Глава 12. Судьба исследователя

При упоминании о замке Вевельсбург обычно вспоминают Гиммлера, его «придворного мага» Карла Марию Вилигута, группенфюрера Тауберта. Самые начитанные любители истории могут вспомнить о кратковременной службе в замке Отто Рана, известного своими экспедициями, в которых он пытался постичь тайну Святого Грааля. О Вильгельме Йордане, который был одним из трех руководителей научных проектов, осуществлявшихся в Вевельсбурге, не вспоминает почти никто. А ведь, по большому счету, именно он приложил немало усилий, чтобы свести воедино академические изыскания и эсэсовскую идеологию.

Вильгельм Отто Мартин Йордан родился 1 ноября 1903 года в Мерзебурге. Он был первым ребенком в семье. Со временем у него появится еще пять братьев и сестер. Отец Вильгельма, Мартин Йордан, был суперинтендантом в Гоммерне (окрестности Магдебурга). Его мать, Августа Йордан, в девичестве Лоофс, пыталась растить своих детей в соответствии с нормами протестантской этики. В доме семейной традицией были беседы о национальном искусстве и немецкой истории. Во многом это было предопределено тем, что двоюродный дед мальчика (тоже Вильгельм Йордан) был писателем, типичным представителем оптимистично настроенной буржуазии кайзеровской эпохи. Вильгельм Йордан-старший написал три театральные пьесы, опубликовал переводы Гомера, Софокла и Эдды. Однако самым главным своим творением он считал переработку материала «Саги о Нибелунгах».

Рисунок современника, на котором изображен Отто Ран

С 1915-го по 1921 год Вильгельм Йордан посещал гуманитарную гимназию Святой Марии в Наумбурге. Однако он покинул учебное заведение, так и не получив аттестата зрелости. В годы Первой мировой войны Вильгельм, еще будучи мальчишкой, мечтал попасть на фронт. Этого ему не удалось, но мальчик постоянно помогал различным вспомогательным службам, которые располагались в тылу. В апреле 1921 года Вильгельм вместе с дюжиной своих приятелей по гимназии присоединился к фрайкору (добровольческому корпусу) «Лютцов». Приблизительно два месяца юноши принимали участие в боевых вылазках. В тот момент ситуация в Германии весьма напоминала гражданскую войну. После того как в 1923 году по требованию стран Антанты фрайкоры были запрещены, Вильгельм Йордан примкнул к тайной военизированной организации, которая назвалась «Черный рейхсвер». Кроме того, Йордан с 1923-го по 1927 год был активистом Младонационального союза. Аттестат зрелости Вильгельм получил с большим запозданием — только в 1928 году. Впрочем, это не мешало ему в период с 1921 по 1923 год посещать Берлинский университет, где он записался на курсы лекции по палеонтологии и геологии. Когда же выяснилось, что для продолжения учебы требовался аттестат зрелости, то Вильгельм Йордан стал посещать техникум города Лейпцига. Здесь он обучался токарным навыкам. В 1924 году он сдает экзамены на подмастерье, в 1927 году ему была присвоена рабочая профессия токаря. Одновременно с этим юноша пытался подрабатывать на жизнь, трудясь в граверной мастерской.

После того как Йордан получил долгожданный аттестат зрелости, он смог продолжить свое обучение. Он направляется в Марбург, где посвящает себя изучению древней истории, археологии, геологии, зоологии и ботаники. Его учеба длилась десять семестров — с 30 апреля 1929 года по 6 ноября 1933 года.

Вильгельм Йордан в чине гауптштурмфюрера СС

Йордан был одним из первых студентов Марбургского семинара древней истории, который уходил своими корнями в 1920 год. Именно тогда известный немецкий археолог Пауль Якобшталь смог создать в Марбургском университете отделение древней истории. Впрочем, в самостоятельную кафедру оно превратилось только в 1927 году. В 1928 году по приглашению ректората ее возглавил Геро фон Мерхарт. Именно этот ученый стал лицом, ответственным за охрану культурных памятников в административном округе Кассель. Лекции фон Мерхарта, которые были посвящены археологической топографии, методам археологических раскопок, описи археологических находок и каталогизации археологических коллекций, как видно уже из самой тематики, были ориентированы на практическую работу. Нет ничего удивительного в том, что за несколько лет Геро фон Мерхарт стал один из ведущих археологов в Северном Гессене. Именно по его поручению в 1932 году Вильгельм Йордан занялся раскопками поселения Баунаталь-Альтенритте. В те годы студенты Мерхарта осуществляли множество раскопок. Многие из них сделали себе имя в науке, занимаясь именно изучением немецких стоянок бронзового и каменного века. Не всегда отношения между Йорданом и его учителем складывались ровно. Так, например, молодого историка очень смущало, что Мерхарт без каких-либо оговорок мог включить в состав своего диссертационного исследования наработки своих студентов и докторантов. Судя по всему, именно по этой причине Йордан не всегда спешил обнародовать результаты своих археологических раскопок. К слову сказать, итоги раскопок стоянки Баунаталь-Альтенритте Вильгельм Йордан представил на суд общественности только в 1941 году, то есть почти через 8 лет после окончания самих раскопок.

После окончания учебы в 1934 году Вильгельм Йордан был направлен на работу в Кассельский земельный музей, где должен был создать археологическую экспозицию. В марте того же года он женился на Элизабет Шминке, которая позже родила ему в браке пятерых сыновей. Несмотря на свою академическую учебу, Вильгельм Йордан никогда не забывал про политику. 1 октября 1930 года он вступил в НСДАП (номер партийного билета 313 903). А 1 марта 1931 года молодой исследователь уже числился в штурме 4 II/83 Марбургских СА. Его карьера в штурмовых отрядах была достаточно быстрой, так как уже 21 ноября 1931 года ему было присвоено звание шарфюрера СА. Когда Вильгельм Йордан стал сотрудником Вевельсбурга, то он уже числился в СС (номер 278 248).

С формальной точки зрения Вильгельм Йордан был зачислен в Вевельсбург в качестве специалиста по древней истории 15 октября 1935 года. Впрочем, сферу своей деятельности он определил только несколько месяцев спустя. Лишь в феврале 1936 года он сообщил Мерхарту о поставленных им перед собой весьма разнообразных, а потому вдвойне привлекательных научных задачах. В сферу его деятельности входили в том числе геологические и палеонтологические изыскания. Десятилетия спустя Йордан вспоминал, что истинной причиной его перехода из Кассельского музея в Вевельсбург были не только возможности профессионального роста, но и приличное денежное содержание, которое должно было выплачиваться ему в эсэсовской структуре. В Вевельсбурге он должен был получать приблизительно вдвое больше, чем в музее. Как уже говорилось выше, Йордан сразу же облюбовал пустующие подвальные помещения в западном крыле замка. Именно там он по собственной инициативе начал создавать музей древностей. Это начинание было одобрено не только тогдашним комендантом замка Кнобельсдорфом, но и архитектором Франциусом. Основой музейной экспозиции должна была послужить его личная и весьма богатая коллекция окаменелостей и минералов. Собственно, концепция создаваемого музея была выстроена в 1936–1937 годах, когда Йордан совершил несколько научных командировок в музеи Берлина и Франкфурта.

Опись предметов в рабочем кабинете Вильгельма Йордана в Вевельсбурге

Все дарения и закупки, которые были сделаны в этих музеях, вносились в специальную инвентарную книгу. В ней не только делалось короткое описание предмета, но и выполнялся его рисунок. Единственным источником, по которому можно судить о создаваемом в Вевельсбурге музее, являются воспоминания Вильгельма Йордана, которые он оставил в конце 1979 года. За некоторыми исключениями не сохранилось изображений и фотографий музея. Инвентарная книга, равно как и документы, касающиеся эсэсовского музея, считаются пропавшими в конце войны.

