§ 3. Народный фронт во Франции

Франция в период мирового экономического кризиса

В 1929 г. капиталистический мир вступил в период самого глубокого экономического кризиса за всю свою историю. Однако Франция, в отличие от США, Великобритании, Германии, втягивалась в кризис постепенно, фактически лишь с 1930 г. Пик же падения производства (на 44 %) пришелся только на 1932 г. Причинами такой необычной динамики было использование немецких репарационных выплат для стимулирования производства, сохранение большого количества рабочих мест в северо-восточных департаментах, восстанавливаемых после мировой войны, повышение экспорта после девальвации франка и, наконец, развертывание широкой программы милитаризации экономики. Эта мера была вызвана сугубо политическим причинами – провалом попыток форсировать пан-европейский интеграционный процесс и создать на его основе систему коллективной безопасности в Европе. В итоге именно накануне мирового экономического кризиса французское государство начало осуществление крупной инвестиционной программы по созданию оборонительной линии «Мажино» на границе с Германией, увеличению и перевооружению армии. Этот проект на несколько лет обеспечил устойчивое положение французской металлургической, машиностроительной, военной промышленности.

Медленное вхождение французской экономики в полосу кризиса продолжалось несколько лет. Существенное снижение производства в 1932 г. сменилось недолгим оживлением экономической конъюнктуры в последующие полтора года. С 1934 г. французская экономика окончательно оказалась с состоянии устойчивой депрессии. Структурный кризис был осложнен рядом дополнительных факторов – зависимостью французской индустрии от импорта сырья, устаревшей энергетической базой экономики, сильным влиянием финансово-банковских кругов, не заинтересованных в производственных инвестициях, устойчивым отставанием в темпах развития и низким уровнем механизации французского сельского хозяйства. Сказался и явный перекос в отраслевой структуре, образовавшейся во время экономического рывка конца 20-х гг. – преобладание тяжелой индустрии, нуждавшейся в мощной инвестиционной базе, и отставание производства средств потребления, опиравшегося на более гибкий, естественный рынок. «Бегство капиталов», спровоцированное в середине 30-х гг. перипетиями внутриполитической борьбы, сократило золотой запас страны с 67,7 до 36,8 млрд франков. Недостаток инвестиций практически остановил модернизацию производства. В конце 30-х гг. средний возраст оборудования на французских предприятиях составлял 25 лет, тогда как в Германии – 3–4 года, в США – 5–7 лет, в Великобритании – 7–8 лет. Франция стремительно теряла свои позиции на мировом рынке – за десять лет ее доля в мировой торговле сократилась с 7,7 % до 5 %. Причем по суммарным показателям объем французской внешней торговли в конце 30-х гг. оказался на 20–30 % меньше, чем в 1912 г. Все эти проблемы предопределили особую важность централизованной государственной политики, направленной не только на преодоление кризиса, но и на глубокую, структурную перестройку всего экономического механизма. Дискуссия о формах и целях государственного регулирования – дирижизма – стала ключевой темой общественно-политической жизни Франции 30-х гг.

Правоконсервативный дирижизм

После ухода Пуанкаре с поста председателя правительства безуспешную попытку воссоздать правоцентристкую коалицию предпринял А. Бриан. Однако возглавляемый им кабинет просуществовал лишь три месяца. Впоследствии Бриан сохранил пост министра иностранных дел, но и в этой сфере его деятельность утратила былую эффективность. Несмотря на активные попытки придать второе дыхание пан-европейскому процессу, французской дипломатии так и не удалось сформировать на этой основе достаточно стабильную систему взаимоотношений европейских держав. Все большее недовольство в стране вызывала пацифистская политика в отношении Германии, в том числе присоединение Франции к плану Юнга, досрочная эвакуация оккупационных войск из Рейнской зоны. Ситуация в Европе становилась все более напряженной, и это давало дополнительные преимущества тем политическим силам, которые ратовали за наращивание военной мощи, возращение к традициям «сильной политики».

