Где связать шерстяные перчатки?
Где связать шерстяные перчатки?
В июле 1941 года в целях подготовки кадров для разведывательно-диверсионных групп НКГБ Карело-Финской ССР организовал специальную разведшколу. Первоначально предполагалось, что по штатам в школе будут состоять 2 преподавателя и 27 курсантов. Программа обучения рассчитывалась на 7 дней, из расчета 40-часовой программы. Но потребности в кадрах разведчиков все время росли и поэтому в октябре 1941 года разведшкола, которой теперь руководил начальник 4-го отдела управления НКВД КФССР комбриг Вершинин, уже включала в себя 4 отряда, по 3 группы в каждом, общей численностью 154 человека. В распоряжении школы находились два грузовика, один катер и одна моторная лодка[117].
Обучение в разведшколе происходило по специальной программе, состоявшей из общевоинской (полевой устав, боевое оружие, подрывное дело, топография, приемы борьбы, медицинская помощь) и оперативно-тактической подготовки (ведение разведки, основы партизанской тактики, приемы работы финской контрразведки). Парашютная подготовка (теория и прыжки) осуществлялась путем выезда в город Онегу Архангельской области, а обучение радиоделу первоначально проходило на полугодовых курсах в Москве, но, начиная с 1942 года, таковые стали функционировать при 4-м отделе НКВД КФССР. В октябре 1941 года подготовленные кадры диверсантов, за исключением созданных в РО, вошли в состав специального отряда НКГБ, имевшего условный номер 45 и располагавшегося в поселке Шижня Беломорского района. К концу 1941 года в разведшколе прошли обучение 196 человек, из которых было сформировано 15 диверсионных групп. Кроме того, при районных отделениях НКВД было создано 58 групп общей численностью 399 человек[118].
Методика подготовки разведгрупп была таковой: за месяц до выхода на задание отобранные в группу разведчики выводились в изолированные пункты (Сегежа, Руйга, Летний), где под руководством оперативного работника проходили совместную подготовку по планам, согласованным с НКГБ. В ходе подготовки к рейду отрабатывалась легенда каждого разведчика, изучалась обстановка в предполагаемом районе действий (маршруты движения, схемы расположения домов, списки жителей, рекомендательные письма, пароли), проводились тренировочные походы и сеансы радиосвязи. В состав разведывательных и диверсионных групп включалось, как правило, 2–3 человека, иногда 5–7 человек. Лишь в очень редких случаях численность групп доходила до 15–20 человек. Разведчики, как правило, свободно владели финским или карельским языком и хорошо ориентировались в той местности, на которой им предстояло действовать.
По неполным данным за 2,5 года войны в тыл противника в составе разведывательно-диверсионных групп было заброшено 145 человек, из них: сотрудников НКВД — 17, военнослужащих и сотрудников внутренней охраны — 8, советских и партийных работников — 7, служащих — 23, рабочих — 61.
По своей национальности разведчики распределялись так: русские — 49 человек, карелы — 56, финны — 31, вепсы — 6, другие национальности — по 1–2 человека[119].
12 июля 1941 года нарком госбезопасности КФССР М. И. Баскаков издал приказ за № 1, в котором распорядился о высылке первой специальной группы НКГБ в количестве 25 человек, для проведения диверсии в районе Лиекса — Иоэнсуу. Операция оказалась довольно удачной: диверсионная группа сумела взорвать мост и склад боеприпасов в деревне Лубосалми, уничтожила 2 грузовика, заминировала 3-км участок дороги и повредила линию телефонной связи финнов. Собственные потери при этом составили 3 человека[120]. В период со 2 по 13 октября в тылу врага на Карельском перешейке действовала разведгруппа Особого отдела 23-й Армии под командованием капитана В. А. Шпакштейна. Советские разведчики смогли добыть важные сведения, захватили в плен финского офицера с оперативными документами, установили местонахождение аэродрома, береговой батареи и ряда воинских штабов противника. Но на обратном пути группа попала на мины, командир группы вместе с заместителем получили тяжелые ранения. Не будучи в силах двигаться, они прикрыли огнем отход разведчиков, после чего покончили с собой. Военный совет 23-й Армии высоко оценил полученные группой разведданные[121].
