Глава 3. Идеологические изыскания в замке Вевельсбург

На первом этапе существования Вевельсбурга как мировоззренческого (и в некоторой степени даже мистического) центра СС его делами руководил комендант замка Кнобельсдорф. Именно он подбирал первых специалистов для Вевельсбурга. В этой связи нет ничего удивительного в том, что первыми сотрудниками эсэсовского замка стали его личные знакомые по Дюссельдорфу Франциус и Лаш, именно они должны были курировать процесс обучения. Собственно начальником учебной части в полном понимании этого слова был только Вальтер Франциус. Его появление в Вевельсбурге было связано не в последнюю очередь с тем, что жена Кнобельсдорфа (сестра Дарре) обвинила Бартельса в том, что он создавал «неподобающий» интерьер. Тот факт, что проблема «нордического орнамента» в интерьере замка решалась через Ильзу Кнобельсдорф, говорил о недостаточном влиянии самого Кнобельсдорфа на Гиммлера. Только так можно объяснить то обстоятельство, что вопросы внутреннего убранства замка с Гиммлером обсуждал Дарре, а не Кнобельсдорф. В любом случае, в замке был сделан «нордический дизайн».

Снимок, сделанный в замковом саду. В центре Карл Лаш

К тому моменту, как в Вевельсбург попал Карл Эрнст Лаш, Гиммлер предполагал уже использовать замок как учебное заведение для исследования теоретических основ расовой теории, постепенно отказываясь от первоначальной затеи создать училище для мировоззренческого обучения руководящих кадров СС. В связи с изменением намерений рейхсфюрер СС очень остро нуждался в молодых ученых, которые бы специализировались на древней, ранней и средневековой истории. Все эти ученые должны были быть не только хорошими специалистами, но и «крепкими в своей вере» национал-социалистами. Кроме того, основными дисциплинами, которые должны были создать особое, эсэсовское направление в науке, должны были стать этнография и генеалогия. В октябре 1935 года Кнобельсдорф безуспешно пытался найти для «проекта Вевельсбург» даже специалиста по «германской астрономии». Эта специфическая дисциплина должна была дополнять сугубо политическое и идеологическое обучения служащих СС. Карл Эрнст Лаш, который в Марбурге и Геттингене обучался истории, географии, этнографии и философии, описывал требования, предъявляемые к будущим сотрудникам Вевельсбурга, следующим образом: «Мы желали бы принять на работу молодых сотрудников, которые кроме четких мировоззренческих основ должны иметь определенные солдатские установки. Они будут свободны в своих изысканиях, так как наука рассматривается в данном случае в качестве самоцели… Мы не нуждаемся ни в закостеневших ученых, ни в мечтателях-фантастах». Все это с определенными оговорками соответствовало характеру Лаша, который, опираясь на данные критерии, сам некоторое время спустя совместно с Кнобельсдорфом и Франциусом стал подбирать кадры для проекта. Поначалу их интересовали специалисты, которые могли бы стать руководителями отдельных учебных курсов. Зарплату они должны были получать в качестве офицеров СС. Не исключено, что сделано это было для того, чтобы не согласовывать штатное расписание Вевельсбурга с имперским казначеем НСДАП, что было долгим и сложным процессом.

1 апреля 1935 года новым штатным сотрудником Вевельсбурга стало Ганс Петер Коудрес. Он стал третьим и основным начальником учебных курсов, которые планировалось организовать в замке для эсэсовских офицеров. По своему образованию Коудрес был юристом. После окончания учебы, большую часть времени которой он проводил в знаменитом Лейпцигском книгохранилище, Коудрес был сотрудником нескольких научных библиотек. В итоге он даже смог получить должность администратора в Саксонском Имперском ведомстве содействия немецкому печатному делу (это было одно из подразделений, подчинявшихся идеологу НСДАП Альфреду Розенбергу). Именно в этом качестве он получил приглашение создать специальную «библиотеку СС» в замке Вевельсбург. Став куратором этого направления, Коудрес в период с сентября 1935 года по август 1936 года получил в свое распоряжение трех библиотекарей и одного переплетчика. В то же самое время Франциус пытался проявить себе в качестве археолога. После обнаружения во время раскопок в замковом саду человеческого скелета он занялся разработкой специальных каменных усыпальниц. Впрочем, проблемами археологии Франциус занимался недолго. Вскоре он стал ведать вопросами древней и ранней истории, а археология была перепоручена историку и палеонтологу Вильгельму Йордану.

