Ваель Звайцер

Отель «Леонардо да Винчи», расположенный на улице Граччи в соседней с Ватиканом части города, был недорогим, в стиле американских отелей «Холидей Инн», и нравился Авнеру. Из комнаты на верхнем этаже открывалась перспектива на собор Святого Петра и на часовню Святого Анджело. Еще больше Авнера привлекала в этом отеле чистота, вполне современная обстановка и душ, устроенный так, что вода била с трех сторон. Ресторан «Таверна Граччи» находился практически рядом с отелем. В его окне была выставлена огромная поросячья голова, невероятно, по мнению Авнера, забавная. Кормили там прекрасно.

Авнер и Карл поселились в отеле в воскресенье, 15 октября, через три недели, день в день, после отъезда из Израиля в Женеву. Перед этим несколько дней они провели под Римом. Стив и Карл жили в «Холидей Инн» в окрестностях Фьюмичино с 10 октября, а Ганс, Роберт и Авнер — в отеле в Остии, известном средиземноморском курорте в нескольких милях от Рима. В это же воскресенье, перед тем как покинуть отель в Остии и отправиться в Рим, Роберт встретился на стоянке напротив пляжа с одним из своих поставщиков. Он получил прочного вида сумку с пятью «береттами-22» и двумя обоймами патронов для каждой.

На следующий день, 16 октября, примерно в 8.30 вечера Авнер и Карл, выйдя из отеля и пройдя несколько кварталов до места, где улица Граччи упирается в маленький живописный сквер на площади Либерта, сели в машину, которую вел молодой итальянец. Они ехали не спеша. Пересекли Тибр по мосту Маргариты, объехали пьяцца дель Пополо, проследовали далее по краю великолепных садов виллы Боргезе, затем по корсо Италия — до улицы Номентана. Сделав два левых поворота, один — нарушив правила, — они оказались у корсо Триест и дальше поехали по тихому городскому бульвару, который, постепенно поворачивая на север, привел их к площади Аннибальяно.

Эта маленькая площадь, расположенная всего в десяти минутах езды от шумной площади Венеции и маршрутов туристов, была одной из тех скромных площадей Рима, на которых нет ни античных башен, ни фонтанов эпохи Возрождения, ни знаменитых дворцов. На площади Аннибальяно не было ничего, кроме крошечного садика с несколькими неухоженными деревьями. В этот вечер здесь стояли маленькие «фиаты», «рено», «фольксвагены» и множество других машин, — столько, сколько могло вместиться на площади, когда машины паркуются без всяких правил и порядка — так, как это обычно принято в Риме.

К площади сходилось шесть улиц. Две из них шли на север почти параллельно одна другой — виа Массауколи и Эритрея, которая дальше переходила в виа Либия. Обе эти улицы образовывали клин, который своим южным концом выходил на площадь Аннибальяно. Этот клин был застроен семиэтажными зданиями, где жили римляне с очень скромным доходом. В один из этих домов, стоящий на стыке улиц, вход был с двух сторон. Вход напротив площади Аннибальяно обозначался, как «подъезд С». В первом этаже здания ютились крохотные бизнесы. Налево от подъезда «С» была парикмахерская, с правой стороны — маленькая забегаловка под названием «Бар Триест».

На углу виа Брессаноне Авнер коснулся плеча водителя. Итальянец остановил машину. Авнер и Роберт вышли, а машина, обогнув площадь Аннибальяно, двинулась в обратный путь тем же маршрутом. Шофер свою работу выполнил. Часы показывали начало десятого.

Пересекая площадь, Авнер и Роберт заметили Ганса, сидящего на заднем сиденье в машине, запаркованной между подъездом «С» и баром «Триест». Ганс их тоже заметил, но вида не подал. Он наклонился к молодой итальянке, сидевшей за рулем, и что-то ей сказал.

Девушка вышла из машины и медленно подошла к углу виа Эритрея, затем, повернув обратно, она так же спокойно вернулась к машине.

