Абад Аль-Шир

Хусейн Абад аль-Шир, один из организаторов террористов, жил большей частью в Дамаске, вне сферы действия группы Авнера. Именно поэтому Авнер и Карл причислили его к категории «трудных». Из доступной им информации становилось ясным, что у аль-Шира не было ни телохранителей, ни оружия. По профессии он был учителем и специализировался на преподавании восточных языков. В «вооруженной борьбе» аль-Шир на Кипре выполнял функции связного между ООП и КГБ. В списке Эфраима он стоял на десятом месте.

Авнер заинтересовался им после одного из разговоров с Луи. Кто-то из людей, обслуживающих «Ле Груп» на Кипре, сообщил, что палестинцы планируют террористическую операцию: сев на греческое судно, которое на пути в Хайфу останавливается в кипрском порту Киринея (недалеко от Никозии), пронести в Киринеи на борт судна оружие и, возможно, взрывчатку и, прибыв в Хайфу, захватить судно и сделать все возможное, чтобы создать обстановку кошмара и хаоса, подобную той, которую вызвала атака в аэропорту Лод.

— Это, — сказал Луи, — между нами.

— Нет ли у вас более подробных сведений? — спросил Авнер. — На деловой основе.

— Я могу попытаться узнать что-нибудь еще, — ответил Луи. — Участники операции будут иметь при себе афганские паспорта. Это пока все, что мне известно. Имя человека, который всем этим заправляет на Кипре, как будто аль-Шир.

Этот разговор происходил за несколько дней до убийства Хамшари. Авнер обсудил создавшееся положение со своей группой. Аль-Шир, похоже, скоро прибудет в Никозию. Территория Кипра входила в сферу действий группы Авнера.

Перед отъездом в Израиль Авнер дал Карлу номер телефона Луи, предупредив его, что Карл будет ежедневно ему звонить. Если поступят новые сведения об аль-Шире, Карл после 27 декабря позвонит Авнеру в Афины. (До этого момента только Авнер поддерживал с Луи непосредственный контакт.)

В этот день, распрощавшись с Шошаной, Авнер вылетел из Тель-Авива в столицу Греции.

В Афинах Авнер ориентировался хорошо. Правда, прежние его впечатления о колыбели западной цивилизации не были приятными. Именно в Афинах, еще будучи стажером Мосада, он впервые столкнулся с теми скрытыми от глаз и таинственными особенностями своей работы, на которые намекал ему отец. Именно в Афинах он понял также, что всякому агенту приходится выполнять и роль служащего определенной бюрократической системы, в которой, как и во всякой подобной системе, немалую роль играют личные симпатии и антипатии, интриги и мелочные соображения.

Само по себе происшествие было незначительным. Один из старших агентов Мосада, который был в то время резидентом в Афинах, однажды вечером слишком много выпил. Произошло это в общественном месте, в ресторане, в присутствии его очень молодой жены, Авнера и еще одного агента. Само собой разумеется, что никто из окружающих не знал, чем этот человек на самом деле занимался. Он выдавал себя за афинского бизнесмена, так что в его поведении, казалось, ничего особенного не было. Однако пьяным он начал дебоширить, залез на стол и стал расстегивать брюки. Если бы Авнеру и его спутнику не удалось помешать ему, он выполнил бы свое намерение помочиться на всех сидящих в зале. Его жена, по-видимому хорошо знакомая с вульгарными и агрессивными выходками своего мужа, встала из-за стола и ушла, оставив молодых людей наедине с пьяным начальником.

Им удалось урезонить пьяного босса, но на Авнера все это произвело тяжелое впечатление. Он был еще новичком в Мосаде, не изжил своих романтических иллюзий и, естественно, полагал, что его начальником всегда будет человек, заслуживающий уважения. Он знал, конечно, что среди евреев, как и среди людей других национальностей, есть люди порочные, но пьянство и распущенность евреям, по его представлениям, свойственны не были. Авнер, во всяком случае, не мог припомнить ничего подобного. Распущенный человек, с его точки зрения, не мог быть резидентом Мосада.

