Левитина
Левитина Гинда ученица
Энтин
Энтина
Брискина Анна
Брискина приехали на отдых
Брискина
Рассказ Горюновой Хаи Фадеевны, 78 лет
Офаким, Израиль
До войны училась в Минском Университете.
После объявления войны пробралась в Мстиславль, где жили родители. 15.10.1941 г. ночевала в Заречье.
Видела, как русские мальчишки ходили с немцами и показывали, где живут евреи. Сумела уйти из Мстиславля и примкнула к отступавшим военным.
Во время войны служила в госпитале.
Рассказ Есепкина Ефима Семёновича (письмо от 24.06.20003 г.)
Мстиславль
Ефим Семёнович свидетельствует о том, что в период немецкой оккупации погибли от рук фашистов и их пособников:
— Фрейдин Орлик, 40–45 лет- председатель еврейской транспортной конторы,
— Бибичкова — домохозяйка,
— Мирмович — ученик младших классов.
Он считает, что правильная фамилия указанных в списке Мурмовичей — Мирмовичи.
В довоенном Мстиславле примерно третью часть населения составляли евреи.
В городе была одна еврейская школа, которую закрыли в конце 30-х годов.
Последняя из учителей этой школы, Вестерман Стера Львовна, долго работала завучем белорусской школы № 1, стала первым Заслуженным учителем школ БССР.
Во время коллективизации евреи — извозчики, имевшие собственных коней, объединились в транспортную артель, которую возглавлял коммунист Орлик Фрейдин. В еврейской артели работал и отец Ефима Семёновича- участник 1-ой мировой войны, раненый на ней и награждённый серебряной медалью.
За день до немецкой оккупации Мстиславля 13.07.1941 г. евреи всей артелью выехали на конях на восток. Председатель артели Фрейдин на день задержался по хозяйственным делам. На следующий день местные антисемиты привели к нему немцев в дом и его расстреляли.
Вообще большая часть евреев осталась в оккупированном городе, так как организованной эвакуации не осуществлялось.
Ефим Семёнович рассказывает о благородной белорусской женщине Васильевой, ушедшей уже из жизни, которая спасла двух еврейских девочек.
Недалеко от её дома жила семья еврея — фотографа Еселевича. Когда немцы и полицаи пришли за ними, две младшие дочки через дверь, выходящую в огород, выбежали из дома. Васильева их спрятала у себя, а затем отправила в пригородную деревню Казимирово. Там они назвались Васильевыми Анной и Ниной Семёновными. Вместе с белорусскими подростками девочки были угнаны в Германию на работы.
За местом захоронения убитых евреев ухаживают ученики строительного колледжа, расположенного в здании бывшей еврейской школы. Ко Дню Победы к памятнику возлагаются цветы.
Ефим Семёнович считает, что никого из полицаев не наказали, тем более немцев. Некоторые из бывших полицаев живы и сейчас.
В августе 2003 г. с Ефимом Семёновичем в Мстиславле беседовал Яков Миренбург, который выяснил следующее:
— Мирмович Яков, 10 лет, шёл в колонне вместе с другими конвоируемыми жителями, обессилел и его застрелили полицейские;
— в период оккупации погибли также:
Бибичкова — 1890 г.р., Фрумкин Залман Мордухович, 1882 г.р. (по данным его племянника).
Письмо Есепкина Е.С. от 18.11.03
В массовом захоронении у Кагального колодца в Мстиславле покоится ок. 700 евреев. Потом (в 1942-43 гг.) здесь возле братской могилы хоронили ещё одиночек-коммунистов, цыган и других. В список жертв надо вписать:
Мирмович Яков Хаимович, 10 лет, ученик, а также исправить ранее переданные данные:
Мирмович Бася Лазаревна
Мирмович Енька Янкелевич
Мирмович Хаим Шендерович.
Гетто в Мстиславле не было. Через три месяца после начала оккупации евреи были угнаны на расстрел из своих домов. Только евреев пригородного колхоза (дер. Казимирово) за день до расстрела пригнали в город — на слободу (ул. Ленинская). Эта еврейская улица, на ней разместились также евреи домов западной части города, сгоревшие в первые дни оккупации. Поэтому некоторые называют эту улицу — гетто.
Рассказ Жислина Евгения о пребывании в Мстиславле (записаны Мирошник Константином, США).
Хранятся в архиве музея Яд-ва-Шем
Евгений Жислин, 1925 г.р. проживал в г. Ростове. В Мстиславле жили его дедушка, бабушка и другие родственники. О судьбе его близких во время войны Евгению рассказали в Мстиславле, когда он посетил его в 60-х годах. Когда немцы заняли город, его деда Прагина Якова схватили, опалили ему бороду и расстреляли. Деду было 70 лет. Он был набожным евреем и хорошим портным. Погибла и вся семья, состоявшая из 13 человек. Могилу, где были захоронены его близкие, Евгений не нашёл. По его просьбе ребе помолился в молельном доме за его родственников.
Рассказ Софьи Коган (дев. Фейгина), 1925 г.р.
