Глава 13. Германское нашествие

К началу войны германские войска сосредоточили на северо-западном направлении 41 дивизию против 26 дивизий Прибалтийского военного округа. Соотношение сил округа и немецких войск из группы армий «Север» и 3-й танковой группы было следующим: Прибалтийский военный округ имел 378 тыс. человек личного состава, 7467 орудий и минометов, 1697 танков и 1211 самолетов; немцы располагали 1 053 тыс. человек, 11 400 орудиями и минометами, 1645 танками и 1676 самолетами.

В первые же дни войны немцам удалось достичь значительных успехов. Уже 26 июня 1941 г. пал Двинск, а 30 июня – Рига. К 30 июня из 1795 советских танков, участвовавших в боях, в строю осталось только 22.

29-й (Литовский) корпус к 22 июня 1941 г. находился в составе 11-й армии и дислоцировался в районе Вильнюса. Входившие в состав корпуса 179-я и 184-я стрелковые дивизии разбежались при первом же контакте с германской мотопехотой. Некоторые советские части, включая 5-й гаубичный артиллерийский полк, попали под обстрел литовских частей. Всего из 29-го стрелкового корпуса, насчитывавшего 18 тыс. человек, на соединение с Красной Армией пробились не более двух тысяч человек.

Эстонские и латышские войска на 22 июня 1941 г. входили в состав 27-й армии, которой командовал генерал-майор Н. Э. Березин. В состав армии входили:

22-й стрелковый корпус (180-я и 182-я стрелковые дивизии) и 24-й стрелковый корпус (181-я и 183-я стрелковые дивизии), а также 16-я и 67-я стрелковые дивизии, 3-я отдельная стрелковая бригада и ряд отдельных частей.

Судьбу эстонских и латышских дивизий по имеющимся довольно противоречивым документам сейчас восстановить достаточно сложно. Так, 180-я дивизия вступила в бой только 13 июля и действовала в первые два дня довольно успешно. Из четырех 40-мм шведских зенитных автоматов Бофорс было сбито шесть вражеских самолетов. В дивизии сказывалась серьезная нехватка артиллерийских снарядов.

Надо сказать, что в июне – июле 1941 г. многие советские дивизии, укомплектованные этническими русскими, действовали не лучше, хотя такого высокого процента дезертирства у них не было.

К концу 1941 г. все «национальные» прибалтийские дивизии были разгромлены, а большая часть их личного состава разбежалась. Советскому командованию оставалось только отдать приказ об их расформировании. Позже номера этих дивизий получили другие части, но там уже не было прибалтов.

Уже при подходе германских войск националисты начали расправы над местными евреями и коммунистами. Из приложения к донесению одного из лидеров «литовских партизан»:

«Количество проведенных экзекуций.

Район Каунаса (город и сельская местность) уничтожено 31 914 евреев, 80 коммунистов.

Район Шяуляя – 41 382 еврея, 763 коммуниста.

Район Вильнюса – 7015 евреев, 17 коммунистов.

Всего по Литве уничтожено 80 311 евреев, 860 коммунистов»[384].

Замечу, что до сих пор не найдено ни одного документа германского командования, где бы санкционировалась подобная деятельность «пятой колонной». Таким образом, ответственность за массовые убийства мирных жителей, как за убеждения, так и за национальность, полностью лежит на буржуазных партиях Прибалтики.

Кое-где органам НКВД удавалось давать отпор бандитам. Вот что докладывал по этому поводу командир прибывшего в Ригу в 18 часов 22 июня 1941 г. 5-го мотострелкового полка войск НКВД полковник Головко: «В г. Риге враждебные элементы развернули активные действия: наводили панику в тылу армии, деморализовали работу штабов, правительственных и советских учреждений, тормозили эвакуацию ценностей и совершали диверсии.

Враги установили на колокольнях церквей, башнях, на чердаках и в окнах домов пулеметы, автоматы и вели обстрел улиц, зданий штаба СЗФ [Северо-Западного фронта. – А.Ш.], ЦК ЛКП(б), СНК, телеграфа, вокзала и НКВД.

Такое положение заставило развернуть самую жестокую борьбу с контрреволюционным элементом в городе.

Я объединил все войска НКВД Рижского гарнизона, организовал усиленную охрану всех важных объектов, выставил посты и пикеты на улицах города, систематически освещал патрульными отрядами весь город. С пятой колонной повел жестокую борьбу, на каждый произведенный выстрел из окна, башни или колокольни отвечал огнем пулеметов и танковых пушек.

За 23, 24, 25 июня с. г. активность пятой колонны была подавлена. По приказу начальника охраны СЗФ генерал-майора т. Ракутина были расстреляны 120 пойманных негодяев из пятой колонны, о чем было объявлено населению с предупреждением о сдаче оружия.

Действия частей НКВД парализовали активность пятой колонны, не дали возможности выполнять задания фашистских хозяев…»[385]

Для проведения террористических акций в Эстонии в середине 1939 г. с согласия финских властей в Хельсинки был создан филиал абвера – «Кгigsorganisatsion Finland». После оккупации немцами Эстонии он переехал в Таллин и стал там называться «Abwehrnebenstelle Revel». Однако в историко-мемуарной литературе данное заведение обычно фигурирует как «Бюро Целлариуса» – по имени возглавлявшего его с 1941 г. фрегатен-капитана Александра Целлариуса.