До начала Второй мировой войны Вильгельм Йордан предпринял множество археологических раскопок на территории и в окрестностях замка Вевельсбург. Отчеты об этих изысканиях были опубликованы им в Билефельде. По большому счету, речь шла не только об археологических раскопках, но и о геологической разведке, так как Йордан предпочитал не ограничиваться археологическими реликтами. Он постоянно работал на стыке нескольких дисциплин: археологии, геологии и палеонтологии. Описание сделанных находок также было передано в местное управление по охране памятников. Наиболее примечательные находки были сделаны в 1936–1937 годах при раскопках так называемой «Вильзенской горы». Это был холм на месте покинутого поселения Вильзен. Сняв несколько культурных слоев, Йордан обнаружил остатки средневековых стен, кладбища и бронзовой литейной мастерской. Обнаруженная в данном месте керамика была датирована IX веком. В одном из своих частных писем, от 12 декабря 1936 года, Вильгельм Йордан сообщал профессору Августу Штирену о том, что во время разведки в окрестностях Обернтудорфа им, по-видимому, было обнаружено поселение эпохи ранней истории. Проведенные зимой 1936–1937 годов изыскания показали, что «земляная воронка» являлась примером характерного для карстовых возвышенностей близ Падерборна искусственного опускания почвы.

С января по февраль 1937 года Йордан с использованием сотрудников Имперской трудовой службы проводил раскопки крупного могильного холма, который был расположен на территории леса близ Бёддекена. Когда холм был наполовину раскопан, с визитом прибыли рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер и глава «Немецкого трудового фронта», организационный руководитель НСДАП Роберт Лей. К их немалому сожалению, равно как и к сожалению сопровождавшей их многочисленной свиты, Йордан смог продемонстрировать лишь несколько обломков керамики. Однако в последующие два дня удача улыбнулась Йордану. Он смог найти два глиняных сосуда, которые позволяли датировать могильный холм эпохой бронзового века, что было более ранней датировкой, нежели предполагалось до начала раскопок. После этого Йордан занялся поисками остатков поселения, которое, по его мысли, должно было располагаться в окрестностях могильного холма. В мае 1937 года его ожидал очередной научный успех. Йордан обнаруживает в зоне поисков остатки большого дома. Планировка здания, равно как и обнаруженные в нем серебряные римские динарии и прочие находки, позволила предположить, что поселение существовало во времена императорского Рима. Отчет об этих раскопках был напечатан в так называемом «ФМ-журнале» (от F rdernte Mitglieder — действующих членов). Этот журнал предназначался для руководства СС.

Археологические раскопки, проводимые Вильгельмом Йорданом (в центре фото, стоит боком к камере). Спиной стоит комендант Кнобельсдорф

В конце 1937 года Вильгельм Йордан приступил к раскопкам крепостного рва, который опоясывал замок Вевельсбург. Само это сооружение (крепостной ров) датировался XVIII веком. Осенью 1938 года Йордан совместно с дипломированным инженером Бернхардтом Ортманном проводит раскопки в Хайденкнаппе, местечке, расположенном неподалеку от Падерборна. Кроме всего прочего, среди остатков домашних строений были найдены несколько сосудов, относящихся к эпохе позднего неолита.

Благодаря своим изысканиям Йордан заслужил немалое уважение местных жителей. В отличие от многих эсэсовцев, обитавших в Вевельсбурге, его работы были пусть и косвенно, но все-таки направлены на повышение значимости округа Бюрен. Активная переписка, которую вел Йордан, позволяет предположить, что он поддерживал постоянный контакт со многими исследователями и учеными. В частности, он сотрудничал с Центральным римско-германским музеем, расположенным в Майнце, а также с музеями Франкфурта. Все это имело своим следствием то, что 24 января 1938 года обер-президент провинции Вестфалия назначил его почетным попечителем культурно-исторических и природных памятников древности в ведомстве Вюннеберга и Кирхенборхена. Несколько позже Йордан стал председателем Вестфальского краеведческого союза, а также почетным членом секции древней истории Падерборна. Кроме того, 23 мая 1938 года Йордан стал уполномоченным по вопросам охраны природы в округе Бюрен. Приглашения занять новые должности следовали фактически в течение всего 1938 года. Впрочем, он всетаки предпочитал работу в Вевельсбурге, о чем свидетельствовал хотя бы его доклад «Доисторические исследования в Вевельсбурге».

Вильгельм Йордан в своем рабочем кабинете

Более детальные сведения о его профессиональной деятельности в замке можно найти в переписке, которую Йордан вел с профессором Штиреном из Мюнстера. Именно Штирену эсэсовский исследователь направил один из своих отчетов о проделанной работе. Этот отчет был написан 16 марта 1938 года. В нем Йордан характеризует себя как специалиста по древней истории и геологии. В качестве места работы указывалось «отделение древней истории училища СС Вевельсбург». Подводя некоторые итоги своей многолетней работы, Йордан отмечал, что с период с 15 ноября 1935 года им было сделано следующее:

1. Созданы и укомплектованы выставочная и учебная экспозиции музея.

2. Создана архивная коллекция, в которой оказались многочисленные фотокопии документов из целого ряда архивов.

3. Осуществлено несколько раскопок.

4. Проведен анализ археологических находок, после чего были обнародованы результаты исследований.

Если говорить об объеме проделанных работ, то Йордан в своем отчете приводил следующие сведения. В замке находилось более 3 шкафов и витрин с экспонатами, было сделаны три ландшафтные модели, нарисованы две большие настенные карты. В рамках данного направления деятельности была проведена инвентаризация и каталогизация археологических, геологических и исторических находок (всего около 600 штук). Кроме того, было осуществлено расширение служебных помещений. После чего созданы специальные помещения под музей, для научной работы и работы с экспонатами.

Вильгельм Йордан собирает воедино археологическую находку

К моменту, когда писался отчет, архив составлял 71 объемную папку. Неким приложением к нему служила картотека на 5 тысяч карточек, в которые были занесены все находки, сделанные в округе Бюрен. Всего же к тому моменту Йорданом было осуществлено семь археологических раскопок (две в Вевельсбурге, в Зальцкоттене, Вевере, Хааре, Новом Бёддекене и Обернтудорфе). Целью общего комплекса исследований, которые осуществлялись силами Вильгельма Йордана, было изучение древней истории Вевельсбурга и его окрестностей. При этом Йордан по собственной инициативе включал в эти исследования «геологическую эпоху, так как полученные результаты могли иметь исключительное значение для мировоззренческого обучения». Сейчас очень сложно сказать, какое же именно «исключительное значение» для подготовки эсэсовцев могло иметь изучение геологических пластов в окрестностях «мировоззренческого центра СС». Сам же Йордан давал лишь короткий намек на то, что предполагалось найти новые ископаемые виды флоры и фауны эпохи мелового периода. В окончании своего отчета Йордан писал, что «все работы были зафиксированы в рисунках и планах раскопок, в описании и каталогах найденных предметов и архивных материалов». Также отмечалось, что отчеты о проделанных исследованиях были напечатаны в краеведческих журналах «Варте», «Красная земля» и «ФМ-журнале».

