Боевые возможности 56-й армии и противника

Трудности в создании армии были связаны и с объективными обстоятельствами. Основным видом войсковых соединений в пехоте РККА являлись стрелковые дивизии. В начале Великой Отечественной войны стрелковая дивизия состояла из трех стрелковых, легкого и гаубичного артиллерийских полков, отдельных зенитного и противотанкового дивизионов, отдельных разведывательного, саперного, автотранспортного, медико-санитарного батальонов, батальона связи, других частей и подразделений. Согласно штату № 4/400 от 5 апреля 1941 г., стрелковая дивизия насчитывала 14 483 человека и должна была иметь на вооружении 10 420 винтовок, 1204 автомата, 166 станковых, 392 ручных и 33 зенитных пулемета, 150 минометов, 12 зенитных орудий, 54 противотанковые 45-мм пушки, 34 76-мм орудия, 32 122-мм и 12 152-мм гаубиц, 13 бронеавтомобилей и 16 легких танков. Почти в таком составе прибыла на фронт сформированная до войны кадровая 31-я стрелковая дивизия.

Однако с началом войны вследствие понесенных огромных потерь в личном составе и материальной части Красная армия перешла на новую, сокращенную штатную структуру. 11 августа 1941 г. было принято постановление Государственного комитета обороны СССР № 459сс «О формировании стрелковых и кавалерийских дивизий», по которому создавалось 85 стрелковых и 25 кавалерийских дивизий. В СКВО формировались 11 стрелковых и семь кавалерийских дивизий. Численность каждой стрелковой дивизии определялась в 11 447 человек, то есть сокращалась более чем на пятую часть. На вооружении ей полагалось иметь 8844 винтовки, 162 автомата, 162 ручных, 108 станковых и 9 зенитных пулеметов, 81 50-мм, 54 82-мм и 18 120-мм минометов, 18 противотанковых, 6 зенитных и 28 76-мм орудий, 8 122-мм гаубиц [36] . В составе стрелковой дивизии остался только один артиллерийский полк и совсем не было бронетехники. В результате ее огневые возможности значительно сократились по сравнению с довоенными: по весу артиллерийского залпа – в четыре, а по количеству выстрелов в минуту из стрелкового и пулеметного оружия – более чем в полтора раза.

В декабре 1941 г. штаты стрелковых дивизий еще более сократились, вследствие чего она стала по своей численности и огневой мощи в полтора-два, а по некоторым показателям и в три раза уступать пехотной дивизии вермахта. В дальнейшем на протяжении всей войны штаты не раз менялись, а вместе с ними и боевые возможности стрелковых дивизий РККА, но в любом случае они никогда не превосходили аналогичных немецких соединений. Фактически немецкая пехотная дивизия по своей мощи, особенно на первом этапе Великой Отечественной войны, равнялась советскому стрелковому корпусу, корпус – армии, а армия – фронту. Это правило, впрочем, не распространялось на части и соединения союзников Германии, значительно уступавшие немецким войскам по своим боевым возможностям.

Директивой Ставки ВГК № 003017 в состав 56-й Отдельной армии планировалось включить немалые силы – шесть стрелковых и столько же кавалерийских соединений, с соответствующими частями усиления. Все эти соединения формировались в СКВО по новым штатам, утвержденным указанным постановлением ГКО от 11 августа. При выполнении всех положений директивы, формировании указанных соединений в соответствии с их штатами, наличии необходимых ресурсов и времени на укомплектование, обеспечение и боевую подготовку 56-я Отдельная армия должна была превратиться в достаточно сильное войсковое объединение, способное выполнять различные боевые задачи.

Однако реальный состав 56-й Отдельной армии существенно отличался от того, который определила директива Ставки ВГК. Из шести стрелковых соединений, указанных в данном документе, только 343-я Ставропольская, 347-я Краснодарская и 353-я Новороссийская стрелковые дивизии, укомплектованные в основном из жителей Кубани и Ставрополья, вошли в состав формировавшейся армии.

343-я стрелковая дивизия под командованием полковника Петра Павловича Чувашева была сформирована в Ворошиловске (в настоящее время – Ставрополь) с 5 сентября по 15 октября 1941 г. В нее вошли 1151, 1153 и 1155-й стрелковые полки, 903-й артиллерийский полк, 48-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион, 419-я зенитная артиллерийская батарея (627-й от дельный зенитный артиллерийский дивизион), 402-я разведывательная рота, 620-й саперный батальон, 791-й отдельный батальон связи, 425-й медико-санитарный батальон и другие части.

Формирование 347-й дивизии началось 14 сентября 1941 г. в станице Саратовской Краснодарского края и завершилось уже через десять дней [37] . Командиром был назначен полковник Николай Иванович Селиверстов. В дивизию вошли 1175-й Майкопский, 1177-й Анапский и 1179-й Нефтегорский стрелковые полки, 907-й артиллерийский полк, 21-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион, 571-й минометный дивизион, 406-я разведывательная рота, 624-й саперный батальон, 795-й отдельный батальон связи, 743-я отдельная рота связи, 429-й медико-санитарный батальон и другие части. 2 октября дивизия была передислоцирована в станицу Кущевскую, а в состав 56-й Отдельной армии прибыла 22 октября.

353-я стрелковая дивизия была сформирована в Новороссийске, ее командиром стал полковник Григорий Филиппович Панченко. В состав дивизии вошли 1145, 1147 и 1149-й стрелковые полки, 902-й артиллерийский полк, 449-я зенитная артиллерийская батарея (626-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион), 574-й минометный дивизион, 401-я разведывательная рота, 619-й саперный батальон, 790-й отдельный батальон связи (790-я отдельная рота связи), 424-й медико-санитарный батальон и другие части. С августа до середины осени дивизия занималась боевой подготовкой и обеспечивала оборону морского побережья в районе Новороссийска, а 16 октября была передислоцирована на Ростовское направление и на следующий день вошла в оперативное подчинение 56-й Отдельной армии.