Израиль
Софья до войны жила и училась в Мстиславле. Вместе с матерью и сёстрами сумела уйти из города в тот же день, когда в него входили немцы.
В Мстиславле погиб её дед со стороны матери Смоляк Евсей Мордухович, 76 лет, садовник. Когда в город вошли немцы, соседские дети, Скулановичи, спрятали Евсея в большой бочке и приносили ему туда еду. Об этом узнал полицейский, живший рядом, вытащил старика, отвёл от дома и расстрелял, не доведя даже до места массового расстрела евреев, о чём просил его Евсей.
За несколько дней до этого на площади немцы расстреляли его жену Голду.
Софья рассказала также о судьбе семьи Кудрявицких. Вся семья была приведена на расстрел. Случилось так, что глава семьи и его жена Роза погибли, а дети Алла и Миша упали и тем спасли свою жизнь. Утром они вылезли из-под тел погибших и ушли из города. Софья встречала их после войны (см. рассказ Кудрявицкой).
Софья вспоминает дни своего детства в Мстиславле, наклонную дорогу к Кагальному колодцу, по которой они любили спускаться зимой на коньках, костёл и Наполеоновскую стенку у рва.
Рассказ Корнеевой (Хуторцевой) Веры Прокофьевны,
Мстиславль
Вера Фёдоровна пережила в Мстиславле начальный период оккупации.
Рядом с ней на Здоровице жила еврейская семья Лифшиц, глава которой работал в банке. Его жена Ципа не хотела эвакуироваться вместе с банком и Лифшицы вместе с внуком, приехавшим на каникулы из Москвы, остались в Мстиславле и были расстреляны немцами. Вера Фёдоровна вместе с сестрой заготавливали дрова. В Мстиславле существовала команда по борьбе с партизанами, так называемые "тридцатники". Вообще партизан в районе Мстиславля не было. Они действовали в районе Тёмного леса. На Здоровице был староста Стельмахович Аркадий (не зверствовал). Вера Фёдоровна была свидетельницей расстрела политрука в районе Замковой горы, останки которого не перезахоронены до настоящего времени.
В 1942 году Веру Фёдоровну увезли на работы в Германии и определили прислугой в немецкую семью. Там её плохо кормили и из-за ссоры с хозяйкой, обвинившей её в воровстве еды, она была отправлена в Берлинскую тюрьму, а затем в лагерь, где пробыла 3 года и 3 месяца. Там она работала в детском отделении, где немцы прививали детям туберкулёз и другие инфекционные болезни, а также производили пересадку органов.
Красоткин Ф.
"Неизвестная Чёрная книга", Иерусалим, 1993 г.
Истребление евреев в Мстиславле.
Победоносная Красная Армия, очищающая территорию Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков, освободили недавно город Мстиславль. Сейчас только, после освобождения города, удалось установить все зверства, которые были совершены в этом городе гитлеровскими извергами. За городом, в так называемом Кагальном рву, обнаружено около двадцати ям, в которых зарыты трупы убитых гитлеровцами граждан города. Ямы заполнены трупами мужчин, женщин и детей.
Показаниями свидетелей установлено, что немедленно после захвата города немецкий комендант Крупп обязал всех евреев носить на левом рукаве одежды белую повязку с шестиконечной звездой, а на правом — жёлтый круг. Всё еврейское население выгонялось ежедневно на принудительные работы.
15 октября 1941 года в Мстиславль прибыл немецкий карательный отряд. По приказу начальника этого отряда фельдфебеля Краузе всё еврейское население города было собрано на рыночной площади. Мужчины и женщины были построены отдельно. Затем собрали 30 стариков евреев. Посадили их в машину и увезли в Лешенский ров, где они были расстреляны, а трупы их оставлены не зарытыми. Из собравшихся женщин немцы отобрали молодых, загнали их в магазин, раздели их догола, подвергли изнасилованию и истязаниям. Те, которые сопротивлялись, были расстреляны на площади. Затем все остальные евреи были согнаны во двор педучилища, оттуда их вывели на улицу, построили по десять человек в ряд и гнали к Кагальному рву. Фашистские людоеды подводили евреев к заранее вырытым могилам по 10 человек, снимали с них одежду, ценные вещи и затем расстреливали. Так были убиты сначала все мужчины, а затем женщины с более взрослыми детьми. Маленьких детей убийцы кидали в ямы живыми. Учительница Минкина — Орловская умоляла оставить в живых её 6-летнего сына, отец которого русский, но палачи в ответ на это подняли ребёнка на штыки и бросили в ров. Этот кошмар продолжался с одиннадцати до шестнадцати часов. Всего в этот день гитлеровцы убили 1300 евреев.
После расправы над евреями начали истреблять других жителей города. Люди расстреливались по малейшему поводу и без всякого повода. Расстрелы, как правило, производились по пятницам в 4 часа утра одновременно от 20 до 70 человек. Кроме того, полиция и жандармерия расстреливали свои жертвы каждый день.
По неполным данным гитлеровцы за время оккупации истребили свыше 3.000 граждан Мстиславля.
"Хождение по мукам."