Некоторые итоги деятельности Вильгельма Йордана в Вевельсбурге обсуждались также 7–8 мая 1938 года в Боркене, где проходило заседание секции древней истории Вестфальского краеведческого союза. В то же самое время диссертация, написанная Йорданом, не произвела особого впечатления на научные круги. Этот вывод следует из переписки научного куратора «Наследия предков» профессора Вальтера Вюста и нового коменданта замка Вевельсбург Тауберта. Именно руководство «Аненэрбэ» смогло убедить Тауберта предоставить в декабре 1938 года Вильгельму Йордану трехмесячный научный отпуск, дабы тот смог направиться в Марбург, чтобы там защитить свою диссертацию. Впрочем, Йордана ожидало разочарование. Есть косвенные упоминания о том, что против защиты диссертации выступил Мерхарт, который в прошлом являлся учителем Йордана. Не исключено, что сказались не самые лучшие личные отношения. Как помним, Йордан был недоволен тем, что Мерхарт присваивал себе работы своих учеников. В любом случае уже после войны Мерхарт направил Йордану письмо, в котором говорилось: «Не надо забывать, что я всегда благосклонно относился к Вам (и отношусь до сих пор). На мой взгляд, научная работа не является Вашим коньком. Вам явно не хватает научной систематичности, что не является постыдным моментом, но, тем не менее, должно отрезвить Вас». Как видимо, несмотря на формально «благожелательный» тон, письмо по своему содержанию являлось если не оскорбительным, то весьма уничижительным.

19 января 1940 года Вильгельм Йордан докладывал об итогах исследований, которые были предприняты им в течение 1939 года. Особое внимание он уделял многочисленным геологическим и палеонтологическим находкам, которые были сделаны рабочими в самых разных местах: каменоломнях близ Анрёхте, в Бюрене, Хааре, Зиддингхаузене и, конечно же, в Вевельсбурге. Обо всех находках Йордан незамедлительно сообщал в Мюнстерский музей древней и ранней истории, а также в его филиал, располагавшийся в Билефельде. Кроме того, обращают на себя внимание сведения о том, что «группа древней истории» подготовила экспозицию, которую в замке осмотрело в течение двух месяцев «около тысячи солдат». Принимая во внимание тот факт, что Вевельсбург был закрыт для посещения сторонними людьми, скорее всего, речь шла о служащих СС. На это также указывают отрывочные сведения о подготовке новогоднего празднования в декабре 1939 года. Но, кроме этого, не сохранилось никаких упоминаний о празднике, который проходил в замке Вевельсбург.

Во время раскопок в окрестностях Вевельсбурга («Вильзнеская гора»)

В числе находок, которые были сделаны Йорданом в 1940 году, находилось и небольшое средневековое крепостное орудие, обнаруженное на склоне холма во время строительных работ в Вевельсбурге. Это была одна из немногих находок, которая не была оставлена в замке. Средневековое орудие было почти сразу же направлено на изучение в Берлинский арсенал. Более о данном периоде деятельности Йордана, как и о закупках для музея Вевельсбурга, ничего не известно.

12 февраля 1942 года Вильгельм Йордан был призван на службу в Ваффен — СС (резервный батальон связи, располагавшийся на тот моменте в Нюрнберге). После прохождения боевой подготовки исследователь в качестве военного геолога был направлен на Украину. Находясь в Нюрнберге, Йордан успел только ответить на письмо Кристофа Альбрехта, который с подачи профессора Штирена был назначен лицом, ответственным за сохранение культурно-исторических памятников в Мюнстере. Альбрехт сообщал Йордану о новой археологической находке, сделанной в округе Бюрен, — неких древних урнах. В своем письме Йордан рекомендовал в последующем связываться «с находящимся в Вевельсбурге резервистом СС Кампезато». В том же самом году, когда Йордан оказался в составе Ваффен-СС, созданный им в Вевельсбурге музей был транспортирован в здание имения Бёддекен. Музейная экспозиция, перевезенная по инициативе Германа Бартельса, так и осталась большей частью запакованной в ящики.

Археологические находки, сделанные Вильгельмом Йорданом

В настоящий момент можно восстановить лишь отдельные фрагменты из деятельности Вильгельма Йордана, которую он вел до начала 1942 года. Но даже этих отрывочных сведений вполне достаточно, чтобы показать читателю разносторонне развитую и талантливую личность. Впрочем, это не исключает того, что Йордан был убежденным национал-социалистом. Если после войны он неоднократно указывал, что его участие в «проекте Вевельсбург» было продиктовано в первую очередь финансовыми вопросами, то его членство в национал-социалистической партии, в СА, а затем в СС можно все-таки объяснить только идеологическими установками молодого исследователя. Это был не только национализм, который в те годы присущ многим немцам, но и ощущение некоей элитарности, которое испытывали студенты, обучавшиеся на семинаре древней истории в университете Марбурга.

Все же нельзя списывать со счетов, что в Вевельсбурге Йордан мог получать более высокую заработную плату, нежели в качестве штатного преподавателя истории. Кроме того, вне всякого сомнения, его привлекала возможность самому ставить перед собой научные задачи. По большому счету, для молодого ученого «проект Вевельсбург» стал некоего рода карт-бланшем, в который он вписывает любые научные задачи. Впрочем, данная свобода действий несколько дезориентировала Йордана, который, как мы видели, занимался не только древней историей и археологией, но геологией и палеонтологией. Все это предопределило то, что к 1942 году Вильгельм Йордан так и не смог прийти к каким-то конкретным выводам, кои могли иметь «мировоззренческое значение для СС». Многочисленные наброски, рисунки и даже стихотворения, написанные Йорданом в Вевельсбурге, как нельзя лучше характеризуют его как творческую натуру. На это также указывают другие факты его биографии, например учеба на токаря или работа в граверной мастерской.

Эсэсовец с археологическими находками «германского времени»

Что же ожидало Вильгельма Йордана после того, как он покинул Вевельсбург? Судя по всему, он не смог попасть в число «военно-значимых гуманитарных исследователей», которые освобождались от призыва на фронт. Кто являлся таковым, а кто нет, определяло руководство «Наследия предков». Есть указания относительно того, что Гиммлер даже на время войны планировал не останавливать научную деятельность в Вевельсбурге. Именно по этой причине на протяжении 1939–1941 годов Вильгельм Йордан оставался единственным научным сотрудником замка Вевельсбург.

Впрочем, в 1942 году стало ясно, что Йордан не мог избежать призыва на военную службу. В разговоре с Генрихом Гиммлером он просил подыскать воинскую часть, в которой он «мог бы быть предельно полезным». Гиммлер решил, что Йордан должен был сначала пройти военную подготовку. Так в феврале 1942 года ученый оказался в Нюрнберге в составе резервного батальона связи СС. Однако его служба в качестве связиста оказалось не слишком долгой. Некоторое время спустя он был переведен в состав военно-геологического батальона СС, который располагался на тот момент в Гамбурге. Батальоном боевых эсэсовских геологов командовал Рольф Хёне. Он не был кадровым военным, хотя и профессиональным геологом его можно было назвать с некоторой натяжкой. Рольф Хёне приобрел знания о геологии уже в ходе получения второго профессионального образования. Вильгельм Йордан попал в Ваффен-СС в звании унтерштурмфюрера СС. Для него было очень важным начать воинскую службу в качестве офицера категории F, то есть имеющего возможность принимать самостоятельные решения в рамках отдельно поставленных задач. Если штаб военно-геологического батальона СС оставался в Гамбурге, то его отдельные офицеры и служащие могли посылаться на оккупированные территории, где поступали в распоряжение штаба соответствующего высшего руководителя СС и полиции.

15 июня 1942 года Вильгельм Йордан прибыл в Киев, где пробыл до ноября 1943 года. Он подчинялся непосредственно Гансу Адольфу Прюцману, который являлся высшим руководителем СС и полиции на Юге России (Украина). В 1943 году Прюцман был повышен до уровня верховного руководителя СС и полиции на территории «имперского комиссариата Украина». Поначалу в подчинении Йордана был только геолог по имени Шнек. Позже к нему присоединились еще два переводчика — роттенфюреры СС Вагнер и Гюнтер.