Обсудив происшедшее с другим агентом, он решил написать рапорт. Его коллега заверил Авнера, что и он упомянет в своем докладе об инциденте. В конце концов, это было прямой их обязанностью. Может быть, их начальник нуждался в консультации врача?

Авнеру пришло даже в голову, что, возможно, все это — тест, специально для него подготовленный. Начальство хотело выяснить, станет ли он в такой ситуации скрывать происшедшее из чувства ложной солидарности или из страха. Но на этом они его не подловят, решил он.

Когда через месяц он вернулся в Тель-Авив, ему, к величайшему его изумлению, предложили явиться в отдел, ведающий личными делами агентов. Там его ждали трое мужчин. Вид у них был недовольный. Типичные галицийцы, — подумал Авнер.

— В этой вашей бумажке содержатся очень серьезные, но необоснованные обвинения, — сказал один из них, передавая Авнеру через стол его рапорт. — Мы советуем вам взять свои слова назад.

Авнер был потрясен.

— О чем вы говорите? Это же в действительности произошло. Загляните в доклад второго агента.

— Мы уже заглянули, — уверенно сказал галициец. — Там не содержится никаких указаний на инцидент, описанный вами. Может быть, это просто плод вашего воображения?

— Даже если это и не так, — сказал второй, — посмотрите на случившееся с другой точки зрения. Человек, о котором вы писали, сделал для Израиля очень много. Вы еще лежали в мокрых пеленках, когда он уже имел право называться героем. Сейчас до ухода на пенсию ему остался год. Ваше заявление может иметь неприятные для него последствия. А вы сами, кстати… Ведь и вы не совершенство! Мы можем показать вам его донесение, касающееся вас.

— Я думаю, — сказал третий, — в этом нет надобности. Допустим, вы просто не сошлись характерами. Давайте предадим забвению и его доклад, и ваш. Я думаю, это всех устроит.

В разговоре с Авнером они выбрали неправильный тон. Все это живо напомнило ему порядки в кибуце. Галицийцы горой стоят за галицийцев. Он встал.

— Мой доклад у вас, — сказал Авнер. — Меня не интересует, какие еще у вас имеются материалы. А о чем вы хотите забыть и что помнить, — это ваше дело. У вас есть ко мне еще какие-нибудь вопросы?

Ответа не последовало, и Авнер ушел, сжимая от злости кулаки. Никто и никогда об этом инциденте больше не упоминал, но неприятный осадок остался надолго.

Через восемь месяцев, когда он вновь приехал по заданию в Афины, к его радости, резидентом Мосада был уже другой человек.

Теперь, спустя два года, Авнер несколько иначе видел так возмутившее его тогда происшествие. Сейчас он приехал в Афины после своего незаконного пребывания в Израиле. Это дало ему кое-какой новый опыт, и он понимал, что сегодня отнесся бы с большей терпимостью к поведению резидента. Вполне вероятно даже, что он не написал бы свой рапорт.

Карл позвонил сразу. И позвонил не из Франкфурта, а из Никозии. Он и Ганс прибыли туда днем раньше и вели наблюдение за аль-Широм.

Луи сообщил, что аль-Шир появился на Кипре почти сразу после того, как Авнер уехал в Израиль. Карл вместе с Гансом в отсутствие Авнера решил присоединиться к наблюдателям Луи, а Роберт отправился в Бельгию на встречу со своим другом, столь успешно конструировавшим бомбы. Роберт так или иначе хотел побывать в Бельгии, он был очень недоволен собой после опыта с телефоном Хамшари. Стив в это время был в Испании, пытаясь проверить кое-какие сведения о террористах.

Через несколько часов Авнер уже был в Никозии, в квартире, где жили Ганс и Карл. Они с удовольствием доложили Авнеру, что аль-Шир встречался с человеком, который, по всем данным, был резидентом КГБ на Кипре.

Решив отпраздновать приезд Авнера, они отправились в ресторан, оставив организатора террора аль-Шира на попечение наблюдателей из группы Луи. К несчастью, к тому времени, когда они закончили обед, аль-Шир покинул отель и отбыл в неизвестном направлении.