Центральный еврейский ресурс www.sem40.ru
Аля Кудрявацкая (Александра Соломоновна Суровская), 1926 г. р., из г. Мстиславля Могилевской области (ныне проживает в Москве). Из-за болезни отца вся ее семья осталась в оккупации и сполна испытала на себе все прелести и национальной, и трудовой политики нацизма. В письме она с горечью описывает свою судьбу: "… Рядовые солдаты относились неплохо. Но вскоре пришли головорезы СС. Вот здесь и начались наши муки. У кого что было должны были все отдать. Теплую одежду, обувь, приемники — в общем все… И вот однажды велели всей молодежи (еврейской) собраться на рынке. Там большая площадь. Выстроили по группам. Мужчин погрузили на машину и увезли, после не возвратились. Девушек и подростков по одной били палками. Я тоже испытала. Один опустит палки, другой подымет. Так били до бессознания и бросали. После, когда побили всех, выпустили на площадь и дали команду бежать, а вслед выстрелы. После этого вскоре, т. е. в конце лета 1941 года, стали евреев сгонять в гетто. Туда попали мои родители и младший брат, а я и брат, еще три девушки и один парень бежали. Бежали куда глаза глядят. Так мы шли и дошли до Кричева. Нас задержали немцы. Думали, что партизаны. Подержали, допрашивали и тут я выдала себя за Дмитриеву Валю. Брата забрали в лагерь, а нас, девочек, отпустили. Так я брата и не видела и не знала, что и как он. Только после войны встретились. А меня взяла к себе одна женщина. Я пошла с ней. Не помню точно, как называлась деревня, Красное или как — не помню. И вот по ночам к ней приходили люди, а я боялась всего на свете, взяла да и ушла от нее. А уже глубокая осень. Холод и голод, и сказать боишься, кто ты и откуда. Так я пришла в деревню Кокотово Могилевской области Мстиславского района и взяли меня к себе две женщины. Мать и дочь, и у дочери был сын трех лет. Так я жила у них до лета 43 года. А в 43 г. угнали в Германию. Вы не представляете, сколько горя и страха я пережила. Перед тем как увозить нас собрали в сельсовете и увезли в г. Мстиславль, где я жила, и рядом с моим домом оставили на ночлег. В комиссии была врач Борисевич (с ее сыном я училась), но никто меня не узнал или делали вид, и потом нас увезли на станцию (Ходосы, кажется), в товарные вагоны погрузили. Таким образом, я оказалась в Германии. Но видно есть Бог на свете. В перевалочном пункте долго не держали, и я попала к хозяину. Работали на полях и дома. Он, хозяин, дома не был, работал в какой — то партии, кажется " СС". Кормили удовлетворительно. Так я осталась в живых и под страхом как бы не выдать себя".
Рассказ Лейтина Александра Фадеевича, 1927 г.р.,
г. Бат-Ям. Израиль.
До войны жил с матерью, отцом и двумя сёстрами в Мстиславле, небольшом уездном городе с населением ок. 10000 чел. Все знали друг друга и называли по именам и кличкам. Фамилии употребляли редко. В Мстиславле было три школы: русская, белорусская и еврейская (закрыта в 1937 г). Город славился своим костёлом, в котором был один из лучших в Европе орган. В 30-е годы костёл был закрыт и превращён в зернохранилище. Орган дети разобрали на трубочки.
Лейтины жили в каменном доме купца Волынского, затем в собственном деревянном. Отец Александра был сапожник, сразу после начала войны его призвали в армию. Мама — из семьи печника Малкина. Кличка деда — Боб. Братья мамы работали в портняжной мастерской. После работы ходили в пожарную дружину. Государственной пожарной охраны не было. Среди работников мастерской был Васька Русский (русский по фамилии и национальности). До войны это был весёлый человек, друживший с евреями и любивший еврейские песни. Во время вечеринок он качал на коленях еврейских детей и гладил их головки. Он хорошо знал всех евреев городка. После прихода немцев он стал начальником полиции, выдал всех евреев и принимал участие в их уничтожении, в том числе во время массового расстрела евреев у Кагального колодца в октябре 1941 г. Тогда же были расстреляны родственники Александра (Нохем и Мина), в гостях у которых Русский часто бывал. Среди подвергшихся расстрелу был некто Малкин, который был репрессирован в 30-е годы и освобождён перед самой войной. Его родных всех расстреляли. Малкин же был только ранен и утром после расстрела его вытащила из рва русская женщина, спрятала у себя дома и вылечила. После выздоровления Малкин ушёл в лес и создал партизанский отряд. За две недели до прихода Красной Армии отряд Малкина ворвался в город и разгромил комендатуру. Схватили и повесили Ваську Русского, Рагузова Евлампия Епифановича, учителя немецкого языка, бывшего во время оккупации бургомистром города, и ещё пятерых фашистских пособников. До 1947 г. Малкин был главой города. В 1947 г. его сняли со всех постов, обвинив в том, что он вершил самосуд.