Указанные в постановлении Ставки ВГК от 15 октября 337-я и 349-я стрелковые дивизии были включены в формировавшуюся в Сталинградском военном округе 57-ю армию. 345-я стрелковая дивизия вскоре из Туапсе и Новороссийска отправилась по Черному морю в осажденный Севастополь. Вместо этих соединений 23 октября в состав 56-й Отдельной армии вошла 317-я стрелковая дивизия полковника Ивана Владимировича Середкина, сформированная с 25 июля по 6 августа 1941 г. в Баку. В нее входили 571, 606 и 761-й стрелковые полки, 773-й артиллерийский полк, 157-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион, 251-я разведывательная рота, 361-й саперный батальон, 311-й отдельный батальон связи, 251-й (407-й) медико-санитарный батальон и другие части.

В состав 56-й Отдельной армии вошли и ополченские формирования. Еще 9 июля 1941 г. Ростовский обком ВКП(б) принял постановление, утверждавшее организационные мероприятия по созданию народного ополчения. В нем говорилось: «В целях усиления частей Красной Армии, находящихся на территории Северо-Кавказского военного округа, создать из состава народного ополчения стрелковые полки в городах: Ростов-на-Дону, Таганрог, Шахты, Новочеркасск, Красный Сулин» . Полки следовало укомплектовать «проверенными рабочими, служащими, интеллигенцией, коммунистами и комсомольцами, независимо от возраста (непризывных возрастов), но могущими носить оружие» . Формирование полков и их боевую подготовку без отрыва от производства производили начальники гарнизонов совместно с горкомами партиии, а ответственность за отбор людей возлагалась лично на первых секретарей горкомов ВКП(б). Командиров полков и рот назначали из комсостава запаса старших возрастов и частично кадровых войск. Командирами взводов и отделений назначались «наиболее расторопные, энергичные и смелые товарищи из состава ополчения» [38] .

Командиром Ростовского стрелкового полка народного ополчения был назначен Михаил Александрович Варфоломеев – заместитель директора автосборочного завода, ранее работавший председателем исполкома Таганрогского городского совета депутатов трудящихся. Комиссаром – Порфирий Александрович Штахановский, начальник отдела рабочих кадров Управления Северо-Кавказской железной дороги (СКЖД), начальником штаба – Василий Васильевич Плютто, начальник отдела сельского хозяйства Управления рабочего снабжения СКЖД.

Первое время полк состоял из трех стрелковых батальонов трехротного состава и двух специальных рот. Штаб полка располагался в здании Коммунистического университета (в настоящее время – главный корпус Ростовского государственного строительного университета по улице Социалистической, 162). В 1-й батальон принимали рабочих и инженеров заводов «Ростсельмаш» и «Красный Аксай» (разместился в здании управления мясокомбината, затем – в здании базы «Химбыт»). Во 2-й – обувной, мебельной и табачной фабрик, учащихся пожарного техникума (в школе № 60 на Новом поселении, затем – в здании филармонии). В 3-й – паровозоремонтного завода, управления Северо-Кавказской железной дороги, речного порта (в здании средней школы № 43, в настоящее время – профессионально-технического училища № 8, угол проспекта Буденовского и улицы Текучева, затем – в школе № 49) [39] . Таким образом, в основу структуры полка был положен территориально-производственный принцип. Медицинским персоналом обеспечивал Ростовский медицинский институт. Всего в состав полка вошли представители 150 предприятий и учреждений города.

В полк зачислялись на добровольной основе граждане, не подлежавшие призыву в РККА по каким-то причинам. Немало бойцов и командиров являлись участниками Гражданской войны – Г. К. Репин, Д. И. Казьминин, Ф. Д. Елизаров, П. Н. Юфимцев и другие. Некоторые приходили сразу семьями, с женами и детьми. Общая численность ополченцев неизвестна, так как часть документов полка была утрачена в июле 1942 г. По воспоминаниям очевидцев, она достигала 3 тысяч человек [40] .

Вплоть до начала октября ополченцы обучались военному делу без отрыва от производства, в свободное от работы время, а 10 октября полк был переведен на казарменное положение. К этому времени его численность составила всего 352 человека, многие ополченцы были призваны в ряды РККА, отозваны на предприятия, выпускавшие оборонную продукцию, эвакуировались с ними в тыл или оказались отчислены как непригодные к воинской службе. В связи с этим полк перешел на двухротный состав батальонов.

15 июля 1941 г. Ростовский обком ВКП(б) принял решение о создании добровольческой Донской казачьей дивизии. Центром формирования стал Сальск, а обеспечение конским составом, продуктами питания и фуражом изначально планировалось осуществлять за счет колхозного фонда области [41] . Дивизия формировалась на добровольческой основе из жителей области, не подлежавших призыву вследствие возраста, состояния здоровья или по «брони». Первым командиром дивизии стал полковник П. В. Стрепухов, с осени – генерал-майор Я. С. Шарабурко.

Ровно через три месяца, 15 октября 1941 г. областной и городской комитеты ВКП(б) приняли решение о создании еще одного добровольческого полка. Он получил название Коммунистического, так как создавался из коммунистов и комсомольцев города. Его командиром стал кадровый офицер, майор, коммунист Николай Федорович Скачков, начальником штаба – участник Гражданской войны, инструктор обкома партии Иван Дмитриевич Алексеев. Приказом № 0010 по 56-й Отдельной армии от 31 октября 1941 г. в ее состав были включены Ростовская дивизия народного ополчения и коммунистический полк [42] . Возможности дивизии учитывались как совместно действовавшего с 56-й армией соединения (см. приложение 3). Но участия в боевых действиях в ее составе она так и не принимала.