В задачи военных геологов в целом входила поддержка боевых операций. Впрочем, деятельность Вильгельма Йордана в годы Второй мировой войны существенно отличалась от того, чем занимались обыкновенные военные геологи из состава СС. Как правило, эсэсовские геологи должны были заниматься разведкой недр, что предполагалось использовать для добычи сырья после окончания войны (в данном случае планировалось, что в войне победит Германия). Лишь некоторые выполняли частные поручения Генриха Гиммлера. В августе 1942 года Гиммлер обратился к имперскому комиссару Украины Коху, одновременно являвшемуся и гауляйтером Кёнигсберга, с просьбой провести геологическую разведку в районе Житомира. При этом рейхсфюрер СС осведомлялся, наличествовали ли в тех краях запасы кварца («который будет использован после войны»). Кроме того, Гиммлер предполагал заняться поисками топазов, полудрагоценных камней, а также каолина, который мог бы использоваться эсэсовской фарфоровой фабрикой в Аллахе, в том числе занимавшейся производством ритуальной символики и праздничных украшений. Эта просьба указывает, что Гиммлер за поводом ведения военных действий увязывал воедино свои личные интересы (топазы, полудрагоценные камни) и экономическую заинтересованность (завод в Аллахе).

Вильгельм Йордан во время раскопок

Некоторое время спустя в указанном районе появился Вильгельм Йордан. 7 октября 1942 года он направил в Германию отчет, который назывался «Полезные ископаемые округа Житомир». В нем он говорил о наличии в исследованном районе «важных для обороны месторождений руды». Кроме того, он указывал на наличие залежей минералов, которые могли бы использоваться для создания красителей (фабрика в Аллахе?). Кроме этого в своей деятельности Вильгельм Йордан уделял большое внимание собиранию карт и литературы о российских месторождениях природных ископаемых. В первую очередь немцев интересовали те, что располагались на южных и западных советских территориях. Для выполнения этой задачи Йордан и Шнек получили в свое распоряжение отдельное помещение в Киеве, где сутками напролет штудировали документы и библиотеку местного геологического института. Изъятие документов и книг было согласовано с регирунг-президентом Даргелем, чья резиденция как одного из главных представителей гражданских оккупационных властей Украины располагалась в Ровно. 11 ноября 1942 года Йордан сообщал в письменном отчете в Личный штаб рейхсфюрера СС: «В Киеве нам было предоставлено здание с сорока комнатами, однако до наступления весны жить в нем невозможно. В геологическом институте в моем распоряжении находится просторный кабинет… Наша работа в основном сводится к переводу бумаг о важных залежах минералов, а также составлению списка их месторождений». В этой деятельности в последующие несколько месяцев почти ничего не поменялось. В марте 1943 года Йордан пишет Гиммлеру: «Вкратце сообщу о продвижении нашей работы. Мы уже составили огромные списки месторождений минералов, сделали выписки из литературы, перевели их (на немецкий. — А.В.) С сегодняшнего дня у нас работает машинистка, которая перепечатает все подготовленные материалы и разошлет их по служебным инстанциям».

В силу склада своего характера Йордан предпочитал не ограничиваться сугубо бумажной работой, а по возможности пытался проводить геологическую разведку на местности. С этой целью он предпринял несколько поездок по Украине. В частности, он был в Крыму и Днепропетровске. В апреле 1943 года он сообщал Гиммлеру: «Наша геологическая деятельность достигла немалого успеха. Я надеюсь, что в последующие недели я вновь смогу выехать на территорию, чтобы обследовать на предмет наличия залежей редких минералов окрестности Феодосии».

Из письма, которое было направлено Генриху Гиммлеру его личным референтом Рудольфом Брандтом, следовало, что немцы планировали эксплуатацию данного региона в долгосрочной перспективе. В этом письме содержались выдержки из отчета Йордана о «крымской поездке», а также указывалось расположение различных залежей руды и минералов. Йордан весьма искусно использовал в своих «научных» интересах пристрастие Гиммлера к драгоценным камням. Так, например, в одном из писем, направленных в Личный штаб рейхсфюрера СС, он сообщал следующее: «Объемы залежей полудрагоценных камней до сих пор не оценены с экономической точки зрения. Однако в мирное время они могли бы стать основой для целой добывающей отрасли».

Открытка, нарисованная Вильгельмом Йорданом

Скорее всего, Гиммлер проявил повышенный интерес к данной информации. Только этим можно объяснить то, что 11 сентября 1942 года Йордан и Шнек были на время вывезены с Украины. Им предстоял ужин с рейхсфюрером СС, во время которого они должны были изложить всю собранную информацию. В ходе этой беседы Йордан как бы невзначай вспомнил про геологическую коллекцию, которую он собрал в Вевельсбурге. В своих письмах, которые были адресованы в Личный штаб рейхсфюрера СС, он не раз вспоминал о направленных в замок образцах минералов. В одном из таких писем Йордан сообщал: «Если не будет никаких принципиальных возражений, то, по моему мнению, их надо и впредь направлять в замок Вевельсбург». В октябре 1943 года он направил в штаб Гиммлера несколько образцов украинской слюды, которую планировалось передать в Имперский комитет по вопросам электротехники. В сопроводительном письме Йордан написал: «Я прошу все неиспользованные образцы присовокупить к коллекции минералов, которая находится в замке Вевельсбург». Как следовало из отметки на этом письме, некоторые из образцов слюды действительно были направлены позже в Вевельсбург. Как оказалось, к просьбам Йордана в Берлине относились весьма серьезно. По крайней мере, их не игнорировали.

Находившийся в Гамбурге командир военно-геологического батальона СС Рольф Хёне, судя по всему, уже в середине 1943 года стал высказывать идеи об эвакуации подчиненных ему геологов, которые находились на оккупированных советских территориях. Он опасался, что его специалисты могут погибнуть во время очередного наступления Красной армии. Во всяком случае, Йордан, в начале декабря 1943 года оказавшийся в Гамбурге, сообщал личному референту рейхсфюрера СС Рудольфу Брандту, что Рольф Хёне планировал его (Йордана) направить в Италию или «куда-нибудь в те края». Далее в своем письме Вильгельм Йордан продолжал: «В то же самое время я еще не освобожден от поручения, которое должен выполнить для рейхсфюрера СС на Украине. По собственной инициативе я хотел побыть в тех краях хотя бы еще некоторое время».

В Берлине пришли к мнению, что Йордан был совершенно прав — «поручение рейхсфюрера СС» было много важнее, нежели сомнительные геологические исследования в Италии. По этой причине Йордана в начале 1944 года посылают во Львов, где предстояло выполнить очередное специальное задание. При этом сам Йордан весьма серьезно относился к своей деятельности как военного геолога. Именно этим можно объяснить тот факт, что в январе 1944 года (!) Йордан планирует направиться в Крым, чтобы выявить еще месторождения полезных ископаемых, которые ранее «упустил из виду». Для того чтобы выполнить это задание, в свое распоряжение он хочет заполучить персонал незадолго до этого распущенных геологических подразделений вермахта. Весь этот проект рухнул отнюдь не потому, что наступление Красной армии спутало все карты немцам, а по причинам банальной бюрократии, которая царила в эсэсовских структурах. Эсэсовское командование, которое располагалось во Львове, наотрез отказалось выплачивать довольствие служащим вермахта. Но даже после того, как геологи вермахта покинули Восточный фронт, Йордан не отказался от затеи продолжать свои изыскания. Считая себе едва ли не единственным компетентным специалистом по геологии на Восточном фронте, Йордан предпринимает несколько крупных исследовательских попыток. Так, например, он планировал найти в Карпатах свинец и олово, для чего послал в Ригу (это весной 1944 года!) своего сотрудника Гюнтера, который должен был раздобыть в Прибалтике необходимые карты, оборудование и литературу. Деятельность Йордана в те дни являла странную картину. Немецкие войска катились обратно на запад, а немецкий исследователь на полном серьезе предполагал «использовать» украинские территории для снабжения Германии полезными ископаемыми.

