Москва

Сильное впечатление производила Москва своим видом на заезжих иностранцев, когда они глядели на нее издали, с высоты, например, Воробьевых гор. На огромном пространстве чернела громада нескольких десятков тысяч деревянных домов, над которыми высились бесчисленные колокольни и церкви с их разноцветными или сверкавшими на солнце металлическими куполами. Темная масса домов прорывалась во многих местах пестреющими кровлями боярских хором, зеленеющими садами, огородами, и над всем этим возвышался Кремль с его белокаменной зубчатой стеной и стройными башнями, а над белыми башнями и стенами поднимались многочисленные кремлевские церкви и, словно свечи, горели на небесной синеве своими золотыми маковками. Трудно было наблюдателю оторваться от чудной картины, и понятно становилось, почему русский народ так любил свою «белокаменную» и «златоглавую» Москву.

И. Г. Машков У проездной башни Белого города. XVI век

С высоты нетрудно было заметить главные составные части столицы. В середине города, составляя как бы сердце его, по выражению одного иностранца, находился Кремль с примыкавшим к нему Китай-городом, окруженным толстой каменной стеной, Красной, как звали ее (она была кирпичная, небеленая). С юга эту часть города, то есть Кремль с Китай-городом, омывала Москва-река, с севера — Неглинная, а кругом шел посад, который окружала белая стена, Белый город, упираясь своими концами в берега реки Москвы; затем эту часть опоясывал другой посад, Земляной город. Напротив Кремля была расположена Стрелецкая слобода (Замоскворечье). С одной стороны ее огибала река Москва, с другой — земляной вал, который подходил своими концами к стенам Земляного города. Неподалеку от Земляного города, к востоку, отделенная небольшим полем, находилась Немецкая слобода, или Кокуй, населенная иноземцами всевозможных племен и исповеданий. Кроме того, в разных местах виднелись монастыри: Новодевичий, Симонов и другие; они, окруженные стенами, служили хорошими укреплениями. Вдали от города, там и сям среди зеленеющих полей, разбросаны были подгородные боярские усадьбы.

Г. Лебедев Симонов монастырь

Необычайно красива была Москва издали, но обаяние исчезало, когда путешественник вступал в самый город. Маленькие деревянные домики, грязные или пыльные улицы прежде всего бросались в глаза. Самая значительная часть Москвы — Земляной город, где жили большей частью мелкие ремесленники, — отличалась особенной бедностью и неприглядностью построек. Здесь были рынки, загроможденные бревнами, досками, срубами, даже целыми деревянными домами (избами), которые стоило только разобрать и перенести на то место, куда желал покупатель. Белый город глядел уже наряднее: здесь тоже жили ремесленники и торговцы. Каждый ремесленник вывешивал вещи, указывавшие на его занятие: сапожник — сапог, портной — лоскутки тканей. Торговцы мясом выкладывали на прилавки куски мяса, которое портилось на солнце и распространяло тяжелый запах. Тут же были скотный рынок и много кружал с водкой, пивом и медом, два завода: один — пороховой, другой — литейный, где лили пушки и колокола, две тюрьмы, аптеки, царские конюшни и прочее. Но тут же, ближе к Китай-городу, находились дворы более зажиточных посадских людей, купцов, даже бояр.

А. Васнецов Новодевичий монастырь. Башни

А. Горский Московский храм Василия Блаженного

Встречались уже и красивые постройки с большими садами, даже попадались и каменные дома; тут красовались и изящные каменные палаты Артамона Сергеевича Матвеева, построенные им по желанию царя. В Китай-городе внимание приезжих привлекала церковь Святой Троицы (Василия Блаженного) своей необычайно затейливой архитектурой. Подле церкви находились две громадные пушки, обращенные на плавучий Москворецкий мост, в сторону, откуда обыкновенно нападали на Москву татары. Здесь на большой площади, которая расстилалась перед церковью Святой Троицы и Кремлем, находился главный рынок города. Число лавок, расположенных рядами на самой площади и на смежных улицах, доходило, по словам иноземных писателей, до сорока тысяч. Были ряды: шелковый, суконный, серебряный, сапожный, холстинный, ряд, где продавалось готовое платье, овощной, рыбный, птичий и другие. Перед самым Кремлем, на обширной четырехугольной площади, не позволялось ставить лавки; зато здесь образовался толкучий рынок и кипела разносная, ручная торговля. За церковью Святой Троицы к Москве-реке тянулся обширный гостиный двор, называвшийся Персидским. Тут армяне, персияне и татары торговали дорогими восточными товарами: золотыми и серебряными изделиями, драгоценными камнями, коврами и прочим.