В 1929–1932 гг. у власти чередовались «внепартийные» правительственные кабинеты, возглавлявшиеся, за исключением двух коротких пауз, Андре Тардье и Пьером Лавалем. Появление их на политической арене было достаточно символичным. Оппоненты из левого лагеря указывали на негативный личный имидж Тардье и Лаваля, отмечая их циничность, высокомерие, аморальность. Между тем именно «продажность» обоих политиков – готовность идти на соглашение с любыми группами влияния в истеблишменте и высшей государственной бюрократии, предпочтение таких закулисных контактов обычным идеологизированным соглашениям с ведущими партиями, отказ от соотнесения себя с каким-либо традиционным политическим полюсом – обеспечили стабильность исполнительной власти, ее выход из кризиса, порожденного распадом «Национального единения». Причем Тардье и Лаваль ратовали и за дальнейшую трансформацию государственного строя, ограничение конституционных свобод, создание режима «сильной власти». За этими идеями легко просматривались контуры той правоконсервативной политической субкультуры, которая, казалось бы, исчезла из общественной жизни Франции вместе с традиционным бонапартизмом и легитимизмом. Катализатором ее возрождения стал структурный экономический кризис 30-х гг., быстрый рост социального недовольства в стране.

Не менее показательна была и та поддержка, которую оказали правительствам Тардье и Лаваля правоцентристские фракции Национального Собрания. Скептически относясь к высказываниям по поводу «сильного государства», они поддержали антикризисную программу, основанную на принципах косвенного государственного регулирования экономики с предоставлением больших льгот крупному капиталу. Правительство сформировало так называемый «защищенный сектор», куда вошли крупнейшие банки, железнодорожные, химические, металлургические кампании. «Защищенный сектор» получил налоговые преимущества, государственные заказы, права на льготные транспортные тарифы. На весьма радикальные меры правительство пошло для смягчения кризиса перепроизводства в сельском хозяйстве. Был введен административный запрет на расширение посевов пшеницы и строительство новых перерабатывающих заводов, уничтожена 1/10 площадей виноградников, гарантированы премии за экспорт сельскохозяйственной продукции и ограничен импорт. Для инвестирования всех этих программ значительно сокращались социальные программы бюджета.

Экономическая целесообразность принимаемых правительством мер была очевидной. Однако политический курс правительства был чрезвычайно уязвим. Получив поддержку правореспубликанских партий при проведении антикризисной программы, Тардье и Лаваль не могли рассчитывать на нее, начни они сколько-нибудь существенные изменения конституционного строя. Между тем именно в глубокой трансформации государственного устройства они видели залог эффективности проводимых преобразований. В 1932 г. Тардье опубликовал книгу «Час решений», в которой наиболее последовательно излагалась программа праворадикального дирижизма как особого пути развития французского общества, основанного не только на экономических, но и глубоких конституционных преобразованиях. Идея перехода к авторитарным методам государственного управления не имела широкого резонанса среди политической элиты страны. Само же республиканское движение оказалось в этот период в не менее сложной ситуации. Жесткая финансовая политика правительства Пуанкаре, а затем и переход к косвенному государственному регулированию в период правления Тардье и Лаваля мало согласовывались с той идеологической эволюцией, которую претерпевал правый центр в первые послевоенные годы. Экономический кризис фактически остановил дрейф республиканцев в сторону нового либерального синтеза, способствовал расколу их электората. Политическая инициатива вновь начала переходить к левым партиям.

«Второе издание» Картеля левых

Накануне очередных парламентских выборов 1932 г. правительственные круги сделали ставку на лозунг порядка и стабильности, раздув пропагандистскую кампанию вокруг убийства 13 мая 1932 г. президента Поля Думера русским эмигрантом Горгуловым (Думер был избран на этот пост лишь за несколько месяцев до убийства). Тардье выступил на этот раз как лидер широкого фронта правых партий, не получившего, впрочем, какого-либо официального оформления. Особенностью его избирательной кампании было использование радио в качестве пропагандистского средства (впервые во Франции). Накануне выборов правительственное большинство добилось и проведения новой реформы избирательной системы – отныне мажоритарные выборы проходили в небольших одномандатных округах в один тур (для победы было достаточно относительного большинства). Такая система благоприятствовала «независимым» кандидатам, а также правоцентристским партиям, не сумевшим достичь единства и поэтому не рассчитывавшим на взаимную поддержку во втором туре.