Итальянка не знала, что ее маленькая прогулка из машины и обратно служит для Авнера и его группы сигналом, означавшим, что человек, которого они предпочитали не называть по имени, а именовать словом «цель» и который жил в одной из квартир в подъезде «С», куда-то вышел. Если бы он был дома, девушка осталась бы в машине. Ничего подозрительного вокруг тоже не было, иначе бы Ганс, заметив Авнера и Роберта, попросил бы девушку уехать вообще. Тогда они бы пересекли площадь, прошли бы около 25-ти метров и сели бы в зеленый «фиат», взятый напрокат Стивом. В машине Стива тоже была итальянская девушка, сидевшая сзади. Если бы Ганс подал сигнал об опасности, Авнер и Роберт уехали бы вместе со Стивом, однако, похоже, все шло по плану. Авнер и Роберт, спокойно разговаривая, огибали площадь, при этом ни на минуту, не выпуская из поля зрения Стива и Ганса. Они знали, что за это время Карл должен был оформить отъезд из отеля «Леонардо да Винчи» — свой и Авнера. (Остальные члены группы уже это проделали.) Затем ему надлежало объехать несколько заранее условленных мест и оставить там новые паспорта для всех членов группы, а также водительские права и немного денег. Все это на тот случай, если им придется разделиться и покидать Рим по одному.

Сейчас Карл, вероятно, уже спокойно сидел у окна одного из многочисленных в этом районе кафе, попивал кампари и держал под наблюдением несколько ключевых улиц, сходящихся у площади. Главная часть операции была впереди.

В половине десятого вечера или около того улицы Рима еще были многолюдны, хотя движение уже резко шло на убыль по сравнению с часами пик. В дневные часы римские улицы большей частью бывают забиты машинами, бампер к бамперу. По вечерам в жилых кварталах на окраинах Рима движение стихает, хотя по проезжей части улиц еще долго носятся на своих мотоциклах молодые римляне обоего пола, а на перекрестках и вдоль улиц стоят и прогуливаются люди всех возрастов. Бесчисленные римские кошки тоже вылезают в эти часы на улицу.

Не привлекая к себе внимания (римляне, кстати, никогда не были любопытны), Авнер и Роберт, дружески беседуя, прогуливались вокруг площади.

Минут через тридцать Авнер увидел, что Ганс вышел из машины, запаркованной перед подъездом «С». Он посмотрел на часы, прошел вперед, остановился у машины, прислонившись к дверце, и с беспечным видом стал болтать с девушкой, сидевшей за рулем. Наконец, махнув ей на прощанье рукой, он зашагал через площадь, направляясь к корсо Триест, так ни разу и не взглянув на Авнера и Роберта. Девушка уехала. Стив с другой итальянкой продолжал сидеть в зеленом «фиате», запаркованном в нескольких десятках метров от этого места.

Все было готово к началу операции. Они знали, что тот, за кем они охотились, был человеком, никогда не изменяющим своим привычкам. Если в этот вечер не случится ничего непредвиденного, то через несколько минут он выйдет от своей любовницы, живущей в нескольких кварталах от него. Перед тем как войти в подъезд «С», он скорее всего заглянет в бар «Триест», чтобы позвонить по телефону. Телефон в его квартире, по полученным сведениям, был отключен за неуплату.

Тот факт, что Ганс отослал свою машину, означал, что он увидел молодую итальянскую парочку, спешащую по направлению к площади. Девушка обеими руками ухватилась за руку молодого человека, и они весело болтали. В их задачу входило примерно на минуту опередить того, за кем следила группа Авнера. Молодые люди знали, что их появление на площади Аннибальяно было указанием на то, что человек, за которым они наблюдали в течение последних трех дней, приближается к дому, но кому они подавали свой сигнал и зачем, они не имели понятия.

Увидев парочку, Ганс должен был перейти к старенькому «вэну» с пожилым итальянцем за рулем, терпеливо его дожидавшимся в нескольких сотнях метров от площади.