Целлариус уже имел практический опыт работы с эстонскими «унтерменшами»: в 1939–1940 гг., вплоть до восстановления советской власти в республике, он был прикомандирован к разведотделу генштаба Эстонии в качестве офицера связи. Действуя совместно с финскими спецслужбами, Целлариус развернул активную работу по созданию шпионско-диверсионных групп из проживавших в Финляндии эстонских националистов.

В мае 1941 г. в Хельсинки при поддержке «Бюро Целлариуса» был создан «Эстонский комитет освобождения» во главе с Хяльмаром Мяэ. Как позже свидетельствовал попавший в советский плен заместитель начальника 2-го отдела абвера Эрвин Штольце, «в тесном сотрудничестве с “балтийскими патриотами” нами были подготовлены специальные диверсионные группы для подрывной работы в прибалтийских советских республиках»[386].

Одной из первых была заброшена на советскую территорию группа «Эрна». В ее состав вошли 14 радистов, окончивших разведшколу в Финляндии, и 70 человек из числа бывших военнослужащих эстонской армии. Возглавлял «Эрну» бывший военный атташе Эстонии во Франции полковник Антс-Xeйно Кург.

В ночь с 9 на 10 июля 1941 г. 40 человек во главе с полковником Кургом были доставлены на трех катерах к побережью Эстонии, высадившись в районе местечка Кабернеэме Харьюского уезда. Перед ними стояла задача осуществлять шпионско-диверсионную деятельность на шоссейных и железнодорожных магистралях в тылу Красной Армии. Для поддержания связи с центром группа имела две радиостанции. Оставшийся в Финляндии состав «Эрны» из-за невозможности пробиться по морю был пополнен новыми людьми, разбит на четыре подгруппы и 21–22 июля выброшен в Эстонию на парашютах.

К заброшенным диверсантам начали присоединяться шайки «лесных братьев». Вскоре группа уже насчитывала около 100 вооруженных бандитов и свыше 800 местных жителей. Однако 31 июля «Эрну» обнаружил и разгромил истребительный батальон, сформированный из местных жителей. При этом большая часть «борцов за свободу» была уничтожена или разбежалась, а несколько десятков человек во главе с Кургом смогли уйти болотами и 6 августа выбрались к немцам.

Позднее на основе этой группы был создан «батальон Эрна-II», который использовался немцами при блокаде и захвате островов Муху и Сааремаа. В октябре 1941 г. остатки батальона были расформированы, а его личный состав переведен в подразделения «Омакайтсе» или в организованные оккупантами органы «местного самоуправления».

После оккупации Литвы там были созданы 24 батальона «самообороны», каждый из которых включал 500–600 литовцев и немецкую группу связи в составе офицера и 5–6 старших унтер-офицеров. В ноябре 1941 г. литовская самооборона была преобразована во вспомогательную полицию, при этом сформировали 22 литовских «шума»-батальона общей численностью около 8 тыс. человек, а формирование еще 13 таких батальонов не было доведено до конца. Командующим литовской вспомогательной полицией номинально считался подполковник Спокевичус, однако в действительности его основной функцией было поддержание связи с командованием германскими силами безопасности на оккупированной территории.

Из донесения Партии литовских националистов генеральному советнику Кубилюнасу: «…11-му литовскому батальону было поручено расстреливать привезенных из Белоруссии и Польши русских, евреев, коммунистов и военнопленных Советской Армии… Все эти экзекуции, особенно массовое вешание, документируются с помощью киноаппаратуры…»[387]

Помимо отличившегося в Слуцке 12-го батальона, в карательных акциях на территории Белоруссии участвовали 3, 15, 254 и 255-й литовские батальоны, на Украине – 4, 7, 8 и 11-й, в Ленинградской области – 5-й и 13-й. 2-й литовский полицейский батальон отличился в Польше, а также совместно с латышскими «коллегами» в феврале – марте 1943 г. участвовал в крупной карательной операции с целью создания «нейтральной зоны» шириной 40 км на границе Латвии и Белоруссии. По некоторым сведениям, один из литовских батальонов действовал в Италии, а еще один – в Югославии[388].

В Латвии после прихода немцев из местных националистов были сформированы вооруженные подразделения для прочесывания лесных массивов, где укрывались работники советских и партийных органов, а также красноармейцы, пытавшиеся выйти из окружения. Согласно донесениям, летом и осенью 1941 г. ими были задержаны 7194 невооруженных советских активиста и члены их семей, большинство из которых были расстреляны или заключены в тюрьму.

С сентября 1941 г. начинается формирование латышских полицейских батальонов. Всего на территории Латвии было создано 45 «шума»-батальонов общей численностью около 15 тыс. человек. Латышские полицаи участвовали в массовом истреблении мирного населения в Лиепае, Валмиере, Екабпилсе, Даугавпилсе, Резекне. Позднее их использовали для карательных операций против мирного населения не только на территории Латвии, но и в Белоруссии (там бесчинствовали 26 латышских батальонов)[389], Литве, Новгородской и Псковской областях, а также в Польше.

После оккупации Эстонии немцы из националистов создали организацию «Омакайтсе» («Самозащита»), активно использовавшуюся для проведения карательных акций против населения, охраны тюрем, лагерей, коммуникаций и важных объектов, розыска и задержания партизан и советских парашютистов, конвоирования угоняемых на работу в Германию граждан.