Исторические древности, которые в Днепропетровске «спас» Йордан

До сих пор остается не очень ясным, когда именно Йордан получил «персональное поручение» от рейхсфюрера СС «приобретать» на территории Украины археологические и геологические находки. Не исключено, что данный вопрос обсуждался во время ужина, который, как мы уже говорили выше, состоялся в сентябре 1942 года. Проще всего оказалось обнаружить, что Йордан выполнял «особые поручения рейхсфюрера СС». Во-первых, он сам об этом не раз упоминал в своих письмах («поручение рейхсфюрера СС» и т. д). Во-вторых, этот факт оказался зафиксированным в послужном деле Йордана, когда тот еще служил в формальном подчинении Ганса Адольфа Прюцмана. В деле Йордана, в частности, было записано: «За выполнение особых заданий унтерштурмфюреру (F) Йордану рейхсфюрером СС выражена благодарность». Особое задание Йордана на территории Украины состояло в том, чтобы «подбирать» наиболее ценные экспонаты для коллекции Гиммлера, которая комплектовалась непосредственно в Вевельсбурге. Впрочем, осенью 1942 года это было отнюдь не самым простым поручением. Дело в том, что украинские музеи к тому моменту были прочесаны тремя группами немецких археологов и искусствоведов. При этом между этими тремя группами существовала конкуренция. Это были особая команда «Наследия предков», которой руководил немецкий археолог Герберт Янкун; «оперативная команда» Кюнсберга; «оперативный штаб» рейхсляйтера Альфреда Розенберга. Еще раз повторимся, между этими тремя группами шла борьба. Если «оперативный штаб» рейхсляйтера Альфреда Розенберга, который был не только идеологом национал-социалистической партии, но и министром оккупированных восточных территорий, мог более-менее свободно действовать на территории оккупированной России, то на Украине он должен был считаться с властью и влиянием имперского комиссара Коха. Когда Йордан прибыл в Киев, то люди Розенберга уже наложили свою руку на все крупные и известные собрания древностей и коллекции предметов искусства.

«Борьба компетенций», которая никогда не утихала в самом рейхе, была распространена и на оккупированные советские территории. В частности, это привело к многочисленным конфликтам между гражданскими оккупационными властями и высшими руководителями СС и полиции. Не обошли стороной эти конфликты и деятельность «особой команды» «Наследия предков». Главное отличие команды Герберта Янкуна от Йордана заключалось в том, что задание, которое дал геологу Гиммлер, было почти тайным. Рейхсфюрер СС не хотел привлекать к деятельности Вильгельма Йордана лишнего внимания. В ноябре 1942 года в Ровно к Даргелю пришло письмо от Рудольфа Брандта. В нем говорилось: «Рейхсфюрер СС придает особое значение ранее незапланированной работе унтерштурмфюрера Йордана по изучению вопросов древней истории. Эта деятельность должна осуществляться Йорданом в скрытных условиях, чтобы свести к минимуму любые препятствия, которые могли бы навредить плодотворной работе во имя общей научной цели». В данном случае речь могла вестись только о «приобретении» отдельных предметов, которые никогда не числились в крупных коллекциях и музеях.

Первая посылка рейхсфюреру СС была отослана Вильгельмом Йорданом 14 декабря 1942 года. Что же в ней находилось? В ящике были упакованы четыре предмета античности, а также двенадцать археологических находок, которые в большинстве своем были обнаружены в Крыму (одна на территории Ирана). Четыре античных предмета были оценены Йорданом в 2300 рейхсмарок. На самом деле они были «выменяны» у профессора Моисеева на четыре мешка муки. За дюжину археологических находок тот же профессор археологии получил еще три мешка муки. В этом процессе разграбления Йордан применял, с одной стороны, полученные в библиотеках Киева знания (в первую очередь о научных сотрудниках интересующего его профиля). С другой стороны, он использовал в качестве «союзника» голод на Украине, который был вызван жесточайшей оккупационной политикой немцев.

Все эти культурные ценности были «приобретены» для частной коллекции Гиммлера. Но поскольку данная коллекция находилась (по крайней мере, в то время) в замке Вевельсбург, то Йордан сделал несколько предложений относительно их места хранения. В одном из писем он писал: «Если рейхсфюрер СС найдет данные предметы неподходящими для себя, то я бы просил уступить их школе-дому СС Вевельсбург». Кроме того, сохранились документы, которые подтверждают, что эти исторические находки все-таки прибыли в Вевельсбург. 18 февраля 1943 года Йордан направляет в Германию еще одну «посылку». В сопроводительном письме он сообщает, что им в Киеве приобретены несколько полудрагоценных камней. Это было семь обработанных камней: оникс, агат, яшма и т. д. На этот раз за них было уплачено 98 рейхсмарок. Поскольку драгоценные и полудрагоценные камни считались слабостью Гиммлера, причем он их рассматривал с некоей мистической точки зрения, а не как банальные украшения, то можно предположить, что подобные приобретения также были частью «секретного задания рейхсфюрера СС». В Берлине «посылка» была встречена «с радостью», по крайней мере, так в ответном письме, адресованном Вильгельму Йордану, утверждал Рудольф Брандт. Следующие драгоценности в Германию были направлены Йорданом уже из района Смелы. При этом исследователь весьма неплохо изучил местный «черный рынок». В сопроводительном письме он приводил порядок цен на драгоценности: «Я могу приобретать драгоценные и полудрагоценные камни как в ограненном, так и в необработанном виде. Их здесь достаточное количество, хотя приобретение их за наличные кажется излишне дорогим. В этой связи я запрашиваю, насколько интересным представляется покупать эти камни или же все-таки их было бы лучше выменивать. Ограненный бледно-желтый топаз длиной приблизительно 5 сантиметров и толщиной в палец в денежном измерении стоит приблизительно тысячу рейхсмарок. В то же время в «продуктах» он стоит десять килограммов муки. Аналогичным образом оценивается и крупный сапфир».

Гиммлер и Роберт Лей посещают раскопки, проводимые под руководством Йордана

11 марта 1943 года Йордан направляет из Смелы еще одну «посылку». На этот раз в ней содержатся археологические находки. Они были «приобретены» у вдовы профессора археологии Белашовского. По выражению самого Йордана, это был «очень редкий и ценный археологический материал». В данном случае вдова профессора, которая рисковала умереть от голода, обменяла древние украшения из агата на 80 килограммов муки. Рудольф Брандт не скрывал своего восторга относительно того, что Йордан нашел такой дешевый способ «приобретения» ценных находок и украшений. Он писал Йордану: «Это чудесно, что смогли найти их». Пару недель спустя, 29 марта 1943 года, Йордан отсылает еще один ящик. В письме содержится фраза, которая со временем станет привычной для депеш Йордана: «В ящике находятся двадцать полудрагоценных камней, который были приобретены мною для рейхсфюрера СС в Киеве путем обмена почти за бесценок». И вновь камни были направлены в замок Вевельсбург. Судя по всему, Гиммлер создавал в замке нечто особенное.

