Искусство неолита

Искусство неолита

Самое интересное в неолитическом искусстве — это то, чего в нем нет. Ибо то, что люди не изображают в своем искусстве, может рассказать о них так же много, как и то, что изображено.

В отличие от позднего искусства, в неолитическом характерно отсутствует воспевание мощи оружия, жестокости и грубой силы. Здесь нет ни «благородных воителей», ни батальных сцен. Нет здесь и «доблестных завоевателей», волокущих за собой закованных в цепи пленников, ни других свидетельств рабства.

В неолитических обществах с культом Богини характерно отсутствуют и роскошные могилы «полководцев». И — примечательное отличие от более поздних цивилизаций с мужским господством, как, например, в Египте, — нет никаких признаков могущественных правителей, которые забирают с собой в загробную жизнь менее могущественных соплеменников, приносимых им в жертву.

Не находим мы, опять же в отличие от позднейших обществ, и больших складов оружия или любых других признаков интенсивного применения материальной техники и природных ресурсов для вооружения. Предположение о том, что это была миролюбивая эра, подтверждается еще одним важным фактом — отсутствием военных укреплений. Они появляются со временем, очевидно, как защита от постоянных набегов воинственных кочевых племен с окраин, о которых мы поговорим позднее.

В искусстве неолита ни Богиня, ни ее сын-супруг не наделены эмблемами, которые мы привыкли связывать с силой, — мечами, копьями или молниями — символами земного властелина и/или божества, который завоевывает власть, убивая и калеча. Более того, в искусстве этого периода чудесным образом нет типов правитель-подданный, хозяин-слуга, характерных для позднейших обществ.

А вот зато находим мы здесь — в храмах и домах, в настенных росписях, в декоративных мотивах на вазах и в глиняной скульптуре богатое разнообразие природных символов. Связанные с культом Богини, они свидетельствуют о благоговейном страхе и трепете перед красотой и тайной жизни.

Это и животворящие стихии — вода и солнце, например, геометрический орнамент в виде волнистой линии, так называемый меандр (символ текущей воды), вырезанный на алтаре в Венгрии в пятом тысячелетии до н. э. Это и гигантские каменные головы быков с огромными загнутыми рогами, изображенные на стенах храма Чатал-Хююка, терракотовые ежи из южной, Румынии, ритуальные вазы в виде самок животных из Болгарии, яйцеобразные каменные фигурки с рыбьими головами и культовые вазы в виде птиц.

Это змеи и бабочки (символ превращений), которые ив исторические времена все еще связывались с силой перерождения Богини, как на оттиске печати из Закроса (восточный Крит), изображающем Богиню с крыльями бабочки. Даже более поздний критский двойной топор, напоминающий мотыгу, был стилизацией бабочки. Как и змея, которая сбрасывает кожу и «рождается заново», бабочка была одним из воплощений Богини и в то же время — символом ее возрождения. И везде — стенопись, статуи, ритуальные фигурки — изображения Богини. Мы находим ее в образах Девы, Прародительницы или Создательницы; она — Владычица вод, птиц и подземного мира, или просто божественная Мать, укачивающая на руках божественное Дитя.

Некоторые изображения удивительно реалистичны, как, например, скользящая змея на блюде, найденном на кладбище начала пятого тысячелетия до н. э. в Словакии. Другие настолько стилизованы, что выглядят абстрактнее самого модернистского нашего искусства. Такова большая стилизованная священная ваза или чаша в форме сидящей на троне Богини с идеограммами из Тиссы (юго-восточная Венгрия) или Богиня с колонноподобной годовой и сложенными руками из Румынии (ок. 5000 г. до н. э.); или мраморная фигура Богини из Тель-Азмака (Болгария) со схематически изображенными руками и акцентированным лобковым треугольником (ок. 6000 г. до н. э.). Третьи прекрасны, как например терракотовая консоль с женской грудью, напоминающая классическую греческую статую крылатой Ники. Четвертые, такие, как кресты, вырезанные на месте пупка или около грудей Богини, рождают вопросы о древнем значении некоторых наших собственных важнейших символов.