Ростовский стрелковый полк народного ополчения и коммунистический полк занимались боевой и политической подготовкой, несли гарнизонную и караульную службу. Поэтому 10 ноября бюро обкома ВКП(б) и командование 56-й Отдельной армии сочли целесообразным их объединить в один во главе с М. А. Варфоломеевым, Н. Ф. Скачков стал его заместителем [43] . Обеспечением полка оружием и боеприпасами занимались органы снабжения СКВО и 56-й Отдельной армии. Вооружение полка составили винтовки Мосина, СВТ, ручные пулеметы, гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Обмундирования не хватало, и многие бойцы полка народного ополчения носили выданные им черные шинели учащихся школ профессионально-технического обучения [44] . К 18 ноября три батальона Ростовского полка народного ополчения вновь перешли на трехротную структуру. В 1-м батальоне насчитывалось 247 человек, во 2-м – 251 человек, в 3-м – 270 человек. Начал формироваться 4-й батальон. Общая численность ополченцев к этому времени составила 1118 человек.

Трагическое начало Великой Отечественной войны привело к огромным потерям в составе танковых и механизированных войск. Быстро компенсировать урон советская промышленность не могла, и летом 1941 г. советское руководство приняло решение о формировании сотни легких кавалерийских дивизий, призванных повысить мобильность действий Красной армии. Уже в июле – августе 1941 г. было создано 48 кавалерийских дивизий легкого типа. Они имели примерно по 3 тысячи человек, или почти в три раза меньше, чем предусматривалось по довоенным штатам, состояли из трех кавалерийских полков (из четырех сабельных и пулеметного эскадронов), батарей 76-мм и 45-мм орудий. Тяжелая артиллерия, танки, противотанковые и зенитные средства, подразделения связи и саперов для них не предусматривались, был также сокращен штат штабных и тыловых служб.

Среди главных центров формирования кавалерийских дивизий были территории бывших казачьих областей юга России. Действовавшая во второй половине 1930-х гг. система подготовки территориальных формирований позволила здесь в краткие сроки, при минимальных затратах, создать кавалерийские части. Летом 1941 г. из СКВО на фронт отправились 40, 42, 43, 47, 50-я Кубанские, 38, 52-я Донские, 53-я Ставропольская кавалерийские дивизии. Многие из них отличились в боях с противником, нанеся ему немалый урон. Хотя официально данные соединения и не назывались казачьими, значительную часть их составляли казаки. Показательно, что в сводках Совинформбюро и в статьях в периодической печати дивизии именовались казачьими, что свидетельствует об очевидном стремлении власти пропагандировать участие казачества в войне.

Осенью 1941 г. в СКВО завершалось формирование еще восьми легких кавалерийских дивизий. 35-я Новочеркасская и 56-я Ставропольская кавалерийские дивизии в середине октября составили подвижный резерв Южного фронта. Вместе с ними уже сражалась с противником на Таганрогском направлении и 66-я Армавирская кавалерийская дивизия под командованием полковника Владимира Иосифовича Григоровича, которую по директиве Ставки от 17 октября включили в 56-ю Отдельную армию. В нее входили 179, 187 и 188-й кавалерийские полки, 67-й конно-артиллерийский дивизион, 66-й отдельный эскадрон химической защиты и другие подразделения.

Вследствие осложнения ситуации в Крыму туда в январе 1942 г. отправилась 72-я Кубанская кавалерийская дивизия. В итоге в состав 56-й Отдельной армии осенью 1941 г. вошло пять легких кавалерийских дивизий. В Тихорецке завершала формирование 62-я кавалерийская дивизия под командованием полковника Ивана Федоровича Куца в составе 181-го Таманского, 183-го Краснодарского, 185-го Ахтарского кавалерийских полков, 64-го конно-артиллерийского дивизиона, 62-го отдельного эскадрона химической защиты и других подразделений. В Лабинске – 64-я кавалерийская дивизия полковника Николая Васильевича Симерова, включавшая 182, 184 и 186-й кавалерийские полки, 66-й конно-артиллерийский дивизион, 64-й отдельный эскадрон химической защиты и другие подразделения. В Персиановских учебных лагерях в Ростовской области дислоцировалась 68-я кавалерийская дивизия полковника Николая Алексеевича Кириченко, включавшая 180, 191 и 194-й кавалерийские полки, 79-й конно-артиллерийский дивизион, 68-й отдельный эскадрон химической защиты и другие подразделения.

В Ворошиловске была сформирована 70-я кавалерийская дивизия под командованием полковника Николая Моисеевича Юрчика. Она включала 189-й Калмыцкий, 192-й Ставропольский, 196-й Кочубеевский кавалерийские полки, 68-й конно-артиллерийский дивизион, 70-й отдельный эскадрон химической защиты и другие подразделения.

Таким образом, все стрелковые и кавалерийские соединения 56-й Отдельной армии были практически только созданы и завершали свое формирование. Первый боевой опыт они приобретали в тяжелых боях осенью 1941 г. Показательна оценка знаменитым советским диверсантом И. Г. Стариновым, прибывшим как раз в это время в Ростов-на-Дону, выделенных в его распоряжение саперных батальонов, которыми командовали « командиры в годах, призванные из запаса, рядовой и сержантский состав в большинстве был из новобранцев. Обутые в грубые ботинки с обмотками, одетые в засаленные ватники саперы выглядели неважно, даже отдаленно не походили на тех, которыми довелось командовать в мирное время. Но среди них имелось много коммунистов и комсомольцев, большинство рядовых было со средним образованием, и этим они тоже отличались, но уже в лучшую сторону, от прежних бойцов » [45] .

