Боевое крещение

В связи с резким ухудшением обстановки перед командованием 56-й Отдельной армии в срочном порядке встала задача организации обороны на западных подступах к Ростову-на-Дону. 13-я и 14-я танковые, 60-я моторизованная дивизии и бригада СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» с частями усиления 3-го моторизованного корпуса наступали в восточном и северо-восточном направлении. В «Плане наступления на Ростов», утвержденном 19 октября командиром 3-го моторизованного корпуса генералом от кавалерии Э. фон Макензеном и захваченном советской разведкой уже в конце 1941 г., подчеркивалась необходимость « быстрого занятия Ростова:

а) чтобы использовать политическое значение главного города Донской области;

б) чтобы отрезать центр путей сообщения и воздушную трассу;

в) чтобы оттянуть от Советов эту хозяйственную ветвь (Ростов является приемной и отправной гаванью);

г) чтобы иметь здесь исходную позицию для дальнейшего продвижения вперед » [62] .

К исходу 18 октября танки и мотопехота противника вышли к селам Ряженому и Самбеку, до Ростова им оставалось менее 60 км. В одном из первых боевых приказов по 56-й Отдельной армии говорилось:

« Противник, введя в действие мотомехчасти, в 7.00 прорвал фронт 9-й армии на участке 31-й сд Николаевка – Троицкое и до второй половины дня достиг рубежа Самбек, угрожая выходом на подступы к Ростову.

Тыловая оборонительная полоса: Аксайская, Раковка, Большие Салы, Султан-Салы, Чалтырь. Тыловую оборонительную полосу занять и подготовить для упорной обороны частями Ростовского гарнизона: 1-му и 2-му Ростовским артиллерийским училищам, батальону 30-й стрелковой дивизии, батальону Ростовского политического училища, батальону народного ополчения, батарее 32-го легкого артиллерийского полка, 230-му конвойному полку НКВД, 33-му мотострелковому полку.

Командование гарнизоном возлагаю на генерал-майора Гречкина.

Отряду отдельной Донской флотилии нести патруль, разведывательную службу на р. Мертвый Донец, р. Дон.

7-му дивизиону бронепоездов, в составе 22-го и 29-го бронепоездов, не допустить прорыва противника на Ростов по ж. д. и танков по шоссе Таганрог – Ростов » [63] .

Навстречу противнику со станции Батайск в Ростов-на-Дону были переброшены части 343-й Ставропольской и 353-й Новороссийской стрелковых дивизий. Они должны были занять оборону по восточному берегу ручья Донской Чулек. 1145-й и 1147-й стрелковые полки 353-й стрелковой дивизии получили приказ: оборонять рубеж между высотой 113,1 и хутором Колхозным. 1149-й стрелковый полк все еще следовал по железной дороге шестью эшелонами в Батайск. Прибывшая по железной дороге 343-я стрелковая дивизия с марша заняла 1151-м полком оборону между Колхозным и рекой Мертвый Донец [64] . Уже в ходе боя к ней на помощь подошли батальоны 1153-го стрелкового полка [65] . Правый фланг 353-й стрелковой дивизии прикрыла 68-я Донская кавалерийская дивизия, спешно занявшая оборону между хутором Несветай и высотой 113,1 [66] . Курсировавшие по железной дороге между Ростовом, станциями Хапры и Приморской бронепоезда № 22 и № 29 должны были прикрыть своим огнем развертывание 343-й и 353-й стрелковых дивизий.

