СЕМЬ СТОЛПОВ МУДРОСТИ

СЕМЬ СТОЛПОВ МУДРОСТИ

С.А.

Я любил тебя, и вот собрал в руках людские волны,

            и в небе звездами завет свой начертал —

Добыть тебе Свободу, гордый дом семи столпов,

            чтобы глаза твои сияли мне, когда

                                    Мы придем.

Смерть мне была прислужником в пути, что, приближаясь,

                               тебя заметил:

Твою улыбку видя, он жестоко взревновал, и, забежав вперед,

                               тебя уволок

                                В свое безмолвие.

Любовь, дорогой утомленная, искала тело, ставшее для нас

                  на миг наградой,

Прежде чем образ твой сокрыла мягкая рука земли,

                  где станет пожирать безглазый червь

                                    Твои останки.

Меня молили завершить наш труд, тот нерушимый дом,

                              в память о тебе,

Но, чтобы памятник достойным был, я расколол его, не завершив: и вот

Ничтожества сползаются, себе устраивая норы

                              в изломанной тени

                                    Твоего дара.

Мистер Джеффри Доусон[1] убедил колледж Всех Душ предоставить мне свободное время в 1919–20 годах, чтобы я мог написать об Арабском Восстании. Сэр Герберт Бейкер[2] позволил мне жить и работать в его вестминстерских домах.

Книга, написанная таким образом, вышла в пробном оттиске в 1921 году; затем ей посчастливилось встретить друзей и их критику. В особенности она обязана мистеру и миссис Бернард Шоу бесчисленными предложениями огромной ценности и разнообразия: а также всеми присутствующими в ней точками с запятой[3].

Здесь нет претензий на беспристрастность. Я сражался сам по себе, посреди своей навозной кучи. Прошу считать эту книгу личным пересказом событий, извлеченным из памяти по кускам. Я не мог делать заметки как положено: в самом деле, было бы нарушением долга перед арабами, если бы я подобным образом собирал цветы, пока они сражались. Мои вышестоящие офицеры, Вильсон, Джойс, Доуни, Ньюкомб и Дэвенпорт могли бы каждый рассказать по такой же истории. То же смогли бы сделать Стирлинг, Янг, Ллойд и Мейнард; Бакстон и Уинтертон; Росс, Стент и Сиддонс; Пик, Хорнби, Скотт-Хиггинс и Гарланд; Уорди, Беннетт и Мак-Индоу; Бассетт, Скотт, Гослетт, Вуд и Грей; Хайнд, Спенс и Брайт; Броуди и Паско; Гилман и Грайзентуэйт; Гринхилл, Доусетт и Уэйд; Хендерсон, Лисон, Мейкинс и Ньюнен.

И еще много было других вождей или одиноких воинов, к которым несправедливы эти зарисовки, выделяющие меня. Еще более, конечно, они несправедливы, как и все военные истории, к безымянным рядовым: которым не достается заслуженной доли похвал, пока они не напишут свои донесения.

Т.Э.Ш.

15 августа 1926 г., Крэнвелл