Значительной операцией стала заброска в январе 1942 года диверсионной группы «Табор» под командованием И. Ф. Мартынова в Заонежский район. Чтобы не вызвать подозрений противника, группа состояла из трех цыган (старик с женой, а также их невестка). Разведчики пользовались лошадью, запряженной в сани, на которых по льду Онежского озера достигли Б. Клименецкого острова. В течение недели советские разведчики ездили по финским тылам и успешно собирали сведения о базировании и численности гарнизонов противника, а также об обстановке в оккупированных районах. В августе 1942 года в Заонежском районе успешно действовала разведгруппа С. Е. Гайдина в составе пяти человек. За время операции группа наладила связь с местным подпольем, провела большую пропагандистскую работу среди населения, собрала подробные разведданные о неприятельских гарнизонах, добыла необходимые образцы документов[122].
Но не следует думать, что все посылаемые разведгруппы успешно выполняли задание и затем благополучно возвращались назад. Большая часть разведывательных и диверсионных групп НКВД КФССР, заброшенных на территорию противника в 1942 году, не смогли выполнить задания, а половина из них была либо уничтожена, либо попала в плен. К примеру, погибли или пропали без вести диверсионные группы «Берег» (10 человек), «Боевики» (2 человека), «Гранит» (3 человека), «Земляки» (4 человека), «Метеор» (3 человека), «Моряки» (3 человека), «Онежцы» (2 человека), «Фантом» (4 человека), «Черные» (11 человек), «Шалаш» (5 человек), «Шальские» (10 человек) и др.
Кроме того, в период с июля 1941 г. по июнь 1942 г. успешно действовали диверсионные группы спецотряда НКВД КФССР. В общей сложности они провели 35 боевых операций, в ходе которых было уничтожено 19 мостов, 45 домов, 9 автомашин, убито 49 солдат и офицеров противника и захвачены 2 пленных. Правда, в 10 рейдах боевые задачи по разным причинам разведчикам выполнить не удалось. К началу июня 1942 года в спецотряде состояло 156 солдат и офицеров. 9 июня 1942 года приказом наркома НКВД КФССР М. И. Баскакова спецотряд НКВД в составе 4-х взводов был передан в подчинение 3-му отделению 4-го отдела наркомата НКВД КФССР и в дальнейшем он использовался, в основном, для сопровождения разведчиков в тыл противника и проведения в отдельных случаях диверсий на вражеских коммуникациях. С мая по ноябрь 1942 года из спецотряда выбыло 77 человек, из которых 26 были убиты и пропали без вести, 13 — ранены, 15 человек были переведены по состоянию здоровья в партизанские отряды, 15 ушли в военкомат и 5 были направлены на учебу. В то же время отряд получил в качестве пополнения 17 человек. К 1 ноября 1942 года спецотряд НКГБ уже насчитывал 87 бойцов[123].
Далее речь пойдет о специфике и различных сложностях в работе разведчиков, набиравшихся в Вологодской и Архангельской областях.
В деревне Девятины Ковжинского района (ныне Вытегорский) Вологодской области обосновалась штаб-квартира диверсионных и разведывательных групп, засылавшихся на оккупированную территорию Карелии. В период войны с аэродрома в Девятинах летними и зимними ночами часто летали надежные учебные самолеты «По-2». Иногда в вылетах участвовало и несколько машин. Именно на них в тылы финской и немецкой армий на территории Карелии забрасывались советские разведывательные и диверсионные группы.
На первый взгляд может показаться странным, что заброска проводилась с помощью устаревших, тихоходных «По-2», на каждом из них мог разместиться только один парашютист и не более 12–15 килограмм груза. Ведь для заброски, скажем, 6 человек требовалось 6–7 машин соответственно. На этот вопрос, в принципе, можно найти ответ. Во-первых, карельское направление на протяжении всей войны считалось далеко не самым важным, что сказывалось на распределении новой боевой техники. Нельзя также забывать, что для взлета и посадки «По-2» требуется очень незначительная площадка, что было немаловажным в условиях больших лесных массивов на севере. Кроме того, благодаря небольшой высоте полета и малошумности работы двигателя, «По-2» был достаточно малозаметным.
Впрочем, насчет незаметности можно и поспорить, потому что группы самолетов, идущих практически в кильватерном строю, все же обнаруживались частями ПВО противника. Нередко случалось, что, уходя от зенитного огня, самолеты группы отрывались друг от друга, а иногда и вовсе теряли ориентировку и десантников высаживали в разных точках.