Перед приходом немцев семья Лейтиных ушла из города вместе с другими беженцами, а сам Александр потерял своих родных и добрался самостоятельно до г. Копейска, где поступил в ремесленное училище. Свою мать и сестёр нашел только через два года. В Мстиславле Александр побывал в 1945 году, где и узнал о подробностях произошедших там событий во время войны.
Воспоминания Лескевича Алексея.
Ашкелон. Израиль.
Алексей родился в 1936 году. В 1939 г. родители привезли его в Мстиславль, где он и проживал в Заречье у бабушки Лескевич Прасковьи Дмитриевны до 1943 года. Он рассказал следующее.
Еврейское население местечка занималось мелким ремеслом и жило тихой мирной жизнью. Евреи в Заречье жили в основном на "большаке", т. е. дороге, ведущей из Мстиславля на Смоленск. Белорусы жили на улице, которая проходила вдоль реки.
В день захвата города немцами семья Алексея обедала, когда вдруг раздались пулемётные очереди. Некоторые пули попали даже в стены дома. Прасковья Дмитриевна схватила пожитки и вместе с сыном, дочерью и внуком убежала в сторону леса. Через несколько дней они вернулись домой, где уже похозяйничали немцы. Прошло ещё некоторое время и по" большаку" проехали немцы вместе с несколькими местными жителями, после чего на домах, где жили евреи, появилась надпись "ЮД". Через рупор немцы объявили, что все евреи будут переселяться в Палестину. Поэтому им надо собраться с мелкими вещами к определённому дню. В один из дней всех евреев построили в колонну и в сопровождении немцев и местных жителей колонна двинулась в город. На переходе из колонны выскочила молодая женщина и побежала огородами в сторону леса. Её догнал парень из оцепления и убил её, ударив палкой по голове. За это он получил от немца шоколад. Как только увели евреев, местное население бросилось грабить их дома, тащили всё, что могли.
"Переселенцев" из всех частей города стали сгонять к костёлу, который находился в центре, а затем отвели ко рвам, где эти люди по чьей-то злой воле нашли своё успокоение. Евреев сталкивали во рвы и расстреливали сверху. Когда закончилось это зверское переселение, закапывать заставили военнопленных. Тех, которые отказывались, — расстреливали, а закапывали сами немцы. Когда через три дня после расстрела Прасковья Дмитриевна поехала на лошадях на мельницу, то лошади, подъезжая к месту расстрела, развернулись и не пошли дальше — такой раздавался стон. Кому мешали эти мирные евреи, веками жившие в этом тихом белорусском местечке?
Наконец наступил 1943 год, немцев погнали назад. И опять после такого горя оставшиеся и выжившие евреи стали мешать местному населению. Алексей чётко помнит, как в базарный день евреи, которые чудом уцелели, выносили для продажи свой скарб, чтобы продать его и как- то выжить. Находились выродки, которые разбрасывали это барахло и кричали при этом "Бей жидов, спасай Россию!"
Несмотря на эти призывы на месте расстрела соорудили из десятка кирпичей маленький обелиск, на котором было написано "Здесь было зверски расстреляно еврейское население города Мстиславля."
Примечание составителя.
Памятник не сохранился. Сейчас на этом месте стоит скромный обелиск с безликой надписью "Жертвам фашизма".
Рассказ Лескевич Валентины Антоновны.
Заречье. Мстиславль.
При наступлении немцев уехала с двумя детьми и матерью в Белково. Ночевали под телегой. Вернулись через две недели. Дом сожжён, также как и дом Кнореза Бориса и ещё два дома. Жила на пепелище, затем у соседей и в школе, где работала уборщицей.
Липицкая Н.Т.
Мстиславль.
"Я была очевидцем массового расстрела евреев"
Статья в газете "Святло Кастрычника"
Прочитала в Вашей газете письмо Владимира Цыпина, который сейчас проживает в Израиле (СК за 22.06.2002). Решила написать о том страшном дне, когда произошёл массовый расстрел евреев, очевидцем которого мне пришлось быть.
