Глава VI. Филиппины: решительная битва

Глава VI. Филиппины: решительная битва

"Отец" камикадзе

Среди высших офицеров Императорского военно-морского флота особо следует выделить несколько человек, которые выступали горячими сторонниками претворения в жизнь идеи авиационных самоубийственных атак. Среди них вице-адмирал Тоёда Соэму, главнокомандующий Объединенным флотом; вице-адмирал Угаки Матоме, командующий 5-м воздушным флотом, и другие. Однако история камикадзе прежде всего ассоциируется с именем вице-адмирала Ониси Такидзиро. Будущий «отец» камикадзе родился в 1891 году в деревне Асида. Его семья придерживалась старых самурайских традиций, что не могло не оказать влияния на молодого человека. Самурайское происхождение позволило ему без труда поступить в Императорскую академию военно-морского флота в Этадзиме. Старательный и способный слушатель, он окончил ее в 1912 году и получил назначение в зарождающуюся морскую авиацию. Служба его полностью захватила. Во время Первой мировой войны Япония, стремясь извлечь для себя выгоду, выступила на стороне Антанты и осадила расположенную в Китае крепость Циндао.

Действовавшие против Циндао японские силы включали в себя семь самолетов. Три гидросамолета «Фарман» располагались на плавучей базе "Вакамия Мару". Ониси вместе с другими пилотами принимал участие в атаках на немецкие тральщики и другие небольшие корабли. Японский генерал Ватанабе отмечал, что "бросание бомб производило на противника главным образом моральное впечатление и лишь отвлекало его внимание, не нанося каких-либо серьезных повреждений". Это не удивительно: авиация тогда делала только первые шаги. Однако Ониси приобрел боевой опыт и получил свою первую боевую награду за участие в потоплении германского минного заградителя.

Ониси часто сталкивался с защитниками старой морской тактики. Являясь горячим приверженцем новых идей во всем, что касалось боевого применения самолетов и кораблей, адмирал всегда подчеркивал их преимущества, которые неизбежно скажутся в будущей войне. В 1938 году он основал "Общество по изучению воздушной мощи". Ониси всегда грубил своим старшим по возрасту идейным противникам. Они платили ему тем же, прозвав его «гусо» — "дурацким адмиралом". Прозвище навсегда прилипло к нему. В свой адрес Ониси не терпел ни лести, ни нареканий. Он обладал буйным нравом, и его часто обвиняли в разгульном образе жизни. Завсегдатай ночных увеселительных заведений, Ониси слыл большим ценителем коньяка, азартных игр и красивых женщин. Подобный образ жизни не был характерным для японского офицера, и в конце концов Ониси выгнали из специального военно-морского учебного заведения, где он учился. Однажды в изрядном подпитии он дал пощечину гейше, не захотевшей остаться с ним наедине. Но на этом не успокоился, а отправился в казарму в открытой пролетке, распевая непристойные песенки. В состоянии опьянения Ониси мог надавать по физиономии кому угодно, невзирая на чины, звания и положение, занимаемое обидчиком. Комендант учебного заведения немедленно исключил Ониси со службы в военно-морском флоте. Однако его боевой опыт приняли во внимание, и все обошлось лишь исключением из военно-учебного заведения как раз накануне экзаменов. Впрочем, Ониси не принял это близко к сердцу. В 1918 году он уехал на двухгодичную стажировку в Англию и Францию. Затем поступил на службу в морскую разведку и отправился в японское представительство на Гавайях. За бутылкой виски или коньяка Ониси узнавал от американских офицеров немало ценных сведений о базе, ее оборонительных сооружениях, военных кораблях и т. д. Впоследствии личное знакомство с островом Оаху и американскими военными силами на Гавайях очень помогли Ониси при разработке плана нападения на Пёрл-Харбор.

Как один из первых японских морских летчиков, он в 20-30-х годах много времени и сил уделял формированию могучего авианосного флота, который, по его мнению, должен навсегда изменить характер морской войн. Он также нашел время принять участие в боевых действиях в Китае и даже стал асом. Небольшого роста, крепко сложенный, Ониси считался одним из самых выдающихся авторитетов морской авиации. В процессе ежедневной работы он уделял большое внимание вопросам, связанным с поведением командиров, подходя к ним с психологической точки зрения. Прежде всего его интересовало поведение младших офицеров и унтер-офицеро-в в критических боевых ситуациях. Помимо этого, Ониси изучал вопрос о готовности подчиненных выполнить боевое задание даже ценой собственной жизни. Свои соображения он изложил в работе "Боевая этика Императорского военно-морского флота", изданной в 1938 году. С тех пор эта работа широко использовалась в воспитании японских моряков. Усердие Ониси было замечено: в следующем году ему было присвоено звание контр-адмирала.

Примером фанатизма Ониси может служить случай, имевший место в самом начале войны на Тихом океане. В то время он занимал должность начальника штаба 11-го коку кантай, расположенного на Формозе. Оттуда вылетела группа бомбардировщиков Мицубиси G3M из состава 1-го кокутай [46]. Самолетам было приказано произвести бомбардировку американских баз, находящихся на Филиппинах. Во время налета один из самолетов был сбит, а экипаж попал в плен. В книге регистрации вылетов записали, что самолет "погиб при выполнении боевого задания". В результате стремительного наступления японских войск экипаж вскоре был освобожден, и летчики возвратились в свое подразделение. Они пребывали в ужасе. Согласно правилам японской военной этики, экипаж не имел права сдаваться в плен. Падая в подбитом самолете, нужно было нанести как можно больший вред противнику. Летчики нарушили неписаный кодекс бусидо, и освобожденный экипаж стал по существу пленником в своем родном подразделении. Пилотов изолировали от коллег и лишили всех званий. Через неделю их вызвал Ониси и долго с ними беседовал. Когда в следующем месяце подразделение перебазировалось в Рабаул, каждому члену экипажа вернули звание и позволили совершить разведывательный вылет в Порт Морсби.

