От рождения до смерти

От рождения до смерти

История создания в Вооруженных силах СССР разведывательно-диверсионных подразделений берет свое начало в январе 1918 года, когда по личному указанию В. И. Ленина при Оперативном отделе (Опероде) Народного комиссариата по военным делам (Наркомвоена) был создан Центральный штаб партизанских отрядов (ЦШПО). Руководил работой штаба П. И. Шишко, бывший матрос с миноносца «Достойный», затем его сменил А. И. Ковригин.

Позже ЦШПО переименовали в Особое разведывательное отделение (ОРО) Оперативного отдела Полевого штаба Реввоенсовета Республики. По настоянию Ленина при ОРО была организована спецшкола, где обучали специалистов-подрывников.

Задачи, стоявшие перед Особым разведывательным отделением, были следующими: военно-оперативное руководство партизанами в тылу белогвардейцев и интервентов; организация партизанских формирований в районах, занимаемых противником; снабжение партизан оружием, боеприпасами, взрывчаткой, деньгами, опытными кадрами; подготовка в спецшколе подрывников для партизанских отрядов.

ЦК РКП(б) и лично В. И. Ленин придавали большое значение нормальной работе ОРО. Так, в апреле 1918 года, как воспоминал С. И. Аралов, бывший начальник Оперативного отдела, Владимир Ильич строго отчитал его за плохое соблюдение правил конспирации в работе Особого разведывательного отделения. «Надо быть сугубо осторожным. Не все работники оперода должны знать о помощи, какую мы оказываем партизанам, особенно украинским… Не забывайте, что расхлябанность может привести к гибели наших людей в тылу врага», — подчеркнул при этом Владимир Ильич[1].

В конце 1918 года накопленный опыт партизанской борьбы был обобщен и получил свое отражение в первом Полевом уставе РККА (ч. 1 — «Маневренная война», раздел VI — «Партизанские действия»). В дальнейшем была разработана специальная инструкция по организации местных партизанских отрядов, а также для командного состава партизанских отрядов в качестве учебного пособия выпущено доработанное и расширенное издание книги военспеца В. Н. Клембовского «Партизанские действия. Опыт руководства».

В научном труде М. А. Дробова «Малая война. Партизанство и диверсии» отмечено, что в годы гражданской войны красная сторона имела «совершенно самостоятельные партизанские отряды нескольких типов с различными задачами и формами своих действий»[2]. Автор подразделяет их следующим образом: партизаны войскового типа и стихийные партизаны. Первые организовывались армией, которая «задействовала их в ближайшем тылу или на флангах войск противника для поддержки и обеспечения собственных фронтовых операций; армия снабжала партизан боевой техникой, оружием, взрывчатыми веществами, боеприпасами, деньгами и пр. Партизаны придерживались уставов и наставлений, имели войсковые организационно-штатные структуры типа: отделение, взвод, батальон, эскадрон, дивизион и т. п.»[3]. Вторые организовывались «вне армии и без ее помощи, самим населением или партией (нелегально). Повстанцы сами творили свою технику или с боем отбирали ее у врага. Они действовали всюду и имели свою особую организацию и тактику»[4]. При этом Дробов подчеркивает, что в период боевой деятельности отряды обоих типов могли взаимно дополнять действия друг друга или сливаться в одно целое, образуя единый фронт борьбы.

Общее руководство партизанской и разведывательно-диверсионной деятельностью осуществлялось Особым разведывательным отделением в контакте со специальными партийными органами:

1). Центральным бюро коммунистических организаций оккупированных областей при ЦК РКП(б), созданным в Москве 15 сентября 1918 года на совещании представителей партийных организаций Белоруссии, Украины, Польши, Латвии, Литвы, Эстонии и Финляндии под руководством Я. М. Свердлова. Центральное бюро было упразднено в январе 1919 года;

2). Донским бюро ЦК РКП(б), созданным в сентябре 1918 года в Курске для руководства подпольем и партизанским движением на Донбассе, Дону, Кубани, Северном Кавказе. В сентябре 1919 года по постановлению ЦК РКП(б) Донбюро было реорганизовано в выборный Донской комитет партии;