Наш дом стоял недалеко от того места, где произошла трагедия. Стоял октябрь, к сожалению, не помню точно дату. Я повела доить корову, она медленно шла в сторону колодца, потом неожиданно повернула в соседский сад. Я начала выгонять её оттуда, как вдруг услышала на русском языке: "Не надо, пусть ходит." Я подняла голову и увидела, что на Замковой горе стоит человек в немецкой форме, но я всё равно словила корову, и так как у меня не было верёвки, сняла с головы платок, завязала ей на шею и повела. Тут я услышала разговор, повернула голову в сторону, откуда он доносился, и увидела, что во рву выкопана огромных размеров яма, а из неё вылезло три человека, а несколько человек ещё продолжали копать. Я сразу и не поняла, для чего яма, а потом, когда уже была возле дома, услышала какой-то гул, крики. Я выглянула на улицу и увидела, что немцы гонят огромную колонну людей. Это были евреи. Я поняла, что их будут расстреливать. Тут ко мне прибежала вся в слезах моя подруга еврейка Жиц Рыся. Я её спрятала на чердаке своего дома, принесла ей покушать, сказала сидеть тихо, а сама пошла посмотреть, что там происходит. Происходящее было ужасно и не поддавалось никакому здравому смыслу. Фашисты ставили людей в шеренгу возле края могилы и стреляли. Маленьких детей подбрасывали вверх, а потом ловили на штыки. Евреев, которые были хорошо одеты, раздевали, их одежду бросали в стороне, в большую кучу, искали золото, украшения. Среди фашистов были и наши русские, которые продались немцам. Двоих я знала. Это был полицай Дубиковский и немецкий служака Зимницкий, родом из Бахаревки. Они собственноручно расстреливали евреев. Крик, плач, стоны…Это было ужасное зрелище, я стояла и плакала от бессилия, что ничем не могу помочь. Я узнала среди евреев свою знакомую Сонину. У неё муж погиб в финскую войну и она одна воспитывала двоих маленьких детей. Фашисты сначала убили её детей, потом заставили Сонину снять одежду и затем расстреляли. Увидела я в толпе и дочь нашего местного фотографа. Она не была похожа на еврейку, да и замужем была за русским, немцы даже подумали, что она русская. Она могла бы спастись, если бы захотела, но фашисты уже расстреляли её родных, убили её восьмимесячного ребёнка, и женщина сама бросилась под пули, только крикнула, что ей незачем жить. Расстрел продолжался до вечера. Расстрелянных присыпали землёй, вещи погрузили на телеги и повезли в церковь. Я пришла домой, залезла на чердак к подруге и рассказала ей о том, что видела. Она начала плакать и собираться домой, говорила, что у неё там больная мать. И хотя я её удерживала, Рыся всё равно ушла. А утром я с ужасом увидела, что фашисты ведут мою подругу к месту расстрела. На ней уже не было платка, волосы на затылке были вырваны, не было на ней юбки, а на тело было наброшено старенькое пальтишко, в котором она ходила в школу. Её расстреляли на моих глазах, а я ничем не могла ей помочь. Я всю жизнь жалею о том, что отпустила её тогда, ведь всё равно она ничем не могла помочь своей матери.
После массового расстрела на том месте продолжали расстреливать людей, только уже по одному или же небольшими группами. Расстреливали не только евреев, но и цыган, коммунистов. Я была свидетельницей, как расстреливали коммуниста Скупоновича, учительниц сестёр Галенкиных. Закапывать расстрелянных заставляли тех, кто жил рядом с местом расстрела или кого ловили в центре Мстиславля. Когда после массового расстрела я пошла к колодцу по воду, вода там была красная от крови, и все жители ходили за водой в Кагальный колодец. То, что сотворили эти нелюди, не поддаётся никакому осмыслению и объяснению. Я до сих пор представляю ту страшную картину, и когда в августе 1945 года был суд над Зимницким, который собственноручно расстреливал евреев, выступала в качестве свидетеля. Его жена поливала меня грязью, пыталась обелить своего мужа, но я видела расстрел с начала и до конца и рассказала обо всём в мельчайших подробностях, потому что уверена — этот перевёртыш должен ответить по всей строгости закона. Зимницкого тогда приговорили к 20 годам лишения свободы, хотя таким нелюдям вообще не должно быть места на белом свете. Вот и всё что я хотела написать.
С уважением
Надежда Титовна Липицкая,
коренная жительница г. Мстиславля.
Рассказ Локшиной Раисы Владимировны
Израиль
Эвакуировалась до прихода немцев. После освобождения Мстиславля возвращаться в город жителям сразу не разрешали, потому что вблизи ещё долгое время проходила фронтовая полоса. До получения разрешения семья жила в колхозе под Могилёвом. В Мстиславле Раиса узнала, что во время оккупации погибла её подруга по фамилии Эйхо, с которой она училась в четвёртом классе, а также две её сестры и родители. Имён она не помнит.
Сообщение Львовой Раисы,
Москва
Из письма Цыпину В. от 12.10.2001 г.
…В Москве есть одна женщина, Ида Абрамовна. Она помнит твоего дедушку и знает историю его гибели. Когда в городок (Мстиславль) вошли немцы, нашлись активисты из местного населения, которым уж очень хотелось выслужиться перед новыми властями. Один из них (то ли русский, то ли белорус), зная независимость твоего деда и то, что он пользовался авторитетом в своей среде, прежде чем расстрелять, перерезал ему горло, а потом он был сброшен в яму вместе с остальными. Среди них была и дочь Боруха. Её звали Елизавета. У Елизаветы был ребёнок, она родила его поздно и растила одна в семье своих родителей. Вот такая неприятная история. Думаю, что всё так и было. В памяти, трезвости ума и логике Иды Абрамовны я не сомневаюсь. Она узнала всё это во время поездок в Белоруссию и из писем своих родственников. Её ближайшая подруга жила в соседнем доме с Борухом Цыпиным.
Свидетельские показания Малкина Ильи Иосифовича, 1885 г.р., проживавшего в г. Мстиславле по ул. Советской дом 34.
21.06.1944 г.