По сохранившимся отчетам «Омакайтсе», только летом 1941 г. участниками этой организации было убито 946 советских активистов, совершено 426 нападений на государственные учреждения. К 1 ноября 1941 г. ими было проведено 5033 облавы, арестовано 41 135 человек, из которых казнены на месте «из-за оказанного сопротивления» 7357 человек[390].

В сентябре 1941 г. немцы сформировали шесть эстонских охранных отрядов, в задачу которых входила охранная служба и борьба с партизанами в тыловом районе 18-й германской армии. С мая 1942 г. часть из них участвовала в боях против Красной Армии. В конце того же года все шесть отрядов были переформированы в три восточных батальона (658-й, 659-й и 660-й) и одну восточную роту (657-я).

Помимо этих подразделений, с сентября 1941 г. на территории Эстонии, так же как в Латвии и Литве, формируются батальоны вспомогательной полиции. Всего за время войны было создано 26 эстонских «шума»-батальонов общей численностью около 10 тыс. человек. Эстонские полицаи участвовали в карательных операциях против партизан на территории Ленинградской и Псковской областей, в Литве, Белоруссии и на Украине, охраняли гетто в Польше, Югославии и даже в Италии. Некоторые из них действовали против Красной Армии, главным образом на Ленинградском и Волховском фронтах, а 36-й эстонский батальон в ноябре 1942 г. оказался в излучине Дона, где и был разгромлен наступающими советскими войсками.

Именно эстонцы первыми начали формирование восточных частей СС. В первую годовщину «освобождения» республики, 28 августа 1942 г., генеральный комиссар Эстонии обергруппенфюрер СС К. Лицманн обратился к местным жителям с призывом вступать в эстонский легион СС для участия в общей борьбе против большевизма. 13 октября первые добровольцы, отобранные в соответствии с требованиями, предъявляемыми к личному составу войск СС, были отправлены в учебный лагерь «Дебица» на территории Польши. Из наличного состава удалось сформировать три батальона, объединенных затем в 1-й эстонский добровольческий гренадерский полк СС. В марте 1943 г. после принятия присяги 1-й батальон полка, получивший название «Нарва», был отправлен на фронт и включен в состав 5-й танковой дивизии СС «Викинг». Он участвовал в Курской битве, а в феврале 1944 г. был почти полностью уничтожен в Корсунь-Шевченковском «котле».

А тем временем для эстонцев была введена обязательная воинская служба в частях СС, поскольку добровольцев уже не хватало. К маю 1943 г. в результате проведенной мобилизации эстонский легион получил значительное пополнение, что позволило развернуть полк в 3-ю эстонскую добровольческую бригаду СС под командованием бригадефюрера Ф. Аусбергера. Окончательно сформированная к 23 октября того же года, она первое время действовала против партизан на территории Эстонии. 17 ноября 1943 г. бригада прибыла на фронт в районе Невеля. Одновременно с формированием бригады для координации связи с германской оккупационной администрацией была создана Генеральная инспекция эстонских войск СС во главе с генералом эстонской армии Йоханнесом Соодлой.

В начале 1944 г. эстонская бригада была пополнена за счет 658-го, 659-го и 660-го полевых батальонов, а также наиболее боеспособных полицейских частей. 24 января 1944 г. на ее базе была развернута 20-я эстонская дивизия СС. Общая численность дивизии достигала 15 тыс. солдат и офицеров. Летом того же года она участвовала в ожесточенных боях под Нарвой, а в ходе сентябрьского наступления советских войск, завершившегося освобождением Таллина и всей материковой части Эстонии, была разгромлена, потеряв до половины личного состава. В октябре остатки дивизии были отведены на переформирование в Силезию.

3 ноября 1942 г. руководителей латышского «самоуправления» пригласили к командующему силами СС и полиции в Латвии бригадефюреру Шредеру, который предложил им обратиться с ходатайством о формировании латышского легиона СС. Приказ о создании латышского легиона был подписан 16 февраля 1943 г. Как с гордостью сообщала в номере от 27 февраля газета местных коллаборационистов «Тевия»: «Будучи признательным за отвагу уже находящихся сейчас на фронте латышских добровольческих частей, вождь Великой Германии дал согласие на создание добровольческого латышского легиона СС. В создающийся латышский легион, как его ядро, уже вошла часть добровольческих соединений.

Легион организуется как единая, боевая часть, включая в него вооруженные формирования СС. Командовать частью будут латышские офицеры.

В легион могут вступить все мужчины латышской национальности 17–45 лет. Служба будет продолжаться до конца войны. Обеспечение, жалование и форма такие же, как и в немецких частях СС…»[391]

Генеральным инспектором легиона был назначен генерал Рудольф Бангерский, бывший царский офицер, в свое время командовавший дивизией у Колчака, а в 1924–1927 гг. занимавший пост военного министра Латвии. По случаю нового назначения он получил чин группенфюрера СС.

Однако в Латвии, как и в Эстонии, желающих вступить в ряды СС оказалось не слишком много. Чтобы компенсировать недостаток добровольцев, была объявлена мобилизация латышей 1914–1924 гг. рождения, которым разослали повестки следующего содержания: «Настоящим вы призываетесь в латышский добровольческий легион СС. Вы обязаны 26 марта 1943 года до 18: 00 прибыть и доложить о своем прибытии в Абренские казармы. С момента призыва вы подчинены немецким вооруженным силам и существующим в них правилам»[392].