Несмотря на разведывательный характер полета, самолет загрузили бомбами, и вылетел он без сопровождения истребителей. Бомбардировщик достиг цели, и командир экипажа сообщил, что приступает к выполнению дополнительного задания — бомбардировке крупного объекта. Самолет из полета не вернулся, и Ониси приказал весь экипаж вновь считать героями. В книге боевых вылетов не пришлось делать никаких поправок. Таким был Ониси, неуклонный последователь кодекса бусидо.

Летом 1944 года Ониси предпринимал все меры, какие только мог, чтобы убедить высшее командование удерживать Сайпан любой ценой. Потерять остров, заявлял он, — означает разрушить всю японскую оборону.

После падения Сайпана он развил бурную деятельность, настаивая на перемене порочной оборонительной тактики. Поскольку верховное военное командование отказало ему в своей поддержке, Ониси отправился в Токио, чтобы добиться приема у императора. Однако император Хирохито, узнав о цели аудиенции, отказал ему в ней. Одержимый идеей самоубийственных атак, Ониси считал, что ничто, кроме самопожертвования молодых защитников отечества, не сможет уничтожить вражеский флот и привести Японию к победе.

"Существует лишь два вида воздушных бойцов, — заявлял он, — победители и побежденные. И хотя Япония испытывает серьезную нехватку опытных пилотов, есть средство справиться и с этим. Если летчик, видя вражеский самолет или корабль, напряжет всю свою волю и силы, превратит самолет в часть самого себя — вот самое совершенное оружие. А разве может быть для воина более великая слава, чем отдать свою жизнь за императора и за страну?"

13 октября 1944 года адмирал Ониси, только что назначенный командующим 1-м воздушным флотом, вылетел в Манилу, чтобы сменить на этом посту своего бывшего товарища по академии адмирала Тераоку Кимпей.

Японское командование напряженно ожидало нового наступления союзников. Наконец 17 октября были замечены американские десантные силы, направлявшиеся для захвата островов у входа в залив Лейте. Узнав об этом, адмирал Тойода приказал Ониси немедленно привести в действие на Филиппинах план "Се-Го".

Командующий 1-м воздушным флотом сразу же вылетел в Мабалакат, пыльный филиппинский городишко на острове Лусон в 70 километрах к северу от Манилы. Здесь размещался штаб 201-й воздушной группы. Сформированное 1 декабря 1942 года, это соединение участвовало в жестоких воздушных боях в районе Рабаула. За полгода его летчики сбили 450 самолетов союзников. Однако и собственные потери были огромными. Во время сражения за Сайпан летчики 201-й воздушной группы первыми стали изучать технику таранных атак бомбардировщиков В-24. Именно это принял во внимание Ониси, направляясь в штаб соединения, переведенного на Филиппины для пополнения.

Адмирал понимал, что на него возложена огромная ответственность. Покидая столицу после нового назначения, он твердо заверил Императорский генеральный штаб в том, что сделает все от него зависящее, чтобы достигнуть требуемых результатов. Настало время доказать на практике правильность собственной теории.

Встретившись с Тераокой, Ониси был поражен. Бывший командующий не знал даже числа самолетов, которые у него остались! Он потерял контроль за ситуацией и был совершенно подавлен. И было от чего. Американское командование хорошо понимало роль Филиппин как островной «завесы», прикрывающей морской путь доставки сырья из Юго-Восточной Азии в Японию. С 9 по 12 сентября авиационный флот. США нанес первый удар по Филиппинам.

Рейд авианосцев адмирала Холси имел далеко идущие последствия: вскрылась слабость японской авиации, что позволило американскому командованию перенести начало наступления на более ранние сроки… Еще более ухудшили положение мощные авиационные удары по Маниле 21–22 сентября. 10–11 октября американский авианосный флот совершил первый воздушный налет на аэродромы Окинавы. С 12 октября авианосная авиация США в течение трех дней подвергала сокрушительным ударам аэродромы и другую военную инфраструктуру на Формозе, одном из самых сильноукрепленных районов Японии. В итоге с 10 по 17 октября японские вооруженные силы понесли чудовищные потери. Лишь на Формозе американский флот уничтожил 500 японских самолетов, потеряв всего 79 собственных.

Вот как обстояли дела у японцев, к примеру, 12 октября. В этот день утром, обнаружив огромную армаду американских самолетов, приближающихся к Формозе, командующий японской авиацией, базировавшейся там, вице-адмирал Фукудоме Сигеру послал навстречу ей все свои истребители — 230 самолетов. Он знал, что его пилоты едва научились летать и некоторые видели воздушный бой лишь в кино. Однако надеялся, что японские летчики возьмут верх своим количеством. Находясь на командном пункте, он наблюдал за ходом боя во всех деталях: "Наши перехватчики мощно ударили сверху по вторгшимся вражеским самолетам. Один за другим самолеты стали падать, объятые пламенем. "Сбит! Сбит! Огромный успех!", — захлопал я в ладоши. Увы! К моему глубокому разочарованию, я вскоре понял, что все сбитые самолеты — наши истребители, а те, которые гордо кружили над головами — вражеские! Короче, воздушный бой закончился нашим полным поражением".

Вице-адмирал Фукудоме сравнивал японские самолеты, управляемые малоопытными летчиками, с яйцами, которые кидают в каменную стену, — настолько неэффективно они действовали. Потери Японии в самолетах в сентябре и начале октября в итоге имели катастрофические последствия [47].