Личный штаб рейхсфюрера СС и персонал замка Вевельсбург

Между тем Лаш занимался созданием «Исследовательского отдела истории», сотрудниками которого стали совсем молодые специалисты. В отдел были зачислены 22-летний специалист по генеалогии Руди Бергман и только что закончивший обучение фольклорист Бернхардт Франк. Последний в 1938 году защитил в Мюнстере диссертацию, которая была посвящена топонимике замка Вевельсбург. После них в Вевельсбург прибыл специалист по средневековым рукописям доктор Ганс Иллих. Впрочем, его несистематичный подход к работе не устроил Гиммлера. В итоге Иллих был вынужден покинуть замок, найдя новое место работы в так называемом «Институте по изучению еврейского вопроса» (Франкфурт-на-Майне), деятельность которого курировал Альфред Розенберг. Иллих работал там вплоть до 1941 года, пока не был арестован за кражу ценных манускриптов.

За некоторыми исключениями все сотрудники «научного штаба» Вевельсбурга принимались на работу с автоматическим присвоением им звания шарфюрера СС. Однако некоторым очень быстро удалось сделать карьеру и получить офицерские чины СС. Так, например, до 1938 года все три начальника учебных курсов, которые числились при Личном штабе рейхсфюрера СС, получили звания хауптштурмфюреров СС. Кроме того, 30 января 1936 года на очередную годовщину прихода национал-социалистов к власти комендант замка Кнобельсдорф получил чин штурмбаннфюрера СС, а с 1 января 1937 году его полномочия стали соответствовать командиру эсэсовского штандарта.

Впрочем, отнюдь не всех сотрудников Вевельсбурга интересовали эсэсовские чины. Попавший в замок из музея города Кассель Вильгельм Йордан был заинтересован в первую очередь в денежном содержании, что позволило бы ему продолжить свои научные изыскания. С переходом с эсэсовскую структуру он выиграл, так как его жалованье удвоилось. Если в качестве сотрудника музея он получал 300 рейхсмарок, то в Вевельсбурге ему было предложено 600 рейхсмарок, что было немалой суммой по тем временам. При этом сам Йордан предполагал, что будет волен в своих научных исследованиях, равно как и в выборе тем для оных. В отличие от многих эсэсовских структур (взять хотя бы исследовательское общество «Наследие предков») сотрудники Вевельсбурга в 1936 году не знали никаких проблем с финансированием. Это позже подтверждали в своих показаниях и Лаш, и Франциус, и доктор Франк. При этом все едва ли не единогласно заявляли, что не получали в то время от рейхсфюрера СС никаких четких указаний относительно направления и целей их «исследовательской работы». Это еще раз подтверждает мысль о том, что в 1934–1935 годах концепция «проекта Вевельсбург» не была законченной и детально проработанной. Этим можно объяснить тот факт, что во внутренних документах СС замок Вевельсбург встречался под самыми различными наименованиями. Перечислим их: расовая школа СС, Имперское училище руководящих кадров СС, мировоззренческая школа СС, школа при рейхсфюрере СС, школадом СС Вевельсбург. Подобное разнообразие наблюдалось и в бланках, штемпелях и конвертах, которые были созданы специально для Вевельсбурга. Кроме того, на себя обращал внимание тот факт, что официально комендант замка Кнобельсдорф носил позаимствованное из Средневековья звание «замкового капитана». Именно он запретил посещать замок местным жителям, равно как и заниматься осмотром его окрестностей. Этот запрет был ужесточен в январе 1939 года рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером, который строго-настрого запретил упоминать Вевельсбург в любых газетных публикациях.