После освидетельствования врачебной комиссией мобилизованным предоставлялось право выбора, куда они желают быть направленными: в латышский легион СС, в обслуживающий состав немецких войск или на оборонные работы.

Согласно приказу Гиммлера от 24 марта 1943 г., в структуру формирующегося латышского легиона СС входили 15-я латышская добровольческая дивизия СС, 2-я латышская бригада СС и латышские полицейские батальоны. Впрочем, 15-я дивизия являлась «добровольческой» только по названию, поскольку состояла из трех полков, сформированных к середине июня из мобилизованного контингента. Что же касается 2-й латышской бригады, то она была создана в мае на основе шести полицейских батальонов (16, 18, 19, 21, 24 и 26-го), действовавших в составе группы армий «Север». В соответствии с приказом от 18 мая 1943 г., подразделения легиона, не вошедшие в состав 15-й дивизии, включались во 2-ю бригаду, которая в декабре 1943 г. была переформирована в 19-ю латышскую дивизию СС.

В ноябре 1943 г. 15-я латышская дивизия была срочно переброшена на фронт с задачей задержать наступление советских войск в районе Новосокольников, оказавшись по соседству с уже упомянутой выше 3-й эстонской бригадой СС. В феврале 1944 г. туда же прибыла и 19-я латышская дивизия СС. 16 марта обе латышские эсэсовские дивизии впервые совместно участвовали в крупном бою, оказав, как свидетельствуют боевые сводки, ожесточенное сопротивление советским войскам.

В честь этого события 17 июня 1998 г. парламент «независимой Латвии» подавляющим большинством голосов (54 «за», 4 «против») объявил 16 марта национальным праздником – «Днем памяти латышских воинов». В этот день в Риге проводится ставший традиционным парад недобитых ветеранов СС.

В Риге в актовом зале Технологического университета в торжественной обстановке в присутствии нескольких сотен активистов молодежного движения офицеру СС Андрео Фрейманису был торжественно вручен Рыцарский крест, которым его наградил сам фюрер. Награжденный вытянулся по стойке «смирно» и выкрикнул «Хайль Гитлер». А теперь угадайте, в каком году это было? В 1942-м? В 1943-м? Нет! В 1993-м! В свое время Фрейманис попал в «котел» вместе с соратниками, и лишь через почти полвека «самостийники» решили восстановить справедливость – «награда нашла героя».

Рассказ о жизни современной Латвии выходит за рамки книги. Но я не могу удержаться и не упомянуть о решении рижского суда, постановившего, что фраза «русские жиды», которая постоянно мелькает в литовской прессе, не является оскорблением. Как ни вспомнить о «пархатых казаках» из сериала «Семнадцать мгновений весны».

Но вернемся в 1944 год. Чтобы компенсировать растущие потери, оккупационные власти и контролируемое ими «латвийское самоуправление» провели новую мобилизацию. Призывной возраст был поднят до 37 лет, при этом от призыва освобождались только лица, занятые в военной промышленности или не годные по состоянию здоровья. Для подготовки призывников на основе учебно-запасного батальона 15-й дивизии была развернута 15-я учебно-запасная бригада трехполкового состава. Это позволило существенно пополнить ряды латышских СС: на 30 июня 1944 г. численность 15-й дивизии составляла 18 412 солдат и офицеров, 19-й дивизии – 10 592. Более того, планировалось создание еще одной латышской эсэсовской дивизии – 36-й танково-гренадерской. Однако ввиду обострившейся обстановки на фронте от этой затеи пришлось отказаться, а 240 латышских курсантов, прошедших в Арнеме (Голландия) подготовку в качестве унтер-офицеров танковых частей, направить на пополнение 19-й дивизии.

За что же воевали националисты?

Как сейчас утверждают в Прибалтике, за свободу и независимость Эстонии, Латвии и Литвы. А ради такой великой цели не грех и надеть мундир войск СС.

Можно ли всерьез говорить такие бредни? 16 июля 1941 г. рейхсмаршал Геринг предлагал (имея в виду предполагаемый рейхскомиссариат «Остланд», включавший и Белоруссию) «присоединить к Восточной Пруссии различные части Прибалтики, например, белостокские леса». (Рейхсмаршал был заядлым охотником.) В ответ Гитлер заметил, что «вся Прибалтика должна стать областью империи»[393].

20 июня 1941 г. (то есть еще до войны) Альфред Розенберг[394] в своей речи о политических целях Германии в предстоящей войне против СССР вполне определенно говорил о рейхскомиссариате «Прибалтика» в составе четырех генеральных комиссариатов. Генеральные комиссариаты должны были в свою очередь подразделяться на округа. Граница рейхскомиссариата должна проходить западнее Ленинграда, южнее Гатчины, вдоль озера Ильмень, затеем идти на юг вплоть до «границы украинского населения».

Как писал М. Ю. Крысин: «Летом и осенью 1941 г… планировалось расширить территорию генеральных комиссариатов Эстонии и Латвии до “исторической границы области германского влияния” – линии Ленинград – Новгород – озеро Ильмень – река Ловать. Таким образом, территория Эстонии и Латвии должна была увеличиться почти в два раза. Эти планы были тесно связаны с проектами германизации Прибалтики и так называемой “Ингерманландии” (Псковская и Новгородская области). Рейхсминистр Розенберг, в первые месяцы войны чувствовавший себя творцом истории и склонный к грандиозным планам, предполагал переименовать расширенную таким образом Эстонию в “Peipusland”, Латвию – в “D?naland” (правда, переименование не предполагало значительного изменения в их статусе германских колоний)»[395].

