§ 6. Тирсо де Молина

Тирсо де Молина

Выдающийся испанский драматург, монах Габриель Тельес, трудившийся под псевдонимом Тирсо де Молина (даты жизни исследователями определяются по-разному, наиболее вероятны 1571 или 1584-1648), вероятно, происходил из семьи ремесленников или наемных рабочих, живших в небольших городках Гвадалахары -Молине или Таравилье, хотя существует и замечательная фантастическая версия, будто поэт был побочным сыном дона Тельеса Хирона, герцога Осуны. В 1600 или 1601 году Габриэль Тельес был пострижен в монахи ордена мерседариев, занимавшегося выкупом испанцев, попадавших в алжирский или турецкий плен, в богословском отношении орден практически ничем не отличался от доминиканцев.

По-видимому, в 1616 году Габриель Тельес отправляется в Америку с целью проверки деятельности учреждений ордена иезуитов. Есть свидетельства, сообщающие о проповеднической деятельности на Гаити в 1616-1618 годах. Возвращение из Америки приносит ему звание командора ордена мерседариев. Это позволило ему создать историческую трилогию, посвященную конквистадорам братьям Писарро – «Единая цель решает все», «Американские амазонки», «Верность в борьбе с завистью».

Обложка II части комедий Тирсо де Молина

С 1620 года (по другим источникам это произошло значительно раньше) Тирсо де Молина встречается в Мадриде с Лопе де Вегой и его единомышленниками – поэтами и драматургами Монтальваном, Аларконом, Мира де Амескуа и начинает вполне успешно заниматься творческой деятельностью в качестве поэта и драматурга. В 1621 году Тирсо удалось напечатать «Толедские виллы», книгу, построенную по принципу «Декамерона» Боккаччо, как сборник бесед, и включавшую комедию «Стыдливый во дворце», рассказ «Трое осмеянных мужей» и еще несколько произведений подобного рода. Однако над драматургом, не стеснявшимся критики фаворитизма и намеков на злоупотребления правителя Оливареса, нависла угроза. В 1624 году на Тирсо было заведено дело в судебной «Хунте де реформасьон», а в 1625 году было подготовлено решение о запрете Тирсо писать светские произведения и «ссылке его в отдаленнейший монастырь ордена» ввиду «скандала, вызываемого комедиями, которые он пишет в светской манере, возбуждая дурные наклонности и подавая дурные примеры». Однако ни нунций папы Урбана VIII, ни капитул ордена не выполнили рекомендации. Для Тирсо наступило время скитаний, но он продолжает писать – выходят книги «Развлекательное поучение» (1639), в более благочестивом духе продолжавшей истории, начатые «Толедскими виллами», в 1627-1636 годах издается пять частей «Комедий маэстро Тирсо де Молины», подготовленных якобы неким (несуществующим) племянником поэта. Самые смелые драмы требовали и особой осторожности. Так «Севильский озорник» был отдан на волю пиратских издателей, печатавших его сначала во «Второй части Комедий Лопе де Веги и разных авторов» (1630), а затем под именем Кальдерона. Но, кроме того, существуют свидетельства, что с 1625 года Тирсо де Молина все находился в ссылке в провинциальном монастыре городка Трухильо.

«Ревнивая к себе самой» в театре им. Вахтангова

Подобно Лопе де Вега – возможно, другу и наставнику Тирсо де Молина отличается большой плодовитостью: по его собственному признанию, им сочинено свыше 400 комедий, из которых многие еще при его жизни пользовались известностью даже вне Испании (Италия, Америка, Франция). Но до нас из всего написанного им до нас дошли 81 комедия, 5 ауто, две книги новеллы, комедий, лирики – «Толедские виллы», (1624) и «Развлечение и польза» (1635), рукописная «История ордена Милости» и «Жизнеописание святительницы Сервельонской». Кроме того, мы упоминали книгу о братьях Писарро, от которой дошли лишь отрывки…

Хотя творчество Тирсо де Молина очень неравнозначно и включает в себя немало слабых, практически не отделанных, скорее напоминающих наброски произведений, тем не менее, значение его в истории испанского да и мирового театра очень велико. Влияние его отразилось уже на ближайших современниках: Кальдерон обязан ему не только философскими пьесами, но и техникой своего бытового театра. Аларкон, Мира де Амескуа, Морето и прочие пользовались его сюжетами, типами героев и положениями.