Им оставалось одно — вернуться во Франкфурт. На Кипре делать было нечего. В конце концов аль-Шир непременно опять прибудет на этот маленький остров в Средиземном море — опорную точку Советского Союза, откуда он собирался начать переделывать весь мир. Географическое положение острова чрезвычайно подходило для этого. Отсюда можно было раздувать пламя пожаров на Ближнем Востоке, не говоря уже о конфликтах между турками и греками[49].

Авнер не любил Кипр. Он мог прекрасно обойтись без всех этих красот Средиземноморья и потому с удовольствием предоставил людям Луи выслеживать аль-Шира в Никозии.

Поездка Стива в Испанию оказалась неудачной, и он тоже возвратился во Франкфурт. Приехал и Роберт. Как только они встретились, Роберт сказал Авнеру:

— Разреши мне попробовать еще раз, если у нас на Кипре что-нибудь получится. Мы, я и мой друг, разработали новую систему.

— Догадываюсь, — неуважительно отозвался Стив. — Невидимая бомба, которая вызывает заболевание печени и сокращает длительность жизни человека на десять лет. А почему, собственно, нельзя просто застрелить этого негодяя?

— Стив, ты завидуешь Роберту, — сказал Карл. — Завидуешь, потому что он не разрешает тебе поиграть со своей резиновой уточкой.

Все, в том числе и Стив, рассмеялись.

Роберт, правда, к этому времени уже перестал пускать резиновых уток в ванной, но квартира, в которой они жили со Стивом, была битком набита разными удивительными игрушками, и Роберт не разрешал Стиву их трогать. Это создавало между ними трения, не слишком, правда, серьезные.

Как-то, вернувшись домой раньше обычного, Роберт обнаружил, что Стив испытывает машину с дистанционным управлением. Роберт вспылил. Стив отомстил ему, пустив в ход свою фальшивую монетку, и Роберт, естественно, проиграл. В этот раз они спорили о том, кому из них проколоть мочку уха. Серьга в ухе была необходима, чтобы сыграть роль панка, который должен был проникнуть в арабскую среду и вступить в контакт с арабом-осведомителем.

— Успокойся, Роберт, — сказал Авнер. — Само собой разумеется, все будет зависеть от обстоятельств и поведения цели. До сих пор аль-Шир обычно останавливался в Никозии в Олимпийском отеле. Если он не изменит своей привычке и на этот раз, что бы ты предложил?

— Шесть маленьких бомб, — тотчас же ответил Роберт, — которые никого больше не заденут.

— Почему именно шесть?

— Для полной уверенности, — ответил Роберт. — И никто больше не пострадает.

Это была больная мозоль, и Роберт снова на нее наступил. Постоянный страх, что в процессе операции, они могут причинить вред кому-то еще не давала им покоя. Кроме того, несмотря на то что Авнер безоговорочно признавал компетентность Роберта и его бельгийского коллеги и считал, что бомба в телефоне была спроектирована блестяще, у него оставалось какое-то сомнение. Ведь Хамшари не был убит, во всяком случае не был убит сразу.

Луи в последнем телефонном разговоре тактично намекнул, что сможет за соответствующее вознаграждение рекомендовать специалиста по взрывчатым веществам, если он Авнеру потребуется. Когда Авнер об этом рассказал, Роберт решительно запротестовал. Ни к одному прибору он и не прикоснется, если не принимал участия в его создании.

— Но, если тебе так уж нравится Луи, — сказал Роберт, — я знаю, что он может для нас сделать, — он может переправить наши бомбы из Бельгии на Кипр.

Это было разумное предложение. В процессе выполнения любой операции переправка оружия или взрывчатых веществ через границы была в своем роде самым трудным делом. Многие террористы, если пакеты были не слишком объемистыми, пользовались дипломатической почтой арабских или восточно-европейских стран, которую вез курьер, чей багаж не подлежал таможенному досмотру.

Для команды Авнера этот путь был закрыт. Не приходилось сомневаться в том, что в деле контрабанды «Ле Груп» была опытнее, чем они.

В течение следующих двух недель никаких сведений об аль-Шире или других террористах не поступило.