Тем временем Йордан продолжал свою бартерную деятельность. В начале апреля 1943 года он отсылает ящик с археологическими находками, которые были им опять же «за бесценок» приобретены у одного киевского доцента. По большей части, все эти находки были сделаны во время раскопок 1896 года. В своем письме Йордан подчеркивал, что это были очень ценные экспонаты. То, что они оказались «незамеченными» людьми Розенберга, он объяснял предположением: якобы доцент мог их похитить в начале войны из университетской или музейной коллекции.

Если говорить о сроках выполнения Йорданом «тайного поручения рейхсфюрера СС», то оно охватывало период с февраля по апрель 1943 года. В мае Йордан должен был отвлечься от «покупок», так как ему как офицеру СС предстояло принять участие в «антипартизанской акции». Эти события сделали его непосредственно причастным к осуществлению террора на территории Украины. На самом деле лишь только часть этой акции была направлена против действительных партизан (или, как выражались немцы, «вооруженных банд»), в остальном террор был обращен против местного населения и укрывавшихся евреев.

13 мая 1943 года части кавалерийской дивизии СС, а также 10 — го и 11-го полицейских полков приступили к операции «Висла», ходом выполнения которой командовал непосредственно Ганс Адольф Прюцман. Это была крупномасштабная операция. 12 мая 1943 года к ней были подключены части вермахта из группы армии «Центр». Зачистка территорий немцами закончилась только к 10 июня 1943 года. За месяц, что длилась операция, ими было убито 4018 человек, сожжено 103 деревни, а еще 18 860 человек угнано в Германию на принудительные работы. При этом собственные потери немцев составили только 28 человек убитыми. Истинный характер операции «Висла» едва ли можно понять, если прочитать письмо Йордана, которое было написано им 10 июня 1943 года.

Генрих Гиммлер и Карл Вольф во внутреннем дворе Вевельсбурга

«В дальнейшем я хотел бы вкратце рассказать о моей деятельности во время последних недель. В конце мая я был на 14 дней привлечен в состав боевой группы Шмёлера для борьбы с партизанами в Припети, что в окрестностях Чернобыля. После двух продолжительных и весьма утомительных маршей, когда иногда приходилось передвигаться по колено в болоте, я из — за сапог, которые мне были подобраны не по размеру, заработал на правой ступне огромную язву. В итоге последующие восемь дней мне приходилось ходить босиком. Во время четырехдневного караула, который я нес на песках близ Припети, я смог залечить эту болячку. Мы чудом уцелели, когда собственная противотанковая пушка открыла по нам огонь. Она располагалась как раз напротив нас, но артиллеристы, судя по всему, не знали о нашем местоположении. В тот момент, когда мы получали в свое распоряжение тяжелые пулеметы, в полуметре от нашего блиндажа упал противотанковый снаряд. Мы тут же бросились ничком на землю, но, слава богу, снаряд, упавший в мягкий песок, не взорвался. В те дни, когда не находились на постах, мы были расквартированы у простых крестьян и рыбаков небольшой деревушки. Эти люди были очень любезными, всегда готовыми нам помочь. Ночевали мы обычно в соломе. Однако после первой ночевки — первые дни были очень холодными и дождливыми — хозяйка нашего дома разместила меня на печке, самом почетном месте в доме. Я получил истинное наслаждение как специалист по древней истории. Обо всех переживаниях и наблюдениях, равно как и об этнографических выводах, в настоящий момент рассказывать слишком долго».

Из этого письма, написанного Йорданом, можно сделать вывод об одной специфической особенности характера Вильгельма Йордана. Свое пребывание на оккупированных территориях, равно как и участие в карательной операции, он продолжал рассматривать как разновидность этнографической экспедиции. В этой связи можно привести один интересный факт. Через месяц после того, как было написано это письмо, Генрих Гиммлер передал через Рудольфа Брандта руководителю «особой команды» «Наследия предков» Герберту Янкуну одно пожелание. В этом сообщении говорилось: «Рейхсфюрер СС считает необходимым ввести в состав подразделений Ваффен-СС, которые используются в болотистой местности (главным образом против вооруженных бандитов), одного специалиста по древней истории. Этот специалист должен обладать хорошими знаниями о свайном строительстве и сооружении гатей. Эти знания могли бы быть весьма полезными для наших подразделений. Во время боев нередко выясняется, что бандиты могут обходиться самыми примитивными инструментами и предметами домашнего быта, например меленками и т. д.».

Это странное предложение было не только тут же оценено Гербертом Янкуном как «целесообразное», но он моментально выделил одного археолога для выполнения аналогичных заданий. Впрочем, этот специалист так никогда и не принял участия в «карательно-этнографических» экспедициях, так как со временем все эсэсовские археологи получили более «важные» поручения. В настоящий момент очень сложно доказать, что между письмом Вильгельма Йордана и поручением Герберту Янкуну существовала связь. Впрочем, подобный вывод напрашивается сам собой. Более того, подобные предложения в силу своей некоей абсурдности как нельзя лучше характеризовали способ мышления Генриха Гиммлера.

Во второй половине июня 1943 года, то есть сразу же после окончания карательной операции «Висла», Вильгельм Йордан возвратился к выполнению задания Гиммлера. Он вновь стал скупать драгоценности и древние предметы. 17 июня 1943 года он направил в Берлин некое подобие иллюстрированного каталога и несколько ископаемых реликтов. К тому моменту Красная армия уже была готова развить наступление, что облегчало выполнение задач, возложенных на Йордана (как это ни странно прозвучит). Дело в том, что до этого момента исследователь мог контачить только с частными лицами. После того как началась спешная эвакуация гражданских органов оккупационных властей, он мог выходить на музеи. В прифронтовой зоне он рассчитывал найти то, что укрылось от команд Розенберга и Герберта Янкуна.

Именно с этой целью Йордан направляется в Днепропетровск. Так, он завершает разграбление местного музея, точнее, «описывает» то, что не было ранее вывезено немцами. В октябре 1943 года Йордан направляет Гиммлеру очередное сообщение. В нем говорилось: «Второй и третий объекты изъяты в Музее древней истории Днепропетровска. Там я смог спасти (!) около сотни археологических находок каменного века, около сотни находок бронзового века и столько же керамических изделий. Все они были оставлены гражданскими властями. В Днепропетровске я работал несколько дней, пока не начался обстрел города. Я покинул город 27 сентября с членами семьей двух украинских профессоров. Мы направились в Житомир в угольном вагоне, забитом бочками с солеными огурцами, велосипедами, каким-то багажом и бесценными археологическими и геологическими коллекциями».

Если раньше Йордан предпочитал «приобретать» драгоценности и исторические артефакты, то теперь речь шла о банальном грабеже. Использование бедственного положения для формирования коллекций всегда было предосудительным, истинные антиквары не скрывают своего презрения к «барыгам». Но в первых случаях люди, «продававшие» свои вещи и находки Йордану, получали хотя бы какую-то видимость вознаграждения. В конце 1943 года Вильгельм Йордан явно переступил границу, которая отделяла научного исследователя от грабителя. При этом он не скрывал своего возмущения хаосом, который царил в прифронтовой зоне. Его возмущала не суматоха сама по себе, а то, что она мешала увезти «добычу» в полном объеме, то есть мешала грабить местные музеи подчистую. Так, например, в ноябре 1943 года Йордан писал руководству «Наследия предков»: «С великим сожалением я вынужден констатировать, что наши служебные инстанции в Киеве и Днепропетровске, а также в Черняхове очень многое потеряли из-за непонимания других ведомств. В моем распоряжении был полный скелет вымершего гигантского бобра, три пары рогов гигантских оленей, пять грузовиков с различными предметами и устройствами, в том числе с пятью сотнями каменных топоров, вывезенных из Днепропетровска. При отсутствии необходимых средств я стал заложником людей, которые в последний момент думали только о себе, а потому перевозили дорогую мебель, скарб и бочки с солеными огурцами». Между тем на пути следования в Германию ничто из награбленного Вильгельмом Йорданом все-таки не пропало, что доказывают три списка, которые были составлены в конце декабря во время посещения Йорданом Вевельсбурга. В первом списке были указаны 23 ценные книги и раритетных издания, которые были похищены в Киеве и Днепропетровске. Во втором списке на 67 страницах была опись археологических и исторических находок. Их общее количество измерялось трехзначным числом. В третьем списке, чей объем составлял 28 страниц, перечислялись препараты, минералы, ископаемые и окаменелости. Прежде чем в начале 1944 года Йордан вновь направился «на Восток», вся эта «добыча» была передана им в Вевельсбург.