3). Сибирским бюро ЦК РКП(б), созданным в декабре 1918 года. В январе 1919 года в Вятке для координации действий подполья и партизан на Северном и Среднем Урале было организовано Северное отделение Сиббюро; в Уфе для руководства подпольем и партизанским движением на Южном Урале, в Сибири и частично на Дальнем Востоке создано Южное отделение Сиббюро. Некоторое время Северное отделение называлось «Особой комиссией Вятского губернского РВК»; Южное отделение — «Особой организацией» при политотделе Восточного фронта. 14 февраля 1919 года для руководства Северным отделением было образовано Северо-Уральское бюро РКП(б). В связи с отступлением советских армий Восточного фронта постановлением Оргбюро ЦК РКП(б) от 26 марта 1919 года деятельность Южного отделения была приостановлена, а члены Сибирского бюро — работники аппарата — направлены в армейские политуправления. Северное отделение продолжало функционировать, распространив свое влияние на Южный Урал, Сибирь и Северный Казахстан. В мае 1919 года работа Южного отделения и Сиббюро возобновилась. После освобождения Урала советскими войсками Северное отделение было упразднено. Основной задачей Сибирского бюро стало развертывание партизанского движения в Сибири. К концу 1919 года объем военно-боевой работы бюро значительно сократился. В марте 1920 года по указанию ЦК партии Сиббюро создало Дальбюро РКП(б) (летом оно было преобразовано в Дальневосточное бюро) для руководства партийной работой в Дальневосточной республике и партизанским движением в Приморье.

В 1921–1922 годах Сиббюро занималось вопросами оказания помощи дальневосточным партизанам, ведущим борьбу против белогвардейцев и интервентов. В 1924 году Сибирское бюро было упразднено;

4). Дальневосточным бюро ЦК РКП(б), созданным в августе 1920 года для руководства большевистскими организациями на территории Дальневосточной республики. Бюро было разделено на две группы: Верхнеудинскую и Владивостокскую. В мае 1921 года Дальбюро создало подпольный Приморский облревком, а в октябре издало директиву о возобновлении партизанской борьбы в Приморье. Осенью 1922 года после освобождения Дальнего Востока от белогвардейцев и интервентов Дальбюро образовало Дальревком, который позднее заменил Далькрайком РКП(б)[5].

Точную цифру красных партизан, действовавших в годы гражданской войны в тылу белогвардейцев и интервентов, назвать, к сожалению, невозможно. В зависимости от множества факторов их количество то уменьшалось, то увеличивалось. Так, например, летом 1918 года на Украине против германских и австро-венгерских войск действовало до 200 тыс. человек, а к моменту изгнания оккупантов численность партизан выросла до 300 тыс. бойцов. Тогда как осенью 1919 года в тылу Деникина, на той же Украине и в Крыму, сражалось порядка 120 тыс. партизан.

Своими действиями красные партизаны наносили противнику значительный урон. К примеру, летом 1918 года несколько советских частей, окруженных в районе Оренбург — Уфа — Челябинск, объединились в сводный Уральский отряд и перешли к партизанским действиям в тылу белогвардейцев. В августе Уральский отряд под командованием В. К. Блюхера двинулся на соединение с Красной Армией по маршруту Белорецкий — Серменево — Узянский завод — Кагинский завод — Верхнее-Авзянопетровский завод — Петровское — Богоявленский завод — Табинск — Архангельское — Иглино — Красный Яр — Явгильдино — Аскин — Тюйно-Озерская. За время похода Уральский отряд, за счет присоединившихся частей и групп партизан, вырос в армию, насчитывающую 10,5 тыс. штыков и сабель. Партизаны с боями прошли 1,5 тыс. км, разгромив Стерлитамакский гарнизон и 7 полков белогвардейцев, в том числе чехословацкий полк и полк польских легионеров. В сентябре Уральская армия Блюхера, дезорганизовав тылы противника, в районе села Тюйно-Озерская соединились с передовыми частями 3-й советской армии Восточного фронта.

В 1918 году партизанское, или повстанческое, движение охватило значительные территории Украины и Белоруссии, занятые германскими и австро-венгерскими войсками. Крупнейшими событиями повстанческого движения на Украине летом 1918 года стало восстание в Киевской губернии в июне-июле и августовское восстание в Черниговской губернии, нанесшие сильный удар по устойчивости оккупационного режима. В частности, уже в первые дни восстания партизанам, которых насчитывалось до 15 тыс. человек, удалось блокировать и захватить важный центр коммуникаций противника — уездный город Звенигородку, где был захвачен в плен германский батальон. Против украинских партизан германским командованием были брошены значительные военные силы (до 35 тыс. штыков и сабель, при поддержке артиллерии, бронеавтомобилей и авиации).