Завеса секретности над Вевельсбургом только усилилась, когда в его окрестностях был разбит специальный лагерь, рассчитанный на 110 человек. Вокруг него постоянно прохаживались эсэсовские патрули, которые проверяли документы у всех приблизившихся к лагерю. Кроме того, жители окружающих замок деревень могли приблизиться к нему (не говоря уже о посещении замка) только по специально выданному разрешению. Одно из наименований Вевельсбурга «школа-дом» (так обычно в Германии называли закрытые учебные заведения) как нельзя лучше служило маскировке замка. Он не должен был привлекать к себе внимание общественности. Приказ Гиммлера, запрещавший упоминать Вевельсбург в прессе, кажется уникальным на фоне практики постоянных репортажей, которые

национал-социалистические средства массовой информации вели из находившегося неподалеку от Вевельсбурга замка Эрвитте. В нем как раз располагалось одно из имперских училищ. В журналах и газетах Третьего рейха постоянно появлялись материалы о юнкерских школах СС, а также о трех «национал-социалистических орденсбургах», располагавшихся в Померании, в Эйфеле и в Верхней Баварии. Между тем Гиммлер еще 6 ноября 1935 года издал приказ, в котором говорилось, что замок Вевельсбург должен был приобрести совершенно иное значение, нежели все остальные «Имперские учебные заведения». Гиммлер еще не выработал окончательно план развития Вевельсбурга, но уже становилось ощутимым его намерение превратить замок в некий «арканум», таинственную святыню «черного ордена СС». На то, что Вевельсбург должен был иметь некое мистическое, точнее говоря, псевдорелигиозное предназначение, косвенно указывалось во многих отчетах и документах, которые выходили из-под пера начальников учебных курсов.

В апреле 1938 года Коудрес написал отчет, который назывался «Три года библиотеке СС в замке Вевельсбург». В этом отчете упоминалось 18 тысяч томов, 80 журналов, 6 первопечатных изданий и 5 рукописей, которые по своей тематике охватывали следующие научные темы: «История первобытного общества с духовно-исторической и естественно-научной точки зрения; древняя и ранняя история, в частности, германских и индогерманских народов; история и смежные с историей научные дисциплины (с преобладанием источников), в которых отдельное внимание было уделено истории религии, истории Церкви, мифологии, истории культуры, истории литературы, истории права, а также истории Вестфалии». При этом, говоря о старых изданиях, Коудрес подчеркивал, что «они имели исключительное значение для национал-социалистического мировосприятия». Руководитель библиотечного проекта в Вевельсбурге пытался собрать все дубликаты «интересных книг» из различных немецких библиотек. Кроме того, ему удалось заполучить в распоряжение весьма ценное библиотечное собрание бывшей фракции Центра в рейхстаге. Он предпринимал неоднократные попытки вывести в замок библиотеки распущенных и ликвидированных общественных, политических и религиозных объединений. Но не стоит полагать, что в библиотеку Вевельсбурга попадали все книги подряд. Коудрес проводил строгий отбор книг. В замке должны были храниться лишь издания, которые имели значение для «обучения германским ценностям». Кроме того, рейхсфюрер СС смог найти для замкового библиотекаря специальное финансирование, которое позволяло СС покупать книжные собрания умерших ученых.

Различные печати, применявшиеся в замке Вевельсбург

К своей работе Коудрес привлек несколько немецких издательств, а также торговцев антиквариатом. Так в замке стали появляться не только редкие книги, но и предметы искусства, которые либо покупались, либо «одалживались» на выставках. Примером подобного «одалживания» может служить коллекция из 393 произведений, которые относились к теме «битвы при Варуссе». Коллекция было «одолжена» в 1936 году «библиотекой СС в замке Вевельсбург» у университета Мюнстера сроком на 10 лет. Именно за это время должен был быть осуществлен «специальный исследовательский проект, проходящий под патронатом рейхсфюрера СС». Собственно, в документах ничего не говорилось о сути данного исследования. Но если принять во внимание все косвенные упоминания, то можно предположить, что речь шла о создании в замке «высшей школы нордической духовности». Принимая во внимание эту версию, становится понятно, почему Гиммлер, а вслед за ним и Коудрес придавали замку Вевельсбург особое значение, принципиально выделяя его на фоне юнкерских училищ СС и «орденсбургов».