25 января 1944 года Йордан вместе со своими сотрудниками Гюнтером и Вагнером вновь направился на Украину. Ему предстояло вывезти «собранный» материал из Одессы, Карадага и Феодосии. В документах не сохранилось упоминаний, в каких населенных пунктах были ограблены коллекции, так как указанные города были всего лишь перевалочными базами. Об очередной крымской экспедиции Йордана известно крайне немного. Именно в Феодосии он обнаружил многотомное издание по палеографии, которое тут же было послано с сопроводительным письмом в подарок Гиммлеру. В том же самом письме Йордан упоминал, что остатки материалов и находок были разосланы по разным адресатам: в военно-геологический батальон СС в Гамбурге, замок Вевельсбург, Главное управление СС, «Наследие предков».

Тот факт, что Йордан направлял рейхсфюреру СС «личные подарки», говорит о более чем доверительных отношениях исследователя с Генрихом Гиммлером. Это подтверждается также тем, что Рудольф Брандт не раз получал от Йордана стихи его собственного сочинения и самостоятельно сделанные рисунки, линогравюры. При этом Йордан не раз пытался подстраховаться, спрашивая, правильно ли он понимал интересы рейхсфюрера СС. За деятельность Йордану было присвоено звание оберштурмфюрера СС (F), за что ученый поспешил тут же поблагодарить Генриха Гиммлера, послав ему редкое многотомное издание. Реакция Гиммлера не заставила себе ждать: как и ранее, Рудольф Брандт тут же сообщил о ней Вильгельму Йордану. В письме от 31 марта 1944 года говорилось: «Тома по палеографии настолько заинтересовали рейхсфюрера СС, что он тут же запер в сейфе, дабы не поддаться искушению начать читать их прямо на работе. Он выражает Вам сердечную благодарность. Не меньшую заинтересованность у рейхсфюрера вызвало Ваше замечание о том, что гуцулы в настоящий момент, как и в древние времена, продолжают отливать бронзовые топоры. Если у Вас будет возможность, то добудьте об этом побольше сведений, которые можете переправить непосредственно мне».

Принимая во внимание военное положение Германии в начале 1944 года, данная переписка кажется очень странной. Возникает ощущение, что Гиммлеру было больше нечем заняться, кроме как просить Рудольфа Брандта выяснить подробности о гуцульских бронзовых топорах. Но на самом деле это была лишь часть построенной Гиммлером системы. Он как бы льстил Йордану, у которого было высшее образование. В отличие от Гитлера Гиммлер всегда благоволил к немецкой профессуре. Впрочем, это не исключало, что Йордан должен был провести, сам того не подозревая, «разведку» на предмет, можно было ли использовать гуцулов в качестве вспомогательных подразделений СС.

В апреле 1944 года Йордан вновь появился во Львове. 10 апреля он направил в Германию подробный отчет, в котором сообщал о своей «работе» в различных музеях и институтах, экспонаты которых упаковывались и готовились к «эвакуации». При этом Йордан в силу своего склада, как и в вопросах военной геологии, предпочитал совершенно неформальный подход даже в деле разграбления СССР. Ему удалось наладить сотрудничество с гражданскими и военными оккупационными властями. Об этом говорил хотя бы тот факт, что он совершенно спокойно посещал музеи, библиотеки, высшие учебные заведения, не встречая никаких препятствий. Впрочем, это можно было списать на безразличие, которое немцы к весне 1944 года стали испытывать к историческим и археологическим находкам, большинство из них волновало положение на фронтах. В те дни Йордан пишет в Германию, что нуждается в нескольких вагонах, чтобы вывезти все «описанное» имущество. Некоторые из немецких исследователей предполагают, что эти вагоны были пригнаны из Кракова, куда и направилась сконцентрированная во Львове коллекция награбленного. Однако это предположение так и осталось версией, так как не нашлось документальных подтверждений этому. В любом случае Гиммлер очень ценил Йордана. Если 22 января 1944 года ему было присвоено звание оберштурмфюрера СС, то следующий чин — гауптштурмфюрера СС он получил уже 22 апреля. К лету 1944 года Вильгельм Йордан был произведен в чин штурмбаннфюрера Альгемайне СС. Но именно в звании гауптштурмфюрера СС ему предстояло осуществить свою самую главную эсэсовскую экспедицию.

Зимний вид на «общинный крестьянский дом». Фото сделано Вильгельмом Йорданом в 1939 году

Во время изучения геологической литературы, которая была изъята из советских библиотек, Йордан нашел в одном из журналов, посвященных проблемам горнодобывающей промышленности, публикацию польского профессора Токарского. В ней говорилось о том, что в районе горы Прелюдзний (лесные Карпаты) были обнаружены залежи марганцевой руды. Йордан сразу же сообщил об этом как Гиммлеру, так и командиру военно-геологического батальона СС Рольфу Хёне. Поясним — марганец был очень важен для производства стали. Одно из самых больших его месторождений, которое использовалось немцами во время оккупации Украины, находилось в Никополе. Однако этот район к 1944 году был отвоеван частями Красной армии. В это время Гиммлер использовал свои контакты с генерал-губернатором Франком, чтобы запустить добычу марганца в лесных Карпатах как исключительно эсэсовское предприятие. Это вызвало немалое недовольству у Альберта Шпеера, который на посту министра вооружений сменил Тодта. Собственно, этот сюжет был положен в основу послевоенной книги Шпеера, в которой он описывал свои противоречия с СС.

В любом случае в мае 1944 года Франк решил посоветоваться со своим статс-секретарем Вильгельмом Копе, который вдобавок ко всему являлся высшим руководителем СС и полиции. Судя по всему, Йордан встречался с Копе еще во Львове. 8 мая 1944 года Йордан встретился с Франком. Во время этой встречи исследователь показал генерал-губернатору публикацию профессора Токарского. Побуждаемый Гиммлером Франк согласился помочь Йордану в организации геологической экспедиции, которая должна была выяснить, действительно ли в лесных Карпатах имелись залежи марганца. Шпеер в своих воспоминаниях написал: «Руководителем этой экспедиции по поиску марганца был назначен гауптштурмфюрер СС Йордан, он должен был докладывать обо всех ее результатах непосредственно Франку».

Скорее всего, предприятие стартовало без предварительной геологической разведки, так как 29 июня 1944 года Гиммлеру было направлено сообщение о том, что экспедиция уже начала свою работу. При этом неясным остается один момент. В августе 1944 года Йордан оказался в районе Кракова. Вопрос, был ли он там во время или уже после экспедиции, наверное, так и останется без ответа. Дело в том, что во время разведывательных работ Йорданом были обнаружены захоронения, датированные III веком нашей эры. В могильниках были найдены редкие урны. Находки были тут же зарисованы Йорданом, а затем направлены в «Наследие предков». Собственно, эти рисунки с урнами, которые были датированы, подтверждают, что в августе 1944 года Йордан уже находился в Кракове.

