За победу при Гангуте. 1714 г.

За победу при Гангуте. 1714 г.

После Полтавской победы Россия предложила Швеции мир. Но упрямый Карл XII из Турции, куда он бежал после поражения, дал категорический отказ: «Хотя бы вся Швеция пропала, а миру не бывать». Чтобы принудить противника, Пётр направляет свои сухопутные силы к побережью Ботнического залива, поближе к самой Швеции, и одновременно энергично строит линейные корабли. В 1713 году он пишет своему дипломату П. П. Шафирову: «Флот наш, слава богу, множица, мы уже ныне тринадцать кораблей… от пушек и выше имеем, и ещё ждём довольного числа к себе».[71]

К 1714 году флот настолько усилился, что «теперь давай боже милость свою! пытаться можно». Пётр открыто двинул корабли к городу Або, чтобы оттуда через Аландские острова ударить по Стокгольму. Но шведский адмирал Ватранг преграждает путь у южной оконечности полуострова Ганге-удд (ныне мыс Ханко). Тогда Пётр решает часть лёгких кораблей перетащить в узком месте на западный берег полуострова «переволокой», рубит лес, жжёт костры и этим приводит в замешательство шведов.

Для перехвата петровских кораблей в конце переволоки Ватранг направляет часть своей эскадры под командованием Эреншильда в западный залив полуострова. В этот же день он делает вторую ошибку, ослабляя свою эскадру, отделяет ещё часть кораблей и направляет их к стоянке русских судов у восточного берега полуострова. В это время над морем ветер стих и тяжёлые шведские парусные суда оказались без движения. Пётр воспользовался этим. На своих многовёсельных галерах он обошёл на недосягаемой для выстрела дистанции шведскую эскадру и в заливе у перешейка, с западной стороны полуострова Гангут, блокировал флотилию Эреншильда. К адмиралу был послан парламентёр с требованием о сдаче, но последовал отказ — «Я никогда в жизни не просил пощады».

27 июля 1714 года, обходя перед решающей схваткой галеры, Пётр воодушевлял экипажи: «Не посрамим знамени русских! Били шведов на земле, побьём и на воде».[72]

Сражение было тяжёлым — 102 пушки в передней линии кораблей противника против 23 пушек русских. Две атаки в лоб были отбиты губительным картечным огнём шведских орудий, но третья, фланговая, имела успех. Все шведские корабли стали трофеями русских.

Вот как описывал обстановку боя сам Пётр в своей реляции: «Воистину нельзя описать мужество русских войск, как начальных, так и рядовых, понеже абордирование так жестоко чинено, что от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами и картечами, но духом пороховым разорваны… А взято от неприятеля людей, судов и артиллерии, також сколько побито и ранено, тому при сем реестр».[73]

А шведский адмирал Ватранг сокрушался: «Какую глубокую душевную боль причиняют мне эти несчастные события…» И признавался Карлу XII: «К Нашему великому прискорбию и огорчению, пришлось видеть, как неприятель со своими галерами прошёл мимо нас в шхеры».[74]

Сам адмирал Эреншильд был захвачен в плен. По этому случаю Пётр пишет князю Куракину: «Правда, как у нас в сию войну… много не только генералов, но и фельдмаршалов брано, а флагмана не единого».[75]

Это была первая морская победа Петра, «заставившая заговорить о себе всю Европу». Она дала возможность перенести военные действия на территорию Швеции.

В честь неё «штаб- и обер-офицеры были награждены медалями (золотыми), каждый по пропорции своего чина, а рядовые серебряными медалями и деньгами».[76] Сам Пётр получил чин вице-адмирала и «стал расписываться за получение 2240 рублей годового жалования».[77]

Серебряные медали для награждения нижних чинов чеканили по весу рублевиков и двух разновидностей: для награждения флотских экипажей и армейских десантных полков. Матросская медаль отличается от солдатской более мелким портретом Петра и отсутствием в круговой надписи слова «Повелитель». Оборотные стороны обеих медалей идентичны — изображение морского боя между островами — боевой строй русских галер и шведских парусников в момент решительной схватки. По окружности надпись: «ПРИЛЕЖАНИЕ. И ВЕРНОСТЬ. ПРЕВОСХОДИТЪ. СИЛНО». Под обрезом — «ИЮЛЯ 27 ДНЯ. 1714».

Первоначально было отчеканено всего 1000 штук серебряных медалей, этого явно не хватало для награждения всех нижних чинов, так как участников сражения насчитывалось около 3,5 тысяч человек. В 1715 году было отчеканено ещё 1000 штук серебряных медалей, однако и этого количества было недостаточно. В канцелярию генералитета поступало много обращений с просьбой о выдаче заслуженной награды.

Вот одно из характерных писем на имя Петра, опубликованное в трудах Эрмитажа:

«Державнейший Царь Государь Милостивейший, служу я, раб твой, тебе великому Государю в морском флоте в галерном батальоне в солдатах и в прошлом, Государь, 1714 году был я нижепоименованный при взяте неприятельского фрегата и шести галер на батали, а которые моя братья баталионные солдаты такожде и матрозы были на той баталии и те получили твои государевы монеты, а я раб твой не получил, понеже… по списку, Государь, написано по которому монеты даваны, Дементий Лукьянов, а имя моё Дементий Игнатьев… Всемилостливейший Государь, прошу Вашего Величества, да повелит державство ваше мне рабу твоему за вышеописанную баталию против моей братьи Свой Государев монет выдать и о том свой Государев милостливейший указ учинить…».[78]

Это письмо служит ярким примером того, сколь дороги для нижних чинов были награды Петра.

И только в 1717 году, по требованию Ф. М. Апраксина, было отчеканено в Москве ещё полторы тысячи серебряных медалей, которых хватило с избытком. Оставшиеся 387 медалей были возвращены в канцелярию генерал-адмирала.

Для награждения офицеров отчеканено было шесть различных по ценности золотых медалей: в 100, 70, 45, 30, 11 и 7 червонцев, высшие из которых выдавались с «цепями» для ношения. Всего было награждено золотыми медалями 144 человека, а офицерам высшего ранга выдано к медалям 55 цепей.[79]

Резчики штемпелей, как для чекана золотых, так и серебряных медалей, неизвестны из-за отсутствия на них подписей или монограмм мастеров-медальеров. Лишь на двух типах золотых медалей из шести стоит имя С. Гуэна, работавшего в то время на Московском монетном дворе.

Спустя несколько лет были отчеканены памятные (настольные) медали больших диаметров.[80] Как и на наградных, на них изображены картины морского боя, заимствованные мастерами-медальерами с гравюры XVIII века из «Книги Марсовой» 1713 года.