Собственно, сама идея создания специальной «высшей школы» была позаимствована Генрихом Гиммлером из багажа Альфреда Розенбергаи Роберта Лея, которые планировали создать (соответственно) «Высшую школу НСДАП» и «Высшую школу Немецкого трудового фронта». «Высшая школа СС», по мнению Гиммлера, должна была служить «укреплению и распространению немецкого мировоззрения», «преодолению духа римского права». С этой точки зрения победа германцев над «претендовавшими на всемирное господство римлянами» в ходе битвы при Варуссе являлась едва ли не ключевым событием во всей немецкой истории.

Подпись Кнобельсдорфа, в которой присутствует упоминание ирминизма

Кроме того, Франциус, Лаш, Франк и Йордан проявляли немалые усилия в исследовании истории Вестфалии, которая трактовалась ими «как древнейшее ядро Германии». «Здесь в стране Германа Освободителя и Видукинда можно найти самые ценные свидетельства германского прошлого», — отмечал в одной из своих статей Бернхардт Франк. Такую же точку зрения в статье «Палата вестфальских сокровищ» излагал и Вальтер Франциус. В этих исследованиях не было бы ничего примечательного, если бы не одно обстоятельство — они перекликались с «тайным преданием» Вилигута-Вайстора. Согласно этому эсэсовскому мистику, Вестфалия была центром и главным оплотом ирминистской (или как он еще называл крестианской) веры. О том, что многие сотрудники замка Вевельсбург исповедовали ирминизм, говорят многие документы. Так, например, комендант замка ставил на своих письмах следующие подписи: «Воистину с сердечным приветом «Хайль Гитлер». С верностью ирминизму Ваш Кнобельсдорф». Как видим, официальное приветствие Третьего рейха не было для Кнобельсдорфа официальным. Более того, его закавычивание наводит на мысль, что в Вевельсбурге к этому «плебейскому» приветствию относились с некоторым скепсисом и иронией. Эту мысль подтверждает и лексическая форма, которая напоминает немецкий вариант пасхального приветствия — в данном случае звучавшего почти как «Воистину хайль Гитлер».

Если опустить мелкие технические подробности, которые отражались в отчете Коудреса относительно деятельности библиотеки (например, включение ее в систему германского межбиблиотечного абонемента в 1936 году), то особый интерес представляет заключительная часть документа, в котором были такие слова: «В целом по окончании трехлетнего процесса восстановительных работ библиотека может стать важнейшей предпосылкой для выполнения задач по свободному исследованию нордических отношений. Она — знание и совесть СС». Данная формулировка допускает предположение, что Коудрес был уже проинформирован о заданиях, которые были поставлены перед исследовательским обществом «Наследие предков»[3]. Хотя бы по этой причине можно провести линию связи между «Аненэрбэ» и Вевельсбургом, точнее его библиотекой.

Подобные связи действительно существовали. В апреле 1938 года Гиммлер посетил Вевельсбург в сопровождении нового президента «Аненэрбэ» штурмбаннфюрера Вальтера Вюста, который был, кроме всего прочего, профессором Мюнхенского университета и специализировался на проблемах изучения индогерманцев. По итогам данного визита Коудрес направил организационному руководителю «Аненэрбэ» хауптштурмфюреру Вольфраму Зиверсу сообщение о том, что «библиотека СС замка Вевельсбург позднее должна быть передана руководству Наследия предков». Кроме того, президент «Аненэрбэ» Вальтер Вюст состоял в постоянной переписке с Вильгельмом Йорданом и Бернхардтом Франком. Переписка прервалась только в годы Второй мировой войны. Из писем следовало, что Вальтер Вюст и как авторитетный профессор, и как президент «Аненэрбэ» прилагал немалые усилия для того, чтобы сотрудники Вевельсбурга получили необходимую научную квалификацию.