Левой оппозиции, напротив, удалось создать накануне выборов новую коалицию. Инициаторами воссоздания «Картеля левых» на этот раз выступили социалисты, выработавшие альтернативный проект дирижистской политики, близкий по духу к классическому кейнсианству. Основными идеями их программы были создание широкого государственного сектора за счет национализации стратегически важных отраслей и предприятий, сокращение военных расходов, создание единой государственной системы социального страхования, ввод 40-часовой рабочей недели и правовая регламентация трудовых отношений. К этой программе, несмотря на существенные разногласия внутри партии, присоединились и радикалы. Республиканские социалисты и другие левоцентристские группировки в новую коалицию не вступили, но гарантировали поддержку его правительства в будущем парламенте.

На выборах в мае 1932 г. левые одержали достаточно убедительную победу, получив 368 мандатов из 594. Крупнейшую фракцию образовали радикалы – 157 мест. У СФИО оказалось 129 депутатских мандатов. При поддержке всех левых фракций парламента Э. Эррио сформировал устойчивое правительство Картеля. Однако политика его кабинета оказалась достаточно неудачной. Как и в период «первого издания» Картеля, Эррио уделил значительное внимание корректировке внешнеполитического курса страны. Правительство санкционировало решение Лозаннской конференции 1932 г. об окончательном прекращении репарационных выплат Германией и согласилось с решением Женевского совещания в декабре того же года о равноправии Германии в военно-правовых вопросах. Инициатором этих решений выступала английская дипломатия, тогда как Франция проявляла все меньшую самостоятельность на мировой арене. Единственным исключением стало подписание в 1932 г. советско-французского пакта о ненападении. Но в условиях нарастания фашистской опасности в Германии этого было явно недостаточно для защиты национальных интересов.

Во внутренней политике правительство Эррио также не смогло добиться значимых успехов. Полной реализации предвыборной программы помешали внутрипартийные разногласия – борьба групп Даладье и Эррио в партии радикалов и соперничество фракций в СФИО. В итоге основой антикризисной политики осталась жесткая бюджетная экономия, за которую ратовали и предшественники Эррио. Под давлением левых фракций Национальное Собрание вотировало после ожесточенных дискуссии ряд новых налогов на предпринимателей, в том числе на биржевые операции, движимое имущество и доходы. Но каких-либо радикальных изменений в динамику экономического развития это не внесло, и уход Эррио с поста председателя правительства в декабре 1932 г. символизировал бессилие Картеля перед нарастающими экономическим проблемами. Сменившиеся затем в течение полутора лет шесть правительственных кабинетов, возглавляемых радикалами, не изменили ситуацию. СФИО постепенно отошла от формирования кабинетов. Парламентское большинство левого центра становилось все более условным. В начале 1934 г. Картель окончательно распался. В период до следующих парламентских выборов в апреле 1936 г. сменилось еще пять правительств «перемирия партий», не имевших прочной опоры в парламенте, но претендовавших на роль «общенациональных». Объединить сколько-нибудь широкие политические силы их лидерам не удалось. Национальное Собрание превратилось в арену постоянных межфракционных конфликтов, экзальтированных прений, открытого политического торга. Центристские партии были деморализованы, а на фоне нового витка экономического кризиса началась быстрая поляризация политических сил. На арену выступил французский фашизм.