А между тем Императорский 2-й воздушный флот на Формозе должен был по плану принять самое активное участие в "решительном сражении" на Филиппинах. Таким, образом, лишь сотня исправных самолетов, в основном истребителей, — это все, на что мог рассчитывать новый командующий 1-м воздушным флотом.

Только теперь Ониси понял, в какой ситуации он оказался. Прибыв в Мабалакат, он приказал немедленно собрать летный состав. К этому времени в 201-й воздушной группе оставалось всего 25 исправных истребителей «Зеро». Однако боевой дух летчиков был, как всегда, высок. Ониси хорошо знал командира полка капитана [48] (3) Ямамоту Сакаи и считал его своим единомышленником.

Было 18–30. Быстро сгущалась темнота. Адмирал предложил пройти в штаб, который располагался в большом двухэтажном доме, построенном в западном стиле. В комнате на втором этаже за столом помимо Ониси разместилось пятеро офицеров: старший офицер 1-го воздушного флота капитан Иногути Рикихей, заместитель командира 201-й воздушной группы капитан Тамаи Асаити, штабной офицер 26-й воздушной флотилии Йосиока Туити, два командира эскадрилий первые лейтенанты Исусуки и Йокояма.

Адмирал внимательно вгляделся в лица собравшихся. Спокойно и четко он делился своими мыслями: "Вы знаете, что ситуация угрожающая. Подтверждено появление мощных американских сил в заливе Лейте. Судьба империи зависит от хода операции «Се-Го», которая разработана Императорским генеральным штабом с целью предотвратить вражеское наступление на Филиппины. Наши сухопутные силы уже действуют. Наша ударная сила, 2-й флот вице-адмирала Куриты, будет направлен в залив Лейте и уничтожит вражеские силы вторжения. Задача 1-го воздушного флота состоит в том, чтобы обеспечить силы адмирала Куриты надежным воздушным прикрытием с тем, чтобы они достигли залива. Чтобы выполнить эту задачу, мы должны поразить авианосцы противника и нейтрализовать их по крайней мере на одну неделю.

Я думаю, что существует единственный способ использовать наши скудные силы с максимальной эффективностью — создать соединение самоубийственных атак, вооруженных истребителями «Зеро» с 250-килограммовыми бомбами. Каждый самолет спикирует и врежется во вражеский авианосец… Что вы об этом думаете?"

Адмирал оглядел офицеров. Все молчали. Однако, как отмечал позднее полковник Иногути, слова Ониси "зажгли искру в каждом из нас". Тактика таранных ударов тай-атари уже использовалась летчиками в воздушных битвах против тяжелых вражеских бомбардировщиков. Пилоты считали, что подобную тактику можно с успехом использовать против авианосцев. "Это трудно понять, — утверждал Иногути, — но люди приветствовали смерть. Однако их позиция становится более ясной, если учесть, что в 1944 году шансы уцелеть во время очередного налета на вражеские авианосцы были ничтожными, какой бы метод атака они не использовали. Если пилот так или иначе погибнет, не логичней было бы умереть с пользой, с максимальными потерями для врага?"

На первый взгляд может показаться, что чрезвычайная мера — создание отрядов летчиков-самоубийц — явилась следствием глубокого отчаяния, поразившего японскую авиацию. Это не совсем так. Поняв, что авиация несет огромные потери, а страна испытывает острую нехватку ресурсов, Тодзио сделал ставку на расширенное производство прежде всего истребителей. Ведь вместо одного бомбардировщика можно было построить пять истребителей. К тому же Япония располагала выдающимся истребителем «Зеро», достаточно скоростным и маневренным. Сопровождая бомбардировщики до цели, японские летчики-истребители испытывали разочарование и неудовлетворенность от того, что остаются не у дел и не наносят потерь американскому флоту. К этому времени на вооружение американской зенитной артиллерии в достаточном количестве появились снаряды с дистанционными взрывателями. Они автоматически подрывали снаряд в момент его пролета вблизи самолета. Эффективность зенитного огня значительно возросла. Особенно пагубно она отразилась на бомбардировщиках, которые стали теперь более легкой добычей из-за своей низкой маневренности.

В условиях растущих потерь бомбардировочной авиации родилась идея атаковать американские корабли одними истребителями. Легкий «Зеро» не был способен поднять тяжелую мощную бомбу или торпеду, однако мог нести 250-килограммовую бомбу. Конечно, одной такой бомбой авианосец не потопишь, но вывести его из строя на длительный период было вполне реально. Достаточно повредить полетную палубу.

Эксперименты с подвеской бомбы на самолет «Зеро» показали, что подобное оружие наиболее эффективно при использовании метода топмачтового бомбометания, то есть бомбометания, осуществляемого с высоты мачты атакуемого корабля. В 1944 году оно широко применялось авиацией многих стран. Летчик атакующего самолета должен приблизиться к цели на малой высоте, например, совместив глазом на одном уровне линию горизонта с плоскостью палубы. При таком полете низко над водой возможность обнаружения корабельным радаром сводилась к минимуму. Проблема состояла в том, что нужно было лететь низко над морем на максимальной скорости и сбросить бомбу с высоты ниже уровня палубы. В этом случае бомба, ударяясь об воду, рикошетом поражала борт корабля наподобие торпеды. Погодные условия, дым сражения, разрывы снарядов — все это значительно усложняло задачу. Летчику необходимо было учитывать высоту сброса бомбы, скорость самолета, дистанцию до цели, направление ветра, высоту волн, другие факторы. Еще одна проблема этого метода состояла в том, чтобы обезопасить собственный самолет. Ведь бомба, сбрасываемая с высоты четырех метров, отскакивала от воды на высоту пяти метров, и получалось, что самолет пролетал под ней! Поэтому установили оптимальную высоту полета — 9 метров. При этом пилот сразу же после сброса бомбы должен был мгновенно совершить сложный и искусный маневр. Секундная задержка неминуемо вела к потере самолета. Техника топмачтового бомбометания не совсем подходила для атаки авианосцев. Гораздо эффективней было пикировать на них, сбрасывая бомбу в самый последний момент.