Германское правительство на захваченных территориях СССР в прифронтовых областях (примерно 200–300 км от линии фронта) передавало управление в полном объеме командованию армий. По мере продвижения войск управление областями переходило в ведение рейхскомиссариатов и других учреждений.

Однако к весне 1942 г. фронт стабилизировался на линии Ленинград – Новгород – Великие Луки. И ни о каком расширении генеральных комиссариатов Эстонии и Латвии не могло идти и речи. Поэтому фактически границы генеральных комиссариатов Эстонии, Латвии и Литвы за небольшими исключениями совпадали с их бывшими государственными границами. Так, Эстония получила город Нарву с окрестностями, а Литва в начале 1942 г. получила три белорусских уезда – Ишмянский, Свиряйский и Эйшишкяйский – площадью около 4000 кв. км и с населением около 200 тыс. человек.

По приказу Гитлера от 17 июля 1941 г. на оккупированных территориях Прибалтики и Белоруссии был создан рейхскомиссариат «Остланд», в который вошли земли Литвы, Латвии, Эстонии и Белоруссии, имевшие статус генеральных комиссариатов. Рейхскомиссаром «Остланда» назначили гаулейтера Лозе, подчинявшегося непосредственно Розенбергу. В тот же день, 17 июля 1941 г., в генеральные комиссариаты «Латвия», «Литва» и «Эстония» были назначены генеральные комиссары, подчинявшиеся рейскомиссару.

Белоруссия входила в состав рейхскомиссариата «Остланд» до апреля 1944 г., хотя еще в апреле 1943 г. было принято решение о передачи ее в непосредственное подчинение имперского министерства по делам оккупированных восточных территорий.

Генеральные комиссариаты делились на девятнадцать городских и областных (сельских) округов во главе с городскими и областными комиссарами (штадткомиссары и гибитскомиссары), занимавшими самую нижнюю ступень в немецкой администрации. Они контролировали деятельность местных органов самоуправления и обеспечивали выполнение сельскохозяйственных норм.

В немецкой гражданской администрации имелась еще одна должность – сельхозфюрер, подчиненная окружному сельхозфюреру, входившему в аппарат каждого гибитскомиссариата.

Органы же самоуправления, создаваемые из местных жителей, фактически были инструментом германских властей и не играли никакой самостоятельной роли. Никакой независимости немцы прибалтам не обещали даже в перспективе. У нацистов разрабатывались совсем иные планы в отношении Прибалтики. Так, Розенберг разработал специальную инструкцию, в которой говорилось: «Что касается переселенческой политики, то необходимо иметь в виду, что 50 % эстонцев сильно германизированы вследствие смешения с датской, немецкой и шведской кровью, что позволяет рассматривать их как родственный немцам народ. В Латвии для ассимиляции пригодна гораздо меньшая часть населения. Поэтому здесь нужно ожидать более сильного противодействия, ввиду чего здесь потребуется переселение в более крупных масштабах. Аналогичного развития событий следует ожидать и в Литве…

Край, который был завоеван немецкими рыцарями, поставлен на ноги ганзейскими купцами, и германизация которого осуществлялась путем постоянного притока немецкой и частично шведской крови, должен превратиться в мощный бастион у границ Германии»[396].

Итак, если верить Розенбергу, получается, что жившие в Эстляндии немецкие и шведские феодалы достаточно интенсивно пользовались «правом первой ночи», в то время как их коллеги в Лифляндии и Курляндии в этом отношении несколько подкачали.

А вот выдержка из протокола состоявшегося в Берлине «Совещания по вопросам онемечивания в прибалтийских странах», составленного возглавлявшим спецгруппу «Расовая политика» доктором Эрхардом Ветцелем: «Большая часть населения не годится для онемечивания… Нежелательные в расовом отношении части населения должны быть высланы в Западную Сибирь. Проверка расового состава населения должна быть изображена не как расовый отбор, а замаскирована под гигиеническое обследование или нечто в этом роде, чтобы не вызывать беспокойство среди населения»[397].

Взамен в Прибалтике предполагалось расселить заслуженных ветеранов вермахта.

Из документа «Прибалтийские земли – борцам восточного фронта»:

«1 июня 1943 г. Секретно.

Строго доверительно! Устный пересказ содержания документа разрешен только абсолютно заслуживающим доверия имперским немцам; размножение и распространение текста допустимо лишь со специального согласия…

Для поселенцев в сельской местности следует создавать поместья размером около 1000 га и крестьянские дворы с размером угодий примерно 60 га, причем в обоих случаях одна треть представляет собой пашню, а две трети – лес.

Латышским, эстонским, литовским сельским хозяевам придется расстаться со своими земельными наделами, в случае их политической благонадежности они не должны быть просто согнаны, а переселены в другие районы. Горожан, у которых будут отобраны дома и предприятия для передачи фронтовикам, следует высылать как можно дальше в восточные районы»[398].