Моя семья состояла из восьми человек: двух сыновей, старший из которых находился в армии, дочери Ривы, окончившей педучилище, дочери Зины, учащейся 3-го курса педучилища, дочери Иды, ученицы. Все дети были комсомольцами. Моя жена была домохозяйкой, а сам я работал в конторе "Заготутиль". Все мои дети расстреляны немецкими бандитами.
В день прихода немцев в город Мстиславль мне со своей семьёй удалось добежать до Малаховского моста. Оттуда немцы вернули нас обратно в город. Всё наше имущество было разграблено. Ежедневно нас выгоняли на тяжёлые работы.
10 сентября 1941 года город был окружён немцами. Полицейские выгоняли всех евреев без различия возраста на Базарную площадь. Мужчин и женщин построили отдельно. Людей избивали палками. Немцы обратились к бургомистру с вопросом "Почему так мало евреев?" Он ответил, что те, кто имел средства, уехал. Остались те, у кого нет средств. Всем стоящим на площади было предложено под угрозой расстрела в течение двух часов принести на пожарный двор масло, сахар, какао, мёд, чай, меховые вещи.
После этого находившиеся на площади должны были сообщить, кто из них был коммунистом или комсомольцем. При этом те, кто скажет неправду, будут расстреляны. Мой сын Юрий Ильич, учитель, сказал, что он не был комсомольцам. Один из бандитов ударил его, сказав, что он был комсомольцем, и отставил его в сторону. Так было отобрано 35 человек, которых увели и расстреляли.
Я был свидетелем жестокого избиения детей палками.
15 октября 1941 г. в Мстиславль прибыла группа немецких бандитов, которые выгнали всех из домов, включая детей, как говорили, для проведения собрания во дворе педучилища.
Их собрание было проведено в двух ямах, вырытых жителями Мстиславля, куда плотно складывали людей по 10 человек в ряд.
Немецкие бандиты и полицейские расстреляли всех.
Я был очевидцем вышеописанного расстрела в ямах. 15 октября вечером я ушёл из города Мстиславля в отряд партизан.
Даю слово, что за невинную кровь буду мстить каждую минуту немецким бандитам и их приспешникам.
Письмо в НКВД г. Мстиславля
Я, житель города Мстиславль, проживал по улице Советской, 1. Моя семья состояла из 8 душ. Один коммунист, который находится в армии в настоящее время, командир дивизиона, в настоящее время в живых. Второй сын Юрий, окончил высший педагогический институт, комсомолец, преподавал немецкий язык и историю. Дочь Рива окончила педучилище, дочь Зина была на третьем курсе педучилища, сын Давид в 6-ой группе, дочь Ида училась в 5 группе. Жена была домохозяйкой. Сам я работал управляющим конторой Заготутиль. Все мои дети, выше указанные, комсомольцы, воспитанные Советской властью, расстреляны.
14 июля 1941 г. я со своей семьей сумел добежать до Малаховского моста, не доходя 15 км. Рославля, немецкие бандиты нас перехватили и вернули обратно в Мстиславль, где мое имущество было разграблено.
Немецкие бандиты начали издеваться над нами, гнать на все тяжелые и грязные работы. 10 сентября утром немцы и полицейские выгоняли всех евреев на базарную площадь до единой души без различия возраста. Отдельно поставили мужчин, женщин и детей и произвели подсчет. К начальнику полиции Дмитрию Михайловичу Купчину немцы обратились, почему так мало евреев. Купчин ответил, что кто имел средства, тот выехал, а эти не успели или не имеют средств. Ко всей массе людей, стоявших на площади обратился переводчик с указанием в течение 2-х часов представить на Пожарный двор лошадей, касторовое масло, сало, сахар, какао, мед, чай, все меховые вещи до воротника, в случае, если все указанное не будет доставлено, мы будем расстреляны.
После приказа бандиты велели каждому проходить мимо них и заявить, кем он работал, коммунист или комсомолец, кто соврет, будет расстрелян.
Мой сын заявил, что учитель. Один из гестаповцев нанес ему удар и сказал: "Ты комсомолец и отставил его в сторону. Еще были отобраны 34 или 35 человек. Их всех расстреляли.
Остальных детей с 10 лет и больше загнали в сарай, поставили лицом к стенке. Положили доски. Брали по одному, клали на эти доски и два немца палками избивали каждого ребенка до полусмерти. Потом приказали, чтобы в течение 5 минут все разбежались.
До 15 октября нас заставляли работать. 15 октября 1941 года приехала кучка гестаповцев, окружили город. Рано утром выгнали всех из домов до грудного ребенка. Говорили, что в школе педучилища будут проводить собрание. Оттуда всех повели в ров. Приказали раздеваться по 10 человек и как можно плотнее складываться в ямах.
16 октября вечером я ушел из Мстиславля и находился в отряде партизан. Я был всему до расстрела очевидец.
Малкин Илья Иосифович
Рассказ Миренбурга Якова
Ашдод. Израиль.
Яков рассказал о своём деде Натапове Вениамине Лейбовиче, владевшем мельницей в деревне Митьковщина под Мстиславлем. Во время коллективизации мельницу реквизировали и он переехал с семьёй в Мстиславль. Во время войны три его сына ушли в армию. Старший сын, Давид был убит на фронте. Сам Вениамин Лейбович вместе с оставшимися в городе близкими был погиб осенью 1941 года.