Французский фашизм

Во Франции, стране «старого капитализма» с демократическим традициями и устойчивой системой социальной психологии, сложившейся в ходе длительной эволюционной модернизации общества, фашизм не имел таких глубоких исторических предпосылок, как в Германии, Австрии, Италии, Испании. Французский фашизм обладал гораздо меньшей социальной базой, его отличала политическая раздробленность, идейная аморфность, отсутствие ярких лидеров. По типу он был ближе к иберийскому, испано-португальскому варианту – с опорой на мелкобуржуазные слои и деклассированные элементы, с преобладанием клерикально-монархических и милитаристских, националистических элементов в политической ориентации.

В то же время следует учесть, что специфика политического развития Франции на протяжении предшествовавших нескольких десятилетий привела к формированию необычного для европейских континентальных стран партийного спектра, фактически не оставлявшего пространства для респектабельных праворадикальных движений. «Правая Франция» эпохи расцвета Третьей республики – это прежде всего партии либерального толка, преодолевающие первоначальный вариант «республиканского синтеза». Либеральная национальная идея, потеснившая благодаря усилиям «Национального блока» и «Национального единения» прежний идеал Нации-Республики, была далека от собственно национализма. Образовывалась реальная политическая ниша, которую могли заполнить движения, апеллирующие к традиционным ценностям, в том числе радикальной трактовке национализма, католической духовной культуре, противопоставляющие идеалы этатизма, унаследованные от бонапартистской традиции, нарастающему кризису парламентской многопартийной системы. В отличие от классического фашизма такие движения не имели ключевого компонента – «авторитарной личности», маргинальной массы, готовой к прямой политической мобилизации, обладавшей деформированной в ходе ускоренной модернизации социальной психологией. Объективно фашизация Франции могла быть лишь процессом, инспирируемым «сверху». Первые признаки ее проявились в период правления правительств Тардье и Лаваля, но заключались скорее в намерениях, нежели в реальной политике.

На фоне экономического кризиса и роста социального недовольства в стране активизировались и «неформальные» организации фашистского толка. Крупнейшими из них были патриотические движения бывших ветеранов войны (в том числе лига «Боевые кресты» полковника де ля Рока – своеобразная альтернатива правительственному «Почетному легиону»), старые монархические лиги – «Аксьен франсез» Ш. Морраса, «Фэсо» Ж. Валуа, «Патриотическая молодежь» П. Теттенже, экстремистские националистические группировки «Франсисты» М. Бюкара, «Французская солидарность» Ж. Рено. Крупнейшая из этих организаций – «Патриотическая молодежь», насчитывала до 90 тыс. членов, в рядах «Фэсо» было более 50 тыс. человек, в «Аксьен франсез» и «Боевых крестах» – примерно по 60 тыс. членов. Характерно, что наиболее близкие к фашистскому типу политических движений, выступавшие с идеей «тотальной революции» лиги «Франсистов» и «Французской солидарности» были далеко не столь многочисленны – от 2–3 до 10 тыс. человек. По причине своей внутренней слабости французский фашизм не мог претендовать на самостоятельную политическую роль. Единственным реальным выступлением фашистов стала демонстрация их отрядов 6 февраля 1934 г. в Париже в знак протеста против коррупции среди государственных чиновников. Демонстрация была легко разогнана силами полиции. Однако в условиях прихода Гитлера к власти в Германии, полного бессилия международного сообщества и дипломатии отдельных стран остановить нарастание фашистской угрозы в Европе деятельность экстремистских, националистических групп воспринималась французской демократической общественностью с большой тревогой. Активность фашистов стала важным фактором для консолидации всех левых сил.