Только это давало возможность повредить корабль такого типа. Бомба, сброшенная на его палубу, могла причинить разрушения, которые не позволяли выпускать и принимать самолеты.

Тяжелый груз ответственности лег на плечи заместителя командира 201-й воздушной группы капитана Тамаи: ему поручил Ониси довести свой план до летчиков — непосредственных исполнителей. Офицер не понаслышке знал об угрожающей ситуации, которая требовала чрезвычайных мер. Он читал самые сокровенные мысли своих подчиненных. После Долгой паузы он попросил у адмирала несколько минут, чтобы обдумать его предложение. Приказав лейтенанту Ибусуки следовать за ним, Тамаи покинул комнату. Он хотел знать, каково будет отношение к предложению адмирала летчиков-офицеров и других пилотов.

Лейтенант Ибусуки заверил, что летчики одобрят предложение Ониси. Вернувшись в комнату, Тамаи доложил адмиралу, что 201-я воздушная группа готова к разработке программы самоубийственных атак. Он попросил позволить летчикам самим создать такое подразделение.

Адмирал отправился отдыхать, а Тамаи, посовещавшись с командирами эскадрилий, приказал срочно собрать всех пилотов. Он объяснил двадцати трем летчикам суть предложения Ониси. Неистовство эмоций, радость, вскинутые вверх руки — все это лучше всяких слов свидетельствовало о полном одобрении идеи адмирала.

"Они так молоды. И хотя не могут объяснить то, что в их сердцах, я никогда не забуду твердую решимость их лиц, блеск глаз в сумраке комнаты", — делился позже своими впечатлениями ошеломленный Тамаи.

Собрание затянулось далеко за полночь. Предупрежденные о сохранении в тайне принятых решений, летчики разошлись по своим кроватям, а Тамаи задумался о выборе лидера группы, опытного и волевого летчика. Он остановился на кандидатуре лейтенанта Секи Юкио. Всего месяц назад тот прибыл с Формозы. И хотя он летал на палубных бомбардировщиках и не был истребителем, у командования не возникло сомнений в том, что Секи справится с любой задачей. Но согласится ли лейтенант возглавить группу летчиков-самоубийц? Он ведь недавно женился…

Вызвав Секи, Тамаи изложил ему суть дела: адмирал Ониси лично прибыл в 201-ю воздушную группу и представил план огромной важности для Японии. Самоубийственные атаки против вражеских авианосцев должны обеспечить успех операции «Се-Го». Не мог бы Секи возглавить подразделение летчиков-самоубийц?

Войдя в помещение, Секи очень удивился, увидев столько важных особ, ожидающих его прибытия. Услышав предложение Танаи, он был шокирован. Томительно тянулись секунды. Лейтенант пребывал в глубоком раздумье. Он закрыл глаза, стиснул зубы и крепко сжал кулаки. Было видно, что в душе у него идет борьба.

Секи происходил из семьи владельца антикварной лавки в городе Сей на острове Сикоку. Его отец-пацифист отказывался принимать участие в каких бы то ни было военных действиях. Он не служил в армии, но в Китае погибли трое из его четырех братьев. Для сына он выбрал профессию историка. Юкио был способным учеником и закончил школу одним из лучших. Поступить в университет ему помешал Ивамото Сигео, или, как его называли, "профессор военного дела". Он хотел, чтобы в школах как можно больше времени уделялось военным наукам и самой войне. Ивамото вел долгие беседы с учениками и агитировал их вступать в ряды армии. Он свято верил, что для того, чтобы стать великой державой, Японии необходима сильная армия и флот. Благодаря красноречию и демагогии Ивамото удалось уговорить многих учеников, в том числе и Секи. Несмотря на протесты близких, он в 1938 году поступил в Императорскую академию военно-морского флота в Этадзиме. Военное ремесло полностью захватило его. Молодой человек навсегда расстался с отцом, обвинявшим сына в том, что он дал присягу воевать и убивать людей. После окончания академии в 1941 году Секи послали служить на авианосец «Титосэ», на борту которого он участвовал во многих боевых операциях в Тихом океане. Через два года пилота перевели на авиабазу в Касумигара, где он продолжал совершенствоваться в летном мастерстве. Там же он познакомился с дочерью командира Ватанабе Марико, и в мае 1944 года они поженились. Вскоре после этого он уехал сначала в Корею в Носан, затем был переведен на тайваньский аэродром в Тайпее, и, наконец, сказался на филиппинском аэродроме Мабалакат.

Секи оказался в безвыходной ситуации. Выбора не было. Его, выпускника академии, в любом случае ожидала смерть в бою и слава. Так происходило со всеми его товарищами. Можно было отказаться от предложенной чести. Но тогда по его вине пострадал бы командир, а на все подразделение пало бы нескрываемое пятно позора.

Сомнений в выборе лейтенанта не было. Он поправил длинные волосы, поднял голову и произнес: "Я готов. Как выпускник Этадзимы и потомок самураев, я знаю свой долг. Вы обязаны позволить мне сделать это".

К утру 20 октября 1944 года формирование подразделения самоубийственных атак было завершено. В его состав вошло 26 самолетов, половина из которых предназначалась для таранных ^ударов по авианосцам, а другая половина — для выполнения эскортных задач. Подразделение состояло из четырех отрядов по шести самолетов в каждом: «Ямато» (древнее название Японии), «Асахи» ("восходящее солнце" — символ Японии), «Сикисима» (поэтическое название Японии) и «Ямаса-кура» (название дорогого сердцу японца цветка горной вишни) [49].