Авнер и Роберт неторопливо пересекали площадь, двигаясь по направлению к подъезду «С» и не спуская глаз со Стива, сидящего в зеленом «фиате». Было бы неразумным болтаться в вестибюле здания слишком долго. Они должны были войти в подъезд, как только девушка, сидящая рядом со Стивом, выйдет из машины.

Но если, выйдя из машины, она отойдет от нее, это будет служить Авнеру и Роберту знаком, что вход в здание опасен и их сегодняшняя операция отменяется.

Могло случиться, что нужный им человек не один, или что он направляется не домой, а куда-то еще. Авнер и Роберт не могли его видеть, так как он должен был появиться из-за угла. Знак, о том, что «цель» приближается к подъезду должна была подать девушка в машине Стива. Они с напряжением смотрели на ее белокурый затылок, виднеющийся в окне «фиата».

Авнер почувствовал, как судорожно сжались мускулы его живота. Он бросил быстрый взгляд на Роберта. Роберт шел со скучающим видом, его серые глаза были полузакрыты.

Блондинке в машине пора было действовать.

Через секунду она вышла из машины и не просто пошла, а побежала на своих высоких каблучках, неловко, как бегают подростки. Она бежала навстречу молодой паре только что появившейся из-за угла. «Чао!» — приветствовала она их и тут же уцепилась за вторую руку молодого человека. Смеясь, болтая и прижимаясь друг к другу, они прошли мимо.

Все было выполнено по плану. Блондинка и пара встретились за одну минуту до появления «цели».

Быстро, решительно, точно всю жизнь только это и делал, Авнер вошел в вестибюль подъезда «С». Ни взглядом, ни жестом, он не подал Роберту никакого знака, но тем не менее не сомневался, что Роберт немедленно последует за ним — при любых обстоятельствах. Это было правило израильской армии: командир выступал первым, предполагая, что остальные следуют за ним. Очень редко случалось, что командир ошибался и неожиданно обнаруживал, что он один на вражеской территории.

В вестибюле подъезда было прохладно и сыро. Как и во многих дешевых домах в Европе, зажженный на лестнице свет через несколько минут автоматически выключался. Не было смысла расточительно расходовать электроэнергию.

Авнер и Роберт приходили сюда накануне, чтобы наметить план действий. Лестница… Железная решетка старомодного лифта, дверь которого открывалась только после того, как вы опускали в специальный счетчик монетку. На одной из стен — стеклянная, отражающая свет, панель. Сейчас, освоившись в темноте, Авнер вдруг увидел свое отражение. На мгновение его охватил страх, хотя он должен был, казалось, помнить, что здесь есть эта панель. Сердце у него замерло. Ему показалось, что кто-то посторонний поджидает их в вестибюле. «Чушь какая-то» — подумал Авнер. Он чуть ли не собственной тени испугался. Хорошо, что Роберт ничего не заметил. Вглядываясь в пространство дверного проема, они видели проходящих мимо подъезда людей. Силуэты на долю секунды появлялись в раме узкой двери: женщина, пожилая пара, собака — остановилась, посмотрела назад, помахала хвостом, подпрыгнула и исчезла.

И наконец человек, которого они должны были убить.

Хотя он мелькнул в проеме лишь на долю секунды (еще один силуэт с продуктовой сумкой в руках), — оба — и Авнер, и Роберт, поняли, что это он. Как и предполагалось, он шел в соседний бар. В этот момент они услышали приглушенный звук автомобильного гудка зеленого «фиата» — это сигнализировал Стив. Но надобности в сигнале уже не было.

Сейчас тот, кто им нужен, разговаривает по телефону. На это уйдет четыре-пять, может быть, шесть минут. Пусть десять — если кто-нибудь занял телефон до него. А может быть, все это займет только две минуты? Минута в минуту рассчитать все невозможно. Но не это важно. Так или иначе, но он войдет в подъезд. Войдет один.