Оставив генерал-майора А. А. Гречкина командовать Ростовским гарнизоном, генерал-лейтенант Ф. Н. Ремезов сам также выехал в войска, выдвигавшиеся навстречу противнику. Он хорошо понимал, что армией лучше руководить на некотором расстоянии, оперативно реагируя на информацию, поступающую из всех соединений и служб. Но это – в случае, когда командующий самостоятелен в принятии решений. Поэтому, как ни парадоксально, но, оказываясь в штабах соединений и частей, фактически снижая горизонт видения общей ситуации, он оказывался свободнее в принятии решений, пусть даже степень этой свободы была относительной: в войсках его было сложнее «достать» из Москвы, из штаба Главкома Юго-Западного направления. Здесь он в значительно меньшей степени ощущал над собой контроль высшего военного руководства и его представителя – маршала Кулика, а также политических органов (введенный с 16 июля 1941 г. институт военных комиссаров фактически ограничивал единоначалие в РККА).

19 октября в 12 часов части вермахта перешли в наступление. К исходу дня немецкие танки и мотопехота прорвали оборону 31-й стрелковой дивизии на стыке 75-го и 177-го стрелковых полков и вышли к хутору Веселому и станции Синявская. Части 31-й дивизии отступали по балке Донской Чулек к селу Недвиговка. Но 13-я танковая дивизия обходила ее справа, стремясь ворваться в село Чалтырь – административный центр Мясниковского района, откуда до Ростова-на-Дону оставалось всего 16 км – полчаса езды для танков и мотопехоты! Полковник Озимин перебросил всю оставшуюся артиллерию на север, на наиболее танкоопасное направление. Батареи 32-го легкого артиллерийского полка и 151-го отдельного противотанкового дивизиона прямой наводкой с открытых огневых позиций в 3 км к востоку от Веселого встретили противника и заставили остановиться его танки и мотопехоту [67] .

В ходе отступления остатки 31-й стрелковой дивизии вместе с «катюшами» были оттеснены в полосу 56-й Отдельной армии. Связи со штабом 9-й армии комдив полковник М. И. Озимин не имел. Зато на его КП находился маршал Г. И. Кулик, бесцеремонно вмешивавшийся в управление частями дивизии. К тому же в штабе 9-й армии болезненно восприняли отход 31-й Сталинградской дивизии далеко южнее разграничительной линии. Из слободы Большекрепинской, где располагался штаб армии, на рассвете 20 октября было отправлено боевое распоряжение № 0429, в котором отмечалось: «По имеющимся сведениям, 31 СД самовольно переменила КП, не заняла полностью участок по приказу № 00139: Котрановский, Водяной, р. Ерик и отходит на участок 56 Армии ». 31-й стрелковой дивизии было приказано « немедленно занять указанный оборонительный рубеж. Иметь в виду, в случае вынужденного отхода, который может быть произведен только по приказу командарма-9, ни в коем случае не отходить на участок 56 армии» . В качестве разграничительной линии с частями 56-й армии были определены станция Синявская, село Большие Салы, город Новочеркасск. От командира 31-й дивизии также требовали немедленно представить Военному совету 9-й армии объяснение « о причинах самовольных действий дивизии » и строго предупреждали, что за неточное выполнение приказов он будет снят с должности и предан суду [68] .

В 20 км северо-западнее хутора Веселого между курганом Соленым, балкой Копани и хутором Дачники эскадроны 66-й кавалерийской дивизии, усиленные батальоном курсантов Ростовского пехотного училища и дивизионом из девяти орудий 32-го артполка, в течение дня отражали атаки небольших групп танков и мотопехоты 14-й танковой дивизии, поддержанных артиллерией из районов Покровского и Курлацкого. Противник проводил разведку небольшими группами танков и пехоты, подтягивая главные силы 14-й танковой дивизии на восточный берег Миуса. Задержка была вызвана перебоями в снабжении частей 1-й танковой армии горючим.