Но вернемся к самой «марганцевой экспедиции». Когда в мае — июне 1944 года Йордан оказался в лесных Карпатах, в его распоряжении имелись: польский проводник, который до войны был преподавателем ботаники, прошлые сотрудники — Гюнтер и Вагнер, несколько саперов, рота немецкой полиции, которая была вооружена карабинами, минометом, имела в своем распоряжении несколько мотоциклов, а также венгерская кавалерийская рота, которая была прежде всего ответственна за снабжение экспедиции. Кроме того, из концентрационного лагеря, расположенного в тех краях, Йордану было «выдано» около ста арестантов, преимущественно евреев. Они должны были спускать на тачках горную породу. По предложению Йордана данное экспедиционное предприятие получило название «операция “Виланд”».

После того как в долине был разбит лагерь, большая часть принимавших участие в экспедиции людей направилась в горы, чтобы начать там поиск марганца. После войны Йордан без какого-либо сочувствия отмечал, что самым трудным в этой экспедиции было наладить систему охраны арестантов, дабы те не сбежали в Карпаты. Кроме того, он объяснял нападение партизан на экспедиционный лагерь «еврейским предательством», так как поддерживать радиосвязь между лагерем и горами было поручено арестанту, свободно говорящему по-немецки. «Этот субъект сбежал к партизанам, так как охрана посреди гор была почти невозможна. Судя по всему, именно этот предатель (!) навел партизан на лагерь, которые в одну из ночей застрелили прямо в кроватях 19 наших немецких товарищей».

Сразу же надо оговориться, что в последние годы войны руководству рейха результат требовался любой ценой. В данном случае очень сложно было говорить о планомерном поиске марганца. Понимая это, Гиммлер направил сначала к Йордану в качестве эксперта бывшего владельца американо-немецкого предприятия по добыче меди, а затем еще двух специалистов из Имперского управления геодезии. Одновременно с этим к проекту была подключена Имперская железная дорога, которая должна была связать Германию с горами, где планировалось найти марганец. Изредка Йордан лично вылетал на доклад к Гиммлеру. Уже одно это обстоятельство показывает, насколько рейхсфюрер СС был заинтересован в успехе экспедиции Вильгельма Йордана. Но похвастаться Йордану было нечем. За время экспедиции было взрывами добыто около 4 тонн горной породы, но она так и не была вывезена.

В воспоминаниях Йордана о событиях тех дней сообщалось следующее: «Мы должны постоянно опасаться нападения (партизан. — А.В.) на лагерь в горах. Кроме того, угрожающе приближался русский фронт. В этих условиях нам ничего не оставалось, как взорвать штольню, покинуть бараки и при помощи нескольких умелых гуцулов (местная горская народность) через горные хребты на лошадях переправиться в Венгрию».

Точной даты этих событий не сохранилось, но можно предположить, что они произошли между августом и октябрем 1944 года, так как 27 июля 1944 года части Красной армии освободили Львов, а в октябре они уже были на территории Венгрии. 10 июля 1944 года, если верить сообщениям, которые Копе направлял Гиммлеру, экспедиция еще вовсю работала. Между тем Йордан оказался на территории Южной Германии. Судя по всему, оставшиеся в живых после окончания этой экспедиции арестанты были на железнодорожных вагонах направлены в Освенцим. Однако двоим из них удалось сбежать в то время, когда вагоны стояли на одной из венгерских станций. После войны Йордан, пытавшийся приуменьшить свою роль в СС, с показательным равнодушием говорил о том, что охране не удалось застрелить беглецов. «Им не стали стрелять вдогонку. Без какого-либо принуждения все остальные арестанты остались в вагонах». Собственно, подобное «специфическое» отношение к заключенным концентрационных лагерей всегда отличало Йордана. Еще во время своего пребывания в замке Вевельсбург в 1941 году он написал особо пафосное стихотворение, посвященное празднованию Юля (национал-социалистического варианта Рождества). В нем он традиционно равнодушно упомянул «арестантские куртки». Впрочем, это равнодушие нельзя было трактовать как осознанную жестокость эсэсовцев по отношению к заключенным лагерей, о чем свидетельствовали после войны бывшие арестанты.

После того как операция «Виланд» закончилась неудачей, Йордан возвратился обратно в Гамбург в состав военно-геологического батальона СС. Однако на севере Германии он пробыл недолго. Его послали проводить геологическую разведку в южных районах Германии, где фирма «Бицерба» планировала построить подземные цеха по производству вагонов и измерительной техники. Пребывая в конце войны в Баварии, Йордан не потерял контакт с Генрихом Гиммлером. Во всяком случае, жена Йордана смогла вспомнить, что ее супруг в марте — апреле 1945 года выполнял какие-то поручения Гиммлера, связанные с Вевельсбургом. Опасаясь пленения, Йордан пытался скрыться в Северном Гессене. Именно там 6 апреля 1945 года он попал в руки американских солдат. После пребывания в лагерях военнопленных на Рейне и во Франции Йордан был передан британцам, а затем был интернирован в лагерь Нойенгамме, откуда был отпущен на свободу 5 марта 1948 года. Однако 28 апреля 1948 году он предстал перед судом по денацификации в Бергедорфе, который приговорил его еще к восьми месяцам лагерного заключения. Показательно, что во время судебного разбирательства фактически никак не затрагивалась деятельность Йордана на Украине. Он был осужден на основании показаний заключенных лагеря Нидерхаген, которые во время войны использовались в Вевельсбурге. По поводу пребывания Йордана на оккупированных восточных территориях суд вынес такое постановление: «Суд не смог установить, что подсудимый во время исполнения заданий на Востоке знал об осуществляемых подразделениями СС расстрелах и экзекуциях. Подсудимый подтверждает, что слушал подобные слухи, но отказывался им верить».

Вильгельма Йордана нельзя назвать типичным национал-социалистом. Он вырос в националистически ориентированной среде. Обращаясь к искусству и науке, он во многом следовал традициям своих консервативных предков. Именно так можно трактовать его желание учиться истории в Марбургском университете. Именно в этом учебном заведении он столкнулся со студентами, открыто симпатизировавшими национал-социалистам. Развитие контактов по партийной линии в итоге привело молодого человека в Вевельсбург. Поддерживая постоянный контакт с Гиммлером и его доверенными лицами (Карлом Вольфом, Рудольфом Брандтом) Вильгельм Йордан полагал себя ученым, который был призван способствовать оформлению национал-социалистического мировоззрения. Создание в годы войны Вевельсбургской коллекции древностей отнюдь не воспринималось им как разрушение и разграбление украинских и крымских музеев. В силу обстоятельств Йордан не оказался причастным к изначальному, самому губительному разграблению советских музеев. Если говорить о количественных показателях этого дела, то он, выполняя «секретное поручение рейхсфюрера СС», во многом отставал от команд, которые вывозили награбленное для Розенберга или Геринга. Впрочем, это не могло снять с него моральной ответственности как одного из участников культурного грабежа. Из числа всех эсэсовских ученых, в том числе трудившихся в рамках «Наследия предков», Йордана отличали два момента. Во-первых, исключительное доверие к нему со стороны Генриха Гиммлера. Во-вторых, постоянный контакт с рейхсфюрером СС, чем не могли похвастаться даже стоявшие во главе «Аненербе» Вальтер Вюст и Вольфрам Зиверс.