Особую сложность создавало обеспечение 56-й Отдельной армии частями усиления. 19 октября в состав артиллерии армии вошли уже действовавшие на фронте артиллерийские части. Это 129-й гаубичный артиллерийский полк, 32-й легкий артиллерийский полк, 151-й противотанковый дивизион и 127-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион 31-й стрелковой дивизии, а также два дивизиона 8-го гвардейского минометного полка. Кроме того, в состав армии были включены 1-й и 3-й сводные курсантские полки с приданными 3-й батареей и 3-м дивизионом 734-го полка ПВО, занимавшие внешнюю линию обороны Ростова-на-Дону, по рубежу сел Малые Салы, Крым и Чалтырь.

Собственных артиллерийских резервов и частей усиления у 56-й Отдельной армии первоначально не было. Недавно сформированные 343-я и 353-я стрелковые дивизии также почти не имели собственной артиллерии, за исключением полковой, и то не полного состава, получая материальную часть уже в ходе боев [46] . Только к 20 октября был сформирован штаб артиллерии армии, разместившийся в помещении штаба СКВО. Его возглавили командующий артиллерией 56-й Отдельной армии генерал-майор Кариофилли, военный комиссар Востоков и прибывший через два дня начальник штаба полковник Попов [47] .

Лишь 25 октября из Новороссийска прибыл 870-й гаубичный артиллерийский полк 302-й горнострелковой дивизии, имевший на вооружении тяжелые орудия – 122-мм и 152-мм гаубицы, а затем и другие части усиления. В самом конце месяца, 29 октября – 515-й, а на следующий день – 526-й гаубичные артиллерийские полки большой мощности из Моздока, вооруженные 203,2-мм орудиями [48] . Они позволили существенно повысить огневую мощь войск 56-й Отдельной армии. Весившая 17,7 т в боевом положении, 203,2-мм гаубица образца 1931 г. использовалась для стрельбы снарядами в 100 кг и выше, в основном по дотам и другим укреплениям противника. Наступавшие части вермахта в тот момент вообще не располагали орудиями такого калибра! Всего в РККА накануне войны имелось 849 таких гаубиц в 17 гаубичных артиллерийских полках большой мощности. Каждый полк должен был состоять из четырех дивизионов трехбатарейного состава и насчитывать по 24 орудия. После начала войны последовало распоряжение отвести все полки в тыл и использовать только по особым распоряжениям командования. В Закавказском военном округе в 1941 г. имелось два гаубичных артиллерийских полка большой мощности, и оба передавались теперь в состав 56-й Отдельной армии. При этом 515-й артиллерийский полк насчитывал семнадцать, а 526-й артиллерийский полк – 22 203,2-мм гаубицы.

В стремлении обеспечить свои части и соединения необходимым вооружением командование 56-й Отдельной армии использовало и не вполне законные способы, «перехватывая» при возможности и воинское имущество, предназначенное для других войсковых объединений. В докладе начальника артиллерии Южного фронта от 31 октября 1941 г. начальнику артиллерии Красной армии о действиях артиллерии фронта в конце сентября и октябре месяце 1941 г. и о состоянии дел на 30 октября 1941 г. отмечалось, что командование 56-й Отдельной армии « присвоило себе два транспорта с вооружением и матчастью, шедшие по распоряжению ГАУ КА в СКВО для 339 сд и 66 кд, вошедших в состав Южного фронта. Вследствие этого эти дивизии остались без матчасти артиллерии (339 сд) и без минометов (66 кд) » [49] . Так же, впрочем, поступали и многие другие советские командиры и военачальники самых разных рангов, стремясь всеми правдами и неправдами повысить боевую готовность своих частей, соединений и объединений. И руководствовались они при этом вовсе не законностью, а целесообразностью: боевые успехи служили оправданием почти любых нарушений.

В состав 56-й Отдельной армии были переданы также 7-й и 8-й отдельные дивизионы бронепоездов. Бронепоезда представляли собой грозный вид вооруженных сил в войнах конца XIX – первой половины XX в. В России бронепоезда особенно активно использовались в годы Гражданской войны в условиях отсутствия постоянных линий фронтов и превращения железнодорожных магистралей в главные линии противостояния. В межвоенный период они продолжали оставаться на вооружении, и к началу Великой Отечественной войны в РККА действовало 53 бронепоезда (из них 34 легких), не считая бронедрезин и бронеавтомобилей, приспособленных для движения по железной дороге. Кроме того, свои бронепоезда имели войска НКВД.

7-й отдельный дивизион был сформирован в 1925 г. на станции Навтлуг – пригороде Тбилиси. С началом Великой Отечественной войны базировался на станции Самтредиа Закавказской железной дороги и патрулировал Черноморское побережье. Затем 7-й дивизион (командир – подполковник В. П. Жмакин) был переброшен на Южный фронт и 16 октября прибыл в Ростов-на-Дону. На станции Бессергеновка он поддержал своим огнем части 31-й стрелковой дивизии. В ходе этих боев 27-й отдельный бронепоезд погиб, уничтожив 16 немецких танков. 22-й отдельный тяжелый и 29-й отдельный легкий бронепоезда отошли в район станции Синявская.

8-й отдельный дивизион бронепоездов был сформирован в Полоцке в 1932 г. Участвовал в советско-финской войне, по окончании которой базировался в Туапсе (командир – подполковник И. А. Суханов). 9 сентября дивизион в составе одного легкого бронепоезда № 45 был переброшен на Южный фронт в район станций Марцево – Кошкино под Таганрогом. Здесь в его состав вошли бронепоезда № 14 (сформирован в СКВО) и № 59 (передан из войск НКВД). 14 октября погиб бронепоезд № 14, а 22 октября – бронепоезда № 14 и № 59. Личный состав направлен на станцию Тихорецкая, где формировался новый дивизион под командованием капитана Миронова.