Если продолжать рассказ о библиотеке, то различные источники указывают на то, что Гиммлер планировал выделить ее в самостоятельное подразделение СС. Как уже писал в своем письме Коудрес, библиотеку планировалось вывести за пределы замка. Местонахождением «библиотеки СС замка Вевельсбург» должно было стать местечко Хиддеская гора близ Детмольда (Вестфалия). Именно там «архитектор Гиммлера» Бартельс вместе со своим приятелем Феликсом Гантефюрером должен был возвести «восемь величественных сооружений». Формально это должны были быть памятные знаки, посвященные «победоносному шествию» НСДАП на местных выборах, которые проходили 15 января 1933 года. Впрочем, принимая во внимание тот факт, что Бартельс, фактически не прилагая никаких усилий, выиграл конкурс, объявленный земельным правительством, можно предположить, что Гиммлер планировал использовать эти постройки для собственных целей, а победитель конкурса был известен с самого начала. Жюри возглавлял Альберт Шпеер. В этой коллегии, кроме личного архитектора Гитлера, состояли также гауляйтер Майер и Генрих Гиммлер. Итоги конкурса должны были быть утверждены лично Гитлером. В любом случае проект создания целого комплекса зданий рассматривался рейхсфюрером СС как будущее место расположения «ведомства германоведения», которое со временем должно было превратиться в централ «Аненэрбэ».

Исследовательский коллектив, который сложился вокруг рейхсфюрера СС, в какой-то момент был пополнен фёлькише-исследователем Вильгельмом Тойдтом. Вильгельм Тойдт, который был немолодым частным исследователем, занимался изучением природно-исторического комплекса Экстернштайн. Попав в окружение Гиммлера, Тойдт не только смог оградить себя от нападок «конкурентов» и «недоброжелателей», которые полагали исследователя дилетантом, но смог с выгодой для себя использовать «нордический фанатизм», который царил в верхушке СС в те дни. Тойдт провозгласил группу скал, расположенную на окраине Тевтобургского леса, «культовым местом древних германцев», а кроме этого, занялся поисками Ирминсула, культового сооружения-столба, который, по преданию, был разрушен Карлом Великим во время завоевания саксонцев. Уже в 1934 году гауляйтер Майер, который являлся одновременно имперским наместником провинции Липпе, совместно с Генрихом Гиммлером создал специальное учреждение, которое должно было заниматься охраной «древней германской святыни».

Скорее всего, Вальтер Вюст и Вольфрам Зиверс надеялись, что, получив под свой контроль библиотеку Вевельсбурга, они в последующем смогут добиться для «Наследия предков» монопольного положения в СС. Эти руководители «Аненэрбэ» не только рассчитывали на исключительное культурно-политическое положение внутри СС, но и на превращение вверенной им структуры в «Академический оплот Третьего рейха». В этой связи можно задаться вопросом, каковы были собственные представления Гиммлера о «политической целевой науке»? В письме от 10 декабря 1937 года, которое рейхсфюрер СС адресовал профессору Вальтеру Вюсту, сообщалось, что «общей целью всей научной работы в СС являлось доказательство арийско-нордического происхождения человечества в Центральной Германии и бассейне Балтийского моря, равно как и в прочих частях нашей Земли, что в настоящий момент является подтверждением интеллектуального господства германцев над всем миром». Согласно формулировке исследователя истории «Аненэрбэ» Михаэля Катера, наука в СС имела своим заданием «доказывать при помощи мнимых научных процессов уже сформулированные максимы мировоззренческого характера». В данном случае наиболее очевидным становится конфликт между принципом объективности и идеологически обусловленной наукой. Но в любом случае от эсэсовских ученых, с одной стороны, требовали «объективных исследований», с другой стороны, все научные изыскания находились под жестким идеологическим управлением и даже диктатом. В итоге на службу «псевдонауке» оказались поставлены не только дилетанты и откровенные шарлатаны, но и серьезные ученые. После основания Второй Германской империи в 1871 году относительную научность продолжали сохранять так называемые «культурные дисциплины», то есть германистика, история, этнография, древняя и ранняя история. По меньшей мере, их преподавание в немецких университетах можно было назвать вполне научным. Впрочем, к началу ХХ века в эти гуманитарные дисциплины стали проникать националистические веяния. А после прихода к власти национал-социалисты вообще предпочли сделать в них акцент на «расово-биологическом содержании». Набранные Кнобельсдорфом руководители учебных курсов в Вевельсбурге как раз не планировали (за редким исключением) заниматься отвлеченной наукой. Так, например, даже Вильгельм Йордан в конце 1977 года заявил в одном из интервью, что кроме всего прочего планировал придать музеям исторических древностей «национал-социалистическое звучание».