На многих лежит налет фантазии, сказочной и причудливой, вызывающий мысли о тайных ритуалах и давно забытых мифах. Например, скульптура из Винчи - женщина с лицом птицы и ребенок с лицом птицы, которого она держит в руках, покажутся нам участниками ритуального действа, разыгрывающими сюжет о Богине-птице и о ее божественном дитяти. Точно так же, терракотовая голова быка с человеческими глазами из Македонии (4000 г. до н. э.) кажется маской героя некоторых других ритуалов и мифов неолита.

Среди этих фигур некоторые символизируют космические силы, благосклонные, либо угрожающие. Другие имеют юмористический характер, как, например, фигура человека в маске и с голым брюхом, описанная Гимбутас как «комический актер». Есть и так называемые космические яйца (по Гимбутас). Они тоже являются символами Богини, чье тело и божественная Чаша, содержащая чудо рождения и способность превратить смерть в жизнь через таинственный цикл возрождения природы.

В самом деле, тема единства всего в природе, воплощенная в образе Богини, пронизывает искусство неолита. Высшая сила, управляющая Вселенной, — здесь божественная Мать, дающая жизнь людям, питающая их материальной и духовной пищей и после смерти забирающая их обратно в свое космическое лоно.

В Чатал-Хююке, к примеру, мы находим изображения беременной и рожающей Богини. Порой ее сопровождают могучие животные — леопарды и, чаще, быки. Символизируя единство всего живого, она сама иногда изображается как получеловек-полуживотное. Даже в своих темных, как говорят ученые, хтонических, или подземных, воплощениях Богиня предстает частью естественного порядка. Жизнь рождается от нее, к ней возвращается в смерти, чтобы снова родиться.

Можно утверждать, что хтонический облик Богини — ее сюрреалистические, даже гротескные изображения — возник из попыток наших предков овладеть темными сторонами действительности, наделив свои страхи именами и формой. Эти хтонические образы — маски, стенопись, статуэтки, воплощающие смерть в фантастической, а иногда и юмористической форме, — должны были внушить верующему чувство мистического единства с силами добра и зла, правящими миром.

Так, воспевая жизнь, образность религиозных обрядов признавала и чтила разрушительные силы природы. Одни ритуалы и церемонии призваны были дать личности или сообществу ощущение сопричастности животворным природным явлениям и даже господства над ними, другие направлены на то, чтобы держать в узде самые страшные.

Разнообразные изображения Богини в ее двойственном — жизнь-смерть — облике отражают такое мировоззрение, где основная цель — не завоевывать и грабить, но обрабатывать землю, добывать себе пропитание — материальное и духовное. А в целом искусство неолита и даже более развитое минойское искусство утверждают, что главное назначение мистических сил, управляющих Вселенной, — не требовать послушания, не карать и разрушать, но скорее давать.

Мы знаем, что искусство, особенно религиозное или мифологическое, отражает не только взгляды людей, но и их социальную организацию. Искусство, в центре которого стоит образ Богини и характерно отсутствуют сюжеты, связанные с мужским господством и военными действиями, отразило такой общественный порядок, где женщины, вначале как главы кланов и жрицы, а позднее и в других важных ролях, занимали центральное место и где мужчины и женщины работали вместе на равных ради общего блага. Если это искусство не прославляло гневных небожителей, потрясающих молниями, или правителей, вооруженных до зубов, или великих завоевателей, волочащих за собой скованных рабов, — уместно предположить, что таких образов просто не было прототипов в реальной жизни. И если центральным религиозным образом была женщина, дающая жизнь, а не мужчина, умирающий на кресте, как в наше время, — уместно предположить, что в обществе, как и в искусстве, господствовала жизнь, любовь к жизни — а не смерть и страх смерти.