В конце июля основным силам киевских повстанцев (около 6 тыс. человек) удалось прорвать кольцо неприятельского окружения и переправиться на левый берег Днепра в Переяславский уезд Полтавской губернии. Исходя из тактических соображений, партизаны разделились на несколько отрядов и с боями, продвигаясь в разных направлениях по территории Полтавской, Харьковской и Черниговской губерний, в конце августа — начале сентября 1918 года вышли на территорию РСФСР. В целом, общая численность партизанских отрядов в Киевской губернии составляла около 40 тыс. человек, имевших 12 орудий и 200 пулеметов[6].

В Белоруссии партизанские действия также приобрели широкий размах. По разработанному Северо-Западным обкомом РКП(б) в начале июня «Плану организации партизанских действий в тылу германских войск», вся территория Белоруссии была разделена на 12 зон — районов дислокации партизанских отрядов. В качестве основной задачи перед ними ставилось: нарушение коммуникаций противника, непрерывные и внезапные удары по нему, создающие обстановку, при которой «жизнь и пребывание германских войск в данном районе сделались бы в моральном и физическом отношениях невозможными»[7]. В результате, к осени 1918 года против немецкой армии в Белоруссии действовало уже до 100 партизанских отрядов. К примеру, в Полоцком уезде их насчитывалось до 13 тыс. человек[8]. Также партизанское движение широко развернулось в Литве, Латвии, Эстонии и оккупированной немцами Псковской губернии.

Летом 1919 года красными партизанами Амурской области были созданы специальные диверсионные группы для нарушения водных и железнодорожных перевозок противника. В конце августа — начале сентября диверсанты провели операцию под названием «Капитальный ремонт Амурки» (так называли Амурскую железную дорогу). На железной дороге от ст. Ерофей Павлович до разъезда Ольгохта одновременно были выведены из строя многокилометровые участки железнодорожного полотна и разрушено 146 мостов. Много позже один из участников этой операции, И. Безродных, вспоминал:

«Изобретательность партизан в разрушении дороги была неистощимой. Не ограничиваясь сжиганием мостов, они снимали с пути рельсы, увозили в сторону от полотна и бросали в воду рек, озер и болот. Освобожденные шпалы укладывались в штабеля и сжигались. Энтузиасты-подрывники каждый день применяли новые всевозможные способы разрушения. Так, где-нибудь на участке железнодорожного полотна с высокой насыпью, на самом высоком месте, развинчивали соединение рельсов, и концы освобожденного пути при помощи ломов сдвигали под откос. Сдвинутое с полотна первое звено принимало наклонное положение, при котором его легко ставили на ребро и переворачивали вниз рельсами, при этом следующее звено свивалось как бы в отлогую спираль. Первое звено вновь ставилось на ребро и переворачивалось, при этом с насыпи одновременно продолжали сдвигать следующие звенья, в результате получалась спираль рельсов и шпал. Эта спираль начинала катиться вниз, увлекая за собой следующие звенья, извиваясь, как металлическая стружка из-под резца токарного станка. Закруженный вихрем путь скатывался под откос на протяжении полутора километров и ложился вдоль насыпи, свившись в канат»[9].

По мнению одного из крупнейших советских военных теоретиков H. Е. Какурина, «повстанчество в тылу восточного и южного белых фронтов сыграло свою решающую роль в судьбе их, поскольку оно явилось одной из движущих сил революции, и… оно должно быть оценено как фактор прогрессивный»[10]. И далее Какурин делает еще более важный и интересный вывод, свидетельствующий о необыкновенно глубоком понимании им характера гражданской войны в России: «Белое командование не справилось с этим движением, которое в конце концов надломило его силы, как это случилось на Южном фронте у Деникина, и явилось даже источником его собственной гибели, как это случилось с Колчаком»[11].

В дальнейшем опыт партизанских действий периода гражданской войны нашел свое применение в середине 20-х-начале 30-х годов при формировании спецчастей Красной Армии.

В конце 1919 года по инициативе члена Революционного военного совета (PBC) Западного фронта И. С. Уншлихта для разведывательно-диверсионной деятельности в тылу польской армии, оккупировавшей еще летом этого года практически всю территорию Белоруссии, была создана так называемая Нелегальная военная организация (НВО).