Я, Миренбург рассказал также о том, что в Мстиславле до войны жила семья Ермоленко, глава которой в царское время служил в жандармерии. Один из его сыновей работал перед войной экспедитором в райпищеторге. Когда немцы оккупировали город, младший Ермоленко пошёл служить в полицию и дослужился до должности командира роты. Он принимал участие в терроре и убийствах мирных жителей, а перед приходом советских войск исчез из Мстиславля.
В пятидесятых годах один из жителей города, которого избивал Ермоленко, опознал его на фотографии, вывешенной на стенде передовиков и орденоносцев одной из шахт Донецкой области, и сообщил об этом в КГБ. Ему не сразу поверили и попросили опознать Ермоленко, когда он выходил из шахты, грязный и в рабочем костюме. Ермоленко был опознан, судим в Мстиславле в конце 50-х годов и приговорён к смертной казни.
Письмо Михлина Бориса
Москва.
Здравствуйте, Владимир!
Письмо Ваше получил, большое спасибо и оно меня сильно взволновало. Боль не утихает и с возрастом становится сильней. 14 октября расстреляли двоюродного брата Яшу (он убил немца лопатой, которой заставили копать могилу), а 15 октября нас всех выгнали на расстрел.
В моей семье это день памяти.
Да, я давно не живу в Мстиславле, но мыслями я всегда там, на земле и под землей, где покоятся мои близкие и подальше.
Там родились мои далекие предки и там их могилы: дедушки, бабушки, матери, брата, которых теперь уже не найти. Мама умерла в 1933 году, младший брат — в 1936 году.
15 октября 1941 года расстреляли отца, двух сестер, двоюродную сестру с двумя детьми (они жили с нами), всего около 20 человек.
В Мстиславле я родился, там прошло мое довоенное детство (и мне уже 76 лет!). После удачного побега еще два года скрывался на оккупированной территории. Наши войска освободили меня 25 сентября 1943 года, под Смоленском.
В январе 1944 года добрался до Москвы, где жили родственники отца. Они мне помогли устроиться в ремесленное училище. После двух лет учебы получил профессию токаря и работал на оборонном заводе в Москве. Потом поступил в военно-морское училище, по окончании которого был направлен в Морскую авиацию Балтийского флота. В 1945 году уволился. На гражданке поступил в Авиационный институт и закончи по специальности "Эксплуатация самолетов". Итак, родной авиации посвятил, можно сказать, всю жизнь. В 70 лет ушел на пенсию.
Семья у меня большая: жена, дочь, два сына, восемь внуков (в т. ч. две правнучки). А теперь, по существу Ваших вопросов:
В Мстиславле я познакомился с директором историко-археологического музея Гасенковым Владимиром Лукичем, автором книги "Память", и дополнил список расстрелянных к тому, что у него был. Такое дополнение перешлю и Вам. Передано ли в "Яд-Вашем" — не знаю.
Подробные воспоминания мною изложены в рукописях, которые надеюсь воплотить в типографическую форму под названием "Мстиславская трагедия" (Биографическая повесть). Возможно, название книги будет другое (Если удастся издать). До этого постараюсь подобрать материал. В Мстиславле встречался с властями по поводу установки памятника, но энтузиазма это у них не вызвало (нет денег, да вандализм не исключен). Такой же разговор был и в Минске с председателем ассоциации узников ГЕТТО. Примерно те же мотивы. Будучи в Минске (по приглашению ассоциации узников) нам показали музей холокоста. Думаю, что по Мстиславлю там можно подобрать немного материалов. Из литературы: только книга "Память" и маленькая брошюра "Памятники старинного Мстиславля" (на белорусском языке), изданный к 850-летию города (1135–1985 гг.)
А теперь, в дополнение к Вашему списку:
1. Берлин Яков (пекарь-кондитер): 30 лет, инвалид детства ("сухая" нога), приехал к нам из Симферополя в 1940 году. 14 октября 1941 г. был взят на работу (их было 8 человек). Расстрелян в д. Сутоки (около 2 км от города), копали яму для себя. Яша выбрал момент, и лопатой убил одного конвоира (нам рассказали очевидцы). Яша был физически сильный — занимался гирями. Хотя он не в общей могиле, но пусть о нем знают. Постараюсь прислать фотографию.
2. Левитина (Берлина) Рая: 35 лет. Началась война, ее муж — кадровый военный из Риги, эвакуировал ее с двумя детьми к нам в Мстиславль.
3. Левитин Саша (Шурик), 4 года.
4. Левитина Лиза, 2 года.
5. Балотин Гейшик, 1890 г.р.
6. Коган Шайка: 1927 г.р.
7. Коган (его брат): 1924 г.р.
Уточняю к Вашему списку:
№ 162 Михлина Мэра Менделевна 1924 г., ученица 9 кл.
№ 163 Михлин Мендель Беньяминович 1895 г. Столяр.