Не исключено, конечно, что кто-нибудь еще войдет одновременно с ним. Или будет спускаться с лестницы. В таком случае им нечего будет здесь делать. Сегодня, по крайней мере. А может быть, и вообще, если тот, за кем они охотятся, сможет их хорошенько рассмотреть.

А что произойдет, если кто-нибудь войдет в парадную, когда они уже начнут выполнять то, что на их языке называлось «заданием»? Самое лучшее, что смог придумать Авнер, — это исключить такую возможность вообще. Но риск не мог быть нулевым. Он мог быть лишь минимальным. Даже Эфраим признавал, что в подобных операциях все предусмотреть невозможно. Нулевой риск может быть дома, у телевизора, да и в этом случае, где гарантия, что не обвалится потолок?

Мысли Авнера были прерваны.

Он входил в дверь.

Авнер не хотел верить своим глазам — следом за ним шли мужчина и женщина, те самые ни в чем не повинные свидетели, о которых напоминал им Эфраим. Увидел их и Роберт. Они собирались войти в подъезд следом за человеком с продуктовой сумкой.

В этот момент Роберт неожиданно шевельнулся, возможно, потому что увидел входящую в подъезд пару. Позднее он пытался, но так и не смог объяснить этого. Скорее всего он посчитал операцию сорвавшейся и собирался уйти. Так или иначе, но входящая пара могла заметить, что в сумраке парадной кто-то притаился. Они остановились. Мужчина что-то сказал женщине и, кажется, потянул ее на улицу. Не исключено, правда, что они ничего не заметили, а просто передумали.

Все это длилось секунду, и человек с продуктовой сумкой, шедший впереди, не обратил на это внимания. Он направлялся к лифту, спокойно и уверенно, не опасаясь темноты. Свободной рукой он шарил в кармане, вероятно, в поисках монетки для лифта. Стройный, худощавый человек шел, не ощущая страха. Авнеру было видно горлышко бутылки, по-видимому винной, которая торчала из его сумки.

Роберт протянул руку и нажал выключатель.

Вспыхнувший внезапно свет, не слишком яркий, не смутил этого человека. Он не замедлил своего шага и не остановился. Он не испугался. Он даже не вздрогнул, только посмотрел на них и, казалось, несколько удивился, но посчитал, что к нему эти люди никакого отношения не имеют.

Роберт спросил по-английски: «Вы Ваель Звайтер?»

Вопрос был задан формальности ради. С того момента, как зажегся свет, оба агента узнали его — стройного палестинского поэта, который в течение многих лет был представителем ООП в Риме. Они изучили его фотографии во всех деталях. Его официальную биографию они знали наизусть: возраст — около сорока, место рождения — город Шхем на Западном берегу Иордана. Литератор, пользующийся известностью в левых интеллектуальных кругах. Очень беден, меняет одну скромную работу на другую, одну скромную квартиру на другую. В настоящее время работает переводчиком в ливийском посольстве в Риме. Скрытен.

Они знали о нем все — даже его любовницу, немолодую тяжеловатую женщину, хорошо одевавшуюся и предпочитавшую проводить отпуск в Советском Союзе. Ничего предосудительного в этом еще не было, как не было ничего предосудительного и в том, что его младший брат был выслан из Германии после трагедии в Мюнхене. Нельзя было считать большим преступлением и выражение патриотических чувств в его статьях и поэзии или стремление продвинуть произведения других патриотически настроенных арабов, например, сирийского поэта Низара Кабани, который воспевал «Аль-Фатах» в таких выражениях: «Только пули, а не терпение, откроют путь к освобождению». Это были настроения, достаточно широко распространенные даже в среде западных интеллектуалов, новых левых. Или в среде старых левых. Или, если на то пошло, и среди старых правых. Нет, в этом еще не было преступления.

Звайтер, кстати, был кузеном Арафата, хотя даже Мосаду в то время это было неизвестно.