Что касается высылки в Западную Сибирь, то этот проект по понятным причинам остался не реализован, а вот на работы в Германию жителей Прибалтики было отправлено немало. По данным советского Управления по делам репатриации, из Литвы было угнано 67 тысяч человек, из Латвии – 160 тысяч, из Эстонии – 74 тысячи. При этом угоняли главным образом женщин от 17 до 40 лет, а подростков 15–16 лет направляли в немецкие лагеря трудовой повинности. В свою очередь, в Литву за первое полугодие 1942 г. было прислано 16 300 немецких колонистов, а к 1 ноября 1943 г. их было уже более 30 тысяч[399].

Таким образом, большинству населения Прибалтики светила не райская жизнь в независимых и демократических государствах, а поездка в Сибирь, правда, не за советский, а за германский счет. Оставшиеся же должны были стать батраками немецких переселенцев. Согласно планам Гиммлера, «тотального онемечивания» Прибалтика должна была достигнуть за 20 лет, а ее жители – забыть свой язык и культуру.

Так что своим нынешним существованием прибалтийские народы целиком и полностью обязаны пресловутым «русским оккупантам» – бойцам Красной Армии.

Однако далеко не все прибалты поддерживали фашизм. Десятки тысяч эстонцев, латышей и литовцев храбро сражались в частях Красной Армии.

В связи с быстрым наступлением германских войск и действиями «пятой колонны» мобилизацию военнообязанных в Латвийской ССР провести не успели. В тыловые районы Советского Союза из Латвии удалось эвакуировать 53 тыс. человек, из которых многие изъявили желание пойти на фронт.

Правительство Латвийской ССР, эвакуированное в глубь России, обратилось в Государственный Комитет Обороны (ГКО) СССР с просьбой разрешить сформировать в составе Красной Армии латышскую стрелковую дивизию. Оно учитывало также и то, что в старых республиках Советского Союза проживало примерно 150 тыс. латышей.

Местом формирования латышской дивизии стали Гороховецкие лагеря под городом Горьким. Туда из разных районов РСФСР, в основном из Северного Поволжья, стали прибывать латыши и граждане Латвийской ССР других национальностей. Среди них было много бойцов батальонов рабочей гвардии и отрядов партийно-советского актива, уже имевших боевой опыт, а также городских и сельских партийных и советских работников, милиционеров, рабочих и крестьян. Прибывали бойцы и командиры бывшего 24-го (латвийского) стрелкового корпуса, 1-го и 2-го латышских стрелковых полков, воевавших в июле – августе 1941 г. в составе 8-й армии.

Рижское пехотное училище было эвакуировано в Семипалатинск, и там доучивались курсанты из Латвийской ССР. Именно 228 выпускников этого училища составили ядро среднего командного состава формируемой дивизии. Часть командных должностей в дивизии заняли кадровые офицеры и младшие командиры бывшей латвийской армии.

К сентябрю 1941 г. численность дивизии достигла 10 348 человек, 90 % из которых составляли латыши и граждане Латвийской ССР других национальностей. Рабочие составляли 62 %, служащие – 29 %, крестьяне – 9 %. 70 % из них пошли в армию добровольцами.

Национальный состав дивизии был следующим: латыши – 51 %, русские – 26 %, евреи – 17 %, поляки – 3 %, другие национальности – 6 %.

Командиром дивизии был назначен полковник Янис Вейкин, за годы войны дослужившийся до генерал-майора.

12 сентября 1941 г. войска дивизии приняли присягу, а сама дивизия получила наименование «201-я Латышская стрелковая дивизия» (1-го формирования).

Дивизия состояла из 92-го, 122-го и 191-го стрелковых полков, 220-го артиллерийского полка, 310-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона, 170-го отдельного батальона связи, Латвийского запасного батальона, а также других специальных частей и подразделений.

В феврале 1942 г. приказом командования Московского военного округа в Гороховецких лагерях на базе Латвийского запасного батальона был сформирован 1-й отдельный запасной Латвийский стрелковый полк.

Боевое крещение дивизии состоялось 20 декабря 1941 г. под Можайском в ходе контрнаступления 33-й армии. За мужество и героизм, проявленные в боях под Москвой, ордена и медали получили 201 воин дивизии. Командир пулеметного отделения И. Урбан и командир разведвзвода Я. Кезберис были награждены орденом Ленина. 54 бойца и командира получили орден Красного Знамени, 82 – орден Красной Звезды, 43 – медаль «За отвагу», 20 – медаль «За боевые заслуги». А позже все участники этих боев были награждены медалью «За оборону Москвы».

5 октября 1942 г. за проявленные в боях под Москвой и у Старой Руссы мужество и стойкость, за героизм личного состава приказом наркома обороны 201-й Латышской стрелковой дивизии было присвоено звание гвардейской. Теперь она стала именоваться 43-й гвардейской Латышской стрелковой дивизией.

В ходе боев Латышская дивизия несла большие потери, а из-за условий военного времени ее боевой состав зачастую пополнялся солдатами иных национальностей. В результате в июле 1943 г. процент латышей упал до самого низкого уровня (32,4 %). Однако к концу года процент латышей вновь возрос до 60. К этому времени в дивизии состояло 10 752 человека.

К 15 мая 1943 г. в соответствии с распоряжением Генерального штаба Красной Армии от 20 января 1943 г. было закончено формирование 24-й отдельной латышской авиаэскадрильи, в которой состояли 132 летчика-латыша. Половина из них до войны проживала в Латвии, а половина – в СССР. На базе этой эскадрильи 3 июля 1943 г. был создан 1-й Латышский бомбардировочный авиаполк, командовал которым майор (позже полковник) Карлис Кирш.