Создание НВО явилось результатом политического соглашения о совместных действиях против польских оккупантов между белорусскими эсерами и командованием Западного фронта в лице Уншлихта, подписанного в декабре 1919 года на совместном совещании в Смоленске. Основу НВО составили боевые отряды и группы Коммунистической партии Литвы и Белоруссии, Белорусской коммунистической организации, Белорусской партии социал-революционеров, а также Революционных народников-социалистов и еврейской партии «Поалей цион», объединившихся в Народную военную самооборону (НВС) — фактически партизанскую армию в польском тылу. Руководство НВС осуществлялось Белорусским повстанческим комитетом (БПК), созданным весной 1920 года. В свою очередь работой БПК руководило НВО в лице тех людей, которые возглавляли и разведку Западного фронта — А. Сташевского (ответственный руководитель), Б. Бортновского, С. Фирина и других. К осени 1920 года НВО подчинялись до 10 тыс. партизан, организованных в отряды под командованием выпускников красных командирских курсов — краскомов, засылаемых в польский тыл. Но при этом как сама организация, так и ее деятельность оставались настолько засекреченными, что о них не знал даже командующий Западным фронтом M. Н. Тухачевский.

После окончания советско-польской войны 1920 года и заключения Рижского мирного договора НВО не только не прекратила своей работы, но и послужила основой для организации так называемой активной разведки, тем самым обозначив в истории советских войск специального назначения еще один этап становления и начала зарубежной деятельности.

Напомним, что после подписания 18 марта 1921 года Рижского мирного договора в состав Польши вошли западные области Украины и Белоруссии, населенные преимущественно украинцами и белорусами. Тем не менее, правящие польские круги продолжали строить дальнейшие планы по созданию «великой Польши от можа до можа» путем насильственного присоединения соседних земель, прежде всего, из состава Советской России. Это обстоятельство, помноженное на ненависть к большевикам, русофобию и извечный шляхетский гонор, подталкивало Польшу к откровенно враждебной политике по отношению к РСФСР, превратив ее в начале 20-х годов (и позднее) в нашего вероятного противника № 1.

В данной ситуации Советская Россия, жестоко ослабленная в ходе многолетней гражданской войны, могла противопоставить потенциальному агрессору только одно средство — Нелегальную военную организацию с ее успешным опытом партизанской войны.

«В марте 1921 г. Разведупр начал создание и переброску на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии отрядов боевиков для организации массового вооруженного сопротивления польским властям. Предполагалось, что эти вооруженные отряды станут ядром всенародного партизанского движения на оккупированных белорусских и украинских землях, которое в перспективе приведет к их освобождению и воссоединению с СССР. Подобная деятельность получила название „активная разведка“. При этом надо заметить, что деятельность Разведупра по активной разведке была настолько тщательно законспирирована, что о ней не знали даже органы ОГПУ», — пишут в своей книге «Империя ГРУ» А. И. Колпакиди и Д. П. Прохоров[12].

С лета 1921 года в областях, отошедших к Польше по Рижскому мирному договору, началось партизанское, а по сути дела — диверсионное движение.

Особенно целенаправленно и успешно активная разведка проходила в Полесском, Вилейском и Новогрудском воеводствах Западной Белоруссии.

Здесь действовало несколько крупных партизанских отрядов под командованием бывших краскомов К. П. Орловского, С. А. Ваупшасова, В.З.Коржа, А. Рабцевича. Так, за период с мая 1922 по ноябрь 1924 годов отрядами Орловского и Ваупшасова, оперировавшими в восточной части Полесского и южной части Новогрудского воеводств, были проведены, по неполным данным, 94 боевые операции, в результате которых были разгромлены 6 полицейских участков, полицейское управление, сожжены 10 помещичьих имений, княжеский дворец, уничтожены два железнодорожных моста и т. д. Кроме того, в августе 1924 года отряд Ваупшасова провел крупную операцию по разгрому польского гарнизона и захвату тюрьмы в городе Столбцы, где были освобождены 30 политзаключенных.

Однако в начале 1925 года активную разведку на территории Польши пришлось свернуть. Этому предшествовал пограничный инцидент, едва не обернувшийся крупным международным скандалом.

В ночь с 7 на 8 января отряд партизан, преследуемый польскими войсками, прорвался в СССР, разгромив при этом советскую погранзаставу у местечка Ямполь. Поскольку партизаны были одеты в польскую военную форму, то советские пограничники пришли к выводу о наглой провокации польской стороны. Такое предположение было оправдано еще и потому, что руководство ОГПУ понятия не имело о том, чем занимался у них под боком Разведупр. Сообщение о пограничном инциденте спешно ушло наверх.