Движение за Народный фронт

Инициатива в консолидации левых сил в противовес фашистскому движению принадлежала французским коммунистам. ФКП пережила в 20-х гг. исключительно сложный период организационного и идеологического становления. Следование жестким установкам Коминтерна, непримиримая борьба против любой фракционности, периодически приводящая к отходу от партии «оппортунистических» и «левацких» групп, отказ от тактического сотрудничества с любыми левоцентристскими движениями привели к стремительному сокращению численности ФКП и падению ее влияния. Если в 1921 г. в составе ФКП насчитывалось до 180 тыс. человек, то в начале 30-х гг. в ней оставалось лишь 30 тыс. Переломным стал VII съезд коммунистической партии, прошедший в 1932 г. В соответствии со стратегией Коминтерна – «класс против класса» – он декларировал отказ от прямого сотрудничества с образовавшимся тогда «Картелем левых». Однако в руководстве ФКП именно на этом съезде окончательно возобладала центристская линия, представленная Морисом Торезом и Жаком Дюкло. Эти лидеры, не подвергая сомнению общие программные принципы коммунистического движения, взяли курс на расширение социальной базы ФКП, включение ее в политическую борьбу вокруг самых злободневных проблем. Спустя год французские коммунисты приняли участие в создании международного общественного движения «Амстердам – Плейель», преследующего в своей деятельности пацифистские и антифашистские цели. Тогда же, в 1933–1934 гг. и в самом Коминтерне при активном участии его нового лидера Г. Димитрова начал разрабатываться более конструктивный политический курс, позволяющий национальным коммунистическим партиям участвовать в широких коалициях, ориентированных на защиту демократического строя от фашистской угрозы. ФКП одной из первых начала реализацию такой программы.

События февраля 1934 г. были восприняты французскими коммунистами как сигнал к началу активных действий по формированию левой коалиции – единого фронта антифашистских сил. Решение об этом было принято в июне того же года на партийной конференции в Иври. Наиболее вероятным союзником в создании антифашистского фронта представлялась СФИО, левое крыло которой под руководством Жана Жиромского также активно ратовало за сотрудничество с коммунистами. После предварительных переговоров в июле 1934 г. руководство обеих партий подписало пакт о единстве действий. Предполагалось объединение усилий социалистов и коммунистов в борьбе против милитаризма, фашизма, в защите демократических свобод и конституционного строя. Уже в октябре того же года ФКП выступила и с лозунгом «единства всех прогрессивных сил в рамках народного фронта борьбы за хлеб, свободу и мир». Идея Народного фронта стала ключевой с точки зрения подготовки к предстоявшим в 1936 г. парламентским выборам. Объединенные усилия ФКП и СФИО значительно активизировали широкое народное демократическое движение, но были недостаточны для консолидации всего левоцентристского электората.

Переломным для формирования левой коалиции, способной прийти к власти, стал 1935 год. В ходе подготовки и проведения массовой политической манифестации 14 июля коммунистам и социалистам удалось прийти к соглашению о совместных действиях с партией радикалов и радикал-социалистов. В сентябре 1935 г. после долгих и сложных переговоров произошло объединение ВКТ и УВКТ, значительно укрепившее позиции левых партий в профсоюзном движении. К январю 1936 г. была подготовлена и программа Народного фронта. Ее ключевыми идеями стали защита политических свобод, борьба с фашизмом и терроризмом, демократизация системы образования и средств массовой информации, защита мира и борьба за разоружение. В разделе экономических целей предусматривалось сокращение безработицы, поддержка сельского хозяйства, меры по финансовому оздоровлению. Выбор методов реализации этих задач, в том числе постановка вопроса о национализации важнейших предприятий и банков, плановости развития экономики, государственном контроле над всеми финансовыми операциями, активной инвестиционной политике государства и усилении регулирования трудовых отношений, свидетельствовал о выработке третьего, социал-реформистского варианта политики дирижизма.

В то же время среди руководителей Народного фронта существовали значительные разногласия в вопросе о стратегических целях альянса. Если коммунисты рассматривали Народный фронт как прямое политическое движение народных масс, требующее создания прочных низовых организаций, то радикалы видели в нем только предвыборную коалицию, призванную преградить путь правоцентристским партиям и создать прочное демократическое правительство. При этом если коммунисты и радикалы сходились в признании демократического характера первого этапа деятельности Народного фронта, то лидеры СФИО настаивали на провозглашении социалистических целей новой коалиции (в соответствии с концепцией демократического социализма). Лишь конструктивная позиция руководства ФКП и их неожиданный тактический блок с радикалами позволили сформулировать общую политическую платформу Народного фронта на общедемократических принципах.