5 июня 1944 г., перед началом боев за освобождение Латвии, приказом Генштаба Красной Армии был сформирован 130-й Латышский стрелковый корпус, в который вошли 43-я гвардейская (с 9 июля 1944 г. командир гвардии полковник А. Ю. Калныно, ранее командовавший 182-й стрелковой дивизией 1-го формирования) и 308-я (генерал-майор В. Э. Дамберг) стрелковые дивизии.

308-я стрелковая дивизия начала формироваться в Гороховецких лагерях на базе 1-го отдельного запасного латышского полка в конце июня 1944 г. и закончила формирование 7 июля. На фронт она прибыла в последних числах июля.

По просьбе ЦК КП(б) Литвы и Правительства Литовской ССР ГКО СССР 18 декабря 1941 г. принял постановление о формировании 16-й Литовской стрелковой дивизии. Формировалась она в Московском военном округе – в городах Балахне, Правдинске, Городце и поселке Чернораменке Горьковской области.

^{Боевой путь 16-й Литовской стрелковой дивизии}

Среди генералов и командиров 16-й стрелковой дивизии были и ветераны Гражданской войны (например, генерал-майор Ф. Жемайтис, командовавший дивизией с начала ее создания до апреля 1943 г.), и кадровые командиры Красной Армии, и офицеры бывшей литовской армии. Комиссаром дивизии назначили бригадного комиссара И. Мацияускаса, заместителем командира по строевой части – генерал-майора В. Карвялиса (раньше он командовал 184-й стрелковой дивизией 29-го территориального Литовского стрелкового корпуса). Всего в 16-й дивизии насчитывалось свыше 10 тыс. офицеров, сержантов и солдат.

На фронт 16-я литовская дивизия была послана в самом конце 1942 г.

В брежневские времена известный еврейский писатель Эфраим Севела ославил литовскую дивизию в повести «Моня Цацкес – знаменосец» («Зебра Е», 2004 г.):

«…эта [16-я. – А.Ш.] дивизия во всей славной советской армии отличалась наибольшим скоплением больших носов, потому что почти все ее солдаты и даже офицеры были евреями…

…В самый разгар войны с немцами Сталин дал приказ прочесать все уголки России и найти литовцев, чтоб создать национальную литовскую дивизию. Как ни старались военкоматы, кроме литовских евреев, бежавших от Гитлера, ничего не смогли набрать. Пришлось довольствоваться этим материалом. Литовских евреев извлекали отовсюду: из Ташкента и Ашхабада, из Новосибирска и Читы, отрывали от причитающих жен и детей и гнали в товарных поездах к покрытой толстым льдом реке Волге».

Увы, повесть слишком остроумна, чтобы соответствовать истине. На самом деле на 1 января 1943 г. в дивизии было 10 250 человек, из которых около 7 тысяч – литовцы или жители Литвы. По национальному составу ее личный состав распределялся следующим образом: литовцев – 36,3 %, русских – 29,9 %, евреев – 29 %, представителей других национальностей – 4,8 %.

4 июля 1944 г. 16-я дивизия вместе с другими частями Красной Армии освободила древний русский город Полоцк. 12 июля 16-я дивизия вступила на территорию Литовской ССР. 13 июля войска 3-го Белорусского фронта освободили столицу Вильнюс.

В первых числах августа 1944 г. начался призыв в Красную Армию жителей с освобожденных от оккупантов территорий Литвы. В общей сложности было призвано около 13 тыс. человек, так что национальный состав 16-й дивизии изменился. На 1 июля 1944 г. литовцев в дивизии насчитывалось 32,2 %, а 27 апреля 1945 г. – 68,4 %.

За первые две недели после освобождения Вильнюса в армию вступили 1417 человек. С 25 августа по 5 сентября 1944 г. в Каунасе записались добровольцами в Красную Армию 10 145 человек. А из всех освобожденных районов Литвы до 16 сентября ряды красноармейцев пополнили 83 941 человек. Всего же из Литвы на завершающем этапе войны в армию вступили 108 378 человек. Они сражались с немцами на разных фронтах вплоть до 9 мая 1945 г. Более 150 тысяч граждан Литовской ССР в годы войны активно участвовали в вооруженной борьбе с захватчиками.

18 декабря 1941 г., в разгар битвы под Москвой, ГКО СССР принял постановление о формировании 7-й Эстонской стрелковой дивизии, которое началось 7 января 1942 г. Местом формирования определили Свердловскую область.

Рядовой и сержантский состав 7-й дивизии комплектовался из граждан Эстонской ССР – призывников, запасников, военнослужащих из действующей армии, тыловых частей и возвращавшихся из госпиталей. 1 октября 1942 г. по предложению ЦК Компартии Эстонии Наркомат обороны СССР издал директиву, согласно которой направлению в эстонские воинские части подлежали все военнообязанные эстонцы и граждане Эстонской ССР соответствующих возрастов. В 7-ю дивизию также вошли бойцы истребительных батальонов, сражавшиеся под Нарвой и Таллином.

14 марта 1942 г. воины 7-й эстонской дивизии приняли военную присягу. К 25 июля 1942 г. в дивизии состояло 12 676 человек.

