Прага, 5 января 1939 года

Прага, 5 января 1939 года

Доктор Ева Йогановская, главный врач чешского отделения Красного Креста, появилась на работе в этот день как всегда стремительно и по-деловому. Уже с порога, не раздеваясь, она заглянула в секретариат, дав понять сидевшим там девушкам, что они под контролем и бездельничать и заниматься пустыми сплетнями не имеют права. Потом то же самое хотела сделать с бухгалтерией, но, как только она подошла к дверям, оттуда появился главный бухгалтер пан Фафек. Казалось, что он прямо у дверей ждал, когда послышатся ее шаги.

— Пани доктор, — заговорил возбужденно Петр Фафек, — как хорошо, что вы пришли. Только что мне звонили и сказали, что к нам приехали представители Международного Красного Креста из Лондона, мистер МакЛейн и мистер Беккет. Я так боялся, что они появятся здесь раньше вас.

Международное отделение не больно-то баловало своим вниманием чешский Красный Крест, и такой приезд был всегда событием. Весь вопрос заключался в том, какую цель преследовали его представители: если они приехали с очередными дарами — это одно, но если они приехали с инспекторской проверкой, чтобы узнать, как распределяются такие дары, то это совсем другое.

— Надеюсь, у вас вся отчетность в полном порядке, — не скрывая тревоги, спросила пани Йогановская. — Эти англичане очень дотошные люди.

— Не беспокойтесь, пани доктор, у меня всегда все в полном порядке, — спокойно ответил пан Фафек, — Мы же с вами работаем не один год и ни разу за это время ко мне не было никаких нареканий.

— Так-то оно так, — согласилась доктор Йогановская, — но проверить всякие мелочи никогда не помешает. Я просто хотела сказать, что могут случиться какие-нибудь ничего не значащие досадные оплошности. Проверьте, пожалуйста, все еще раз.

— Сейчас этим и займусь, — безропотно согласился пан Фафек.

Англичане появились в конторе только ближе к обеду. Мистер МакЛейн был высоким, худощавым и флегматичным мужчиной средних лет, который не вынимал изо рта трубку, даже если она и не горела, он, можно сказать, даже неплохо разговаривал на чешском и очень хорошо по-немецки. Мистер Беккет оказался полной его противоположностью — низенький, толстенький и очень подвижный. Мистер Беккет говорил только по-немецки, если не считать английской, которым ни пани Йогановская, ни пан Фафек не владели. Гости очень любезно поздоровались с пани Йогановской, и она сразу провела их в свой кабинет.

Как оказалось, гости приехали с ознакомительной целью: узнать нужды и потребности, посмотреть, как поставлена работа. Ни о какой проверке не шло и речи. После короткой беседы гости предложили продолжить разговор в ресторане, где можно было бы заодно и хорошо пообедать. Они остановились в шикарном отеле «Голландская мельница», ресторан которого пользовался в Праге хорошей репутацией. Гости предложили взять с собой и главного бухгалтера.

Раньше пани Йогановская никогда здесь не бывала: иностранцы, которые приезжали раньше, не были такими любезными, они проверяли все документы прямо в конторе и старались сделать все как можно быстрее. В обеденном зале ресторана вдоль двух стен были отгорожены небольшие уютные кабинки.

Как только гости заняли одну из таких кабинок, мистер МакЛейн тут же включил стоящий там приемник и поймал какую-то французскую станцию, которая передавала ненавязчивую лирическую музыку. Обстановка совершенно не располагала к работе.

Компания заказала обильный обед с вином, коньяком и шампанским. Во время обеда разговор был самый непринужденный: гости восхищались красотой старой Праги, а пани Йогановская и пан Фафек наперебой называли очередные достопримечательности, которые гости должны еще обязательно посмотреть. Когда перешли к десерту и шампанскому, мистер МакЛейн с очаровательной улыбкой сказал:

— У меня к вам обоим есть небольшое предложение. Я бы хотел попросить вас об одном одолжении: если вдруг появится человек, который представится вам от моего имени, то я бы хотел попросить вас оказать ему любую помощь, о которой он попросит.