Одним из авторов этой книги были найдены в финских и петрозаводских архивах описания выброски парашютистов из специальных подвесок к крыльям «По-2». Технология эта в принципе была отработана, но в описаниях выбросок вологодских и архангельских диверсантов такой метод почему-то не встречается.
При цепочной выброске с «По-2» групп с двумя радистами, разброс случался в десятки километров, в результате радисты были вынуждены связываться с базой для определения места встречи. Такой радиообмен при пеленгации финскими радиослужбами давал более или менее точную картину передвижения групп. Это позволяло неприятельской контрразведке давать указания, облегчавшие частям охраны тыла и полицейским силам поиск высаженных разведчиков. В своих документах финская радиоразведка писала, что анализ точек выхода раций в эфир показывает, что группы идут на соединение. Вычерченные схемы движения групп указывали предположительное место их встречи[124].
Так финской контрразведкой были «вычислены» разведчики-радисты Н. Морозов и Е. Тарасова. При перелете линии фронта 29 июля 1942 года цепочка самолетов «По-2», на которых летела группа разведчиков, была рассеяна вражескими истребителями. 7 августа в районе Педасельги финской полицией были обнаружены три парашюта на большом расстоянии друг от друга. Затем полиция по следам определила, что три парашютиста соединились вместе, но затем след этой группы потерялся в топких болотах. В это же время службой радиоперехвата зафиксирована работа 2-х радиостанций, работающих на значительном удалении друг от друга, но с каждым сеансом расстояние между радиостанциями сокращалось. Из анализа ситуации контрразведка финнов сделала правильный вывод, что радисты устанавливали связь с центром, который сообщал им маршрут движения для встречи. Вычерченные схемы движения указали место предполагаемой встречи у реки Таржеполка. Там была выставлена засада. 12 августа радисты встретились, не подозревая, что в 15 м от них находится противник. Разведчики радостно обнялись, но тут нервы финнов не выдержали, они открыли огонь. Николай Морозов был убит, а Евдокия Тарасова, раненная пятью (!) пулями, схвачена финской контрразведкой. Ее прооперировали в госпитале, но никаких показаний она не дала. Финские контрразведчики так и не смогли добиться от нее ничего. Е. Тарасова пережила плен и после войны вернулась домой[125].
Разведчикам разрабатывались соответствующие легенды, системы связей, пароли. Опыта было явно недостаточно и специальным агентам еще предстояло создать свою агентурную школу для работы в оккупации. Много было и ошибок на начальном этапе.
«Где я могу купить кило три белого хлеба?», — с таким паролем подошел разведчик В. Гаврилов к дежурному по станции Петрозаводск И. Лангуеву, оставленному на оседание до прихода финнов[126]. Эта фраза в городе, где и черного-то хлеба у жителей почти не было, могла стоить разведчикам жизни: ясно, что человек, который ее произнес, — пришлый.
Часто к подпольной работе привлекались люди, имевшие какие-либо «изъяны» в биографии — судимости, партийные взыскания. Безусловно, это облегчало легализацию, но и контрразведка финнов действовала профессионально. Она достаточно быстро «раскалывала» стандартные легенды, написанные наспех, почти перед самой оккупацией района или области.
В декабре 1943 года начальник управления НКВД по Ленинградской области комиссар госбезопасности 3-го ранга П. Н. Кубаткин направил в наркомат госбезопасности докладную записку «О деятельности контрразведывательных органов противника на оккупированной территории области». В ней, наряду с данными по разведывательным и контрразведывательным подразделениям немцев, полученными четвертым отделом управления, он представил материалы немецкой контрразведки о причинах провалов советских агентов. В частности, там говорилось об их шаблонном легендировании и недостатках в подготовке документов перед заброской в немецкие тылы. Все это в равной степени относилось и к агентам, уходившим в тылы финской армии.
«УСТАНОВЛЕННЫЕ ПРИЧИНЫ ПРОВАЛОВ СОВЕТСКИХ АГЕНТОВ.
Немецкая контрразведка уделяет особое внимание легендам и документам, с которыми советские агенты направляются на выполнение задания.
Тщательное изучение методов работы нашей разведки помогает немецкой контрразведке успешно проводить допрос нашей агентуры.