В Москве сумели достаточно оперативно выяснить суть «провокации». Активная разведка вызвала тревогу и законные нарекания со стороны политического руководства страны и ОГПУ. В итоге в феврале 1925 года комиссия во главе с В. В. Куйбышевым представила в Политбюро проект постановления по этому вопросу, в котором говорилось:

«Активную разведку в настоящем ее виде (организация связи, снабжение и руководство диверсионными отрядами на территории Польской республики) — ликвидировать»[13].

В конце 1925 года все партизанские отряды и группы, действовавшие в Западной Украине и Западной Белоруссии, были расформированы. Часть партизан перебралась на территорию СССР, часть осталась в Польше, перейдя на нелегальное положение.

Стоит добавить, что в начале 1920-х годов активная разведка проводилась Разведупром и в других странах: Румынии, Болгарии, Черногории и Германии. Правда, например, в Германии партизаны не вели активных действий, хотя и были довольно многочисленны. В 1924 году их группы, созданные в Восточной Пруссии, насчитывали 1500 человек, вооруженных винтовками и ручными пулеметами.

После расформирования подразделений активной разведки руководство Разведупра не оставило мысль иметь в своем распоряжении специально подготовленные диверсионные отряды, способные действовать в тылу противника в случае военного нападения на СССР. Впрочем, и руководство страны думало о необходимости существования подобных подразделений. Еще в 1921 году нарком по военным и морским делам М. В. Фрунзе писал:

«Средство борьбы с техническими преимуществами армии противника мы видим в подготовке ведения партизанской войны на территории возможных театров военных действий. Если государство уделит этому достаточно серьезное внимание, если подготовка этой „малой войны“ будет производиться систематически и планомерно, то и этим путем можно создать для армий противника такую обстановку, в которой при всех своих технических преимуществах они окажутся бессильными перед плохо вооруженным, но полным инициативы, смелым и решительным противником. Но обязательным условием плодотворности этой идеи „малой войны“, повторяю, является заблаговременная разработка ее плана и создание всех данных, обеспечивающих успех ее широкого развития. Поэтому одной из задач нашего Генерального штаба должна стать разработка идеи „малой войны“ в ее применении к нашим будущим войнам с противником, технически стоящим выше нас»[14].

В 1924 году по указанию ЦК РКП(б) началось практическое воплощение теории «малой войны». На первых порах руководство этой работой осуществлялось М. В. Фрунзе и Ф. Э. Дзержинским. В Москве, Киеве и ряде других городов были открыты особые партизанские школы, где слушатели изучали тактику и методы боевых действий в тылу противника, организацию партизанских отрядов, вопросы базирования, тылового обеспечения и т. д. Значительное внимание уделялось составлению пособий и наставлений по тактике партизанской борьбы, а также созданию специальной техники и вооружений.

В дальнейшем подготовкой к «малой войне» занималось Разведуправление штаба РККА и специально созданные IV отделы штабов военных округов. Мероприятия проходили в тесном контакте с соответствующими подразделениями и дорожно-транспортными отделами ОГПУ.

Работа включала в себя следующие направления:

«Создание тщательно законспирированной и хорошо подготовленной сети диверсионных групп и диверсантов-одиночек в городах и на железных дорогах к западу от линии укрепленных районов.

Формирование и всестороннюю подготовку маневренных партизанских отрядов и групп, способных действовать на незнакомой местности, в том числе за пределами страны.

Переподготовку командного состава, имевшего опыт партизанской борьбы в гражданской войне, подготовку некоторых молодых командиров в специальных партизанских учебных заведениях.

Отработку вопросов партизанской борьбы и борьбы с вражескими диверсионными группами на специальных и некоторых общевойсковых учениях.

Совершенствование имеющихся и создание новых технических средств борьбы, наиболее пригодных для применения в партизанских действиях.

Материально-техническое обеспечение партизанских формирований»[15].

К середине 1930-х годов значительный объем подготовленных работ был в основном завершен.

Были созданы специальные диверсионные подразделения, развернутые вдоль западной границы СССР. В целях зашифровки они именовались «саперно-маскировочными взводами» (СМ). В конце 1935 года такие подразделения, штатной численностью 40 человек каждое при саперных батальонах дивизий, имелись во всех приграничных округах. Во время войны взвод мог действовать в полном составе или мелкими группами но 5–7 человек. Личный состав для взводов отбирался из числа комсомольцев и членов партии, прослуживших в Красной Армии не менее двух лет, после тщательного изучения кандидата органами госбезопасности. Предпочтение отдавалось тем, кто имел хорошее физическое развитие, владел иностранным языком и положительно зарекомендовал себя во время службы.