Народный фронт у власти

На апрельских 1936 г. выборах партии Народного фронта получили 375 депутатских мест из 610 (в том числе СФИО – 146, радикалы – 116, ФКП – 72). Для коммунистов эти выборы стали наиболее удачными за все предыдущие годы. Стремительно росла и численность партии. Если в 1932 г. в ее составе было 30 тыс. человек, то в 1934 г. – 74 тыс., а в 1936 г. – 350 тыс. Но, в отличие от М. Тореза, большинство руководителей ФКП высказались против непосредственного участия коммунистов в правительстве, опасаясь «растворения» партии в правящей демократической коалиции. Это существенно ослабило внутреннее единство Народного фронта и сократило его политическую базу.

Первое правительство Народного фронта возглавил лидер СФИО Леон Блюм. В течение лета 1936 г. левое большинство Национального Собрания приняло более 130 законов, главным образом социальной направленности. Основой для важнейших из них стали так называемые «Матиньонские соглашения» между Всеобщей конфедерацией французских промышленников и объединенной Всеобщей конфедерацией труда. Ими предусматривался ввод 40-часовой рабочей недели без сокращения заработной платы, ежегодных двухнедельных оплачиваемых отпусков для рабочих и служащих, обязательность заключения коллективных договоров между профсоюзами и предпринимателями, создание органов рабочего контроля, повышение заработной платы в среднем на 12 %. Одновременно правительство повысило заработную плату государственных служащих и пенсионные выплаты. Положительный резонанс в стране вызвало продление обязательного школьного образования до 14 лет, создание Министерства спорта и культуры, Народной академии искусств.

В сфере экономического регулирования правительство Блюма осуществило некоторые налоговые реформы, в том числе повышение налогообложения крупных состояний и сверхдоходов, снижение налогов на мелкие предприятия, отмену 10 %-ного налога на купоны мелких рантье, налога на пенсии фронтовиков и пособия по безработице. Мелкие торговцы и ремесленники получили льготные условия кредитования, была запрещена распродажа их имущества за долги. Были выделены значительные ассигнования на создание широкой сети общественных работ для безработных, поддержку мелких квартиросъемщиков, обеспечение льготного проезда трудящихся к месту отдыха во время отпусков. Реорганизации подвергся Национальный банк, управление которым полностью перешло к государственным чиновникам. Частичной национализации подвергся военный сектор промышленности. Было создано Зерновое Бюро, занимавшееся стабилизацией продовольственного рынка, Национальное общество железных дорог.

При всей своевременности и эффективности этих мер политика правительства Национального фронта была уязвима – она не затрагивала главных рычагов господства монополий, не меняла основ кредитно-финансового механизма. Национальный блок столкнулся не только с нарастанием кризисных тенденций в экономической сфере, но и с прямым саботажем финансово-монополистических кругов. Началось массовое «бегство капитала» за границу. Только за 1936–1937 гг. в зарубежные банки было переведено около 100 млрд франков. Финансовые ресурсы государства сокращались из-за резкого расширения расходной части бюджета и не могли использоваться для ликвидации инвестиционного голода в промышленности. Государственный долг вырос за один год на 16 млрд франков. Быстро уменьшался золотой запас Франции. К осени 1936 г. он составил 55 млрд франков, тогда как двумя годами ранее равнялся 82 млрд франков. Для выхода из финансового кризиса правительство пошло в сентябре 1936 г. на девальвацию франка, сокращение его золотого содержания на 30 %. Надежды на стимулирующее воздействие этой меры на промышленное производство (в силу снижения относительной себестоимости продукции) не оправдались. Зато повышение розничных цен фактически свело на нет произошедшее повышение заработной платы.