Ганс использовал это время для разработки собственного малого проекта — создания во Франкфурте магазина, торгующего антикварной мебелью. Ганс любил старинные вещи и знал в них толк. Кроме того, в отличие от Авнера и Стива у него было прекрасное деловое чутье. Сама процедура продажи-покупки доставляла ему истинное удовольствие.

Карл — Осторожный Карл, как они его называли, — это начинание Ганса полностью одобрил. Он считал, что такой магазин может служить всей их команде хорошим прикрытием. Торговая деятельность объяснит их частые разъезды и нерегламентированный распорядок дня. К тому же наличие такого магазина могло при случае помочь им переправлять крупные грузы через границы. Авнер тоже положительно отнесся к идее Ганса, хотя сам в качестве прикрытия выбрал себе роль игрока в немецкую лотерею и в английский футбол. Это позволило бы ему при необходимости объяснить, почему в его квартире везде были разбросаны бумажки, испещренные разными цифрами. Будучи не в силах запомнить огромное количество необходимых ему имен, он записывал их с помощью цифр.

Поскольку неотложных дел у них в данный момент не было, Авнер съездил в Женеву и оставил в банковском сейфе два послания для Эфраима. В первом он извещал его о предполагаемом нападении в Хайфе, второе носило личный характер. Он просил Эфраима содействовать Шошане в ее поездке в апреле в Нью-Йорк. С самого начала между ними существовала договоренность, что Эфраим поможет Авнеру в организации встреч с женой за границей. Авнер не счел нужным поставить Эфраима в известность, что Шошана в Израиль не вернется.

В Женеве он также поинтересовался своим банковским счетом, на который ему ежемесячно переводили жалованье. Сумма, пока еще не слишком внушительная, медленно, но верно росла. Ему показалось забавным, что уже сейчас у него в швейцарском банке лежит вклад, превышающий все, что он когда-либо имел.

В понедельник 22 января позвонил Луи. Через день-два, сказал он, Абад аль-Шир прибывает на Кипр. Сколько времени он рассчитывает там пробыть, Луи не знал.

Той же ночью группа Авнера приземлилась в Никозии. Авнер и Роберт поселились в частной квартире. Карл, Ганс и Стив — в Олимпийском отеле. Идея принадлежала Карлу. Им надо было остановиться в одном отеле с Аль-Широм. Во-первых, они смогут его хорошенько разглядеть и таким образом исключить возможность какой бы то ни было ошибки, а во-вторых, изучат план расположения комнат в отеле. Кроме того, они собирались покинуть отель вскоре после появления там аль-Шира и вернуться несколько позднее, так что их присутствие там впоследствии не вызовет подозрений у служащих или охраны. Их примут за постояльцев, которые уже раньше жили в отеле.

Во вторник днем агенты Луи доставили Роберту пакет из Бельгии. В тот же день Абад аль-Шир под именем Хусейна Башира, гражданина Сирии, появился в Олимпийском отеле.

Стив и Карл, посмеиваясь, сообщили, что номер аль-Шира находится по соседству с номером молодой пары из Израиля, которая прилетела на Кипр, чтобы пожениться. Дело в том, что невеста не была еврейкой, а религиозный свадебный обряд не разрешался в Израиле в случае смешанного брака. Такие пары, как правило, прилетали на Кипр, чтобы здесь совершить свадебную церемонию.

Сообщение Стива всех встревожило. К тому же Стив не на шутку перепугал Ганса брошенным как бы невзначай замечанием:

— Похоже на то, что в обоих номерах будет довольно шумно.

— Ни в коем случае, — твердо ответил Роберт и уже с меньшей уверенностью добавил: — Я, конечно, письменную гарантию дать не могу. Так что, если ты настаиваешь на письменной гарантии, отменяй все.

— А может, их предупредить? — спросил Ганс и сам тут же отрицательно помотал головой. В процессе проведения подобных операций предупреждать никого нельзя.

Они либо должны пойти на риск, либо отменить операцию. Решить это должен был Авнер.

— Мы рискнем, — сказал Авнер.

— Ты хочешь сказать, заставим рискнуть новобрачных, — неожиданно высказался Ганс. — Как бы тебе это понравилось, — находится рядом с номером, в котором взорвутся шесть маленьких бомбочек Роберта?