В 1935 году начали действовать специальные курсы для командиров этих взводов. После года службы в составе подразделения разведчиков-диверсантов их увольняли в запас и компактно расселяли в населенных пунктах вдоль западной границы. Здесь их устраивали на работу, строили дома за счет государства.

В ближайших воинских частях для них хранилось оружие и снаряжение. На приграничной территории для обеспечения деятельности будущих диверсантов закладывались тайники с запасами оружия, взрывчатых веществ, продовольствия. На профессиональном жаргоне их называли КГТ — крупногабаритные тайники.

Кроме того, в Белорусском военном округе было создано шесть партизанских отрядов — Минский, Борисовский, Слуцкий, Бобруйский, Мозырский и Полоцкий — численностью от 300 до 500 человек каждый. В городах и железнодорожных узлах были обучены подпольные диверсионные группы, а также оборудованы тайные склады, где хранилась взрывчатка, 150 ручных пулеметов и 50 тысяч винтовок.

В Украинском военном округе под руководством начальника разведотдела Г. И. Баар были подготовлены не менее 3 тысяч партизанских специалистов, в том числе около 1400 подрывников, устроены тайники с оружием, боеприпасами, а также специальные минные трубы, ниши и камеры на важных промышленных объектах и Юго-Западной железной дороге. Было также сформировано 80 специальных диверсионных отрядов общей численностью свыше 600 человек, состоявших из бывших красных партизан, польских и румынских эмигрантов. В случае военной агрессии против СССР, эти отряды планировалось забрасывать на парашютах в глубокий тыл противника для развертывания партизанской борьбы непосредственно на вражеской территории.

Аналогичные мероприятия были проведены и в Ленинградском военном округе.

Партизанские формирования неоднократно привлекались к участию в общевойсковых учениях. В 1932 году под Москвой были проведены секретные тактические учения — Бронницкие маневры с высадкой в тыл «противника» парашютного десанта. В них принимали участие дивизия особого назначения войск ОГПУ, Высшая пограничная школа, академии и училища Московского военного округа и отряд партизан-парашютистов под командованием С. А. Ваупшасова. Маневры проводились под наблюдением известных советских полководцев К. Е. Ворошилова и С. М. Буденного.

Осенью того же года на общевойсковых учениях под Ленинградом был задействован сводный партизанский отряд в составе 500 бойцов из Ленинградского, Белорусского и Украинского военных округов. Бойцы отряда были «вооружены японскими карабинами и учебными гранатами, а диверсанты — учебными минами. Все они были в гражданской одежде, в головных уборах с красными полосками, имели плащи и рюкзаки. В ходе учений партизаны проникали в тыл противника через „линию фронта“ и перебрасывались туда по воздуху. Партизанские отряды успешно провели ряд нападений из засад, но их налеты на штабы армий оказались неудачными. Охрана была бдительна, обнаруживала партизан еще на подходах. Более эффективно действовали небольшие диверсионные группы на путях сообщения противника. Даже на сильно охраняемых участках партизаны ухитрялись ставить так называемые „нахальные“ мины, установка которых занимала менее 30 секунд. На слабо охраняемых участках партизаны успешно применяли учебные неизвлекаемые противопоездные мины. В результате вспышек учебных мин были случаи остановки регулярных поездов. Машинисты паровозов принимали мины за петарды и останавливали составы»[16].

Для отработки тактики и методов борьбы в тылу противника в военных округах периодически проводились секретные кратковременные сборы партизанских формирований. Общевойсковая и техническая подготовка личного состава активно велась на курсах Осоавиахима, где обучали стрелковому делу, топографии, радиоделу, вождению автомашин и т. д. В этом плане достаточно примечательно выглядит резолюция, принятая на 1-й Всекарельской партизанской конференции, проходившей летом 1930 года в Петрозаводске. В одном из пунктов резолюции бывшие партизаны гражданской войны постановили:

«Усилишь работу и расширить организацию на местах кружков Осоавиахима и РОКК, обеспечить их работу необходимым руководством и пособиями, признать необходимым участие в этих кружках всех бывших красных партизан и участников гражданской войны.

Конференция обращается с призывом ко всем указанным товарищам вступить в кружки обороны, вовлекая в нее трудящееся население, оказывая помощь в работе по ликвидации военной неграмотности среди всех трудящихся Карелии и, в первую очередь, среди бывших партизан и участников гражданской войны.