В сводке разведывательного отдела немецкой армии указывается, что наши агенты умеют умело маскироваться и убедительно рассказывать свою легенду…
В директиве разведывательного отдела 246-й немецкой пехотной дивизии от 20.05.1943 года указывается:
У каждого лазутчика есть четко усвоенные уловки, коими он пользуется в случае нужды и которые в сочетании с предъявлением бумаг звучат правдоподобно.
Постоянно пускаемые в ход уловки:
• эвакуация в связи с близостью фронта, у лиц младшего возраста — поиски эвакуированных родителей;
• ненависть к коммунистам, подвергшим репрессиям и выславшим родственников;
• побег с целью избегнуть призыва;
• с целью выменять продовольствие;
• идут к знакомым в ближайшие деревни;
• плохая жизнь у русских;
• устраиваться на квартиру только через местные органы власти, так как самовольное посещение квартиры подозрительно».
Шаблонные методы давали возможность контрразведке противника быстро разоблачать нашу агентуру…
Небрежно оформленные легализационные документы также помогали противнику изобличить нашу агентуру.
В упоминавшейся выше директиве… указывается, что можно легко разоблачить агента, если внимательно изучить его документы:
«Поддельные паспорта и документы часто могут быть опознаны по следующим причинам:
1. Бросаются в глаза паспорта с давней датой выдачи, но имеющие внешность новых.
2. Выданные якобы уже несколько лет назад, справки удивляют тем, что выглядят новыми.
3. Бросались в глаза пометки, относящиеся к разным местностям, но сделанные одним и тем же почерком и одинаковыми чернилами.
4. С целью утаить известные пометки в одном военном билете оказались вклеенными новые листы.
5. Часто агенты получают подлинные паспорта других лиц, в которых только была вклеена потом фотокарточка владельца паспорта.
6. Другой агент предъявил пропуск, срок действия которого давно истек»[127].
База в Девятинах забрасывала разведчиков и диверсантов в ближние и дальние тылы финских войск. Одной из важнейших целей считался Петрозаводск, центр разведывательных интересов не только командования 7-й армии, но и разведки НКВД.
Слабая подготовка легенд приводила к большому количеству провалов наших разведчиков и диверсантов. Поэтому в Девятинах старались подбирать разведчиков-финнов: считалось, что они будут пользоваться большим доверием у оккупационных властей. Но оказалось, что финская национальность не дает каких-либо преимуществ.
В январе 1942 года в Петрозаводск пытался пройти разведчик X. Сундфорс. Он целые сутки шел по Онежскому озеру. Ночевал в заброшенной избушке, а утром добрался до своего родного дома в Соломенском. Затопил печь и уснул. А утром в дом на дымок зашли финские солдаты. На допросах Сундфорс отвечал строго по легенде, что бежал с оборонных работ домой. Думал, что финны помогут ему или, по крайней мере, не тронут. Однако легенде вражеская контрразведка не поверила. Правда, разведчика не расстреляли, а бросили в лагерь.
За Сундфорсом в «ходку» пошел кадровый чекист Т. Н. Ирюпин с проводником К. Керяненом, участником гражданской и советско-финляндской войн. На счету проводника было уже 12 диверсионных рейдов в тыл, причем он участвовал в них как командир диверсионных групп.
Выбросили Ирюпина и Керянена в августе 1942 года под Петрозаводском[128] в районе деревни Маш-озеро. В Петрозаводске им была дана явка на улице Кузьмина и пароль: «Не свяжете ли мне шерстяные перчатки?». Разведчики получили нужный ответ и переночевали в городе, а когда на второй день вновь пошли на явку, то их арестовал полицейский секретный патруль, расхаживающий по городу под видом рабочих-электромонтеров. Через некоторое время советских разведчиков расстреляли[129]. В октябре 1942 года также провалом закончилась попытка заброски в Петрозаводск разведывательной группы «Земляки» под командованием В. Ф. Власова. Группа целиком попала в плен к финнам[130].
Несмотря на неоднократно предпринимавшиеся усилия, город Петрозаводск, переименованный противником в «Онежскую крепость», для разведчиков был желанной, но недоступной точкой. Финны объявили его зоной «вакуума», выселив из центра все население и рассредоточив там административные органы, армейские подразделения, лагеря для военнопленных и разведывательно-диверсионную школу, направляющую агентов в наши тылы. Советская разведка посылала в Петрозаводск одну группу за другой, но до города доходили лишь считанные единицы. Информации из центра «Восточной Карелии» так и не было.
