Глава вторая. Почему 9 ноября 1923 года не была создана Советская Германия?

Глава вторая.

Почему 9 ноября 1923 года не была создана Советская Германия?

10 октября 1923 года берлинская газета «Роте Фане» — орган Германской коммунистической партии — вышла с необычным текстом. Он был напечатан не на немецком, а на русском языке, причем не был набран типографским текстом, а написан от руки. Почерк был отчетливый, но незнакомый. Подпись также мало говорила немецкому читателю, даже если он и принадлежал к издававшей газету партии. Текст (переведенный рядом на немецкий) гласил:

«Грядущая революция в Германии является самым важным мировым событием наших дней. Победа революции в Германии будет иметь для пролетариата Европы и Америки более существенное значение, чем победа русской революции шесть лет назад. Победа германского пролетариата несомненно переместит центр мировой революции из Москвы в Берлин.

«Роте Фане» может поздравить себя с серьезным успехом, ибо он оказался надежным маяком, освещающим германскому пролетариату путь к победе и помогает ему стать вновь вождем пролетариата Европы. От всей души желаю «Роте Фане» новых решающих успехов в грядущих битвах за власть пролетариата, за целость и независимость рождающейся трудовой Германии.

Подпись: И. Сталин».

Этот текст не был включен автором в Собрание своих сочинений. По многим причинам: первая из них состояла в дипломатической скандальности текста. В нем к перевороту в Германии призывал один из руководителей правящей партии России, которая находилась в дружественных отношениях с тогдашней Германией. Вторая — и, видимо, главная — сводилась к нежелательности для автора вспоминать об этом полузабытом эпизоде советско-германских отношений. А он был. Была попытка силой оружия свергнуть в Германии буржуазное правительство, и эту попытку поддержала и инициировала Советская Россия.

Подробная документация по этому малоизвестному «эпизоду» до сих пор лежит в секретном архиве Политбюро ЦК РКП(б) (т. е. КПСС) в деле под заголовком «ГКП — Германская революция», а также в других фондах и делах Политбюро. Сегодня они читаются как некий фантастический роман, хотя в нем мелькают знакомые имена — Зиновьев, Троцкий, Молотов, Тельман, Цеткин. И Сталин!

Принято считать, что в первые годы Советской власти Сталин занимался вопросами внутренней (в первую очередь национальной) и военной политики. Документы говорят об ином: с момента вступления на пост генерального секретаря ЦК РКП(б) (апрель 1922 года) он включил в сферу своего внимания и влияние на международные дела. Это было тем легче, что для созданного Лениным Коммунистического Интернационала (Коминтерна) и его штаба ИККИ (Исполнительного комитета) вопросы ожидаемой мировой пролетарской революции естественно сливались с внутрисоветскими и внутрипартийными делами. Среди партий Коминтерна ГКП занимала (после РКП) первое место, а следовательно, ей уделял особое внимание генсек большевистской партии.

В начале 1923 года в Москве пришли (не в последнюю очередь по информации из кругов ГКП) к убеждению, что в Германии создается революционная ситуация. Принимая желаемое за действительное, РКП(б) решила, что этому процессу надо помочь. Летом (в июле) 1923 года Политбюро заслушало отчет своего «эксперта по немецким делам» Карла Радека о назревавшем политическом кризисе; руководство ГКП считало его признаком революционной ситуации. Но еще определеннее думало Политбюро: по предложению Сталина оно приняло решение немедля вызвать в Москву руководителей ГКП. На совместном заседании 22 августа было принято следующее решение:

«1) На основании имеющихся в ЦК материалов, в частности, на основании писем товарищей, руководящих германской компартией, ЦК считает, что германский пролетариат стоит непосредственно перед решительными боями за власть.

2) Признать, что вся работа, не только ГКП и РКП, но и всего Коммунистического Интернационала должна сообразоваться с этим основным фактом.

3) В соответствии с этим ЦК поручает делегации РКП в Коминтерне разработать все основные выводы, вытекающие из создавшегося международного положения, и внести их на утверждение Политбюро.