С утра 20 октября шесть дивизий 3-го и 14-го моторизованных корпусов перешли в наступление на Ростов. Авиаразведка, высланная командованием 56-й Отдельной армии, через два часа доложила: до 50 танков противника, прорвав фронт обороны наших частей в районе села Успенское, продвигались в северо-восточном направлении. До 40 танков врага отмечалось юго-западнее Успенского. В направлении Ряженого наступали три группы по 15 танков с пехотой. Отдельные группы танков и пехоты выдвигались на Копани. До 30 танков, выдвигавшихся на хутор Колесников, задержал огонь советской артиллерии. Овладев Ивановкой, в 8 км восточнее Ряженого, противник вел бой с нашими частями юго-восточнее Политотдельского. До 60 танков и 100 автомашин выдвигались из района Рясного в направлении хуторов Копани и Дачники. Еще свыше 50 танков противника пытались наступать со стороны Веселого на юго-восток в направлении Чалтыря, но были остановлены артиллерийским огнем. Авиаразведка также установила движение колонны до 40 танков и автомашин от станции Марцево на Самбек и далее на станцию Морская. Небольшие колонны танков и автомашин выдвигались с рубежа Водяного и Морского Чулека в восточном направлении.

Критическая обстановка сложилась в полосе обороны 66-й кавалерийской дивизии. Отход главных сил дивизии и приданного ей батальона Ростовского пехотного училища прикрывал 179-й кавалерийский полк под командованием подполковника И. И. Лободина, начинавшего службу еще в 1919 г. в дивизии В. И. Чапаева. Свыше 50 танков и два батальона мотопехоты при поддержке артиллерии и минометов атаковали позиции полка и батареи противотанковых пушек. Бойцы и командиры отразили шесть атак, уничтожив более 30 мотоциклов вместе с экипажами и свыше роты пехоты. Расчеты сорокапяток и истребители танков подбили четыре и сожгли три танка. Но слишком не равны были силы. Личный состав 2-го эскадрона во главе с капитаном Г. Я. Бондаренко погиб в бою, не отступив ни на шаг.

Враг обошел позиции кавалеристов с флангов и окружил командный пункт полка. В скоротечной схватке погибли почти все находившиеся здесь командиры, связисты и коноводы. Лишь подполковнику Лободину и двум лейтенантам удалось вырваться из кольца окружения. Они доскакали до хутора Копани, но и там уже находились танки и мотопехота противника. Тогда командир полка приказал подчиненным уходить, а сам забрался на чердак окраинного дома и огнем автомата скосил несколько вражеских солдат. Немцы подогнали танк и зажигательными снарядами подожгли дом. Но из клубов дыма горящего дома продолжали раздаваться короткие прицельные автоматные очереди.

Когда пламя охватило крышу, Лободин спрыгнул во двор. Он получил мелкие осколочные ранения и сильные ожоги, был весь в крови. На обгоревшей гимнастерке сверкали два ордена Боевого Красного Знамени и орден Трудового Красного Знамени Таджикской ССР. С маузером в левой и с шашкой в правой руке он бросился на окруживших двор врагов и застрелил еще трех солдат. Пятясь, автоматчики в упор, длинными очередями буквально изрешетили подполковника, а затем принесли канистру, облили его тело бензином и сожгли. Останки героя были тайком похоронены местными жителями в соседнем хуторе Садки. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 мая 1942 г. подполковнику Ивану Ивановичу Лободину было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза [69] .

Глубоко обойденные с флангов, полки 66-й кавалерийской дивизии вместе с курсантами пехотного училища и дивизионом легкого артполка отходили на северо-восток. Разрыв между кавалеристами и частями Сталинградской дивизии увеличивался. 31-я стрелковая дивизия под угрозой обхода правого фланга оставила Ерик, взорвав мост на дороге в 2 км севернее Морского Чулека. Около полудня ее малочисленные стрелковые подразделения отошли к Колхозному и Недвиговке, оказавшись в боевых порядках 343-й Ставропольской дивизии. Преследовавшие 31-ю дивизию танки противника остановились у взорванного моста в лощине ручья Ерика. По ним открыл огонь 3-й дивизион 129-го гаубичного полка старшего лейтенанта Берденева. По данным разведки, было уничтожено 15 вражеских танков [70] .