Разведгруппа «Аврора» в количестве 5 человек под командованием С. E. Гайдина, была высажена с самолетов «По-2» 29 июля 1943 года в Шелтозерском районе[131]. Но с самого начала группе не повезло: оба радиста были схвачены финнами в точке рандеву, определенной ими путем пеленгации советских радиостанций. Лишившись связи, группа не могла добраться до Петрозаводска. За ней буквально следом шли финская контрразведка и полиция. Расчет на то, что разведчикам по пути будет помогать местное население, не оправдался. Более того, мирные жители сразу же доносили финнам о замеченных ими диверсантах.
Уже после войны С. Е. Гайдин написал автору книги «Операция в зоне вакуум» О. Тихонову о злоключениях своей группы:
«С первого дня выброски мы почти потеряли надежду выполнить задание и остаться в живых. Нас было пятеро — два вепса, два карела и один русский. Поднялись мы в воздух на самолетах „По-2“. Над рекой Свирь наши самолеты подверглись сильному зенитному обстрелу и вынуждены были рассредоточиться. То ли летчики двух самолетов, на которых летели радисты Морозов и Тарасова, сбились с курса, но на указанный координат приземлились со мной только два разведчика — Семен Июдин и Павел Бекренев. Оба радиста вместе с рациями пропали бесследно.
Семь суток бродили по лесам и болотам в пределах 7–10 километров, но не обнаружили никаких следов. Как выяснилось, оба радиста были выброшены под село Лавда, при связи с Беломорском запеленгованы и затем и схвачены. Радист Николай Морозов был тут же расстрелян.
Мы остались без связи. Кончились продукты („По-2“ берет вместе с пассажиром лишь 10–12 килограммов груза, включая автомат и боеприпасы). Пошли на диверсию, подстерегли двух солдат, ехавших на повозке в сторону Педасельги, забрали две коробки галет, десять банок бульона.
Отметили на карте деревню Ржаное Озеро, пошли по азимуту. 30 километров. Ближе населенного пункта не было. Добрались на третьи сутки. Решились на разведку, чтобы выяснить режим оккупации, определиться. Но при первой же попытке установить связь с населением были встречены выстрелами. Ответили несколькими очередями и ушли в сторону Шокши.
…В 11 часов вечера послали в разведку Павла Бекренева: в Шокше жила его мать. Остались с автоматами наготове. Прошел час, и вдруг ружейно-автоматная стрельба в деревне, затем взрыв гранаты. Еще через час бегом вернулся Павел, мокрый с головы до ног: попал в засаду, спасли его граната и темнота.
…Отошли и остались ночевать в стогу, чтобы на рассвете уйти. Это было решение усталых.
Около пяти утра — собачий лай. Выскочили из стога, бросились к ближайшим кустам. Через 15–20 минут метрах в двадцати от нас затрещала изгородь. Появились на лугу пять карателей с рыжей собакой на поводке. Вслед за этой группой подошли к стогу еще семь человек, и среди них женщины в форме, но у всех винтовки. Они покрутились вокруг стога, поговорили и почему-то силой утащили собаку в сторону от нас, на запад, мы же, естественно, бросились на восток.
На другой день к вечеру подошли к Ропручью. И тут повторилось то же самое. Остановили на дороге женщину. Она оказалась трудпереселенкой из Ленинградской области, сказала, что живет в Ропручье с дочкой, муж с сорок первого года в Красной Армии, что в деревне гарнизон около 50 солдат. Попросили принести хлеба, картофеля и пачку сигарет. Охотно взяла 100 финских марок, пообещали еще 400.
Ушла, а мы из предосторожности прошли ближе и засели в стороне от дороги, в километре от деревни. Ждали недолго. Семен Июдин, который ушел вперед „за обзором“, прибежал и сообщил, что идет эта женщина, а следом за ней солдаты с автоматами наизготовку.
Целые сутки гнались следом. Трудно было нам, истощенным. Оторвались в лесу. Сделали дневку. Четыре картошины, остальное — грибы.