В ноябре в личный состав 7-го дивизиона были также включены уже без материальной части 14-й и 45-й отдельные легкие бронепоезда 8-го отдельного дивизиона бронепоездов, прикрывавшие в октябре 1941 г. отход советских войск на участке между станциями Марцево и Бессергеновка под Таганрогом. Вместо них в 8-м дивизионе был сформирован бронепоезд «Тихорецкий рабочий». В ходе ноябрьских боев он также получил значительные повреждения, встал в Тихорецке на ремонт и был передан в состав 7-го дивизиона, став впоследствии его 2-м отдельным бронепоездом. 8 декабря в состав 7-го дивизиона вошел 21-й отдельный тяжелый бронепоезд 8-го отдельного дивизиона бронепоездов, имевший на вооружении четыре 107-мм орудия. Впоследствии его переименовали в 1-й бронепоезд 7-го отдельного дивизиона бронепоездов.

В условиях широкого использования авиации и подвижных бронетанковых соединений бронепоезда стали чрезвычайно уязвимы. К тому же их передвижения полностью зависели от наличия железнодорожных путей, вывод из строя которых превращал бронепоезда в огромные и неподвижные мишени. Однако достоинствами бронепоездов оставалась его огневая мощь и подвижность, позволявшие быстро перемещаться и наносить массированный прицельный артиллерийский удар по скоплениям живой силы и техники противника, а броня защищала от стрелкового, пулеметного и легкого артиллерийского огня.

После настоящего танкового погрома начала войны советское командование отказалось от крупных механизированных соединений в виде корпусов или дивизий. С августа 1941 г. главным видом бронетанковых соединений в РККА стали танковые бригады, сформированные, как правило, из прежних танковых дивизий или полков. Согласно штатному расписанию от 23 августа 1941 г., они должны были включать один танковый и один моторизованный стрелковый полк, противотанковый и зенитный дивизионы, роты управления, разведки, ремонта, автотранспортный и санитарный взвод. 1 сентября в Сталинграде на основе 6-й танковой дивизии была сформирована 6-я танковая бригада под командованием полковника Василия Михайловича Алексеева. В бригаду вошли: 12-й танковый полк из трех батальонов общей численностью в 106 танков (6 тяжелых КВ-1, 10 средних Т-34, 82 легких Т-26, 8 огнеметных ОТ-26), а также 11 бронемашин; стрелково-пулеметный батальон, вооруженный крупнокалиберными пулеметами; артиллерийский дивизион (12 76-мм орудий) и другие подразделения. 23 октября она прибыла на фронт и вошла в состав 56-й Отдельной армии.

Военно-воздушные силы армии формировались за счет ВВС СКВО и Закавказского военного округа (Зак-ВО). Их возможности по прикрытию с воздуха частей действующей армии и Ростова-на-Дону как важнейшего промышленного центра и транспортного узла, связывавшего центр страны с Кавказом, были крайне ограниченны.

В октябре 1941 г. в состав ВВС 56-й армии вошла 73-я смешанная авиационная дивизия под командованием подполковника Геннадия Ивановича Белицкого в составе 271-го истребительного авиационного полка (17 ЛаГГ-3 и 2 И-16) и 590-го истребительного авиационного полка (9 И-15, 3 И-16, 1 И-153), базировавшихся в Нахичевани, а также 277-го скоростного бомбардировочного полка (8 СБ) в Сальске. Кроме нее, в армию вошли полк Зерноградской школы (9 И-16, 9 И-15), располагавшийся в Ростове-на-Дону, 248-й истребительный авиационный полк (3 И-16, 10 ЛаГГ-3) – в Ростове-на-Дону и Кулешовке, 366-й скоростной бомбардировочный полк (18 СБ) – в Тихорецке, 41-й скоростной бомбардировочный полк (19 СБ) – в Кропоткине и 9-я отдельная авиационная эскадрилья (13 Р-5) в Ростове-на-Дону. Всего насчитывалось 124 боевых самолета, при этом И-16, И-153 и ЛаГГ-3 использовались как истребители, И-15 – как легкие штурмовики, СБ – как бомбардировщики и дальние разведчики, а Р-5 – как ночные бомбардировщики.

Противник имел перед фронтом армии до 20–25 истребителей Ме-109 и 10–15 бомбардировщиков, преимущественно Ю-88, которые базировались в городах Мариуполе и Буденовке (в настоящее время – Новоазовск) Донецкой области на побережье Таганрогского залива [50] . Таким образом, ВВС 56-й армии имели практически трехкратное численное превосходство над противником, однако значительная часть советских самолетов принадлежала к устаревшим типам. В 1935 г. И-15 бис на международной выставке был официально признан лучшим истребителем в мире, но с тех пор прошло шесть лет, и появились новые типы самолетов. Произведенные во второй половине 1930-х гг. И-15 бис и И-16 («ишачок») значительно уступали в скорости и высоте новым немецким истребителям, особенно Ме-109, хоть и превосходили их в маневренности. В техническом отношении только ЛаГГ-3 не уступал Ме-109. Но вследствие огромного количества недоработок и невысоких боевых качеств советские летчики прозвали его « летающим бревном ». Одному из конструкторов, В. П. Горбунову, прибывшему на Ростовский аэродром, летчики-фронтовики прямо заявили: «Не будем летать на этой “деревяшке”, лучше дайте нам “ишаков”» . Успокаивая их, тот говорил, что конструкторское бюро С. А. Лавочкина уже начало работы по модификации самолета с целью улучшения его летно-тактических качеств. Но и появление в конце 1941 г. облегченного варианта ЛаГГ-3 не дало должного эффекта [51] .