В 1937 г. французская экономика оказалась охвачена новой волной кризиса. Уровень производства упал до 70 % по сравнению с показателями 1929 г. Вновь начался рост безработицы, инфляционных процессов. Правительство могло повлиять на ситуацию, лишь перейдя к достаточно жестким методам прямого регулирования. В июне 1937 г. Блюм потребовал чрезвычайных полномочий для установления контроля над финансовой сферой, ввода новых налогов на капитал и практики принудительного производственного инвестирования из суммы прибылей, запрета вывоза капитала за рубеж. Эта программа встретила сопротивление не только республиканских партий, но и радикалов, правых социалистов. Воспользоваться рекомендацией коммунистов не считаться с «условностями конституционного строя» Блюм не захотел и демонстративно подал в отставку.

После ухода Л. Блюма правительство возглавил лидер правых радикалов Камилл Шотан, попытавшийся вернуться к политике жесткой экономии. Были увеличены на 10,5 млрд франков косвенные налоги, проведена вторая девальвация франка. Кабинет Шотана попытался не только сократить финансирование социальных программ, но и ликвидировать некоторые из принятых ранее законов, в том числе о 40-часовой рабочей неделе. Это стало поводом к острому внутреннему кризису в самом Народном фронте. В январе 1938 г. кабинет Шотана был вынужден уйти в отставку. Сменивший его Л. Блюм попытался выйти из тупика, укрепив прежде всего политические позиции правительства. Не отказываясь от идеи Народного фронта, лидер социалистов выдвинул идею формирования широкой коалиции от ФКП до Демократического Альянса. Это предложение не нашло поддержки ни на левом, ни на правом фланге партийного спектра. Тем не менее Блюм был готов взять на себя ответственность за проведение жесткого антикризисного курса. Предусматривалось введение налога на крупный капитал, установление административного контроля над вывозом капитала за рубеж, выпуск государственных займов. Для реализации этой программы председатель правительства потребовал предоставления чрезвычайных полномочий по изданию декретов-законов, минуя парламент. Отказ Сената вотировать такое решение заставил Блюма вновь уйти в отставку. 10 апреля 1938 г. правительство возглавил лидер радикалов Э. Даладье. Это было политической гибелью Народного фронта. Не объявляя пока о формальной ликвидации блока с коммунистами и социалистами, кабинет Даладье начал осуществлять «национальный курс», отказавшись от программных установок Народного фронта.

Основной причиной поражения Народного фронта стали глубокие идеологические разногласия между его участниками, попытки проведения эклектичного политического курса, сочетающего жесткие антикризисные меры и социально ориентированные реформы. Более или менее последовательная реализация любой из этих задач неизбежно вызывала протест сторонников второго направления и приближала коалицию к распаду. По-разному представляли себе участники Народного фронта и приоритетные формы политической деятельности. Народный фронт так и не стал основой для массового общественно-политического движения, как это предполагали коммунисты, но и не превратился в гибкую парламентскую коалицию, привычную для радикалов. Наконец, фатальное значение для судьбы Народного фронта имел внешнеполитический кризис, в состоянии которого Франция оказалась во второй половине 30-х гг.

Внешняя политика Франции в 30-х гг.

Уход А. Бриана в 1932 г. с поста министра иностранных дел подвел неутешительный итог многолетним попыткам создания устойчивой системы международных отношений в Европе, основанной на пацифистских принципах и пан-европейской интеграции. Гарантии национальной безопасности Франции были связаны лишь с двумя достаточно локальными договорными комплексами – Рейнским пактом и союзными договорами со странами Малой Антанты (Чехословакией, Румынией, Югославией), морально устаревшими и отражавшими геополитические реалии середины 20-х гг. Последняя решительная попытка восстановить международный престиж Франции и укрепить ее внешнеполитические позиции была предпринята Луи Барту, возглавившим министерство иностранных дел в начале 1934 г. (в составе коалиционного республиканского правительства Г. Думерга). К этому времени стал очевидным провал пацифистских расчетов на умиротворение Германии. Появление на политической карте Европы нацистского Рейха коренным образом меняло расстановку сил и логику международных отношений. Барту оказался одним из немногих европейских политиков, отчетливо осознававших этот факт.