В религиозных пьесах Тирсо де Молина – в таких, как «Комедии о святых», достаточно ярко проявляются контрреформационные элементы его мировоззрения: погоня за феерическими эффектами и мишурой богословской учености («Святой портной», «Озеро св. Викентия»). «Месть Тамары», задуманная как библейская драма, изображающая кровосмесительную любовь брата к сестре, понимаемая зрителями как защита прав освобожденной плоти – произведение, в принципе, редкое, если не единственное подобного рода у Тирсо де Молина.

В области бытовой комедии (или «комедии плаща и шпаги») драматург значительно снижает реалистический метод Лопе де Вега, отходит от социальной проблематики в сторону своих личных пристрастий – к эффектам – что, собственно, и делает его мастером «комедии интриги» со всеми ее свойствами – переодеваниями, эффектами трансформации и пр. Комедии эти популярны и до сих пор – «Дон Хиль Зеленые Штаны», «Благочестивая Марта», «Застенчивый во дворце», «Крестьянка из Вальекас» и др.

С именами Лопе де Вега и Тирсо де Молина связывается одна из замечательнейших испанских исторических драм – «Король дон Педро в Мадриде…». Дать ответ на вопрос о том, кто является автором этой драмы, изданной в 1633 году в «экстравагантной» (то есть, неавторизованной) части комедий де Вега, наука не смогла – данный факт может свидетельствовать только о близости как стиля, так и тематики обоих поэтов. Педро Жестокий, казалось бы, характеризуется в драме вполне положительно – он носитель свойственной людям эпохи Возрождения энергии, он обуздывает бесчинствующего феодала, выступает в роли выразителя народного мнения…

А это «Благочестивая Марта» с замечательными российскими актерами

Однако король не идеализирован автором драмы – напротив, он «всегда погружен в атмосферу трагизма и окружен роковыми и зловещими знамениями». В народе твердят, что он жесток, из-за сцены доносится песня о приближении рокового часа короля, слышатся детские голоса, предостерегающие против его жестокости, самому же королю во всех трех актах является тень убитого им священника… Педро ведет себя с неизменным мужеством, но явление призрака и прорицание страшной гибели, кстати, сбывшееся, знаменательно. В драме явственно предстает замечательный и позднее используемый Тирсо де Молина прием – столкновение с потусторонней силой, при помощи которого наиболее ярко раскрываются характеры персонажей. Зрители-современники осознавали: роковые пророчества свершатся над Педро Жестоким обязательно – несмотря на заслуги, суд истории назначит ему остаться камнем (перевод имени – Петр, Педро – камень), истуканом в памяти народа и в истории страны.

Драмы, подобные «Королю дону Педро…» мы отнесем к историческим в творчестве Тирсо де Молина. Среди достоверно принадлежащих ему подобных по тематике драм выделяются «Антона Гарсия» (видимо, 1623) и «В женщине благоразумие» (после 1630). «Антона Гарсия» входит наряду с «Фуэнте Овехуной» Лопе де Вегав так называемый круг народно-революционных драм испанского Золотого века. Перед нами разворачиваются события гражданской войны 1476 года, войны, подготовившей объединение Испании Изабеллой и Фердинандом. Драма кажется архаичнее и описательнее «Овечьего источника», но это можно объяснить фольклорной основой сюжета. Крестьянка Антона, кастильская Жанна д’Арк времен антифеодальной, антипортугальской войны – лицо историческое, а ее образ соответствует преданиям о девах-воительницах. Тирсо де Молина дает в своей драме сказочный, счастливый конец (хотя зрители наверняка знали о казни героини в реальности…).

В драме «В женщине благоразумие» тоже побеждает действенное, организующее начало, представленное королевой-правительницей Марией де Молина, отстаивавшей в начале XIV века общественные интересы и целостность королевства Кастилии и Леона. Усилия королевы направлены на сплочение народа, горожан, патриотически настроенного дворянства, что придает пьесе черты гуманистической трагедии. Здесь все, как у Шекспира – мрачная историческая хроника феодальных битв превращается в трагедию с моральным содержанием. Идеал «кажется невозможным в наш жестокий век», но автор, выведя на передний план понятие «благоразумия», защищает гуманизм и соединяет Возрождение с прагматизмом XVII века. «Благоразумие» же поэт воплощает в женщине…

Драма о доне Жуане (по-испански – доне Хуане), написанная, вероятнее всего, в начале 1620 года, не вошла в книги, изданные непосредственно Тирсо де Молиной, сохранилась они в двух печатных (как сказано выше, пиратских) вариантах. Более пространная версия – «Севильский озорник, или Каменный гость» – впервые была напечатана в 1630 году под именем Тирсо де Молина, но в сборнике пьес Лопе де Вега и других авторов. Краткая версия, остававшаяся до 1878 года практически неизвестной (и не переведенной на русский язык), – «Долгий срок вы мне даете» – была напечатана около 1660 года, на этот раз уже под именем Кальдерона.