Пани Йогановская насторожилась.

— Какого рода помощь? — поинтересовалась она.

— О, какие-нибудь мелочи, например, приютить кого-нибудь на несколько дней, или познакомить с кем-нибудь, или, в конце концов, просто сводить куда-нибудь.

— Я не совсем это понимаю, — удивилась пани доктор, — Если приедет ваш представитель, то он вполне может остановиться в гостинице, организация ведь оплачивает такие расходы, а представить его кому-то или куда-то свозить — это наша прямая обязанность.

— Вы не совсем меня поняли, — мягко поправил ее мистер МакЛейн, — речь идет не о представителе нашей организации, а просто о каком-нибудь моем знакомом, который может приехать… э… так сказать, нелегально. В данном случае речь идет вовсе не о служебном долге, а о простой любезности. Конечно, мы в долгу не останемся. Мы, например, в ближайшее время пришлем вам большую партию довольно дефицитных у вас лекарств. Более того, мы начнем вам еще и поставки некоторых видов продовольствия, таких, например, как кофе или сахар.

— Вы, по-моему, несколько путаете собственные интересы с интересами организации, — надменно заметила пани Йогановская.

— Бросьте, пани, — вдруг твердо сказал не понимавший до этого момента по-чешски мистер Беккет. — Вы с вашим бухгалтером тоже очень часто путаете интересы организации и свои собственные. Или вы хотите, чтобы я вам рассказал, куда и в каких количествах уходят от вас лекарства, предназначенные для бесплатной помощи малоимущим?..

От этих слов директор чешского Красного Креста и ее главный бухгалтер просто опешили. Да, за ними водились грешки, но это длилось уже более трех лет и никогда ни у кого не вызывало никаких подозрений.

— Как вы смеете! — прошептала пани доктор.

Мистер Беккет неторопливо залез в карман пиджака, вытащил оттуда стопку фотографий и веером разложил их перед чехами.

— Надеюсь, это поможет нам направить разговор в конструктивное русло? — холодно поинтересовался англичанин.

На некоторых фотографиях, сделанных очень профессионально, были изображены загружающиеся на складе Красного Креста грузовые машины, были видны не только номера машин, но и надписи на коробках. На других фотографиях были те же машины, но уже во время разгрузки. И опять-таки можно было разглядеть не только номера машин, надписи на коробках, но и надписи на дверях склада.

Пани Йогановская сникла, а пан Фафек сидел красный как рак.

— Что вы хотите? — наконец выдавила из себе пани директор.

— Мы уже вам сказали, — холодно ответил англичанин, — Более того, мы вам уже сказали, что даже согласны расширить ваш, так сказать, бизнес. Но в обмен на помощь.

— Я согласна, — выдавила из себя пани Йогановская.

— Очень хорошо, — улыбнулся мистер МакЛейн, — Но учтите, что здесь, на территории вашей страны, за нашего человека или людей отвечать будете вы. Если с кем-нибудь случится досадная неприятность, то все эти фотографии с сопроводительными документами тут же окажутся в полиции. Скажу больше, в скором времени сюда придут немцы, поэтому мы вам и пришлем заранее продукты, к этому времени они здесь очень подымутся в цене. Но не вздумайте уповать на то, что немецкая оккупация спишет вам все грехи и вы освободитесь от данного нам обещания. Воровство есть воровство при любом режиме. А при немцах мы уж постараемся, чтобы ваше дело вело не крипо, а гестапо. Поверьте мне, это будет намного хуже, чем чешская полиция.

— Не надо меня пугать, — все еще шепотом сказала пани доктор, — Я же сказала вам, что я согласна. Думаю, пан Фафек ко мне уже присоединился.

— Милая пани, — опять заулыбался МакЛейн, — я и не думаю вас пугать. Что вы, я просто предупреждаю вас, чтобы вы не наделали глупостей. Это, можете считать, просто забота о вашем благополучии.

Теперь обед для пани Йогановской и ее бухгалтера потерял всякую привлекательность, они сослались на дела и оставили своих гостей в одиночестве, хотя напоследок и пообещали сдержать данное ими обещание.