Поскольку перед подразделением стояла специальная задача, полковник Иногути предложил для него и специальное название — "Атакующая группа «Симпу». "Симпу", или «Син-Фу» ("бог" и «ветер», то есть "божественный ветер") — это другое, торжественное и возвышенное прочтение (произношение) китайско-японских иероглифов, обозначающих слово "камикадзе".

Все японские иероглифы имеют двойное произношение. Иероглифы "божественный ветер" можно произнести и как «симпу», и как «камикадзе». Во время войны на Тихом океане японские летчики-смертники никогда не называли себя «камикадзе». Так их стали называть только после окончания военных действий. Во время войны их официально называли "Симпу Токубетсу-Когекитай" ("Специальный атакующий корпус") в военно-морских силах и "Симбу Токубетсу-Когекитай" в армии. «Симпу» означает "божественный ветер", а «Симбу» — "Объединение сил смельчаков". В самом начале формирования групп летчиков-самоубийц и армейские, и морские камикадзе назывались «Токубетсу-Когекитай», или коротко "Токкотай".

Один из японских авторов Нагатсука Рюдзи в книге "Я был камикадзе" утверждает, что термин «камикадзе» обязан свои появлением японцам американского происхождения. Их называли «нисей». Проходя службу в вооруженных силах США, они произносили иероглифы, обозначающие "божественный ветер", на своем местном простонародном диалекте не совсем правильно, как "камикадзе".

Камикадзе — божественный ветер

Слово «камикадзе» было известно любому грамотному человеку в Японии. Каждый школьник за годы учебы бесчисленное количество раз слушал рассказы о камикадзе — "божественном ветре", спасшем страну.

Еще в глубокой древности японские правители придерживались изоляционизма, всецело сосредотачиваясь на своих внутренних проблемах. На официальном уровне с Китаем, огромным северным соседом, не было никаких контактов. Лишь китайские торговые корабли доставляли в Японию товары, а из Японии на материк — монахов, желающих постичь учение буддизма. И если к Китаю японцы еще проявляли снисходительность, то к Корее относились совершенно пренебрежительно.

Однако к середине XIII столетия политика самоизоляции внезапно подверглась серьезному испытанию. В 1264 году, после смерти великого завоевателя Чингиз-хана, власть перешла в руки его внука Хубилая. Последний, упрочив свое положение, перенес столицу в Пекин, подчинил Корею и обратил взоры дальше — на восток. В 1268 году он отправил в Японию послание, в котором предлагал мир в обмен на дань. Подобные угрозы повторялись и в последующие годы. Шесть посольств Хубилая пытались склонить Японию к повиновению, но все они не добились успеха. И вот в начале ноября 1274 года монгольская армия, погрузившись в корейском порту Хаппо (сегодняшний Масан) на девять сотен китайских и корейских кораблей, отправилась к берегам непокорной Японии.

Сопротивление малочисленных самурайских сил на островах Ики и Цусима было быстро сломлено, и вскоре монголы и их союзники китайцы и корейцы начали высаживаться на северо-западном побережье острова Кюсю.

Силы были неравны, и захватчики занимали одно селение за другим. Но наступила ночь, и монголы вернулись назад на корабли, чтобы, переждав темноту, на следующий день продолжить атаки.

Осенью в этих местах часто случаются штормы. Один из них разыгрался и в эту ночь. Он превратился в ужасный тайфун. За несколько часов затонуло более двухсот кораблей, унеся жизни 13 тысяч завоевателей.

Жалкие остатки монгольской армии спешно покинули японские воды. Было, однако, ясно, что непобедимого Хубилая эта неудача не остановит. Император повелел незамедлительно готовиться к отражению нового нападения. Все получаемые доходы он направил на укрепление обороны своего государства. Денно и нощно в святынях древних японских военных богов совершались молитвы и бдения. Император направил письмо в святилище своих предков, прося их помощи. Было предпринято все возможное для защиты страны. Занятый завоеванием непокорного южного Китая, Хубилай дважды направлял послов в Японию с требованием подчиниться. Получив в мешке их головы, Хубилай, наконец, понял, что угрозы и запугивания в этом случае бесполезны. И вот в самом начале лета 1281 года он решил двинуть две огромные флотилии к западным берегам острова Кюсю. Одна из них отплывала из корейского порта Хаппо. В ее составе было 900 кораблей и 42 тысячи воинов, Главные силы — свыше 100 тысяч воинов со всевозможными осадными и метательными орудиями — отправлялись из города Нинбо китайской провинции Цзянсу. Так началось беспрецедентное монгольское вторжение, по масштабам не имеющее аналогов в мировой истории [50].

Японцы были готовы к нему. Они построили- флот небольших маневренных гребных судов. В месте предполагаемой высадки монголов соорудили стену длиной 20 километров. Стотысячная армия самураев была настроена решительно.

Захватив несколько островов, монгольская армия к концу июня высадилась в бухте Хаката. Развернулось многодневное ожесточенное сражение. Монголы быстро сожгли японские укрепления, но теснота прибрежной полосы сковывала их действия. Японцы мужественно сопротивлялись, сражаясь с презрением к смерти. Юркие суденышки самураев наносили неуклюжим кораблям монгольского флота существенные потери. Видя это, монголы решили отступить, объединить силы с другой своей флотилией, запаздывавшей с отплытием из Хаппо, и всей мощью подавить отчаянное сопротивление противника.

В конце июля объединенные силы монголов снова двинулись в атаку. Перед лицом смертельной опасности, нависшей над страной, японцы неистово молились, прося поддержки у богов синто. И, о чудо! В полдень 16 августа 1281 года на чистом и безоблачном небе в течение получаса зародился свирепый тайфун. Он бушевал два дня, и когда закончился, то армия и флот завоевателей представляли собой жалкое зрелище. Пучина унесла жизни около 100 тысяч человек, по японским хроникам — четырех пятых всей монгольской армии. Затонуло 4 тысячи военных судов.