В 12.30 20 октября в наступление перешла 13-я танковая дивизия. Левее продвигалась бригада СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», усиленная 44-м танковым батальоном и батареей самоходок «Штурмгещюц». По всему фронту 353-й и 343-й дивизий начался многочасовой бой. Для усиления противотанковой обороны вся сохранившаяся артиллерия 31-й Сталинградской дивизии была переподчинена командирам 343-й и 353-й дивизий – полковникам П. П. Чувашеву и Г. Ф. Панченко. Обескровленная 31-я дивизия выводилась в тыл, в станицу Ольгинскую, на отдых и пополнение. На прямую наводку у станции Хапры были выставлены 12 зенитных орудий 34-го зенитно-артиллерийского полка, что было прямым нарушением устава. Но даже с учетом всей ствольной артиллерии трех советских дивизий ее плотность не превышала 3–4 орудий на 1 км линии фронта. Этого было недостаточно для отражения массированных танковых атак противника, имевшего полторы сотни бронированных машин.

В 16.30 в районе высоты 110,5 60 танков и два батальона мотопехоты противника атаковали позиции 1153-го стрелкового полка 343-й дивизии. Стрелковые батальоны к этому времени даже не успели толком окопаться и не смогли удержать фронт обороны протяженностью в 14 км. К исходу дня 343-я стрелковая дивизия отошла на 3–4 км к новому рубежу обороны – ручью балки Каменной. Во время боя противник потерял от огня артиллерии и групп истребителей танков семнадцать своих бронированных машин [71] . Один из танков уничтожил бутылкой с горючей жидкостью командир взвода 1151-го стрелкового полка лейтенант Букрий [72] . Стрелково-пулеметным и минометным огнем было уничтожено до батальона вражеской пехоты. Начавшийся сильный дождь помешал дальнейшему развертыванию мотопехоты противника, приостановившего свое наступление.

1145-й и 1147-й стрелковые полки 353-й дивизии, оборонявшие восточный берег ручья Донской Чулек, отбили три атаки противника и удержали свою полосу обороны. Уже выгрузившиеся из эшелонов третьи полки 343-й и 353-й дивизий в свои соединения так и не прибыли. Приказом командования 56-й Отдельной армии 1149-й полк 353-й дивизии получил задачу прикрыть переправу через Дон у станицы Аксайской, а 1155-й полк 343-й дивизии – переправу в центре Ростова, у станции Заречная.

Вечером штаб 56-й Отдельной армии отдал боевой приказ № 02:

«Противник, сосредоточив до 1 МД и 1 ТД, в течение 20.10.41 г. пытался произвести прорыв обороны 343 СД танками и пехотой и развивать успех в восточном направлении, создавая угрозу Ростову. Одновременно производил выдвижение крупных частей мотопехоты и танков из Веселый на Баба Армянская, в направлении стыка с 9 А.

Впереди нет никого. Справа 66 КД с 1/РПУ под давлением превосходящего противника отходит в восточном направлении.

56 А упорной обороной на рубежах уничтожает противника на подступах к г. Ростов-на-Дону.

353 СД с 35 СП 30 СД, батальоном Ростовского пехотного училища, легким артполком 31 СД, имея главную группировку на своем левом фланге, оборонять и не допустить действий танков противника в стыке между 353 и 343 СД в направлении высоты 102,4; Крым; выс. 100, 3; Веселый, Синявка. Разведку вести на Александровка, Веселый. Границы дивизии – прежние. КП – с. Султан – Салы.

343 СД с 1 сводным полком РАУ, 129 ГАП 31 СД оборонять рубеж: р. Балка Донской Чулек. Разведку вести до рубежа Веселый, Синявка. Границы дивизии – прежние.