4) В связи с этим же, очередные задачи РКП:

а) политическая подготовка трудящихся масс Союза республик к грядущим событиям;

б) мобилизация боевых сил республики (в частности, рассмотрение вопроса, поставленного тов. Брандлером);

в) экономическая помощь германским рабочим;

г) соответствующая дипломатическая подготовка.

Для разработки этих последних вопросов создать комиссию в составе т.т. Зиновьева, Сталина, Троцкого, Радека, Чичерина. Созыв за т. Зиновьевым. Этой же комиссии поручить разработку проекта закрытого письма губкомам и тезисов для газетной кампании.

5) Все решения комиссии довести до сведения членов Политбюро, и, в случае отсутствия возражений, считать их решениями Политбюро.

6) Поручить Секретариату организовать ознакомление членов ЦК с этими решениями».

Чего же ожидали в Москве от германской революции? На этот вопрос были призваны дать ответ тезисы, разработанные Г. Зиновьевым и по поручению Сталина разосланные членам ПБ. Эти тезисы были одобрены (в том числе и Сталиным) 23 сентября и разосланы всем членам ЦК. Этот документ красноречив — как по головокружительной степени самообмана московских большевиков по поводу положения в Германии, так и по абсолютной откровенности тех, кто поддался этому самообману. Вот только несколько выдержек из многостраничного сочинения Зиновьева (оно было специально издано типографским образом):

«4. Что даст союз советской Германии с СССР?

Идея союза Германии с СССР пользуется в Германии широчайшей популярностью и имеет миллионы сторонников.

Советская Германия с первых же дней своего существования заключит теснейший союз с СССР. Этот союз принесет неисчислимые выгоды трудящимся массам, как Германии, так и СССР.

СССР с его преобладанием сельского хозяйства и Германия с ее преобладанием промышленности как нельзя лучше дополнят друг друга. Союз советской Германии с СССР в ближайшее же время представит собою могучую хозяйственную силу. Такой союз имел бы в своем распоряжении все хозяйственные ресурсы, какие только необходимы для процветания и советской Германии, и СССР. Сельское хозяйство СССР выиграло бы в чрезвычайной степени от такого союза, ибо наша деревня получила бы на выгодных условиях необходимые ей сельскохозяйственные орудия, удобрение и т. п. Крупная промышленность советской Германии выиграла бы в не меньшей степени, ибо была бы в значительной мере обеспечена сырьем и рынками сбыта. Опасные стороны НЭПа в советской России были бы парализованы самым действительным образом.

Союз советской России с советской Германией создаст новую фазу НЭПа в России, ускорит и упрочит развитие социалистической госпромышленности в СССР и наверняка уничтожит в корне тенденцию новой буржуазии занять господствующее положение в хозяйстве нашего союза. Первая германская революция 1918 года, при всей ее половинчатости и вопреки всем изменам германской социал-демократии, в большой степени помогла советской власти России устоять в гражданской войне. Надвигающаяся вторая, действительно пролетарская революция в Германии поможет советской России окончательно победить на решающем фронте социалистического хозяйственного строительства, а тем самым создаст незыблемую базу для победы социалистических форм хозяйства во всей Европе.

Союз советской Германии с СССР представит собою не менее могучую военную базу. Общими силами обе республики в сравнительно короткое время сумеют создать такое ядро военных сил, которое обеспечит независимость обеих республик от каких бы то ни было посягательств мирового империализма.

5. Соединенные штаты рабоче-крестьянских республик Европы.

При создавшемся положении вещей во всей Европе и, в особенности, в свете надвигающейся пролетарской революции в Германии и возможности новой войны вполне своевременно выдвинуть лозунг Соединенных штатов рабоче-крестьянских республик Европы.