Историки литературы долгое время полагали, что исходной редакцией является «Севильский озорник…», затем, будто таковой был «Долгий срок…».

Однако ни тот, ни другой вариант не может сегодня с уверенностью рассматриваться как первоначальная редакция. Исходный текст утрачен, а «Долгий срок…», видимо, представляет собой «пиратскую запись» одного из ранних представлений, пропущенное заполнено по памяти… Возможно, цензура и опасения издателей, связанные с боязнью церковных преследований, требования благопристойности (замена характеристики дон Хуана как «жеребца» и «саранчи женщин» на «озорника» и «наказание женщин») также повлияли на искажение (изменение) текста.

Памятник дону Хуану в Севилье

Своеобразие эпохи, в которую творил Тирсо де Молина, когда гуманистические представления давали основу для строгой дифференциации положительных и отрицательных героев и, вместе с тем, когда публика уже сама умела понимать идею положительного, появляется герой первого плана, о котором нельзя было сказать, положителен он или отрицателен.

Идейная схема и структура образов нашей драмы содержатся уже в ее первых сценах – в эпизоде поругания доном Хуаном герцогини Изабеллы. Характер героя определяется не только свойственным всем последующим донам Жуанам противоречием между кипучей жизненной энергией и тем, что энергия эта находила выражение в необузданном эгоизме знатного сеньора. Своеволие его было дополнено безнаказанностью гранда, представителя бюрократической верхушки, сына королевского фаворита, а это усугубляло в глазах испанцев XVII века политическую насыщенность образа. Герой часто стремится не просто к удовлетворению страсти, а к унижению жертв и озорству. Это определяет поведение дона Хуана в эпизоде с назначившей другому тайное свидание Изабеллой. «Озорник» («жеребец» в первоначальном варианте) и не помышляет о завоевании ее сердца, не берет ее силой, но овладевает ею, выдав себя в темноте за жениха… Он циник и отважный воин, а минуту спустя – улепетывающий и заметающий следы сын и племянник лукавых царедворцев.

Дон Хуан еще трижды выступает озорным соблазнителем, ни разу не увлекшись своими жертвами. Чтобы пленить девушек из народа, например, рыбачку, которая, правда, первой начала кокетничать с ним, и простодушную крестьянку, он использует блеск своего высокого дворянского положения и обещание жениться. В неудавшейся попытке опозорить донью Анну, которая вела сложную интригу ради любви, он прибегает к той же хитрости, что и в случае с Изабеллой, полагаясь, как обычно, на свою безнаказанность.

Дон Хуан находится, безусловно, в конфликте с религией, но только как с правилами, стесняющими его личную мораль…Все следующие мировые доны Жуаны последующей литературы выступали против религии в поисках иной морали и иного жизненного начала.

Статуя командора воплощает как силу, пугающую вообще, так и силу религиозного мщения, страх божий, который не совпадал с кодексом чести такого вольномыслящего дворянина, как дон Хуан – он был слишком овеян духом времени, чтобы унизиться до суеверной трусости. По мере того, как дон Хуан увлекается и просто упивается своим геройством, состязаясь каменным противником, и проявляет бесстрашие перед лицом вечности, вопрос о восстановлении справедливости и счастливой развязке для других героев отходит на второй план (в опере Моцарта в 1787 году характер донны Анны ничуть не уступает характеру дона Джованни…).

Общество донов Хуанов и донов Жуанов, донов Гуанов и донов Джованни к XXI веку превышает сто персонажей – комедии и драмы, трагедии и фарсы, поэмы, оперы и балеты, кукольные спектакли и художественные фильмы, романы и комиксы… Герой, даже в своей неправедной сути, ипостаси, привлекателен смелостью и богоборчеством, отвагой и жизнеутверждающей силой, оптимизмом и неумирающей верой в себя! Байрон и Пушкин, Томан и Моцарт, Видал и Гомес – имена известные и малоизвестные, а еще сколько не названных писателей и поэтов, кинорежиссеров и композиторов – дон Хуан, дон Жуан вечен как персонаж , как типаж, как идея.