68 КД в тесном взаимодействии с 353 СД упорно оборонять направление: Александровка – Междорожный, выс. 105, 4; выс. 100, 7. Основное внимание – участку: (иск.) Шахов, Баба Армянская, пол. стан. Одним полком занять и оборонять: (иск.) Шахов; выс. 113, 1; выс. 117, 1. Вторым полком оборонять южн. берег р. Тузлов на участке: сар. на дороге Генеральское – Большие Салы и далее до колхозного полевого стана. Одним эскадроном занять с. Генеральское, которым вести разведку в направлении Чистополье. Остальными частями занять: выс. 127, 1; сторожка, выс. 117, 2. КП командира дивизии – выс. 127, 1. Вести разведку по западному берегу р. Тузлов – до Большекрепинская и Горская Парада. Границы дивизии – прежние.

64 КД с 1149 СП и 1155 СП продолжать нести охрану и оборону южн. берега р. Дон. Обеспечить порядок на Аксайском и Зареченском направлениях и районах переправ:

а) Аксайская, о. Зеленый, оз. Круглое;

б) (иск.) о. Зеленый, Заречная, Батайск;

8. 7 дивизион БП (22 и 29 бронепоезда) в тесном взаимодействии с 343 СД оборонять участок: Хапры, Калинин. При действии противника в направлении Чалтырь содействовать 343 СД огнем и высадкой десанта в районе ст. Хапры. В дальнейшем поддерживать 343 СД на рубеже: выс. 102, 4; выс. 105, 7; ст. Хапры.

9. 31 СД (без артполков), заняв оборону на рубеже: Западный, Семерниково, по вост. берегу ручья восточнее Семерниково организовать противотанковую оборону, не допустить прорыва танков в Ростов.

10. Авиации с утра 21.10.41 г. уничтожать танки и мотопехоту противника на исходных позициях.

11. …

12. Мой КП – Ростов.

Командующий 56 Отд. А генерал-лейтенант Ремезов» [73] .

Выдвинутые на боевой рубеж стрелковые и кавалерийская дивизии с приданной артиллерией и танками составили Ростовскую оперативную группу 56-й Отдельной армии под командованием генерал-майора П. М. Козлова. На выполнение поступивших в войска приказов и распоряжений отводилась хмурая октябрьская ночь.

С утра 21 октября 13-я танковая дивизия и бригада СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» возобновили штурм Ростова-на-Дону, действуя тремя боевыми группами: на хутор Междорожный наступал батальон мотопехоты СС, усиленный 10–15 танками; на хутор Колхозный – до полка мотопехоты с 80 танками; вдоль шоссе Таганрог – Ростов-на-Дону – до полка мотопехоты с батальоном танков (от 30 до 40 бронированных машин).

В течение всего этого дня на фронте 353-й и 343-й стрелковых дивизий шел непрерывный бой с переменным успехом. Стоило на каком-либо участке немцам ворваться в первую линию обороны, как следовала контратака советской пехоты, и враг был вынужден отступить на исходный рубеж. Во второй половине дня противник ввел в бой тактические резервы и к 19 часам прорвал фронт обороны 1-го батальона 1151-го стрелкового полка. Через три часа до 40 танков и свыше батальона мотопехоты вышли к западной окраине села Крым. Возникла реальная угроза вражеских танковых ударов на север, во фланг и тыл 353-й дивизии, на восток – прямо на Ростов и на юг, чтобы прижать к Мертвому Донцу и уничтожить части 343-й стрелковой дивизии.

К участку прорыва были переброшены все имевшиеся резервы пехоты и артиллерии, дивизионы 8-го гвардейского минометного полка реактивных снарядов. Сюда также была нацелена базировавшаяся под Ростовом бомбардировочная и штурмовая авиация. Общими усилиями продвижение ударной группировки 13-й танковой дивизии было остановлено.