Служебное удостоверение «Аненэрбэ», выданное Вольфраму Зиверсу

Комендант замка Кнобельсдорф и подчиненные ему сотрудники могли во многом на собственное усмотрение определять цели, задачи и методы своей работы. После войны Вильгельм Йордан утверждал, что «от рейхсфюрера СС не поступало никаких определенных директив, указаний и предложений». «Оказавшимся в Вевельсбурге молодым научным кадрам независимо друг от друга было доверено формировать программу своих исследований». Сохранившиеся документы: письма и отчеты о проделанной работе — подтверждали данное утверждение. Каждый из кураторов отдельного научного направления самостоятельно определял программу своей деятельности. Единственным объединяющим их моментов было следующее: все предпринимаемые в Вевельсбурге «псевдонаучные» изыскания должны были в перспективе найти практическое применение в различных областях деятельности.

Когда 15 октября 1935 года Вильгельм Йордан вступал в свою новую должность в замке Вевельсбург, то в его распоряжение перешли пустующие помещения подвала западного крыла. Некогда там располагался краеведческий музей. Йордан «по своему решению и на собственное усмотрение» решил создать в этих помещениях некое подобие доисторического музея, точнее говоря, музея древностей. Поскольку Йордан являлся палеонтологом, то он решил, что базой для музея древностей должна была стать «его обширная и весьма ценная коллекция ископаемых и минералов». Позже она стала основой для геологической экспозиции музея. Потом экспозиция была значительно расширена. Со временем в замке появилось огромное количество витрин, в которых были выставлены как экспонаты, принадлежавшие Йордану, так и те, что были найдены им во время работы в Вевельсбурге. В большинстве своем это были археологические находки, которые датировались от каменного века до XIX столетия. После коллекция была дополнена гипсовыми копиями экспонатов различных немецких музеев.

Вальтер Франциус вместе с сельскими ремесленниками

В экспозиции музея выделялись «нездешние ценности», которые несколько нарушали целостность музейной выставки. В первую очередь речь идет о подарках, преподносимых Гиммлеру и Гитлеру, кои направлялись на хранение в Вевельсбург. В первую очередь они имели скорее идеологическое, нежели научное значение. Именно так в экспозиции музея Вевельсбурга появился тяжелый самурайский меч — подарок японского посла. Кроме того, в замке оказались жертвенники и ритуальные бокалы из нефрита, бронзовая посуда и фарфоровые предметы, доставленные из Тибета, Китая и Японии. Также экспозиция была пополнена церемониальными урнами, которые якобы были доставлены в замок с лангобардского кладбища.

Поскольку имя Вальтера Франциуса никогда широко не использовалось в связи с созданным им «нордическим дизайном», который базировался на трактовках скандинавско-германской мифологии и который был воплощен при оформлении «учебных комнат» Вевельсбурга, с ним как неким явлением в декоративном искусстве могли познакомиться только Гиммлер и почетные гости, приглашенные в замок. Этот стиль как бы являлся дополнением музея и служил цели мировоззренческого воспитания. Большинство «учебных комнат» были именными. Они носили имена короля Артура, Видукинда, короля Генриха I Птицелова, Генриха Льва, Христофора Колумба. Одна из комнат даже называлась залом Святого Грааля. Каждая из комнат имела свою особую, соответствующую ее названию отделку. За нее опять же был ответствен не Герман Бартельс, а Вальтер Франциус, которому нередко помогал Вильгельм Йордан. Постепенно Гиммлер перестал доверять Бартельсу, «так как ему явно недоставало нордического образа мыслей». Но, несмотря на это обстоятельство, специалист по замкам продолжал работать в Вевельсбурге.