Но и это преступлением не было.

Причина, по которой его имя появилось под номером четыре в списке Эфраима, была в другом. У Мосада были доказательства, что Ваель Звайтер был одним из главных организаторов и координаторов терроризма в Европе. По данным Мосада, он был ответственен за захват палестинцами самолета авиакомпании «Эль-Ал» на пути из Рима в Алжир в 1968 году — захват, положивший начало террористическим выступлениям. Мосаду было известно, что Звайтер делал не только современные переводы «Тысяча и одной ночи», но и попытки в 1972 году взорвать еще один лайнер «Эль-Ала», вылетевший из Рима. Бомба была подложена в проигрыватель, который доставили на самолет под видом подарка от одной английской дамы[27].

— Вы Ваель Звайтер — голос Роберта звучал ненавязчиво, даже вежливо. Еще какое-то мгновение Звайтер мог ничего худого не заподозрить. В руках у Авнера и Роберта оружия не было.

«Вынимайте оружие только тогда, когда решили стрелять, — учил их старый инструктор. А стрелять было нельзя, пока личность обвиняемого не будет установлена в точности. «Вы должны знать его, как родного брата, — говорил Эфраим. — Пусть он сам себя назовет».

И Звайтер уже собирался это сделать. Глазами, движением головы он еще прежде слов ответил на вопрос Роберта. И вдруг какое-то предчувствие, осторожность взяли в нем верх. Позднее Авнер много размышлял над тем, что именно в какую-то долю секунды заставило Звайтера ощутить, что он в смертельной опасности.

— Нет!

Авнер и Роберт двинулись одновременно. Полшага назад правой ногой, колени согнуты в боевом положении. Правая рука прижата к телу, пола куртки откинута назад, пальцы согнуты так, чтобы сразу схватить рукоятку револьвера. Левая рука ладонью вниз описывает полукруг над правой, которая уже держит «беретту». Курок, оттянутый назад, тут же устремляется вперед. Первая очередь из обоймы подана в затвор. Все сделано точно так, как Авнер делал это тысячи раз на уроках Дэйва.

У Звайтера была лишь секунда, чтобы выстрелить первым, если, конечно, помимо продуктовой сумки, у него есть оружие. Авнер и Роберт выполнили мосадовский прием, рассчитанный на то, чтобы риск был сведен к нулю, чтобы оружие появлялось в руке лишь тогда, когда они решили стрелять. После этого — все, никаких предупреждений, ни малейшего промедления! «Как только ты извлек оружие, — стреляй! — не раз повторял старик Дэйв. — А если ты уж стреляешь, то должен убить».

Ваель Звайтер к этому подготовлен не был. Если полученная о нем информация верна, то он не вооружен. Никаких телохранителей, никакого оружия. Звайтер полностью полагался на то, что он так затаился, так спрятался, что бояться ему нечего. Нищий поэт. Безопасный интеллектуал. Перемещенное лицо, бездомный эмигрант, переводчик, выражающий вполне естественное сочувствие делу своего народа. Человек, который даже не в состоянии оплатить свои телефонные счета. Человек, который носит домой свой ужин в продуктовой сумке.

А что, если это действительно так? Что если, этот невооруженный человек, сжимавший в руке продуктовую сумку с ужином и бутылкой вина и в отчаянии выкрикнувший свое «нет, не Ваель Звайтер? Если он не тот, кто им нужен? В этот момент он вел себя, как любой другой, оказавшийся бы на его месте, — застыл с расширенными от ужаса глазами.

Что, если кто-то там, наверху, ошибся?

Нельзя утверждать, что все эти мысли действительно промелькнули в голове Авнера в течение следующей секунды. Что происходит с Робертом, он не имел ни малейшего представления. И они впоследствии никогда это не обсуждали. Но ясно было одно: прошла еще секунда — а Звайтер был жив.