Япония торжествовала. Однако, несмотря на небывалое ликование, охватившее всю страну, японцы еще двадцать лет были бдительны и держали армию в состоянии боевой готовности. Лишь в 1300 году они решили, что опасность миновала.

Весь народ благодарил тайфун, вновь спасший Японию. Его назвали «камикадзе» — "божественный ветер". В сознании японцев сформировалась твердая уверенность в том, что страну защищают национальные боги и поэтому завоевать ее невозможно.

Шесть с половиной веков в Японии повсеместно культивировались мифы о "божественном ветре" и о «божественном» происхождении страны. Правящие круги охотно прибегали к ним в пропагандистских целях. Так было в конце XIX века во время войны с Китаем, в начале XX века во время русско-японской войны. Мифы широко использовались для идеологической обработки населения в 40-х годах. Японские газеты утверждали, например, что это ками отвели советскую угрозу от границ Маньчжурии, направив германские войска в Россию 22 июня 1941 года. Более того, "божественный ветер" ниспослал японскому правительству благоприятную возможность установить свое господство в Азии.

Популярность термина «камикадзе» в Японии первой половины XX века можно уловить хотя бы по тому, что этим словом был назван эсминец образца 1905 года и целый класс эсминцев 1921–1922 годов. Фирма «Хитачи» производила моторы «Камикадзе» для учебных самолетов. В апреле 1937 года вся Япония ликовала, когда летчики Масасаки Иинума и Кендзи Тсукакоси установили мировой рекорд скорости на скоростном связном самолете Ki-15 «Камикадзе», построенной фирмой «Мицубиси». За 94 часа 17 минут и 56 секунд они с посадками на дозаправку преодолели расстояние в 15315 километров между Татикава и Лондоном [51].

20 октября, сформировав первое подразделение летчиков-самоубийц, его организаторы должны были как-то назвать его. Нет ничего удивительного в том, что полковник Иногути вспомнил о словах "божественный ветер", которые великолепно отражали суть и характер действий специального подразделения.

Первый успех: потопление "Сент Ло"

Утром 20 октября летчики первого специального подразделения были построены для того, чтобы выслушать напутственные слова адмирала Ониси. "Япония в величайшей опасности. Ее спасение теперь не под силу министрам, генеральному штабу и нижестоящим командирам вроде меня. Только вы, молодые и сильные духом люди, можете спасти родину. Поэтому я от имени ста миллионов наших соотечественников прошу вас пойти на эти жертвы и молюсь за ваш успех, — голос адмирала вздрогнул, и он продолжил: — Вы уже боги без земных желаний. Но одно вы хотите знать — не будет ли напрасным саше самоубийственное пикирование. Сожалею, но мы не сможем рассказать вам о результатах. Однако я буду следить за вашими усилиями до конца и доложу трону о том, что вы совершили. Можете быть в этом уверены". Со слезами на глазах он завершил свою речь: "Прошу сделать все, от вас зависящее". Пожав руку каждому пилоту, он отправился в Манилу.

В этот же день полковник Тамаи поставил задачу полковнику Накадзиме Тадаси вылететь на авиабазу Себу вместе с группой «Ямато» и организовать там другое подразделение специальных атак. Во второй половине дня пилоты групп «Асахи» и «Ямасакура» отправились на аэродром Давао, а восемь «Зеро» группы «Ямато» взяли курс на юг. Им предстояло преодолеть 649 километров в условиях неустойчивой погоды, характерной для сезона муссонов. Прибыв на аэродром, Накадзима приказал немедленно собрать всех летчиков. Встав на деревянный ящик в качестве подиума, он рассказал летчикам о событиях прошлой ночи и призвал их сформировать свое собственное подразделение специальных атак. Желающие вступить в него должны были написать свою фамилию на листе бумаги и вложить его в конверт. Тем, кто не желал, предлагалось вложить чистый лист бумаги. Накадзима пояснил: "Я не ожидаю, что все станут добровольцами. Мы знаем — все вы хотите умереть, защищая свою страну. Однако мы также понимаем, что некоторые из вас из-за семейной ситуации не могут предложить свою жизнь подобным образом. Вы должны также иметь в виду, что количество требуемых добровольцев ограничено небольшим числом исправных самолетов. Доброволец летчик или не доброволец — будет известно только мне. Я прошу каждого из вас в течение трех часов принять решение, полностью основываясь на собственной ситуации. Специальные атаки начнутся завтра. Ввиду чрезвычайной секретности не должно быть никаких разговоров о них".

Вскоре он получил 20 конвертов. Лишь два из них содержали чистые листы бумаги. Как позднее выяснилось, их вложили пилоты, прикованные к постели. Таким образом, оказалось, что все молодые летчики желали пожертвовать своими жизнями.

Американский флот был впервые обнаружен во второй половине дня 20 октября. Он находился слишком далеко, за пределами радиуса действия японской авиации. Было решено дождаться более благоприятной обстановки, что вызвало огромное разочарование пилотов.

На следующий день с первыми лучами солнца австралийский крейсер «Австралия», прикрывавший высадку десанта на побережье залива Лейте, подвергся внезапному удару бомбардировщика D3A. Японский самолет летел над самыми волнами и, пользуясь рассветной темнотой, незамеченным достиг австралийского корабля. Лишь в самый последний момент его повредил зенитный огонь. Японский летчик резко направил свой самолет в крейсер. Бомбардировщик врезался в фок-мачту. Раздался взрыв, и огненный шар накрыл капитанский мостик. При этом погиб капитан Е. Десчайно и 19 моряков, ранения получили 54 человека, в том числе командующий соединением австралийских кораблей Д. Коллинз. Повреждения крейсера оказались серьезными, и он выбыл из строя. Совершивший самоубийственную атаку японский летчик не был камикадзе в полном смысле этого слова. Он лишь оказался в безвыходной ситуации.