К тому же уровень подготовки у значительной части советских летчиков также не был высоким, в большинстве своем они не имели большой летной практики в различных погодных условиях и боевого опыта. Следствием этого стали аварии, гибель техники и летного состава не только в боевых, но и в небоевых условиях. Так, 23 октября 1941 г. при перелете с аэродрома станицы Злодейской на аэродром Котельниково произошла катастрофа самолета СБ. Самолет сгорел, а экипаж в составе летчика лейтенанта Г. М. Миронова, летчика-наблюдателя лейтенанта Хохлова, техника самолета воентехника 2-го ранга Н. А. Свирина и механика А. И. Сидоренко погиб.

В ходе расследования выяснилось, что « летчик Миронов имел слабую подготовку на самолете СБ, вне аэродрома не летал, в строю оттренирован не был ». Несмотря на это, командир 17-й отдельной корректировочной авиационной эскадрильи капитан Охлопков допустил его к совершению перелета в составе «пятерки» на незнакомый аэродром на загруженном личными вещами самолете. При посадке на аэродром Котельниково, « уходя вследствие промаха на третий круг, тов. Миронов, будучи не наученным командиром 17-й авиаэскадрильи этому элементу полета, резко дал газ, отчего самолет взмыл, потерял скорость, свалился на крыло и, ударившись с углом 60–70° о землю, загорелся ». Виновных, как и требовалось, нашли и наказали: командира эскадрильи Охлопкова и военкома старшего лейтенанта Коновалова за плохую организацию перелета подвергли 10 суткам домашнего ареста с удержанием 50 процентов зарплаты за каждый день ареста [52] . Но ни жизни четырех членов экипажа, ни самолета этим уже не вернули.

Между тем с конца октября к Ростову все чаще прорывались самолеты люфтваффе, и командующий ВВС армии генерал-майор авиации С. А. Красовский, одновременно занимавший должность командующего ВВС СКВО, стал использовать в боевых действиях личный состав запасных полков и летных училищ, располагавшихся на территории СКВО, прежде всего Батайской и Сталинградской авиационной школ. По словам С. А. Красовского, 80 процентов их самолетного парка также составляли машины устаревших конструкций, « но те из них, на которых можно было летать, мы все-таки использовали. Это прежде всего Як-1, ДБ-Зф, СБ » [53] .

В ноябре 273-й истребительный авиаполк и полк, созданный из Сталинградской авиашколы, были объединены в авиагруппу «Кубань» (впоследствии – 74-ю авиадивизию) под командованием полковника Я. И. Гиля [54] . Яков Илларионович Гиль – боевой летчик, уже во время советско-финской войны имевший три личные победы на своем счету. Затем он был представителем СССР в Германии, с началом войны его выслали через Швейцарию в Англию, откуда он уже вернулся домой. По словам сослуживцев, « умнейший и справедливейший командир, умевший уважать людей, человек с большой буквы. Он… был требователен и строг, никому не давал дремать. При этом не любил бездельников, трусов и подхалимов, выделяя людей деловитых и работящих » [55] . Завершил военную службу генерал-майором авиации и командиром истребительного авиационного корпуса, будучи награжден девятью боевыми орденами. Именно такие командиры могли многому научить молодых летчиков даже на устаревшей технике и сами являлись для них хорошим личным примером воинского долга. По словам очевидца, « группа располагала замечательными кадрами. Это были летчики-инструкторы, обладавшие безукоризненной техникой пилотирования и отличной огневой подготовкой. Правда, им не хватало знаний тактики, боевого опыта, но воевали они отважно » [56] . 366-й и 41-й бомбардировочные авиаполки были также объединены в авиагруппу (впоследствии – Тихорецкую авиадивизию) под командованием полковника Гуляченко [57] .

Интересно сопоставить боевые возможности 56-й Отдельной армии и противостоявших ей соединений противника. Поздней осенью на южном крыле советско-германского фронта наступала 1-я танковая армия. Командовавший ею генерал-полковник Пауль Людвиг Эвальд фон Клейст родился в 1881 г. в аристократической прусской семье. На воинскую службу поступил в 1900 г., окончил военную академию, последовательно продвигался по всем ступенькам военной карьеры, занимая как командные, так и штабные должности. За участие в Первой мировой войне был награжден двумя Железными крестами и тремя другими орденами. После войны продолжил службу в рейхсвере, командовал полком, дивизией, военным округом, корпусом.

В 1938 г. Клейст из-за разногласий с нацистским руководством был отправлен в отставку, но уже в августе 1939 г. вновь призван на службу. Во время вторжения в Польшу командовал моторизованным корпусом, а во Французской кампании – танковой группой «Клейст», в состав которой входили пять из десяти танковых дивизий Германии. Именно группа Клейста, преодолев Арденны, прижала англо-французские войска в районе Дюнкерка, за что ее командующий был награжден Рыцарским крестом и произведен в генерал-полковники. В апреле 1941 г. танковая группа «Клейст» участвовала в захвате Югославии и Греции. В начале Великой Отечественной войны Клейст сумел выдержать контрудар восьми советских механизированных корпусов, затем его группа сыграла ведущую роль в окружении и уничтожении советских войск в котлах под Уманью, Киевом и Осипенко. Находясь в расцвете своего полководческого таланта, 60-летний Эвальд фон Клейст заслуженно относился к числу лучших военачальников Третьего рейха.

Непосредственно на Ростов наступал 3-й моторизованный корпус генерала от кавалерии Эберхарда фон Макензена. Он родился в 1889 г. в семье гусарского офицера, ставшего впоследствии фельдмаршалом и одним из лучших германских военачальников Первой мировой войны Августа фон Макензена. Поступил на воинскую службу в 1908 г., участвовал в Первой мировой войне, по окончании которой остался в армии. Последовательно продвигался вверх по служебной лестнице, участвовал в Польской и Французской кампаниях. 27 июля 1941 г. был награжден Рыцарским крестом.