Двинулись к Каскесручью, где жила родственница Семена Июдина. И тут судьба сжалилась над нами. На лесной просеке, на десятый день наших скитаний обнаружили следы, пошли по ним и примерно через километр увидели сидящего на пне человека.
Подойдя поближе, я узнал в этом человеке Павла Удальцова, он учился в спецшколе, а теперь, как и мы, находился на задании, но заблудился и не может найти свою базу»[132].
Гайдину и его двум товарищам крупно повезло: они встретили члена подпольной разведывательной группы Д. М. Горбачева и влились в ее состав. Горбачеву одному из немногих удалось проникнуть в Петрозаводск, причем не только проникнуть, но и получать оттуда информацию о военных планах противника, о ситуации в городе, добыть чертежи финских ДОТов, а самое главное, организовать подпольный райком ВКП(б) в Шелтозерском районе, где жила его семья.
Задание на разведку и организацию подпольного райкома Д. М. Горбачеву, если верить источникам 1970-х годов, давал сам секретарь ЦК комсомола Карело-Финской республики Ю. В. Андропов, в будущем начальник КГБ СССР и генеральный секретарь ЦК КПСС.
Андропов («Могикан» по радиопозывному) 13 августа 1942 года лично провожал четверку разведчиков с аэродрома в Девятинах. С самолетов «По-2» все разведчики высадились в намеченном месте. Ждали на следующий день самолет с продуктами. Но самолет прошел мимо, не заметив сигналов.
Разведчиков было четверо: Дмитрий Горбачев — командир, Павел Удальцов и Михаил Асанов — разведчики, Сильва Паасо — радистка.
Горбачев вышел на связь к Д. Е. Тучину, оставленному на оседание за месяц до оккупации и работавшему старостой в деревне Горное Шелтозеро[133]. Используя связи и положение старосты, Горбачев организовал достаточно сильную разведсеть, которая наконец-то и проникла в Петрозаводск. Впрочем, о судьбе Горбачева, Тучина и других разведчиков написано в книге «Операция в зоне „вакуум“», к которой мы и отсылаем читателя.
В 1943–1944 годах действия разведывательно-диверсионных групп НКВД КФССР значительно активизировались и стали более успешными. В январе и октябре 1943 года группы «Овод» под командованием Г. А. Леймана (3 человека) и «Мстители» под командованием И. С. Новоселова (15 человек) совершили нападение на финские штабы в деревнях Лонгасы и Ламбасручей, уничтожив при этом 4 сотрудников Военного управления, 3 полицейских и 14 солдат, попутно прихватив важные оперативные документы. Диверсанты тоже понесли потери: в последней операции погибли 5 бойцов. В сентябре 1943 года, основываясь на разведданных группы «Парус», диверсанты из спецотряда «Суоми» НКВД КФССР заминировали 5-км участок Кировской железной дороги между станциями Кондопога и Медгора, результатом чего стало крушение 2-х финских воинских эшелонов. В мае 1944 года группа «Мстители» под командованием Ф. Г. Захарова (3 человека), действовавшая в Кондопожском районе, приняла к себе на базу 17 партизан, вместе с которыми они сумели уничтожить 12 автомашин противника, перерезав на некоторое время основную коммуникацию Медвежьегорской группы войск противника. Вплоть до самого конца войны, в мае-июне 1944 года, в Ведлозерском районе действовала разведгруппа «Дублеры», состоявшая из 2-х человек (старший — А. П. Эрте). С помощью местных жителей разведчики собирали и передавали в штаб Карельского фронта информацию о финском оборонительном строительстве в этом районе, прибытии новых воинских пополнений противника (например, в деревне Салменица был выявлен шведский отряд из 250 человек), интенсивности перевозки различных грузов. Такую же работу проводила в это же время в Сегозерском районе разведгруппа «Лесники» под командованием И. А. Тукачева в составе 4-х человек[134].
За весь период боевых действий 1941–1944 годов в неприятельский тыл в Карелии было заброшено 78 разведывательных и диверсионных групп НКВД-НКГБ Карело-Финской ССР. При этом разведчики понесли крайне тяжелые потери: погибли при переброске — 22 человека, пропали без вести — 36, попали в плен — 109 (из них 14 оказались изменниками), расстреляны финнами — 11. С выполнения заданий вернулось лишь 45 человек[135].