Конференция просит Территориальное управление принять меры к организации переподготовки и подготовки бывших красных партизан и участников войны на добровольных началах.

Конференция считает необходимым просить центральные органы изучить опыт операций партизанских отрядов в период 1918–1920 гг. и на основе этого дать соответствующие руководящие указания руководителям кружков обороны на местах»[17].

К середине 30-х годов партизанские формирования представляли собой хорошо организованную, обученную и оснащенную армию. Разработчики теории действий диверсионных групп и партизанских отрядов прекрасно понимали, что несколько таких подразделений, оперирующих в ближайших и дальних тылах неприятеля, разрушая коммуникации, крупные склады вооружений и горюче-смазочных материалов, пункты связи и штабы могут существенно затруднить ему проведение армейских и даже фронтовых операций. А объединившиеся партизанские отряды способны парализовать на некоторое время и операции противника в составе нескольких фронтов… Кроме того, для ликвидации партизан враг будет вынужден задействовать подразделения по охране тыла и войсковые части, предназначенные для отправки на фронт, тем самым отвлекая многочисленные силы, необходимые на передовой линии.

Во время гражданской войны в Испании многие советские специалисты по организации партизанской борьбы оказались в рядах испанской республиканской армии, сражавшейся с фашистами. Среди них были И. Г. Старинов, Х.-У. Д. Мамсуров, В. А. Троян, Н. К. Патрахальцев, X. Салнынь и другие.

В конце 1936 года в пригороде Валенсии был создан отряд специального назначения в составе 17 человек. Командовал им капитан Д. Унгрия, а военным советником и инструктором-подрывником отряда был И. Г. Старинов, действовавший под псевдонимом Родольфо.

После первых успешных диверсий, в частности, взрыва железнодорожного моста и линии связи в районе Теруэля, численность отряда возросла до 100 бойцов. В феврале 1937 года диверсанты провели под Кордовой свою самую результативную операцию: взрывом мощной мины уничтожили эшелон со штабом франкистской авиадивизии. В целом, благодаря помощи И. Г. Старинова в деле обучения испанских кадров подрывному делу, разработке им целого ряда взрывных устройств и снаряжения специального назначения, а также личному участию в проведении многих диверсионных операций, было взорвано 22 железнодорожных эшелона с личным составом и боевой техникой армии франкистов[18].

О том, какое влияние на военную обстановку в Испании, оказывал а деятельность диверсионных частей республиканцев, можно судить из отчета руководству резидента советской разведки от 9 декабря 1937 года, где говорилось следующее:

«Проводимая в тылу „Д“[19] работа привела к серьезному расстройству отдельных участков тыла франкистов и значительным материальным убыткам и людским потерям. Беспрерывные и последовательные действия наших „Д“ групп, применение ими самых разнообразных, быстро меняющихся и постоянно совершенствующихся методов, охват нами почти всех решающих участков фронта, продвижение „Д“ действий в глубокий тыл вызвали большую панику в фашистских рядах. Об этом говорят все донесения разведки и нашей агентуры, это подтверждается также и рядом известных нам официальных материалов (газетные статьи, приказы фашистов, радиопередачи). Это состояние фашистского тыла, пребывание франкистов в постоянном напряжении, беспрерывно преследующий их страх перед „проделками красных динамитчиков“, подчас преувеличенный и раздуваемый всевозможными слухами, мы считаем основным достижением в „Д“ работе. Нам точно известно, что для борьбы с диверсиями фашисты вынуждены держать в тылу значительные воинские силы и вооруженные группы фалангистов. Все, даже незначительные, объекты усиленно охраняются. В августе 1937 года командующий Южным фронтом фашистов генерал Кейпо де Льяно издал приказ, объявляющий на военном положении провинции Севилья, Уэльва и Бадахос. Мероприятия фашистского командования, связанные с реализацией этого приказа, предусматривают отвлечение с фронта значительных воинских сил»[20].

Вскоре отряд Д. Унгрия стал батальоном, затем — бригадой, а в начале 1938 года — 14-м партизанским корпусом численностью свыше 5 тыс. человек. Корпус состоял из 7 бригад, которые после завершения формирования были распределены по фронтам. Три бригады действовали на Восточном фронте, остальные — на Центральном и Южном фронтах. Кроме того, в Барселоне и Валенсии функционировали две специальные школы республиканцев, где велось обучение тактике и технике партизанских действий, готовились кадры снайперов, подрывников, радистов и т. д.