Уже 17 апреля 1934 г. французский МИД обратился с меморандумом к британскому правительству, обосновывая свое желание дополнить систему Рейнского гарантийного пакта договоренностями с другими европейскими державами. В качестве нового потенциального стратегического партнера Франции Барту рассматривал Советский Союз. Советская внешняя политика существенно изменилась на протяжении 1933–1934 гг. СССР все более активно высказывался в поддержку идеи создания системы коллективной безопасности, он отказался от прежней негативной позиции по отношению к Лиге наций, скорректировал требования к национальным коммунистическим партиям в рамках Коминтерна. Барту выдвинул идею «Восточного Локарно» – договорного комплекса, в который должны были войти Франция, СССР и страны «Малой Антанты». В период интенсивных переговоров по этому поводу Франция поддержала принятие Советского Союза в Лигу наций, использовала все свое влияние для того, чтобы ускорить установление дипломатических отношений между СССР и Чехословакией, Румынией. Барту прилагал большие усилия, чтобы преодолеть антисоветские настроения в Югославии. Большое значение для этого имела встреча французского министра иностранных дел с королем Югославии Александром в октябре 1934 г. в Марселе. Однако во время этой встречи Барту и Александр были убиты усташами – членами хорватской националистической организации.

Пьер Лаваль, сменивший Барту на посту министра иностранных дел, куда с меньшим энтузиазмом относился к идее сближения с СССР. Переговорный процесс замедлился, позиция французской дипломатии стала более осторожной, ее предложения – более умеренными. 5 декабря 1934 г. были подписаны франко-советские соглашения, в соответствии с которыми обе стороны отказывались от каких-либо дипломатических шагов, идущих вразрез с подготовкой регионального восточноевропейского гарантийного комплекса. В мае 1935 г. был подписан и договор о взаимопомощи, по которому Франция и СССР обязывались оказывать друг другу поддержку в соответствии с уставом Лиги наций в случае нападения какой-либо третьей стороны. Однако договор не был дополнен военной конвенцией. Гораздо большие надежды Лаваль возлагал на сближение с Италией, несмотря на существование там фашистского режима Муссолини. Подписание в феврале 1934 г. Римских протоколов оформило многообещающий гарантийный блок с участием Италии, Австрии и Венгрии. В 1934 г. жесткая позиция Италии во многом способствовала предотвращению насильственного аншлюса Австрии Германией. В апреле 1935 г. по инициативе Франции была созвана международная конференция в Стрезе, посвященная нарушению Германией статей Версальского договора. Лавалю удалось существенно сблизить позиции французской и итальянской делегаций. Однако сближение Франции и Италии вызвало растущее беспокойство Великобритании. Используя военную агрессию Италии в Эфиопии, английская дипломатия втянула Францию в шумную и безрезультатную антиитальянскую кампанию в Лиге наций. Опасный для английской гегемонии в европейской политике франко-итальянский альянс был предотвращен, но Муссолини встал на путь сотрудничества с Гитлером. Франция стала заложницей недальновидной политики английских консерваторов.

Правительства Народного фронта отказались от какой-либо корректировки внешнеполитического курса. Между тем Франция оказалась в чрезвычайно сложном положении в связи с началом гражданской войны в Испании. Провозглашенный ведущими странами мира принцип невмешательства был вскоре нарушен Германией и Италией, практически открыто оказывавших военную поддержу мятежникам. Французские коммунисты и часть демократической общественности решительно требовали оказания помощи испанским республиканцам, сражавшимися с Франко, однако правительство предпочло сохранить нейтралитет. То же бессилие правительство Народного фронта проявило и при вторжении германской армии в Австрию в марте 1938 г. Кризис политического строя Франции начал непосредственно угрожать национальному суверенитету.