На следующий день Ф. Н. Ремезов передал в Москву очередное боевое донесение, в котором говорилось: «Противник силами танковой дивизии в течение 21.10.41 г. пытался прорваться в Ростов, ведя ряд последовательных атак танками и мотопехотой, но, понеся большие потери, отступил. Наши 343-я, 353-я стрелковые и 68-я кавалерийская дивизии упорной обороной не допустили прорыва противника к Дону. Подбито артиллерией 17 танков противника…» В ответ Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников сообщил, что для 56-й Отдельной армии выделено из резервов и направлено специальным самолетом в Ростов-на-Дону 50 противотанковых ружей с четырьмя боекомплектами [74] .

До этого, вечером 21 октября генерал-лейтенант Ф. Н. Ремезов приказал ликвидировать опасное вклинение противника на стыке 353-й и 343-й стрелковых дивизий. Ночью из Ростова-на-Дону в село Крым был переброшен 1155-й стрелковый полк 343-й стрелковой дивизии, с Аксайской переправы – батальон 1149-го стрелкового полка 353-й дивизии и только что прибывший 81-й отдельный танковый батальон с танками Т-26. Атака была намечена на 7.00. Ремезов рассчитывал на скорое прибытие в Ростов полностью укомплектованной личным составом и вооружением 317-й Бакинской стрелковой дивизии.

Командир 3-го моторизованного корпуса генерал от кавалерии Э. фон Макензен из Веселого и Синявки также направил к месту прорыва два резервных батальона мотопехоты, усиленные 15–20 танками и САУ «Штурмгещюц». В своих мемуарах он отметил: «21 октября принесло лишь небольшое улучшение позиций» [75] . Войска левого крыла 9-й армии Южного фронта в этот день совершили отход на промежуточный рубеж. 339-я стрелковая дивизия к исходу 21 октября дня заняла оборону по восточному берегу реки Тузлов от Крюкова до Большекрепинской. Южнее отходили части 66-й кавалерийской дивизии и 23-го стрелкового полка со средствами артиллерийского усиления.

В среду, 22 октября, с утра, после короткой, но мощной артиллерийской подготовки противник перешел в наступление на фронте 353-й стрелковой дивизии и пытался развить успех в направлении села Крым. В донесении политотдела дивизии отмечалось, что, « несмотря на массированный минометный огонь, все атаки врага были отбиты с большими для него потерями » [76] . На остальных участках действовали небольшие группы мотопехоты и танков. Все атаки 13-й танковой дивизии и бригады СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» были отражены. Две атаки на участке 343-й стрелковой дивизии были также отбиты с потерями для атаковавших. В бою отличились командир огневого взвода 5-й батареи 902-го артиллерийского полка младший лейтенант Крючков и командир противотанковой батареи 1145-го стрелкового полка младший лейтенант Груша. Их подразделения уничтожили соответственно два и четыре танка. Но и советские войска понесли потери. За два дня они лишились трех 45-мм, пяти 76-мм зенитных орудий и двух 120-мм минометов [77] . До наступления темноты враг вел сильный артиллерийско-минометный огонь по боевым порядкам 68-й кавалерийской, 353-й и 343-й стрелковых дивизий.

Части, выдвинутые из резерва для контратаки (1155-й полк, 3-й батальон 1149-го полка и 81-й отдельный танковый батальон), сумели занять исходное положение для наступления лишь во второй половине дня. В 15.00 пехота и танки перешли в контратаку и через три часа отбросили противника к высотам с пятью курганами, 78,8 и 102,4. Сильный огонь противника и наступившая темнота остановили их дальнейшее продвижение, не позволив полностью выполнить поставленную задачу [78] .

Оказавшиеся в полосе 56-й Отдельной армии еще 20 октября части 9-й армии стали причиной конфликта между ее командованием и командованием Южного фронта. В боевом донесении № 0079 штаба Южного фронта, адресованном главкому Юго-Западного направления маршалу С. К. Тимошенко и Верховному главнокомандующему И. В. Сталину, указывалось:

«31 СД и один полк 30 СД с двумя дивизионами 8 гв. МП, действовавшие на левом фланге 9 А, распоряжением маршала тов. Кулика отведены во второй эшелон 56 А для обороны района Ростов. В результате левый фланг 9 А и стык с 56 А остались открытыми, позволяя противнику распространяться в северо-восточном направлении.