Кроме того, в Китай-городе находилось еще два гостиных двора для иноземных торговцев. В другой части Китай-города, подле речки Неглинной, было до 200 погребов с медами и заморскими винами. Близ посольского двора находился ряд лавочек, где происходила стрижка волос, которые тут же по улице валялись грудами, так что когда проходишь здесь, говорит один очевидец, то ступаешь точно по подушкам. В конце XVII века в Китай-городе почти все здания были уже каменные. Между ними особенно выделялись красотой и величиной посольский дом, печатный двор, греческий двор и многие боярские палаты; но красивее всего были и здесь, как в других частях Москвы, церкви. Улицы в Китай-городе были вымощены круглыми бревнами, только две главные из них были выложены обтесанными брусьями: одна — ведшая в Кремль к Спасским воротам, по которой обыкновенно царь выезжал из города, а другая — у посольского двора. Главные и самые красивые ворота, ведшие из Китай-города в Кремль, были Фроловские, или Спасские, над которыми возвышалась очень красивая башня с часами. В Кремле внимание заезжего наблюдателя привлекается прежде всего самой высокой колокольней в Москве, Иваном Великим, с множеством разноголосых колоколов, и другой — поменьше, с громадным колоколом (царь-колокол), отлитым при Борисе Годунове. Звонили в этот колокол только по большим праздникам; язык его был так тяжел, что раскачивали его двадцать четыре человека. В Кремле было два монастыря, мужской и женский, и до 30 церквей (иные из иностранцев насчитывали их даже до 50); все они были златоглавые. В Кремле находился царский двор со всеми службами. Хотя уже при Михаиле Федоровиче был построен в итальянском вкусе великолепный каменный дворец (Теремный), но государь жил в деревянных хоромах, считая их более здоровыми. Подле царского двора помещались прекрасные палаты патриарха; кроме того, здесь были палаты некоторых бояр, и, наконец, тут же находились приказы. Вся крепость была застроена церквами, царскими дворцами, боярскими хоромами и другими, так что почти не оставалось свободного места.

Вид Спасской башни

Ничто так не поражало иноземца в Москве и других русских городах, как многочисленные церкви. В Москве они встречались на каждом шагу — большие и маленькие, деревянные и каменные. Не только благочестивые государи, не жалея издержек, воздвигали их в большом числе и в память побед, и по разным случаям семейной жизни, но и знатные бояре беспрестанно сооружали и церкви, и часовни, украшали их; не отставали от них именитые богачи-купцы. Иностранцы, насчитывая в Москве в конце XVII века до двух тысяч церквей, конечно, имели в виду и часовни, и домовые церкви бояр. Довольно было одного взгляда на тысячи пестреющих и блистающих церковных глав, высоко поднимавшихся над людскими жилищами, чтобы заключить, что набожность — одна из главных особенностей русского человека. Как неказисто было по большей части жилье, так, напротив, были красивы и величественны церкви. Правда, большинство их были маленькие и деревянные, но и они своим изяществом и вышиной резко отличались от обыкновенных домов. Некоторые же из церквей поражали своим замечательным великолепием и своеобразностью, величием и красотой. Надо сказать по всей справедливости, что русское церковное зодчество XVI и XVII веков оставило по себе немало замечательных памятников. С половины XVI столетия, со времени постройки знаменитой церкви Василия Блаженного (Покрова), московское зодчество обнаружило большую силу и самобытность. Кажется, будто при сооружении каждой новой церкви зодчий напрягает все силы своего таланта и вкуса, чтобы создать что-нибудь особенное, небывалое, придумать какое-нибудь новое украшение церковной кровли, куполов, окон, входа, — и потому старинные церкви Москвы и ее окрестностей поражают до сих пор своим разнообразием и красотой, несмотря на позднейшие искажения и пристройки.