Первая секунда — это по правилам. Прежде чем вытащить оружие, ты должен удостовериться, что нет ошибки. Словно по команде, в руках у обоих оказались «беретты», но вторая секунда была против правил. Возможно, это была дань уважения одной из заповедей, которую вот-вот они собирались нарушить.

«Как вы думаете тренируют людей, чтобы научить их убивать?» — спрашивал Эфраим.

Уже когда все было кончено, Авнер понял, что и он и Роберт надеялись, что тот, другой, выстрелит первым.

Звайтер сделал шаг, собираясь уйти…

Авнер и Роберт выстрелили одновременно. Дважды. Целясь, как всегда в таких случаях, в туловище — самую обширную цель. Колени согнуты, левая рука вытянута вперед, как это делают фехтовальщики, хотя у «беретты» отдача минимальная. Два выстрела, еще два и еще раз два, меняя прицел по мере того, как Звайтер падал. Авнер не заметил, разбилась ли при этом бутылка вина, но вспоминал потом, что булочки рассыпались по полу.

Они стреляли не синхронно. Роберт кончил раньше. Так что два последних залпа Авнер дал один. Потом наступила пауза. Роберт выстрелил еще раз. Дважды.

Звайтер неподвижно лежал на полу.

Если никто из них ни разу не промахнулся, в его теле должно было быть четырнадцать пуль. А промахнуться на таком расстоянии — один-два метра — было трудно. Обойма «беретты» содержала восемь патронов, но и Авнер, и Роберт впихивали в нее десять. Это опасности не представляло, если, конечно, не держать пружину разжатой много дней подряд.

У стрелявшего шесть раз Авнера осталось шесть патронов. У Роберта должно было остаться два. Авнер увидел, что Роберт нагнулся. Сначала ему показалось, что он пытается разглядеть Звайтера, но оказалось, что Роберт подбирает выброшенные гильзы. Делать это не имело смысла. И Роберт должен был это знать. Все тело Авнера онемело от напряжения, но растерянность Роберта подействовала на него отрезвляюще. «Оставь это, — сказал он резко и, затолкав револьвер за пояс, быстрым шагом пошел к выходу. Оглянувшись, он убедился, что Роберт следует за ним. Он выглядел подавленным, все его попытки спрятать револьвер в карман были безуспешны — пальцы не слушались его. Отчаявшись, Роберт просто спрятал его под куртку.

Они вышли из подъезда «С» на площадь. Свет в вестибюле продолжал гореть. Значит, прошло меньше трех минут с того момента, как Звайтер вошел в здание, может быть, даже и не меньше трех, а меньше двух.

Они двинулись по направлению к зеленому «фиату» в двадцати пяти метрах от подъезда, все ускоряя шаг. Ничего, кроме этой машины, Авнер не замечал. Повстречался ли ему кто-нибудь на пути, он не помнил.

«Фиат» был повернут к ним задом, но Авнер не сомневался, что Стив наблюдал за ними в зеркальце. Чем ближе они подходили к машине, тем быстрее шли. Уже в нескольких шагах от нее Авнер заметил, что бежит. Он рывком открыл заднюю дверь и пропустил Роберта, который плюхнулся на сиденье.

Стив обернулся.

— Что случилось? — спросил он испуганно, как только Авнер захлопнул за собой дверцу. — Почему все сорвалось?

Поразительно. Там, в парадной, треск выстрелов из двух «беретт», буквально оглушил их. Авнеру казалось, что весь мир слышал эти выстрелы. Это пугало его. Он не мог понять, почему обычно приглушенный звук «беретты» — хлоп… и шипение — в парадной звучал так, точно разверзлись земля и небо. А оказывается, даже Стив, который прислушивался самым внимательным образом и находился всего в нескольких метрах от здания, ничего не слышал.

— Все кончено, — ответил Авнер. — Едем!