Военный совет Южного фронта все время стремится укрепить левое крыло фронта, где противник имеет основную группировку и наносит главный удар, а маршал тов. Кулик, разрешая узкочастные интересы, снятием с боевого участка вышеуказанных частей тем самым разрушает левый фланг нашего фронта, открывая фланг и давая возможность противнику безнаказанно двигаться на восток и северо-восток, что подтвердилось событиями 20–22.10. Военный совет фронта считает, что действия маршала Кулика, не согласованные с маршалом тов. Тимошенко и Военным советом Южного фронта, являются вмешательством в оперативные функции командования Южного фронта и преследуют исключительно частные интересы Ростовского направления, без учета общефронтовой обстановки.

Донося о вышеизложенном, Военный совет просит указать маршалу тов. Кулику и командарму-56 на недопустимость подобных действий и еще раз ходатайствует о возвращении 31 СД и двух дивизионов 8 гв. МП в состав Южного фронта.

Командующий Южфронтом Черевиченко.

Член Военного совета Корниец.

Наштаюжфронта Антонов» [79] .

Ответ последовал незамедлительно. Директивой № 004040 Ставка Верховного главнокомандования приказала:

«1. 31 СД и два гвардейских минометных дивизиона передать в состав войск 56-й армии.

2. Командарму-56 немедленно вернуть в 9-ю армию стрелковый полк 30 СД. Командующему Южным фронтом принять меры к прочному обеспечению стыка с 56-й армией, не допуская прорыва противника в восточном и северовосточном направлениях.

Заместитель начальника Генерального штаба Генерал-майор Василевский» [80] .

В ночь с 22 на 23 октября командование 56-й Отдельной армии, проанализировав обстановку, приняло решение произвести перегруппировку сил и отвести их на новый оборонительный рубеж. Это позволяло уплотнить боевые порядки на западном направлении. К утру были созданы три рубежа обороны Ростова-на-Дону:

1) от хутора Шахова до станции Хапры;

2) на северо-западной и западной окраинах города и в самом городе;

3) по южному берегу реки Дон.

23 октября противник предпринял еще несколько попыток прорыва обороны 56-й Отдельной армии в полосе 343-й и 353-й стрелковых дивизий силами до батальона танков и 2–3 батальонов мотопехоты. Все эти попытки были отражены артиллерийским, минометным и стрелково-пулеметным огнем советских войск. Встретив упорное сопротивление советских войск, противник приостановил свое наступление, потеряв в результате боев 20–23 октября 1941 г. до 50 танков [81] .

Части 56-й Отдельной армии за три дня боев также понесли значительные потери в живой силе и вооружении. 343-я стрелковая дивизия потеряла 183 человека командно-начальствующего состава и 3109 красноармейцев (30 процентов от штатного состава). Потери 353-й стрелковой дивизии составили 55 командиров и политработников и 1076 красноармейцев (10 % от штата военного времени). 68-я кавалерийская дивизия за последнюю декаду октября потеряла 7 командиров и 48 бойцов, 7-й дивизион бронепоездов – 4 командиров и 34 рядовых. Таким образом, общие потери только трех дивизий и экипажей бронепоездов превысили 4,5 тысячи человек [82] .

Итоги боев 20–23 октября позволили выявить особенности тактики противника. Войска вермахта наступали на широком фронте, используя для прорыва на отдельных узких участках сильные группировки до полка мотопехоты с одним-двумя батальонами танков, вклинивавшимися в советскую оборону. В тылу таких ударных группировок находились резервы, предназначавшиеся для ввода в прорыв и развития успеха в глубине советской обороны.