Однако в этот день 21 октября 1944 года были совершены и первые вылеты летчиков, входивших в подразделения специальных атак. В 9-00 самолеты-разведчики доложили о силах вторжения союзников, находящихся к востоку от Лейте. Ведомые лейтенантом Секи, восемь истребителей «Зеро» стартовали для встречи с врагом. Вместе с Секи Юкио в группу «Сикисима» входили достаточно опытные пилоты Накано Ивао, Тани Нобуо, Намаминэ Хадзимэ, Осано Сигео. Группу прикрывали три истребителя сопровождения. Однако поиск противника не увенчался успехом. Все самолеты группы «Сикисима» вернулись на свой аэродром в Мабалакате. Лейтенант Секи со слезами на глазах извинился за неудачу.

В 15–00 на аэродром Себу было передано сообщение: "Вражеские силы вторжения в составе шести авианосцев обнаружены в шести милях к востоку от остова Сулуан".

Немедленно началась подготовка к самоубийственной атаке пяти «Зеро», однако во время внезапного налета американской авиации самолеты были сожжены.

Накадзима приказал подготовить три резервных истребителя, которые взлетели в 16–25. Возглавил группу «Ямато» один из самых опытных пилотов Куно Йосиясу. Полет происходил в условиях сплошной облачности, и летчики едва различали океан. Поздно вечером два самолета вернулись назад, так и не обнаружив врага. Лейтенант Куно из полета не вернулся. Ударов камикадзе в тот день зарегистрировано не было. Тем не менее его стали считать первым камикадзе из "подразделения специальных атак", погибшим при выполнении боевой задачи.

Таким образом, первый день вылетов камикадзе закончился с нулевым результатом. Японцы потеряли шесть самолетов и одного великолепного летчика.

Штормовая погода не прекращалась следующие три дня. Ни один из японских летчиков не имел возможности нанести смертельный удар по врагу. В то же время американская авиация, используя радары, продолжала совершать разрушительные атаки на японские аэродромы и корабли. В результате адмирал Курита, потеряв к концу дня 24 октября линкор «Мусаси», несколько крейсеров и эсминцев, запросил воздушного прикрытия, чтобы избежать еще больших потерь. Из военных действий за 22–24 октября можно сделать только один вывод: японцы так и не сумели преодолеть за годы войны свое техническое отставание.

Плохая погода и малое количество поисковых и разведывательных самолетов также усугубляли ситуацию. Проходил час за часом, а американские авианосцы так и не были обнаружены. Лишь к концу дня 24 октября было установлено их местоположение, курс и скорость. Немедленно с аэродрома Себу взлетела шестерка «Зеро», ведомая сержантом Сиёда Хироси. Однако и на этот раз они не нашли американские корабли, попав в зону сильного дождя.

И все же в этот день один из кораблей ВМС США был потоплен японским летчиком-самоубийцей. В буксир «Сонома», входивший в состав сил адмирала Барби, врезался самолет и потопил его. Однако это не был самолет, принадлежащий к какому-либо из подразделений специальных атак, созданных Ониси. Летчик был пилотом армейской авиации.

24-25 октября развернулось последняя большая морская битва Второй мировой войны, вошедшая в историю как сражение за залив Лейте. Оно не только привело к почти полному уничтожению японского военно-морского флота, но и открыло двери для вторжения в собственно Японию.

Одним из эпизодов этого грандиозного морского сражения явилось неожиданное столкновение соединения американских эскортных авианосцев с японским линейным флотом. Нам оно интересно прежде всего потому, что именно в этот день и именно против авианосцев была впервые проведена массированная атака камикадзе.

На рассвете 25 октября малые эскортные авианосцы занимали позиции тремя группами восточнее залива Лейте. Северная группа Таффи-3 в составе шести авианосцев двигалась на север вдоль берега острова Самар, центральная группа Таффн-2 находилась у входа в залив Лейте, а южная Таффи-1 маневрировала значительно южнее Минданао. Как японский вице-адмирал Курита, так и американское командование не были готовы к бою. Что касается Куриты, то он был полностью сбит с толку, не представляя сил встретившегося ему противника.

Первыми испытали на себе атаки камикадзе авианосцы южной группы Таффи-1.

В то время когда снаряды с японских кораблей уже достигли авианосцев группы Таффи-3, группа эскортных авианосцев Таффи-1 под командованием адмирала Томаса Спрэга готовила самолеты к вылету. В 7-40 радиолокационные станции обнаружили четыре истребителя «Зеро». Они шли в облаках на высоте около 3 тысяч метров. Трое из них тут же перешли в почти отвесное пикирование, а четвертый кружил, выбирая цель.

Эскортный авианосец «Сэнти» оказался застигнутым врасплох. На нем кипела работа по заправке и вооружению самолетов. Глубинные и фугасные бомбы только что доставили на полетную палубу. «Зеро» быстро пикировал со стороны солнца. Зенитчики не успели открыть огонь, а капитану Р. Блику не хватило времени предпринять какой-либо маневр.

Зайдя с кормы, японский истребитель обстрелял палубу, а затем обрушился на нее немного впереди кормового подъемника. Итогом тарана явилась пробоина размером 9x4,5 метра. Подвешенная под самолетом 135-килограммовая бомба от удара взорвалась под палубой и вызвала пожар. При взрыве погибли 16 и были ранены 27 человек. Пламя охватило и полетную, и ангарную палубы. К счастью, удалось предотвратить взрыв восьми 450-килограммовых бомб, которые экипаж сумел сбросить за борт.