Это выступление Ганса прозвучало необычно для члена группы, начальник которой уже высказал свое мнение. Но озабоченность Ганса была естественной, и все это почувствовали. Наступило молчание, затем Роберт сказал:

— Бог с вами. Я дам вам письменную гарантию.

На этот раз адская машина Роберта приходила в рабочее состояние под действием тяжести.

Она состояла из шести небольших коробочек, содержащих взрывчатое вещество. Коробочки были вставлены в две рамы. Рамы друг с другом не соприкасались. Это достигалось с помощью четырех сильных пружин. В каждую из пружин посередине был вставлен металлический болт. Бомбу можно было подложить под сиденье в машине или под матрас. Пружины предупреждали соприкосновение четырех контактов верхней рамы с четырьмя контактами нижней. Однако давления, соответствующего весу человеческого тела, было достаточно, чтобы пружины сжимались настолько, что рамы соприкасались. В этот момент и должен был произойти взрыв.

В этой конструкции еще не было ничего особенного, но Роберт предусмотрел, что давление тела лишь приведет бомбы в рабочее состояние. А взрыв произойдет только после того, как он пошлет соответствующий радиосигнал. Нет сигнала — нет и взрыва. С другой стороны, до тех пор, пока жертва своей тяжестью не сдавит пружины, никакой случайный сигнал не сможет преждевременно взорвать бомбы.

Предосторожности эти были необходимы для того, чтобы бомбы взорвались только после того, как группа удостоверится, что именно аль-Шир собственной персоной разлегся в кровати.

В понедельник, 24 января, около восьми часов утра человек под номером десять в списке Эфраима покинул отель. Его поджидала машина, в которой находились два человека. Один — резидент КГБ и второй, тоже похожий на русского. Впрочем, с уверенностью можно было сказать одно — человек этот не походил ни на араба, ни на киприота. За ними в нескольких машинах следовали шестеро наблюдателей Луи, которые должны были позвонить Карлу, когда выяснится, что русские собираются привезти аль-Шира обратно в отель. Аль-Шир провел весь день в здании, арендованном русскими в Никозии.

Сразу после полудня, когда в отеле закончилась уборка помещений, Роберт и Ганс вошли в номер с помощью опять же одного из осведомителей Луи. Они уложили конструкцию из шести маленьких бомб под матрас на металлическую сетку кровати. Кроме того, они выключили весь свет в номере, оставив только настольную лампу. Когда она погаснет, у них не будет сомнений в том, что аль-Шир лег спать.

Русские привезли аль-Шира в Олимпийский отель в начале одиннадцатого, проводив его до главного входа. Прощаясь, они вручили ему конверт[50]. Помощник Луи вошел вместе с аль-Широм в лифт, желая убедиться, что в свой номер он войдет один. Так оно и было. Примерно через двадцать минут свет в окне погас. В окне израильских новобрачных света не было целый вечер.

Авнер и Роберт сидели в машине. В другой машине были Ганс и Стив. Карла, как обычно, не было видно. После того как в номере аль-Шира погас свет, Авнер решил выждать две минуты на случай, если араб выключил свет раньше, чем лег в постель. Через две минуты Авнер дал команду. Роберт нажал кнопку дистанционного управления. Взрыва не было. Аль-Шир, видимо, еще раздевался. Сосчитав до десяти, Роберт вновь нажал кнопку, причем с такой силой, что коробка дистанционного управления чуть не развалилась у него в руках. Но никакие усилия не помогли бы Роберту, если бы аль-Шир не лег.

Взрыв был грандиозный. На улицу вырвался огромный язык пламени и посыпались обломки стекла и кирпича. Было очевидно, что на этот раз Роберт сделал все, чтобы не произошло осечки, как в случае с Хамшари. Судьба, постигшая аль-Шира была ясна всем.

Когда они уезжали с места происшествия, все окна в отеле и во всех зданиях на улице были уже распахнуты. Греки, живущие на этом злосчастном острове, наверняка подумали, что их атакуют турки. И, наоборот, турки решили, что их атакуют греки.