1936–1937 годы можно было бы назвать временем, когда сотрудники замка пытались заручиться в своей деятельности мнением Гиммлера, а также всячески пытались расположить к себе рейхсфюрера СС и коменданта замка Кнобельсдорфа. Некоторым удалось достигнуть этой цели. Так, например, Вильгельм Йордан получил разрешение на начало археологических раскопок, научные результаты которых не стали оспариваться даже после окончания Второй мировой войны. В 1937 году он начал раскопки в лесу, который располагался в окрестностях имения Бёддекен. Некоторое время спустя эту часть земель общины Вевельсбург посетил рейхсфюрер СС с огромной свитой. Он проявил немалую заинтересованность в данных археологических раскопках. В первую очередь его заинтересовали найденные остатки фундамента здания длиной в 17 и шириной 6 метров. Судя по найденным при раскопках монетам, это здание было построено во времена ранней Римской империи. Именно после этих раскопок Йордан «приобрел вес». Об этом говорил хотя бы тот факт, что ему было поручено связаться с Вильгельмом Тойдтом, который занимался изучением Экстернштайна. После этого начались раскопки близ этих «ритуальных скал», которые также принесли немало находок. Вильгельм Йордан продолжал раскопки и свои изыскания вплоть до начала Второй мировой войны. Они принесли ему не только симпатию Гиммлера, но и во многом заслуженное уважение со стороны краеведческих организаций Вестфалии. Так, например, в 1938 году Йордана даже пригласили возглавить «секцию древней истории», от чего он вежливо отказался.

Кнобельсдорф и Вильгельм Тойдт

Весной 1937 года Генрих Гиммлер проявлял заинтересованность не только археологическими раскопками. Следуя собственному же приказу, он решил составить обязательную для всех эсэсовцев родословную. Поначалу выполнение этого ответственного задания было поручено служившему в Вевельсбурге Руди Бергману. Но не стоит полагать, что составление родословной Гиммлера было уделом только одного человека. К выполнению данного задания в разное время привлекались почти все сотрудники Вевельсбурга. Впрочем, несмотря на все усилия, эта работа не была завершена даже к 1945 году. Между тем первым специалистом в Вевельсбурге, который занялся практической генеалогией, был комендант замка Кнобельсдорф. В 1934–1935 годах он предпринимает попытку составить детальную родословную своего шурина Рихарда Вальтера Дарре. Впрочем, его попытка оказалась неудачной. После того, как в журнале «Архив родовых исследований» появилась уничижительная рецензия на его работу, генеалог-дилетант предпочел отказаться от продолжения своих исследований. Именно после этого в Вевельсбурге появился Руди Бергман.

Как уже говорилось выше, Кнобельсдорф был не просто убежденным национал-социалистом, но и считал себя «истинным германцем». Подобные убеждения проявлялись в его строгом следовании новой ритуальной практике, которая только-только стала возникать в СС. Речь шла не только о праздновании «германского» Рождества и летнего солнцестояния, но и о самом пристальном внимании, уделявшемся обрядовой стороне свадеб эсэсовцев, которые были нередким явлением в замке Вевельсбург. Кроме того, Кнобельсдорф состоял в постоянной переписке с Карлом Марией Вилигутом (Вайстором). Большинство писем было посвящено проблеме восстановления «древнейшей веры европейцев» — ирминизма. Сложно сказать, насколько в данном направлении удалось продвинуться Кнобельсдорфу. В любом случае, Отто Ран, известный своими поисками Грааля, оказавшись в Вевельсбурге, занимался не только проблемами родословной Гиммлера, но и «ирминистским проектом». Сам Отто Ран понимал ирминизм как необходимость полной переоценки христианства и возвращения к забытым средневековым традициям. В понимании Вайстора ирминизм был более древней религией.

К событиям 1937 года мы еще вернемся, когда будем рассказывать о визите Гиммлера в Вевельсбург. Тогда он прибыл в замок, чтобы «освятить» построенный Франциусом «национал-социалистический общинный крестьянский дом». Но прежде чем приступить к изложению данного сюжета, необходимо более детально познакомиться с отношениями, которые сложились между местной общиной и эсэсовскими обитателями замка Вевельсбург.