Через несколько секунд после удара камикадзе по «Сэнти» другой «Зеро» зашел с кормы авианосца «Суони» и задымился, пораженный зенитным снарядом. Снизившись по спирали, самолет начал пикировать под углом 45 градусов уже в сторону авианосца «Сэнгамон». "Зеро" нацелился в его переднюю часть и наверняка поразил бы корабль, но единственный снаряд из 127-миллиметрового орудия, выпущенный с «Суони», заставил самолет упасть в море справа по носу "Сэнгамона".

Третий «Зеро» выбрал своей целью авианосец "Петроф Бей". Сильный зенитный огонь и маневры корабля не оставили шансов японскому летчику поразить цель. Поврежденный несколькими взрывами зенитных снарядов, самолет вышел из-под контроля пилота и упал в море рядом с авианосцем, обдав водой его полетную палубу.

Едва экипаж авианосца «Сэнти» взял под контроль пожар, как в 7-56 столкнулся с новой бедой. Корабль поразила торпеда, выпущенная с необнаруженной подводной лодки. Взрыв торпеды привлек всеобщее внимание, однако зенитные расчеты кораблей по-прежнему не сводили глаз с четвертого самолета, все еще кружившегося на высоте 2,5 тысячи метров. «Зеро» оказался под интенсивным огнем многих кораблей, и вскоре за ним потянулся длинный хвост дыма. «Хеллкет» попытался перехватить камикадзе, однако тот уклонился от преследования, перевернувшись через крыло, и под углом 45 градусов устремился на авианосец «Суони». В 8-04 «Зеро» вместе с 250-килограммовой бомбой обрушился на свою жертву, протаранив полетную палубу в 12 метрах впереди кормового самолетоподъемника. Передняя часть самолета вместе с бомбой проникла до ангарной палубы, где бомба взорвалась, образовав 6-метровую пробоину и выведя из строя рулевое управление. Однако в целом число пострадавших и масштабы разрушений не были большими. Уже через 15 минут огонь был погашен, а в 10–09 авианосец возобновил полеты самолетов. С полнейшей невозмутимостью капитан У. Джонсон заметил: "Все, что мы нашли от японца, — это куски мяса. Мы снова готовы к сражению".

Таким образом, соединение эскортных авианосцев Таффи-1 стало первой мишенью японских летчиков-самоубийц. А удар нанесла поднявшаяся с аэродрома в Давао только что сформированная группа «Кикусуй» ("Плавающая хризантема"), возглавляемая унтер-офицером Като Тойобуми.

25 октября 1944 года «северной» группе американских эскортных авианосцев Таффи-3 под командованием контрадмирала Клифтона Спрэга (суда "Фэншо Бей", "Сент Ло", "Уайт Плейнз", "Калинин Бей", "Киткун Бей", "Гамбиер Бей") удивительным образом повезло. Попав под неожиданный убийственный огонь артиллерии главного калибра, который открыли корабли вице-адмирала Кури-ты, авианосцы США оказались на краю гибели. Казалось, спасения нет. Американские адмиралы уже видели себя плавающими в океане вместе с командами своих кораблей, как вдруг в 9-11 Курита отдал приказ прекратить огонь и покинуть район сражения к востоку от острова Самар [52]. Радость американских моряков была беспредельна: они чудом избежали смерти.

Четыре раза лейтенант Секи настраивал на смерть пилотов своей группы «Сикисима» и отправлялся с ними в последний полет. Четыре раза летчики возвращались, полные отчаяния, не найдя корабли противника.

Наконец, счастье им улыбнулось. 25 октября в 7-25 пять истребителей «Зеро» с 250-килограммовыми бомбами, ведомые лейтенантом Секи, стартовали с аэродрома Мабалакат. На этот раз они не имели сведений об американском флоте и должны были сами найти его. Предназначенные для самоубийственных атак самолеты сопровождали четыре истребителя «Зеро», ведомые старшим уоррант-офицером Нисизавой Хирояси. Видимость была ограниченной. Частые дождевые шквалы серьезно затрудняли поиск. Наконец, 6 10-4 °Cеки сообщил, что обнаружил четыре авианосца и шесть эсминцев в 90 милях к западу от Таклобана. Снизившись до самых волн, «Зеро» устремились к авианосцам. Они получили большое преимущество, так как не были обнаружены американскими радарами.

"Зеро" взмыли на высоту 1,5 тысячи метров и немедля ринулись в атаку. Один из самолетов нацелился на авианосец "Киткун Бей". Выйдя из пикирования над носовой частью корабля, он сделал горку, перевернулся и, обстреливая мостик из пулеметов, попытался таранить надстройку. Интенсивный зенитный огонь сделал свое дело: сначала от истребителя отлетело одно крыло, затем другое. «Зеро» сбил часть узкого мостика возле левого борта и упал в море в 22 метрах от его левой скулы. Сам самолет вреда не причинил, однако оторвавшаяся от него бомба вызвала пожары и причинила большие повреждения.

В это же время пара японских истребителей предприняла атаку авианосца "Уайт Плейнз", который встретил их шквальным огнем. Пикируя на него с носа, самолеты на высоте 1,5 тысячи метров вышли из пике и повернули влево. Один из них развернулся и зашел на авианосец с кормы, намереваясь поразить конец полетной палубы. Корабль сумел быстро переложить руль лево на борт и встретить самолет ливнем огня. За несколько метров до корабля «Зеро» перевернулся и тут же взорвался над его кормой.

Другой «Зеро», прекратив атаку "Уайт Плейнз", резко изменил направление полета и устремился к авианосцу "Сент Ло". За десять минут до атаки авианосец принимал самолеты, вооружал и дозаправлял их. На палубу подняли четыре торпеды.