Непосредственно перед наступлением, часов в семь-восемь утра, противник проводил короткую, но тщательную разведку на всем фронте. Только после этого в 10–11 часов начинали действовать его главные силы. Темп наступления танков и мотопехоты вермахта не превышал 4–5 км в сутки. Боевые действия прекращались с наступлением темноты. В течение ночи противник освещал весь фронт ракетами и периодически вел огонь из автоматического оружия. На ночь также в окопах выставлялась цепь автоматчиков, располагавшихся попарно на расстоянии 70—100 м друг от друга. Как правило, остальные, главные силы отходили к естественным укрытиям, стогам, в балки и лощины, в населенные пункты, где отдыхали, организовав круговое охранение.

При наступлении на основных направлениях противник проявлял настойчивость, упорство и немедленно закреплял за собой достигнутый рубеж, отражая советские контратаки шквальным огнем. На вспомогательных направлениях, напротив, такой настойчивости в атаках не проявлял и ежедневно менял эти направления. В тех редких случаях, когда противник не успевал закрепиться на захваченном рубеже, его войска при наступлении превосходивших сил РККА, особенно при фланговых ударах, проявляли неустойчивость и беспорядочно отходили. При перемещениях части вермахта пренебрегали маскировкой. Артиллерийский и минометный огонь вели на широком фронте и поэтому не создавали огневого превосходства на направлении главного удара. В борьбе с советскими противотанковыми орудиями использовался огонь танков.

Четырехдневные бои частей и соединений 56-й Отдельной армии с противником показали, что он действовал, как отмечалось в отчетных штабных документах, « исключительно дерзко и подвижно ». Напротив, советские войска « не показали должной маневренности ». Недостаточно обученные и наспех собранные части « не были сколочены для боя », а отсутствие постоянной связи затрудняло управление ими в бою. В результате они нередко терялись и несли потери в личном составе и вооружении [83] .

Боевые действия в немалой степени осложнялись погодными условиями. Э. фон Макензен писал: «Дороги, вновь ставшие непроходимыми в низменностях из-за сильного дождя, вызывали большие трудности в снабжении. Горючего и боеприпасов хватало в обрез, без какой-либо твердой перспективы на их пополнение» [84] . Немецкая бронетехника в последней декаде октября просто увязла в грязи на раскисших от ливневых дождей грунтовых дорогах.

Осенняя распутица создавала трудности для снабжения не только немецких, но и советских войск. Приказ по тылу Южного фронта № 0085 от 17 октября 1941 г. гласил: «Учитывая трудности с подвозом грузов автотранспортом (из-за ограниченного количества автомашин и бездорожья) всемерно использовать для питания армий систему желдорлетучек, максимально приближая выгрузочные станции и отделения полевых складов к войскам». Более надежным средством передвижения в этих условиях оказался гужевой транспорт, и заместитель командующего Южным фронтом по тылу генерал-лейтенант И. К. Смирнов приказал: «В кратчайший срок отремонтировать, укомплектовать и привести в полный порядок войсковой гужевой транспорт и проявить необходимую изворотливость и сметку в организации армейских гужетранспортных подразделений за счет использования местных ресурсов». Для санитарной эвакуации следовало сформировать к 25 октября в каждой армии по одной гужетранспортной роте в 96 повозок [85] .

Позже, 25 октября был издан специальный приказ войскам Южного фронта № 0095 «Об укомплектовании фронтовых и армейских автотранспортных частей и о замене автомашин в частях гужевым транспортом». В нем говорилось: «Период осенних дождей, при отсутствии в армейском и войсковом тылах дорог с твердым и улучшенным покрытием, создает полное бездорожье и подчастую невозможность использования автотранспорта, как средства подвоза войскам всего необходимого для боя и жизни». Отмечались и случаи, «когда машины бросаются частями при передвижениях и отходе по неисправности и из-за тяжелых дорожных условий».