«Фиат» рванулся вперед. Он прямо-таки ворвался в поток несущихся вокруг площади Аннибальяно машин, вынудив одну из них затормозить и свернуть в сторону так резко, что она чуть было не завертелась вокруг своей оси. Столкновение казалось неминуемым. Авнеру даже послышался металлический скрежет, но, к величайшему его удивлению, ничего не произошло.

Еще несколько сот метров по корсо Триест они проскочили мгновенно и, миновав несколько кварталов, остановились позади «вэна», в котором сидел Ганс, в отличие от них совершенно спокойный. Ганс сделал знак шоферу-итальянцу, чтобы он отъехал чуть вперед и освободил место Стиву. Затем он открыл для них боковую дверцу. Пока Стив парковал свою машину, Ганс продолжал наблюдать за потоком машин, идущим от площади Аннибальяно. Никаких признаков погони он, однако, обнаружить не смог.

— Ты все подобрал? — спросил Авнер Роберта, садясь в машину.

Роберт кивнул, но вид у него при этом был неуверенный. Револьвер он уже спрятал, но продолжал похлопывать себя по карманам как будто что-то искал. Авнер решил оставить его в покое. Если даже Роберт и потерял что-нибудь, то Карл в этом разберется. Это по его части. Карл, который как раз сейчас должен был приближаться к подъезду «С»[28].

Все молчали. Пожилой итальянец вел машину на средней скорости. Так же, как и все остальные итальянцы, принимавшие участие в этой операции, он понятия не имел, кого везет и зачем. В багажнике его «вэна» погромыхивали какие-то садовые инструменты, а на щитке была укреплена небольшая статуэтка Мадонны. Когда Авнер, Стив и Роберт поспешно садились в машину, он даже на них не взглянул.

Через каких-нибудь двадцать минут «вэн» въехал во двор дома в южной части Рима. Во дворе работали какие-то каменотесы. Когда «вэн» остановился, Авнер вновь почувствовал беспокойство. Еще в машине Авнер и Роберт перезарядили свои «беретты». Ганс и Стив тоже были вооружены. Все они понимали, что самая уязвимая, самая опасная часть их задания начиналась именно сейчас, когда они полностью зависели от посторонних, чужих людей, ничем с ними не связанных. «Вэн» уехал. Под ногами у них был мягкий песок. Впереди виднелись низенькие навесы, под которыми были сложены незаконченные надгробия. Подальше, на открытом месте, стояли перпендикулярно друг к другу два небольших «фиата». Водитель одного из них курил. В темноте Авнер видел огонек его сигареты.

Инстинктивно они разделились. Пока Авнер медленно шагал примерно в трех метрах от Ганса, мысль, промелькнувшая в его голове, могла быть сформулирована так: концепция «нулевого риска» в действительности есть не что иное, как злая насмешка. Во всяком случае — в применении к ним в настоящий момент.

С другой стороны — первая часть задания выполнена.

Моторы маленьких «фиатов» заработали. Стив и Роберт уже садились в первую машину. Шофер второго «фиата», погасив сигарету, открыл дверцу для Авнера и Ганса. Значит, если что-ни-будь произойдет, то не здесь и не сейчас.

Выехав за пределы города, обе машины повернули на юг к Неаполю. Они ехали не по главному шоссе, автостраде дель Соле, а по боковой дороге, проходящей поближе к средиземноморскому побережью. На придорожном знаке, который он заметил, было написано: «дорога № 148» и ниже стояла стрелка, указывающая направление к маленькому городку Латина.

Некоторое время оба — и Ганс, и Авнер — молчали. Авнер озабоченно смотрел в зеркальце, следя за огнями следующей за ними машины, — он должен был быть уверен, что второй «фиат» не отстает от них.

Ганс прервал молчание.

— Итак, — один уже есть, — сказал он на иврите. — Любопытства ради, хотите знать, во что это обошлось?

Авнер отметил про себя, что сходство Ганса с карандашом никогда еще не было таким заметным.

— С точностью до нескольких долларов, — сказал Ганс, — триста пятьдесят тысяч.