«Севильский озорник…», насколько это ни покажется, по понятиям современников, странным, формально можно отнести еще к одной творческой линии Тирсо де Молины – к его религиозным драмам. Они-то, вероятно, и были в наиболее резком противоречии с долгом драматурга-монаха. Таковы специально заказанные, с виду выдержанные в церковном духе (драматическая трилогия «Святая Хуана», 1613-1614). Славословия и нагромождение чудес, сопутствующих каждому шагу Хуаны, святой XVI века, не канонизированной церковью, позволили Тирсо вполне безнаказанно создать апологию простых людей и высказать резкое осуждение королевской политики, самоуправства знати и монастырских склок. А его пьесы «И святой, и портной» и «Кто не согрешит, не покается» (около 1628) являются хитро замаскированными под елейные драмы фарсами, наизнанку выворачивающими церковные догматы…

Драма «Ни чересчур, ни слишком мало» (около 1614) заостряет социальные мотивы всего испанского театра, осуждая всемерную власть денег.

Представление в испанском театре XVII века

Знаменитая религиозно-философская драма «Осужденный за недостаток веры» создана Тирсо де Молиной в народном ключе. В ней поднимается вопрос об осуждении вечной и непогрешимой лжеправедности духовенства и вечная проблема «либерум арбитриум», свободы воли человека. Датируемый приблизительно 1615 г., «Осужденный за недостаток веры» был издан в 1635 году в считающейся пока апокрифической «Второй части Комедий Тирсо», в предисловии к которой содержится (возможно, предназначенное для цензуры) указание, что Тирсо здесь принадлежит лишь часть пьес. Драма написана по мотивам восходящего к индийской «Махабхарате» народного предания о посрамлении надменного перед смиренным. Тирсо были известны рассказы такого рода о христианских святых Антонии и Пафнутии. В конце XIX – начале XX века исследователями делались попытки привязать драму Тирсо к теологическим спорам – предопределено ли небесное оправдание свыше, независимо от поступков индивида, или оно определяется этими поступками, свободной волей человека? Хотя Тирсо, конечно, был верующим, вопрос о небесном воздаянии имеет для него во многом символический смысл и касается осуждения ложной праведности духовенства. Возникший в обстановке этих споров «Осужденный за недостаток веры» все же важен нам не столько идеологически, сколько своими несомненными художественными, драматургическими особенностями.

Для писателей барокко идея свободы воли была необходима, так как, если утрачивалась надежда согласовать с идеалом свое бытие, иллюзия независимости сознания и надежда отстоять внутреннее достоинство человека становилась еще дороже. И тут возникает замечательная, особенно для XVII века, идея предопределения.

А это памятник самому Тирсо де Молина в Мадриде

В «Осужденном за недостаток веры» бандиту Энрико, опустившемуся на самое дно общества, противопоставлен монах-отшельник Пауло, но в ходе действия они как бы меняются судьбами: «праведный» церковнослужитель идет в ад, а грешный мирянин, хотя он и «худший человек на свете», спасается, как в притче о мытаре и фарисее. В легендах о святом Антонии и о святом Пафнутии отшельники, хотя и были посрамлены, оказавшись беднее в добрых делах, чем последние грешники, все же усвоили урок. Пауло в драме Тирсо не смог победить ни предубеждения, будто он как «святой» лучше других людей, ни собственного догматизма вообще. Тридцатилетнего монаха Пауло смутил сон, будто грехи его перевесили заслуги, он требует от Бога ответа: «Раз я иду столь хорошим путем… скажи, пойду ли я на Твое небо или в ад?» Такие речи и позволяют дьяволу подвергнуть монаха искушению – он рассказывает ему, что в Неаполе живет человек, с которым у Пауло будет одинаковая судьба в жизни вечной. Когда же он прибывает в Неаполь, Энрико предстает перед ним как вымогатель, насильник, убийца и богохульник. Забыв, что как духовное лицо он был обязан спасать Энрико, а не себя, Пауло решает (поскольку монашество не принесло пользы) стать бандитом, как Энрико, и начать веселую жизнь…

Резюме: конечно, драматургическая манера Тирсо де Молины, характеризующаяся мастерством интриги, часто приобретающим самодовлеющее значение, покажется не достаточно глубокой. Да, в его творчестве уже нет глубины и яркости характеристик персонажей, присущих Лопе де Веге, ослаблена психологическая мотивировка поступков, отличающая творчество его современников, однако поиск и вера в святые истины не только церкви, но и искусства, вера в очищающие и воспитывающие силы искусства, в возможность уничтожения порока при помощи печатного слова, многогранность Тирсо де Молина ставит его в ряд самых выдающихся мировых драматургов, а интерес к его произведениям, не угасающий и сегодня, позволяет говорить и об актуальности их тематики.