10 февраля 1942 г. Наркомат обороны СССР издал распоряжение о формировании второй эстонской стрелковой дивизии. Эта дивизия получила номер 249, и формирование ее началось 1 марта 1942 г. в Челябинской области в лагерях 2-й и 4-й запасных бригад. Только в марте туда прибыли 4 тысячи человек. Командиром 249-й эстонской стрелковой дивизии назначили полковника А. Вассиля.

25 сентября 1942 г. вышла директива Наркомата обороны СССР о формировании 8-го Эстонского корпуса на базе 7-й и 249-й Эстонских дивизий.

К ноябрю 1942 г. в эстонских частях насчитывалось 27 311 человек (7-я дивизия – 10 052 чел.; 249-я дивизия – 10 235 чел.; запасной полк – 6617 чел.). 8-й Эстонский корпус к концу формирования состоял на 75,7 % из рабочих, на 6,6 % – из крестьян, на 7,2 % – из служащих; 10,5 % составляли прочие категории. На 15 мая 1942 г. эстонцы составляли 88,8 % (19 658 человек), а русские – 9,9 %.

7 ноября 1942 г. 8-й Эстонский корпус прибыл на Калининский фронт.

1 февраля 1944 г. вышел приказ о включении Эстонского корпуса в состав войск Ленинградского фронта (командующий фронтом – маршал Л. А. Говоров) и зачислении в резерв Ставки Верховного Главнокомандования.

Эстонский корпус принял участие в Таллинской наступательной операции войск 2-й ударной и 8-й армий 3-го Прибалтийского фронта. 19 сентября 1944 г. части корпуса освободили город Муствеэ.

В Эстонии частям 8-го корпуса противостояли не только германские войска, но и отряды эстонских националистов. Так, 20 сентября 7-я дивизия корпуса у поселка Авинурме вела упорные бои с националистами, в ходе которых были полностью разгромлены два полка 300-й дивизии особого назначения, состоявшей из немецких и эстонских подразделений, и 20-й артиллерийский полк из 20-й эстонской дивизии СС. 46-й полк из этой же дивизии СС сумел уйти лесными дорогами, и утром 21 сентября эстонский корпус начал преследование противника. В районе озера Поркуни была обнаружена колонна войск противника численностью до 1500 человек. Это были остатки 20-й дивизии СС и 209-й пехотной дивизии. Группа была уничтожена войсками 249-й эстонской дивизии. Это был последний серьезный бой в ходе операции. Теперь 20-я эстонская дивизия СС перестала существовать как боевая единица.

Утром 21 августа 1944 г. части Эстонского корпуса начали бои за город Таллин. Во взаимодействии с прибывшими одновременно в город подвижными отрядами 8-й армии уже к полудню был освобожден центр города, а к вечеру – и весь город. Красное знамя на древней башне Длинный Герман таллинского замка Тоомпеа подняли командир взвода 3-й роты 354-го полка лейтенант Йоханнес Лумисте и ефрейтор Эльмар Нагельман из того же полка. А на здании Президиума Верховного Совета Эстонской ССР водрузили красный флаг бойцы 14-го полка 72-й стрелковой дивизии В. Въюков и Н. Головань.

Утром 23 сентября в Таллин прибыл второй подвижный отряд корпуса в составе роты танков, пяти дивизионов артиллерии и дивизиона «катюш». Отрядом командовал генерал Л. Пэрна. Тысячи таллинцев высыпали на улицы, чтобы поприветствовать этот отряд.

В ночь с 14 на 15 октября 1944 г. германское командование начало отвод своих войск из Риги на Тукумский оборонительный рубеж. 15 октября в 10 часов утра части Латышского корпуса с оркестром и развернутыми боевыми знаменами по Лубанскому шоссе вошли в Ригу.

За бои в сентябре и октябре 1944 г. 3418 бойцов и командиров Латышского корпуса, проявивших доблесть и отвагу в боях за столицу Латвии, города и села, были награждены орденами и медалями. Латышскому корпусу была объявлена благодарность, и он получил орден Суворова II степени. 43-й гвардейской дивизии присвоили почетное наименование Рижской.

Еще до взятия Риги Красная Армия вышла к Балтийскому морю в районе Паланги, и германская группа армий «Север» оказалась отрезанной. Так возник знаменитый «Курляндский котел», где были блокированы 26 германских дивизий.

Германские генералы предложили Гитлеру организовать прорыв окруженных войск в Восточную Пруссию. Но фюрер заявил, что скоро положение изменится, и тогда «курляндская группировка» будет необходима ему для нанесения флангового удара по наступающим частям Красной Армии.

Советское же командование поступило весьма мудро и оставило окруженную группировку в покое, высвободив значительные силы для наступления в Восточной Пруссии.

В январе 1945 г. окруженная группировка была переименована в группу армий «Курляндия». Германским генералам с трудом удалось убедить Гитлера эвакуировать из «котла» морем 10 дивизий, но остальным фюрер приказал сражаться до конца.

Конец наступил 9 мая, и «Курляндии» пришлось капитулировать. Среди сдавшихся были 19-я гренадерская дивизия СС (бывшая латышская 2-я дивизия СС), шесть латышских полицейских батальонов, а также четыре литовских полицейских батальона.

В заключение стоит добавить, что на территории оккупированной немцами Прибалтики действовали многочисленные партизанские отряды, в которых воевали эстонцы, латыши, литовцы, русские и евреи.