Большим военным опытом обладали и другие германские генералы и офицеры. В первую очередь среди них надо отметить дивизионных командиров. Это генерал-лейтенант Фридрих Георг Эбергард – командир 60-й моторизованной дивизии, генерал-майоры Вальтер Дюверт – командир 13-й танковой дивизии Фридрих Кюн – командир 14-й танковой дивизии и другие. Несомненно, одной из наиболее ярких личностей являлся генерал-майор Ганс Валентин Хубе – командир 16-й танковой дивизии, входившей в состав 14-го механизированного корпуса, с которой позже пришлось сражаться войскам 56-й армии. Он родился в 1890 г., поступил на воинскую службу в 1909 г., через год получил чин лейтенанта и вскоре вышел в отставку. Но с началом Первой мировой войны вернулся в строй, за боевые отличия был награжден Железным крестом 1-го и 2-го классов. Под Верденом был тяжело ранен, потерял руку. Но Хубе продолжал службу и после Первой мировой войны оставался единственным одноруким офицером рейхсвера. С началом Второй мировой войны он добровольно попросился на фронт, участвовал во Французской и Балканской кампаниях. Познакомившийся с ним еще до войны Гитлер высоко ценил профессиональные и личные качества Хубе.

Словом, новичков среди германских командиров не было, все принадлежали к числу кадровых командиров, за плечами у каждого были годы профессиональной военной службы, участие в Польской, Французской, Балканской кампаниях Третьего рейха. Возглавляемые ими танковые и моторизованные соединения были сформированы за год перед рассматриваемыми событиями, в октябре 1940 г., в ходе реорганизации германских вооруженных сил, направленной на их подготовку к войне с СССР. 13-я танковая дивизия была создана на основе 13-й моторизованной пехотной дивизии, 14-я танковая дивизия – 4-й пехотной дивизии, 16-я танковая – 16-й мотопехотной дивизии, 60-я моторизованная – 60-й пехотной дивизии. Формирование новых танковых соединений было обусловлено представлениями высшего германского руководства о том, что именно танковые дивизии станут основой успеха блицкрига. Каждая танковая дивизия имела в своем составе мотопехотные части и артиллерию на механизированной тяге, что позволяло ей вести самостоятельные действия. Количество танков было сравнительно невелико, но все моторизованные части передвигались на грузовиках или тягачах, обеспечивавших высокую маневренность соединений в целом.

Обычно танковая дивизия состояла из танкового и двух моторизованных стрелковых полков (включая мотопехотный батальон на средних полугусеничных бронетранспортерах Sonderkraftfahrzeug 251 (SdKfz 251), вооруженных одним-двумя пулеметами MG-34) и артиллерийского полка с самоходными артиллерийскими установками. Она также включала разведывательный и саперный батальоны, противотанковый и зенитный дивизионы, батальон снабжения и другие подразделения. Танковый полк состоял из двух батальонов по три роты легких и роты средних танков каждый, штабной роты и легкого танкового парка. Легкая танковая рота должна была включать по 17 Pz-III и 5 Pz-II, средняя – 14 Pz-IV и 5 Pz-II. В реальности вооружение танковых дивизий было разнообразно, и наряду с указанными типами они также включали устаревший легкий танк Pz-I, вооруженный только двумя пулеметами, а также чешские танки Pz-35(t) и Pz-38(t). Необходимо учитывать, что командирские танки в вермахте вооружались только пулеметами, а стволы орудий были бутафорскими. Кроме танков в каждой танковой дивизии полагалось иметь по 61 бронеавтомобилю. Моторизованная пехотная (мотопехотная) дивизия состояла из двух моторизованных (мотопехотных) и артиллерийского полков.

По таким основным показателям, как огневая мощь, степень уязвимости и динамические качества, немецкие танки не только не превосходили аналогичные образцы советской бронетехники, но и нередко уступали ей. Броневая защита немецких средних танков была надежной лишь спереди, а по бокам они имели сравнительно тонкую броню. Разрабатывавшиеся для западноевропейского театра военных действий немецкие танки хорошо передвигались только по дорогам и вязли в условиях бездорожья, что требовало учитывать наличие подготовленных коммуникаций для их передвижений. Любое ухудшение погодных условий – дождь или снег, превращавшие советские дороги без твердого покрытия в непролазную грязь, становились непреодолимым фактором для немецкой бронетехники.

Однако немецкая бронетехника оказалась более надежной в эксплуатации в боевых условиях, не говоря уже о том, что она была гораздо более удобной для экипажей. Существенно выигрывали немецкие танки в качестве оптики, возможностях обзора и сообщения. В каждой легкой танковой роте танкового батальона радиопередатчики устанавливались на три Pz-II и пять Pz-III, а оставшиеся танки оснащались приемниками. В роте средних танков радиопередатчики имели пять Pz-IV и три Pz-II, а остальные имели приемники. Дальность действия стандартных немецких танковых передатчиков составляла на ходу 2–3 км в телефонном режиме и 3–4 км в телеграфном, что значительно повышало управляемость танков в бою. Танкисты знали, что, если их машина окажется в трудной ситуации, товарищи обязательно постараются прийти к ним на помощь.

В РККА радиостанциями была оснащена примерно треть танков, но качество связи и у них оставалось крайне низким. Две трети танков вообще не имели специальных средств связи с другими экипажами. Советским танкистам приходилось действовать самостоятельно, не имея возможностей, чтобы предупредить товарищей о возникавших опасностях. Отсутствие координации в действиях советских танковых экипажей заведомо снижало их шансы на успех. Кроме того, в начальный период войны существенно сказывалось и значительное превосходство немецких танкистов в подготовке, а также согласованность и взаимодействие различных родов и видов войск.