Из старинных церквей в Москве и ее окрестностях некоторые, сооруженные в XVII столетии, хорошо сохранились и удивляют до сих пор своей красотой и оригинальностью. К таким надо отнести церковь Грузинской Божией Матери, церковь Святителя Николая в Столпах, Владимирской Богородицы, церковь Покрова при Шелепихе и церковь Святого Николая на Ильинке. Не менее любопытные церкви в Останкине близ Москвы, в селе Тайнинском и в селе Медведкове. Все эти образцы древнего нашего зодчества показывают, сколько воображения и самобытного таланта было у русских строителей, очевидно стеснявшихся одним общепринятым видом церкви.

Вид колокольни Ивана Великою

Ф. Солнцев Окно Теремною дворца со стороны Оружейной палаты

Ф. Солнцев Окно Теремною дворца с золотой решеткой

Церковь Грузинской Божией Матери в Москве

Москва днем представляла весьма оживленный вид. День начинался очень рано: летом с восходом солнца, а зимой еще до света все уже приходило в движение. Раздавался тысячеголосый благовест в церквах. Отворялись лавки; рынки наполнялись покупателями; рабочие шли на работу. Среди толпы раздавался порой боярский набат (род небольшого барабана, висевшего у седла), ударяя в который боярин, ехавший верхом, давал знак, чтобы толпа расступилась и пропустила его. Боярин направлялся в Кремль ударить челом государю. А не то проезжала и боярская колымага; в ней ехал к царю престарелый сановник, которому уже трудно было ездить верхом.

Особенно оживленный вид представляли, конечно, рынки. Здесь с утра до вечера толпился народ и стоял гул от тысячи голосов. Более всего шума и движения было на толкучем рынке, где торговки продавали нитки, холсты, серьги, кольца и тому подобные товары. Продавщицы и покупательницы, говорит Олеарий, поднимали здесь такой шум, что можно было подумать, будто случился пожар или произошло что-либо необычайное.

Л. Арну Вид соборов Московского Кремля

Тут же стояли сотни извозчиков с маленькими тележками или санями в одну лошадь. За ничтожную плату, за одну деньгу, извозчик готов был скакать сломя голову с одного конца города на другой, беспрестанно крича во все горло всем встречным: «Гись! Гись!» (берегись). В полдень, в обеденную пору, все стихало, лавки запирались, улицы заметно пустели. После обеда обыкновенно все засыпало; трудно было найти москвитянина, который не спал бы после обеда. Часа через два город снова понемногу оживал. Неприятно поражало иноземцев то, что встречалось множество пьяных и часто слышалась на улицах ругань.

Вид Кремля при царе Алексее Михайловиче

День кончался рано — скоро после захода солнца. Длинные ночи были опасным временем в Москве: лихие люди пользовались темнотой для своего промысла. Редкая ночь проходила в Москве, говорят иностранцы, без кражи или грабежа. Лихим делом промышляли не только бездомные воры и грабители, но и господские слуги. В каждом богатом боярском доме были сотни человек всякой челяди; случалось, что их худо содержали, и вот они ночью выходили на лихой промысел. Против ночных грабителей принимались меры: ночью на перекрестках и площадях стояли сильные стрелецкие караулы. Всех ехавших или шедших без фонаря, как приказано было, они хватали как злонамеренных людей и отправляли в стрелецкий приказ для розыска. Стражники время от времени, когда били часы на Спасских воротах, ударяли в доски столько раз, сколько пробило часов, и другие караульщики должны были делать то же и этим свидетельствовать, что не спали. Но, несмотря на все это, грабежи и убийства все-таки случались нередко; особенно много лихих дел и всяких несчастий случалось в праздничные дни, и более всего — на Масленицу. Грабители нередко поджигали дома богатых людей и, пользуясь суматохой во время пожара, расхищали пожитки.

Пожары в Москве случались очень часто: не проходило почти ни одной недели, чтобы не сгорали сотни домов. К этому в Москве уже привыкли, и только такие пожары были памятными, когда выгорало по нескольку тысяч домов. Два пожара особенно были гибельны для Москвы: это в 1571 году, при нашествии крымского хана, и в 1611 году, когда поляки выжгли весь город. До 1611 года в нем насчитывали до миллиона жителей, но после этого времени убыло почти наполовину.

Познакомившись в общих чертах с видом страны, деревень, городов и столицы России, теперь обратим внимание на состав населения, на государственный строй и на житье-бытье наших предков.

Общий вид Кремля