№ 166 Михлина Фаина Менделевна 1926 г., ученица 7 кл.
P.S. В Америке должны быть родственники по матери. Возможно, их потомки заинтересуются, узнав обо всем.
Приятно было познакомиться с Вами, хотя и заочно. Желаю доброго здоровья, успеха в начатом деле. Чем могу — помогу.
С благодарностью и уважением. Борис.
"Жители гетто, которые чудом уцелели после печей и газовых камер концлагерей не могут забыть тот ужас, который им пришлось пережить."
9.04.2002 22:57 | Первый канал
Через 57 лет после самой страшной войны 20 века их свидетельства заставляют содрогнуться.
Борис Михайлович Михлин — единственный, кто остался в живых в еврейском гетто, которое немцы создали уже в первый месяц войны на границе Белоруссии и Смоленской области. Первое время всех евреев, в том числе и детей, заставляли работать от рассвета до заката, при этом не давая еды и жестоко избивая. Через три месяца, ранним утром 15 октября 1941 года узников вывели из бараков и построили в длинную колонну.
Борис Михлин, бывший узник гетто: "Кто упирался — на месте расстреливали. Ну а потом согнали в здание педучилища для профилактики. А профилактика заключалась в том, чтобы драгоценности выявить, отнять. Потому что прятали все же под одежду".
Зная немного немецкий, по обрывкам фраз тринадцатилетний Боря догадался, что это не обычный подъем на работу. Решение бежать пришло на подходе к месту расстрела.
Борис Михлин, бывший узник гетто: "Гнали по узкой тропке, там не пройдешь — кустарник. И грязь. И это чваканье. И высокий овраг. А могила была вырыта заранее, метров, наверное, двести я не дошел до нее".
В какой-то момент солдаты оцепления отвлеклись, чтобы ударить кого-то из идущих в колонне. Этого мгновения хватило, чтобы отпрыгнуть, плашмя плюхнуться в грязь и замереть. Удалось спастись чудом. О том, как убивали его родителей и сестер, десятки родственников, он узнал много позже от стариков соседней деревни, ставших свидетелями той казни.
Борис Михлин, бывший узник гетто: "Оцепление немецкое, а расстреливали полицаи. Детей не расстреливали, их выхватывали и кидали. Яма, говорят, дышала долго. Не разрешали даже подходить к ней. Дышала долго, там полуживые и живые, короче говоря, задохнулись".
Долгих два года подросток скитался по деревням. Прошел пешком полторы тысячи километров. Оставаться жить постоянно не рисковал — могли выдать местные. В конце сорок третьего добрался до Москвы, поступил учиться на авиатора. Сегодня бывший узник на пенсии и получает от германских фондов около ста долларов в месяц — пожизненную компенсацию.
ОРТ www.ortv.ru
Здравствуйте, Владимир!
Я не только не возражаю, но и буду признателен, если Вы отошлете анкеты на моих родственников в институт "Яд-Вашем", а именно:
1. Михлин Мендель Беньяминович — отец, 1895 г.р.
2. Михлина Мэра Менделевна — сестра, 1924 г.р.
3. Михлина Фаина Менделевна — сестра, 1926 г.р.
4. Берлин Яков — двоюродный брат, 1912 г.р.
5. Левитина (Берлина) Раиса — двоюродная сестра, 1910 г.р.
Ее дети:
— Левитин Александр Львович, 1937 г.р.
— Левитина Елизавета Львовна, 1939 г.р.
Теперь на Ваши вопросы:
1. Действительно, в Мстиславле специально гетто не создавалось, но, как мне известно, условия, режим и порядок, которые мы должны были соблюдать, соответствовали гетто. Нас не переселяли. В первый день оккупации сгорела вся Шамовская сторона города. Сгорел и наш дом. Стали занимать свободные дома, которые были брошены уехавшими евреями. Наша семья заняла дом Суницкого на Печковке. Таким образом, евреи оказались в основном на Печковке и Слободе. При этом, все же намечалось согнать нас всех в ГЕТТО, на Слободу, но решение у гитлеровцев пришло другое — расстрелять. Все шло скоротечно (с 14 июля по 15 октября 1941 г.). Слухи были разные: то кастрировать, то куда-то увезут и т. п.
2. К сожалению, с родственниками в Америке не знаком, но Берлины должны там быть. Довоенные фотографии — только семейные.
3. До войны в Мстиславле была синагога, но где не помню, хотя с отцом посещал. Здание еврейской школы уцелело. В 30-е гг. все было закрыто.
4. Полицейские были из местных. Мы многих знали.
5. Кто был расстрелян из соседей, друзей — помню только братьев Коган (младшего звали Шайка).
Вот, пожалуй, все. Мог бы более подробно ответить, но простите меня, перелистывать те страницы уже становится тяжело, не без слез.
Еще раз благодарю за все, что Вы делаете. Осталась актуальной тема о материалах, которые обещал раздобыть, непременно перешлю.
С уважением, Борис.
Е. Муравьёв
ВСПОМИНАЯ ВОЙНУ
(глазами свидетеля)