О действиях бойцов 14-го корпуса против войск генерала Франко можно судить по воспоминаниям В. А. Трояна, принимавшего непосредственное участие в этих операциях:

«В тыл забрасывались многочисленные группы, отряды и даже бригады целиком. Они устраивали диверсии на железных и шоссейных дорогах, нападали на штабы, склады и другие военные объекты, разрушали линии связи. В результате участки железных дорог, особенно Сарагоса — Лерида, были парализованы. Пользуясь минами замедленного и мгновенного действия, партизаны сбрасывали под откос поезда, разрушали дороги. На крутых поворотах шоссейных дорог устанавливались противотранспортные мины. Особенно успешными были диверсии в горах: если от взрыва снаряда машина не разрушалась, то по инерции она все равно летела вниз с обрыва.

Подрывные группы, действовавшие в тылу противника, были весьма изобретательны. Извлекать противотранспортные мины очень трудно: даже когда их обнаруживают и пытаются обезвредить, мины взрываются. Так как их не хватало, партизаны ставили на дороги ложные мины. Обнаружив такую „мину“, противник взрывал ее дополнительным зарядом и таким образом сам разрушал железнодорожное полотно или покрытие шоссейной дороги.

Благодаря действиям наших групп движение на некоторых участках дорог ночью совершенно прекращалось, и тем самым срывались плановые переброски фашистских войск и техники»[21].

За время боевых операций против войск фалангистов потери 14-го корпуса составили только 14 человек, причем 2 бойца погибли по нелепой случайности. После поражения республиканцев часть личного состава партизанского корпуса перешла испано-французскую границу, а часть перебралась через Алжир в Советский Союз.

О действиях советских диверсионных частей в Испании уже впоследствии, на апрельском совещании 1940 года, попутно упомянул Х.-У. Д. Мамсуров. Он заметил, что те части, «которые были там сформированы и действовали в тылу, принесли огромнейший вред противнику»[22]. По данным Мамсурова, диверсионными частями было уничтожено в тылу противника огромное количество грузовых машин, паровозов, вагонов, захвачено в плен много офицеров франкистской армии, ликвидированы легковые машины, «главным образом с офицерами на дорогах в тылу, сотни машин»[23]. Это крайне любопытный отзыв, который дает некоторое представление о масштабах деятельности отечественных диверсантов в Испании.

Испанский опыт, накопленный советскими специалистами по спецоперациям, оказался поистине бесценным и уникальным. Однако случилось непоправимое: в 1937–1938 годах все подразделения типа СМ-взвод и партизанские отряды были расформированы, партизанские школы, тайные склады оружия и боеприпасов — ликвидированы. Произошло это по многим причинам. Не последнее место среди них занимала новая военная доктрина, в которой не нашлось места таким понятиям, как «малая война» и «партизанство». Отныне эти понятия в лучшем случае причисляли к разряду анахронизмов, в худшем — к враждебным проискам.

«В те грозные предвоенные годы, — писал С. А. Ваупшасов, один из организаторов заблаговременной партизанской борьбы, — возобладала доктрина о войне на чужой территории, о войне малой кровью. Сама по себе, абстрагированная от конкретно-исторической обстановки, она, разумеется, не вызывала никаких возражений, имела ярко выраженный наступательный, победоносный характер. Однако проверку реальной действительности эта доктрина не выдержала и провалилась»[24].

Впрочем, новая военная доктрина и расформирование саперно-маскировочных взводов и партизанских отрядов было не самым страшным обстоятельством. Гораздо больший, подчас невосполнимый ущерб обороноспособности страны был нанесен репрессиями в отношении организаторов подготовки будущего партизанского движения и диверсантов. На основании самых нелепых и вздорных обвинений аресту и последующему физическому уничтожению подверглись многие сотрудники Разведупра, НКВД, партийные работники обкомов и горкомов, которые в конце 20-х — середине 30-х годов профессионально занимались подготовкой к «малой войне».

Из партизанских специалистов уцелели немногие, в частности А. К. Спрогис, С. А. Ваупшасов, Н. А. Прокопюк, И. Г. Старинов и ряд других. Одних из них от угрозы ареста спасла счастливая случайность, других — заступничество наркома обороны СССР маршала К. Е. Ворошилова.

Ликвидация в конце 1930-х годов разведывательно-диверсионных подразделений серьезно затормозило развитие советских войск специального назначения.

Несостоятельность этого решения военно-политического руководства страны показала война с Финляндией 1939–1940 годов. В это время необходимость в разведывательно-диверсионных формированиях Красной Армии стала предельно ясной.