Центральным боевым лозунгом германской революции, уже сейчас владеющим умами широчайших слоев трудящихся Германии и захватывающим все новые и новые слои ее, является союз Германии с СССР. Но германская революция, а вместе с ней и весь Коминтерн должны уже сейчас дать ответ и на вопрос о том, как мыслят они формы существования европейских государств при победе революции в решающих странах Европы».

Председателя Коминтерна, а с ним и генсекретаря РКП(б) Сталина нельзя обвинить в скромности политических аппетитов. Но читая сегодня эти строки, нельзя отделаться от впечатления, что эти мысли надолго и глубоко запали в историко-политическое мышление Сталина. Как бы он впоследствии ни старался отречься от всего «зиновьевского», психологический феномен «deja vue» («я это уже видел») заставляет констатировать: в дни 1939 года, когда Сталин и Молотов вдруг заговорили об историческом значении советско-германского союза и выгодности их экономического и военного сотрудничества, так и хочется воскликнуть: мы это уже «проходили» у Зиновьева! Как бы читая мысли покойного Зиновьева и живого Сталина, Иоахим фон Риббентроп писал в предложенной им преамбуле советско-германского пакта:

«Многолетний опыт доказал, что между немецким и русским народами существует врожденная симпатия. Жизненные пространства обоих народов совпадают, но не противоречат друг другу в своих природных необходимостях. Экономические необходимости и возможности обеих стран дополняют друг друга». Правда, тогда, в 1923 году, речь шла о неосуществленной советской Германии, но «с точки зрения вечности» (sub specie aeternitatis) смысл остается. В мышление Сталина на долгие годы (вплоть до 1949 года, когда создавалась ГДР) вошла идея всепобеждающей силы советско-германского блока.

Осенью 1923 года это была не только идея. 20 октября военная комиссия ЦК разработала план мобилизации Красной Армии — на случай вооруженной помощи германскому пролетариату (до 2,5 миллиона человек) и создания для этой цели 20 новых дивизий. Специально отбирались люди, знающие немецкий (со времен плена у немцев в Первую мировую). А 4 октября 1923 года ПБ приняло лапидарное решение:

«Пункт 3. Согласиться с комиссией в вопросе о назначении срока — 9 ноября с. г.»

Это был назначенный в Москве срок германской революции. Революции, которая не состоялась по одной простой, почти примитивной причине: ее не собирался и не мог совершать тот самый германский пролетариат, чьи свойства превозносил Сталин в своем интервью «Роте Фане». Правда, «в негласном порядке» Сталин сам сомневался в готовности немцев к революции. В одном из писем Зиновьеву 7 августа 1923 года генсек не без иронии писал:

«…Что касается Германии, дело, конечно, не в Радеке. Должны ли коммунисты стремиться (на данной стадии) к захвату власти без с.-д., созрели ли они уже для этого — в этом, по-моему, вопрос. Беря власть, мы имели в России такие резервы, как: а) мир, б) земля крестьянам, в) поддержка громадного большинства рабочего класса, г) сочувствие крестьянства. Ничего такого у немецких коммунистов сейчас нет. Конечно, они имеют по соседству советскую страну, чего у нас не было, но что можем дать им в данный момент? Если сейчас в Германии власть, так сказать, упадет, а коммунисты ее подхватят, они провалятся с треском. Это „в лучшем“ случае. А в худшем случае — их разобьют вдребезги и отбросят назад. Дело не в том, что Брандлер хочет „учить массы“, — дело в том, что буржуазия плюс правые с.-д. наверняка превратили бы учебу-демонстрацию в генеральный бой (они имеют пока что все шансы для этого) и разгромили бы их. Конечно, фашисты не дремлют, но нам выгоднее, чтобы фашисты первые напали: это сплотит весь рабочий класс вокруг коммунистов (Германия не Болгария). Кроме того, фашисты, по всем данным, слабы в Германии. По-моему, немцев надо удерживать, а не поощрять.

Всего хорошего

И. Сталин».

По иронии судьбы, 8 и 9 ноября свершилась иная «революция»: знаменитый «пивной путч» Гитлера в Мюнхене. Предсказание Сталина сбылось.