В целом боеготовность немецкой бронетехники в 1941 г. оказалась заметно выше, чем советской, из-за превосходства в организации, мобильности, управляемости и боевой подготовке. Достигнув границ Ростовской области, немецкие танки прошли своим ходом более 3 тысяч километров, преодолев значительное для них расстояние. Несмотря на понесенные потери, танковые соединения вермахта сохранили свою боевую мощь, во многом благодаря налаженной системе снабжения и ремонта.

На 28 августа 1941 г. в 13-й танковой дивизии насчитывалось 3 Pz-I, 35 Pz-II, 37 Pz-III, 9 Pz-IV и 9 командирских машин. 14-я танковая дивизия на 6 сентября имела 5 Pz-I, 35 Pz-II, 49 Pz-III, 15 Pz-IV и 8 танков управления. 16-я танковая дивизия на 22 августа насчитывала 4 Pz-I, 18 Pz-II, 26 Pz-III, 9 Pz-IV и 4 командирских танка [58] . Всего к началу сентября 1941 г. 1-я танковая группа располагала 53 процентами боеспособных танков по сравнению со своей штатной численностью. Однако уже через месяц вследствие подвоза и ремонта их количество вновь выросло до 70–80 процентов [59] . И это несмотря на то, что от территории Германии их отделяли тысячи километров, в то время как огромные потери в советских бронетанковых и механизированных войсках обескровили их к осени 1941 г.

По данным советской разведки, в результате пополнений все танковые дивизии 1-й танковой армии перед наступлением на Ростов-на-Дону насчитывали в среднем от 4,2 до 6 тысяч человек – то есть даже менее половины от их штатной численности (16 тыс. человек). Вооружение составляли 102–251 ручных, 40—102 станковых пулемета, 48–73 миномета, 16–38 противотанковых, 24–32 дивизионных орудия, 10–25 бронемашин. В 16-й танковой дивизии к 3 ноября имелось 4,2 тысячи человек, 126 ручных, 49 станковых пулеметов, 54 миномета, 20 противотанковых и 27 других орудий, 18 бронемашин и 100 танков [60] . Все три танковые дивизии имели к ноябрю 1941 г. 300 средних и тяжелых танков.

Особого внимания заслуживает моторизованная пехотная бригада СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Созданная на основе батальона личной охраны Гитлера, она первоначально выполняла церемониально-караульные функции, что породило презрительное отношение к ее военнослужащим как к «асфальтовым солдатам фюрера», годным только для парадов. Однако боевой путь данного соединения на советской территории не позволяет согласиться с данной оценкой. В 1941 г. в состав бригады входило шесть батальонов (при этом караульный и учебный остались нести службу в Берлине), артиллерийский полк, батальон тяжелого вооружения, дивизион штурмовых орудий, разведывательный (мотоциклетный) батальон и другие части. Перед войной с СССР на вооружение бригады поступили новейшие образцы бронетехники, в частности, в батальон тяжелого оружия входила батарея из девяти самоходных орудий Sturmgeschütz III. Постоянным командиром дивизии с 1938 г. являлся оберстгруппенфюрер СС Йозеф Дитрих.

Бригада СС участвовала в танковом сражении Дубно – Луцк – Броды, окружении соединений Южного фронта под Уманью и Осипенко. После этого бригада «Адольф Гитлер» была включена в состав 3-го моторизованного корпуса 1-й танковой армии, предназначенной для наступления на Ростов. Моторизованная пехотная бригада СС действовала на острие главного удара, и 17 октября 1941 г. ее подразделения захватили Таганрог. В целом «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» за время войны превратился в настоящее элитарное соединение СС, военнослужащие которого были готовы выполнить любые задачи как военного, так и карательного характера. Не раз они принимали активное участие в репрессиях против мирных советских граждан и военнопленных. Так, в октябре 1941 г. в Таганроге за большие потери личного состава командир бригады отдал приказ не брать пленных в течение трех суток, а несколько тысяч советских военнопленных были расстреляны [61] .

Таким образом, в октябре 1941 г. под Ростовом сошлись в смертельном противостоянии очень разные соперники. Наступавшие танковые и моторизованные части 1-й танковой армии вермахта были меньше по численности, но обладали существенным преимуществом в технике и вооружении, а самое главное, в организации, подготовке и обучении. До сих пор они еще не знали поражений и, напротив, сами не раз брали в клещи, окружали и громили советские войска. Командовали немецкими частями и соединениями кадровые генералы и офицеры Третьего рейха. С полным основанием можно считать, что на тот момент это были лучшие войска в мире. Противостояли им наспех собранные, плохо обученные и недостаточно вооруженные стрелковые и кавалерийские соединения, вошедшие в состав только созданной 56-й Отдельной армии и испытывавшие острый недостаток практически во всех видах вооружений и военного имущества. Пожалуй, только в тяжелой артиллерии советские войска превосходили противника. В целом же советские войска по многим качественным показателям уступали противнику, несмотря на свое превосходство в численности.

Создание 56-й Отдельной армии позволило изменить соотношение сил на южном крыле советско-германского противостояния. Фактически она представляла собой левое крыло Южного фронта. Более того, по своей численности и боевому составу среди всех других армий на южном фланге советско-германского противостояния, за исключением воссозданной 37-й армии, предназначенной для нанесения решающего удара по армии Клейста, она оказалась самым мощным оперативно-тактическим объединением. Однако взаимодействие между фронтовым и армейским командованием было недостаточно эффективным даже на этапе подготовки армии. Еще более опасные последствия это могло иметь в ходе боевых действий за Ростов-на-Дону, находившийся в тылу 56-й Отдельной армии и для защиты которого она, собственно говоря, и была создана. Между тем через донскую столицу шли дальше дороги на юг и восток, на Кавказ и к Волге. И от исхода противостояния во многом зависела судьба войны в целом.