Глава XCI

Глава XCI

Хогарт дипломатично не ответил ни слова, но взял меня на завтрак с Клейтоном. Там я узнал, что Смутс пришел из военного кабинета в Палестину, с новостями, изменившими расстановку сил. Все они целыми днями пытались найти меня, чтобы доставить на конференцию, и наконец послали аэропланы искать Тафиле; но пилоты сбросили свои послания над Шобеком, среди арабов, слишком устрашенных непогодой, чтобы сдвинуться с места.

Клейтон сказал, что в новых условиях не может быть и речи о том, чтобы отпустить меня. Дела на Востоке еще только начинаются. Алленби рассказал мне, что Военный кабинет сильно склоняется к тому, чтобы решить безвыходное положение на Востоке. Ему надо взять, по меньшей мере, Дамаск, и, если возможно, Алеппо, как можно скорее. Турцию следует исключить из войны раз и навсегда. Трудности стоят перед ним на восточном, правом фланге, который сегодня основан на Иордане. Он вызвал меня, чтобы оценить, могут ли арабы облегчить ему эту ношу.

У меня не было выхода. Я должен был снова надеть свою шарлатанскую мантию на Востоке. Так как я всегда презирал полумеры, то подобрал ее сразу же и закутался в нее полностью. Пусть это будет обман, пусть это будет фарс: но никто не скажет, что я его провалил. Итак, я даже не упомянул те причины, что привели меня сюда, но указал, что все это — взгляд на иорданскую схему под британским углом зрения. Алленби согласился и спросил меня, сможем ли мы все-таки это сделать. Я ответил — не сейчас, сначала надо убрать новые факторы.

Первым был Маан. Нам придется взять его, прежде чем мы сможем позволить себе другую сферу. Если увеличить транспорт, это даст больший диапазон подразделениям Арабской регулярной армии, они смогут занять позицию в нескольких милях к северу от Маана и перерезать рельсы окончательно, принудив, таким образом, гарнизон Маана выйти с нами на бой; и на поле боя арабы нанесут туркам быстрое поражение. Нам потребуется семьсот вьючных верблюдов; больше пушек и пулеметов; и, наконец, уверенность в том, что нас не атакуют с фланга Аммана, пока мы занимаемся Мааном.

На этом основании был разработан план. Алленби приказал отправить в Акабу два подразделения Верблюжьего транспортного корпуса, египетскую организацию под началом британских офицеров, которая показала большие успехи в кампании Беершебы. Это был огромный подарок, так как их способность перевозить грузы давала нам уверенность, что мы теперь сможем держать четыре тысячи наших регулярных войск на восемьдесят миль впереди их базы. Пушки и пулеметы тоже были обещаны. Что до прикрытия от атаки с Аммана, Алленби сказал, что это легко сделать. Он намеревался, чтобы обезопасить собственный фланг, быстро взять Сальт за Иорданом и удерживать его бригадой индийцев. Совещание войск намечалось на следующий день, и мне пришлось остаться там.

На этом совещании было решено, что арабская армия тотчас же двинется на плато Маана, чтобы его взять. Британцы пересекут Иордан, займут Сальт и взорвут на юге Аммана столько рельсов, сколько смогут, в особенности крупный туннель. Обсуждалось, какую часть в британской операции займут арабы Аммана. Болс думал, что мы должны присоединиться к атаке. Я выступил против, поскольку последнее отступление в Сальт вызовет слухи, и проще будет не вступать туда, пока они не рассеются.

Четвод, который должен был командовать атакой, спросил, как его люди будут отличать дружелюбных арабов от враждебных, поскольку бытует предубеждение против всех, кто носит арабское платье. Я сидел среди них именно в таком наряде и, естественно, ответил, что те, кто так одевается, недолюбливают тех, кто ходит в форме. Смех разрядил ситуацию, и было условлено, что мы подкрепим удержание Сальта только после того, как британцы придут и останутся. Как только падет Маан, Арабские регулярные войска двинутся и подвезут припасы из Иерихона. Придут семьсот верблюдов, все еще обеспечивая им радиус действия в восемьдесят миль. Этого хватит, чтобы позволить им работать над Амманом при крупной атаке Алленби вдоль линии от Средиземного моря к Мертвому, на второй фазе операции, направленной на взятие Дамаска.

Мои дела были закончены. Я отправился в Каир на два дня, а затем меня доставили в Акабу, чтобы обсудить новые условия с Фейсалом. Я рассказал ему, что, по моему мнению, они дурно поступили со мной, отвлекая без моего ведома деньги из специальных средств, которые, по соглашению, я достал единственно для кампании на Мертвом море. Из-за этого я покинул Зейда, так как было невозможно оставаться советником, с которым не считаются.

Алленби прислал меня обратно. Но мое возвращение не значит, что ущерб возмещен. Упущена была крупная возможность, отброшена ценная атака. За неделю турки могут без труда взять Тафиле обратно.

Фейсал был обеспокоен, как бы эта потеря не повредила его репутации, и потрясен тем, что мне чуть ли не безразлична судьба Тафиле. Чтобы успокоить его, я сказал, что оно теперь ничего для нас не значит. Двумя объектами нашего интереса были края его территории — Амман и Маан. Тафиле не стоило потери ни одного человека; в самом деле, если турки двинутся туда, они ослабят либо Маан, либо Амман, и только облегчат нам задачу.

Он был несколько утешен этим, но послал срочные предупреждения Зейду о наступающей опасности: без толку, потому что через шесть дней турки Тафиле взяли. Тем временем Фейсал перестраивал основную часть фондов своей армии. Я принес ему добрую весть, что Алленби, в благодарность за Мертвое море и Аба эль Лиссан, дал мне триста тысяч фунтов без отчетности и обеспечил нам поезд из семисот вьючных верблюдов, с персоналом и снаряжением.

Это вызвало огромную радость по всей армии, так как колонна вьючных верблюдов дала бы нам возможность доказать на деле ценность арабских регулярных войск, над обучением и организацией которых столько месяцев работали Джойс, Джаафар и еще множество арабских и английских офицеров. Мы договорились о примерном расписании и планах, затем я деловито отправился на корабле назад в Египет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.